10
Мои чувства к Юре возрождались заново!
Бедный птенчик Любовь, просидевший в заточении больше сорока лет, начал потихоньку выползать наружу. Он пытался взметнуть в облака, но был ещё очень слаб….
Я прислушивалась к биению собственного сердца, сравнивала свои теперешние ощущения счастья с теми, что были в юности, и понимала, что во мне уже нет того огня, той высоты полёта чувств, что были прежде, но мне было хорошо и спокойно на душе.
Я столько лет жила прошлым, и почему-то надеялась, что всё, что не сбылось тогда, ещё можно вернуть сегодня….
Наверное, в душе я оставалась наивной и доверчивой дурёхой, ожидая, что моя первая любовь не угасла, и что гордая птица Любовь снова унесёт меня в страну розовых облаков….
Почему я на это надеялась? Может быть, потому, что в жизни не смогла реализовать себя как любящая жена, женщина-праздник, женщина-любовница?
Или потому, что просто до сих пор верю в настоящую любовь?
Не знаю ответа….
Ну, одним словом, внутренний голос мне приказал: «Дерзай!», и я ему подчинилась - дерзнула вернуть прошлое!
Юра был очень внимателен, ласков. Он пребывал в немыслимой эйфории после моего приезда и просто светился от радости! Любому мужчине гораздо труднее доживать свой век в одиночестве, поэтому я оказалась в тот момент для него настоящим подарком судьбы
Несколько дней он упивался своим счастьем, суетился вокруг меня, стараясь угодить во всём. Называл меня не иначе, как Женечка, солнышко, рыбка, и тому подобное. Не упускал случая, чтобы приласкать меня, обнять и поцеловать.
Поначалу меня это забавляло – столько нежности и внимания от мужчины я не видела восемнадцать лет.
Не улыбайся, Наташа! Женщина и в тридцать, и в шестьдесят лет остаётся женщиной! Повышенное внимание к себе со стороны противоположного пола нам всегда приятно.
Мне тоже хотелось окружить его теплом и заботой, но я оказалась более сдержанной в проявлении своих чувств. Теперь-то я уже не та юная девочка, бросившаяся в любовь, как в омут, с головой. Романтика канула в лета. Теперь мною правила степенность и рациональный подход!
Первым делом я решила навести чистоту в доме. За многие годы отсутствия в нём хозяйки он пришёл в жуткое состояние!
Вот тут я впервые столкнулась с неудобствами деревенского быта.
Дело в том, что в доме не было воды. Вернее, вода в кране была, но только по ночам!
Июньская жара заставляла сельских огородников целыми днями отливать свои грядки, поэтому водонапорные башни не успевали наполняться водой в достаточном объёме.
Кроме того, даже ночью вода в системе была непригодной в пищу – она была серо-бурого цвета! Питьевую воду приходилось или покупать в магазине, или привозить в канистрах из районного центра.
Для технических нужд сельчане наполняли водой всё, что можно было - бочки, фляги, вёдра, канистры. Меня это страшно угнетало, но я уговаривала сама себя немного потерпеть, и тоже заполняла все емкости грязной жидкостью.
Вёдрами я таскала воду в дом, сутками отстаивала её, чтобы потом отмывать «вековую» грязь в двухэтажном коттедже.
Я выгребла из кухни весь хлам, «отдраила» до блеска ванную и туалет, перемыла окна, перестирала шторы. Дом ожил, стал уютнее, светлее.
Я уставала смертельно, но упорно занималась уборкой – никак не могла мириться с бардаком!
Кроме того, надо было ещё и огороду уделить внимание – где-то полить, что-то прополоть….
Через две недели я стала задумываться – а нужна ли мне такая жизнь? Я что – рабыня Изаура? Ради чего я надрываюсь?
Я оставила свой налаженный городской быт, оставила детей, пусть и взрослых, двух внучек-подростков, и приехала в эту глухомань для того, чтобы угробить себя на Юриной «фазенде»?
Зачем моему больному сердцу такие нагрузки?
Потихоньку ко мне подкрадывалось сожаление о своём легкомысленном решении переехать в деревню….
А однажды сорвалась и накричала на Юру!
Как-то он приезжает из райцентра и с глупейшим выражением лица несёт мне букет полевых цветов и соломенную шляпку с яркими маками сбоку. Я смотрю на него с недоумением, и говорю:
- Это что?
- А это тебе, моя Золушка, шляпка, чтобы ты голову не напекла на солнце!
Я просто взорвалась тогда! Говорю:
- Юра, ты в своём уме? Ты что, и вправду думаешь, что я напялю это гнездо на себя и пойду в огород грядки полоть? Это же полнейшая безвкусица! И, потом - ты же знаешь, что у меня больное сердце, и я не переношу жары! Что за бредовые идеи приходят тебе в голову? Пощади!!!
Оттолкнула его руку со шляпкой и ушла в дом.
Потом стала замечать за собой, что Юра стал всё чаще меня раздражать своей неаккуратностью: то грязную тарелку оставит на столе, то грязные носки сбросит в коридоре, то вымоет ноги в тазике, наплещет воды вокруг и оставит всё до утра. Стала делать замечания, а он мне:
- Ну что ты, Женечка, ругаешься? Щас всё уберу. Это ведь такая мелочь!
Я злюсь, думаю: «Для тебя может и мелочь, а мне приходится за тобой ходить, как за малым ребёнком! Порядок надо самому поддерживать, а не ждать, когда прислуга придёт и уберёт всё!»
Одним словом, мне приходилось воспитывать его, приучать к порядку, и всё больше злиться…
Вскоре стала замечать за ним ещё одну неприятную черту: он оказался занудой и брюзгой!
Я натопчусь за день, свалюсь без ног и рук, а утром с трудом встаю с постели – хочется немного подольше поспать. Так его как черти надирают!
Он в пять часов утра поднимается и начинает шарахаться по дому: то достаёт тонометр и меряет давление, то лазит по ящикам и шуршит таблетками, то листает тетрадку, куда записывает результаты измерения.
И всё шаркает и шаркает шлёпками по полу!
Увидит малейший скачок давления, идёт ко мне и начинает жаловаться:
- Женечка, у меня сегодня ухудшение самочувствия. Как ты считаешь, какие таблетки лучше принять?
Я один раз сделала ему замечание, другой, а до него не доходит, что меня это раздражает. Как-то даже обиделся:
- Женечка, я же должен как-то контролировать своё давление!
Говорю:
- Но я тоже сердечница, только, в отличие от тебя, не напрягаю своими болячками никого.
Зачем ты меня будишь так рано и ноешь про свои недомогания? Можно же и меня понять – если я не встаю, то значит, у меня есть на то причина! Я тоже могу себя чувствовать неважно, но это вовсе не означает, что я должна вскакивать и будить тебя чуть свет.
Врач тебе назначил лекарства, встань тихонько и проглоти пилюлю! Не надо прерывать мой сон из-за десяти повышенных единиц давления!
Я понимаю, что с сердцем не шутят, но не стоит доходить до фанатизма! Прими лекарство и полежи чуток.
Одним словом, донимал основательно.
Конечно, я осознавала, что надо учитывать и возраст, и привычки, но сама всё чаще приходила к выводу, что поступила слишком опрометчиво. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. В прошлое нет возврата.
Время нас изменило до неузнаваемости, мы оказались очень разными!
Это тогда, сорок лет назад, мы думали в первую очередь друг о друге, забывая про себя, а теперь стали эгоистами: я жила своими привычками, он – своими; я жалела себя, он – себя.
Я не раз убеждала его, что раз он себя плохо чувствует, то не стоит садиться за руль машины ради дополнительного заработка, что на жизнь нам вполне хватит и двух пенсий.
Он же рассуждал иначе: мне надо помогать детям, поэтому я и подрабатываю, несмотря на плохое самочувствие
Получается, что он заботится о своих детях, и потом выносит мне мозги своим нытьём, а у меня-то душа болит больше о своих!
Выходит, мы живём вместе, но семьи у нас разные, и каждый тянет своё одеяло на себя!
Думаю, не зря говорят: «Не ищи своего счастья в чужой семье – его там нет!».
Не стали мы одной семьёй, и вряд ли станем! Выстраивать отношения надо было смолоду – и устав свой утверждать, и традиции заводить, и ценности семейные определять. А теперь что можно сделать?
Каждый привык к своему миропорядку! Ломать старое в угоду новому всегда болезненно и не всегда оправдано.
Я чувствовала, что отдаляюсь от Юры всё дальше, но почему-то тянула с отъездом.