Рассказ на конкурс

   

   Автор сидела за столом и в который раз читала условия литературного конкурса. За прошедшие полтора месяца записи покрылись пятнами и начали затираться. Последовал глубокий вздох. На лежащем перед автором чистом листе вместо текста стали появляться штрихи, кружочки и фигурки человечков. Шевеля губами и, сосредоточенно нахмурив лоб, снова и снова вчитывалась в строки:
   — Тема конкурса: "Мужчина моей мечты", — взгляд погрустнел. — Условия: обязательное слово — "звезда", — бровь недоуменно и горестно изогнулась. — Обязательная фраза: "...она (он/я/мы) скользнула на шёлковую простынь и сладко потянулась в ожидании...", — автор снова нахмурилась и при этом саркастически ухмыльнулась.
   Задумалась и взяла новый лист. Первый, исчёрканный и разрисованный, скомкала и бросила в угол. Но снова не удалось написать ни слова. Единственным итогом было: изгрызенный карандаш — одна штука, покусанная шариковая ручка — одна штука.
   Потянулась в кресле, с удовольствием похрустела пальцами. Вдохновение не посетило, зато появился зверский аппетит.
   Искренне считая, что художнику быть голодным не обязательно, нашла под столом тапки и отправилась на кухню.
   Поздний ужин улучшил настроение. Конечно, было по-прежнему обидно, что за всё время так и не появилось ни одной идеи. Надежда написать рассказ к конкретной дате таяла с каждым прошедшим днём. Вернувшись в комнату, опять заглянула в записи. Отложила ручку в сторону, а из листа сделала самолётик.
   Посмотрела на часы:
   — Как поздно! Пора бы и спать.
   Уснула быстро, что являлось признаком отсутствия угрызений совести.

   Очнулась в незнакомой комнате. Ветерок колыхал льняные шторы, сквозь которые пытался пробиться солнечный свет. Шёлковая простыня приятно охлаждала тело.
   Ручка двери повернулась. В комнату на цыпочках вошёл мужчина в идеально сидящем костюме. Приглядевшись, с удивлением узнала в нём Шона Коннери в лучшие годы. На всякий случай спросила:
   — Вы кто?
   — Бонд. Джеймс Бонд, — произнёс он и прошёл в ванную.
   Прошло минут десять. Из ванной не слышалось ни звука. Наконец не выдержав, спрыгнула с кровати, подошла к закрытой двери ванной, приоткрыла её и заглянула вовнутрь. В помещении никого не было.
   — Куда его черти унесли? — спросила автор, протирая глаза.
   Из спальни послышался скрип кресла. Автор, боязливо вытянув шею, выглянула из-за угла. Во вращающемся кресле, стоящем у окна, сидел мужчина с трубкой в руках.
   — Элементарно, — хрипло произнёс он и выпустил облако дыма.
   Сделал затяжку и повернулся к окну, продемонстрировав орлиный профиль.
   Автор, издав сдавленный крик, стала пятиться. Так, медленно двигаясь спиной вперёд и вышла из дома.
   На улице ярко светило солнце и пели птицы. Около дома раскинулся аккуратный газон, закрытый от окружающего мира деревьями и кустами. Откуда-то издалека доносился звук морского прибоя. У террасы стоял шезлонг и небольшой столик с фруктами и вином в ведёрке. Автор обессиленно рухнула в шезлонг.
   — Что за ерунда, — проговорила она.
   Вино было вкусным, фрукты свежими и через полчаса жизнь опять показалась прекрасной.
   Внезапно справа кусты зашевелились и на лужайку вышел блистательный Арамис. Оглянулся и, увидев автора, снял шляпу с белоснежным плюмажем. Склонившись в поклоне, стал приближаться, подметая перьями стриженную траву. Красивые голубые глаза Арамиса блудливо и пристально смотрели на автора.
   — Сударыня, — проговорил он, прижимая руку к сердцу. — Вы очень похожи на мою кузину белошвейку. Я давно её не видел и будь я проклят, если Вы не она!
   Автор неприлично выругалась.
   Арамис поскучнел лицом и поморщился. Нахлобучил шляпу и, пройдя через лужайку, исчез в кустарнике.
   Не успел Арамис скрыться, как качнулись ветки и появился д'Артаньян.
   — Тысяча чертей! — произнёс он. — Проклятый Арамис! Я не опоздал? Я спасу Вас, даже если мне придётся сразиться со всеми гвардейцами кардинала!
   — Ланфрен ланфра? — спросила автор, хлебнув из бокала.
   — Тогда разрешите откланяться! Меня сеньора Диана заждалась. Опять будет морду бить, — сказал Боярский, потерев скулу.
   Автор долила вина в бокал.
   — Надо что-то делать. Мне нужно написать рассказ о мужчине своей мечты. Где взять сюжет? Ага... Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Надо пойти, поискать в холодильнике. Может, найдётся что для приманки. Заодно захвачу простыню, она тоже должна присутствовать в рассказе.
   В холодильнике нашлась жареная курица. Завернув её в пергамент, прошла в спальню и стащила с кровати простыню.
   Вернувшись обратно, автор обнаружила, что шезлонг занят. В нём сидела крупная дама неопределённого возраста, одетая, несмотря на жару, в плотное платье странного фасона.
   — Простите, но я не узнаю Вас в гриме, — автор оценивающе рассматривала гостью.
   — Как, как Вы могли не узнать меня?! Меня, тётушку Чарли из Бразилии! А что там у Вас? — спросила мясистая дама. — Дайте сюда!
   Пока автор переваривала эту информацию, донна Роза выхватила свёрток с курицей. Развернула и оторвала ногу, в которую немедленно впилась зубами.
   — Скажите, а в Бразилии действительно много диких обезьян? — спросила автор, стараясь незаметно подтащить к себе остальную курицу.
   — Как донов Педров. Не пересчитаешь! — ответила нежная фиалка.
   Автор расстелила на траве простыню.
   — Так. Шёлковая простыня есть, звезда светит. Осталось найти мужчину мечты.
   Оторвала у курицы ногу и подняла её над головой, поворачивая из стороны в сторону.
   Откуда-то из зарослей послышалось сдавленное рычание. На четвереньках, низко припадая к земле, выбежал Шварценеггер в образе Конана-варвара. Его глаза горели красным светом. Поводя квадратной челюстью неандертальца, на мгновение замер посередине лужайки и принюхался. Потом сделал рывок и выхватил куриную ногу. Автор пронзительно завизжала.
   Вдруг кто-то стремительно пронёсся по газону. На Конана обрушился град ударов. Он неуклюже пытался увернуться, но неожиданный спаситель продолжал методичное избиение. И вот Шварценеггер захрипел, закатил глаза и рухнул в траву. Наконец автор смогла рассмотреть героя. Ну, конечно же, кто ещё, кроме Брюса Уиллиса, знаменитого Крепкого орешка, смог бы раскатать, как бог черепаху, этого гуманоида? А кто ещё, интересно? Автор задумалась.
   — Ну, Брюс Ли точно справился бы. Стивен Сигал тоже, наверное. Дольф Лундгрен? Возможно.
   Шло время, а автор продолжала перечислять, загибая пальцы.
   В то же время Брюс Уиллис стоял, поставив ногу на поверженного, позируя. Он выглядел живым воплощением доблести и отваги и, кажется, совершенно не возражал, чтобы его в таком виде запечатлели в бронзе. Увидев, что на него не обращают внимание, несколько раз пнул Арни в бок. Затем взял находящегося в беспамятстве за ноги и поволок в сторону чащи.
   Движение вывело автора из задумчивости.
   — Брюс! Орешек! Куда же Вы? — жалобно простонала она. — А как же мужчина мечты? Вы мне нужны для сюжета.
   Но Брюс продолжал тащить Шварценеггера и даже не оглянулся.
   — Чёрт! Он же по-русски ни бельмеса. Сама виновата. Надо было изучать иностранные языки.
   Автор оглянулась. Шезлонг опустел. Донна Роза незаметно улизнула, прихватив с собой фрукты и остатки курицы.
   Упав в шезлонг, автор устало выдохнула. Проскакавший гардемарин Харатьян, а следом за ним верхом на швабре Газманов во главе эскадрона своих мыслей шальных, впечатления уже не произвели. Автор только проводила их взглядом как само собой разумеющееся.
   Внезапно стихли птицы и послышался треск сучьев.
   — Это ещё кого несёт? Очередной герой не моего романа нагрянул.
   Вспоминая Шварценеггера, автор настороженно заёрзала.
   Раздалось покашливание и, раздвинув ветви как кулисы, на лужайку вальяжной походкой обожравшегося кота вышел Стас Михайлов.
   — В моей судьбе есть только ты! — заголосил он.
   Автор подпрыгнула, как ошпаренная.
   — Одна любовь и боль моя...
   Автор вскочила на ноги.
   — С тобою повстречались мы, — продолжал заливаться любимец миллионов.
   — Не приближайся ко мне! Стой, где стоишь! — прошипела автор, угрожающе направив указательный палец в сторону Стаса.
   — Родная женщина моя, — не унимался Михайлов.
   Автор плеснула в его сторону вином из бокала.
   — То ли на радость, то ли на беду... — медленно, с неотвратимостью рока певец приближался.
   Ему наперерез, брошенный меткой рукой, просвистел в воздухе бокал.
   — Ты знай, что я тебя одну люблю...
   В ответ полетела ваза для фруктов.
   — Ты знай, что я тебя одну, — пропел Стас Михайлов.
   Упавшая у его ног бутылка красноречиво свидетельствовала, что со своими признаниями он явно поторопился.
   Раскинув в стороны руки, как бы желая в лице автора обнять всех женщин, мужчина чьей-то мечты продолжил, усугубляя:
   — Всё для тебя — рассветы и туманы...
   — А-а-а! А-а-а!!! — автор схватила шезлонг и выставила его перед собой как щит.

   — А-а-а! — с гулко бьющимся сердцем автор рывком села в постели. По лицу струился пот.
   Испуганно осмотрелась. Она была дома.
   — Так это был просто сон, — простонала с облегчением и в изнеможении упала обратно на постель, задыхаясь.
   Чтобы окончательно в этом убедиться, потребовалось некоторое время. Затем встала и босиком прошлёпала к столу. Для утоления мучительной жажды выпила залпом полчашки чая.
   На столе увидела листок с условиями конкурса и с удовольствием разорвала его на мелкие клочки.
   — Извини меня, Маша, и дорогие читатели тоже простите, но в этот раз вы останетесь без рассказа. Обойдётесь.
   Допив чай, автор счастливо улыбнулась, как будто с плеч упала тяжёлая ноша.