Крошка из Менга. Гл. 17 У меня снова есть Николь

Михаил Колобов 53
Глава 17 У меня снова есть Николь

Чтобы быть начеку волей неволей приходилось следить за развитием политической линии. Погоревав о смерти отца Жозефа, Ришелье нашел ему неожиданную замену. За долгие годы всемогущий герцог привык, что у него за спиной стоит неординарная и вместе с тем скромная личность. Второго отца Жозефа во Франции не было, но в Риме оставался человек, широту и тонкость ума которого Ришелье оценил еще девять лет назад – Джулио Мазарини. Он тоже, на манер отца Жозефа, не выпячивал собственную персону, хотя имел задатки и таланты незаметно направлять политиков двигаться в нужном русле. Дипломатия все время сводила Мазарини то с отцом Жозефом, то с самим Ришелье. Людовик XIII по наущению своего первого министра давно выпрашивал у понтифика монсиньора Мазарини, которого папа отпускать от себя не хотел. В декабре 1639 года после решительного приглашения Ришелье, никого не спросясь, Мазарини в частном порядке покинул навсегда Вечный город.

Однажды я услышала, как подмастерья, спеша за вином в лавку виноторговца Оливье, что на Петушиной улице, кричат скороговоркой название вожделенного заведения – «Имя Иисуса», «Имя Иисуса». В их устах оно звучало наподобие «черт побери». Спеша домой от надвигающейся грозы, переваривала броское впечатление. Название заведения должно соответствовать продаваемому в нем товару, это же очевидно, и само по себе оно многое значит для успешной торговли, а тут такие несоответствия. Войдя в дом, зябко подергивая плечами, - попала-таки под ливень, поделилась с мужем своими ощущениями и оценкой. Он был того же мнения и перевел разговор в практическую плоскость: может нашу вывеску увеличить, по-особому выделить?

- Ты, умница, очень тонко подметила важную составляющую торговли, а яркая вывеска привлечет дополнительных покупателей. Тем более рядом на улице Бурдонне у нас серьезный конкурент, некий Дюлорье.
- Ты прав, но давай не будем спешить, - сказала я, сама поспешая разжечь огонь в камине.
О торговом семействе Дюлорье тоже была наслышана. Странно, почему рыжие всегда становятся мне поперек дороги? Продумывая удачный ход против конкурентов и орудуя каминными щипцами, добавила: новая вывеска, хорошо, но это дополнительные расходы, а пока доходы не велики. Сначала все продумаем и когда скопится сумма, закажем. Мне она видится такой: на булочке пляшут огромные буквы разной величины – Сластёна.

Планше улыбнулся своим мыслям и произнес: а я бы вместо булочки изобразил губы со свисающим языком.
Н-да, не ожидала, что у мужа такое воображение, а ведь, пожалуй, лучше придумал. Мне отчего-то стало приятно, что супруг превзошел меня там, где считала себя много выше.
- Как замечательно ты придумал, с такой внешней приманкой наша Сластена будет еще соблазнительнее, - сказала я, прижимаясь к нему все теснее и теснее.
- Ах, ты моя сладкая булочка, тебе надо сменить одежду и согреться, - супруг нежно увлек меня на кровать.

Николь рядом не было, и подсказать, кто сейчас ведает секретной полицией, мне никто не мог. Ясно, что это был не Мазарини, тому еще предстояло входить во французские дела. Ко мне дважды наведывались в лавку сыщики, но иные, совсем не те, что носили в портшезе отца Жозефа и вопросы были бесхитростные, - когда последний раз разговаривала с Николь Майё. Внутри все трепетало, но наигранно-возмущенно восклицала: спрашивали уже, последний раз разговаривали на крестинах моего сыночка и разговоры были только на эту тему, ни о каких посторонних вещах или людях не упоминали; да подумайте сами – крестины ведь!

Во второй раз присутствовал Планше. Его тоже подключили к допросу. Переглянуться было опасно, но муж слышал мои ответы и топорность филеров помогла ответить в тон.
- Уверяю вас, я ее совсем не знаю, это подруга жены по Менгу, а здесь бывала два раза. Присутствовала у нас на свадьбе да крестинах. События это особые, значимые для нас, потому разговаривать с ней на какие-то отвлеченные темы не довелось, случаи, сами понимаете, совсем не подходящие.
- Господа, вы видите, на руках еще кроха, наше семейство в силу своего торгового положения не может участвовать ни в каких заговорах и ничего плохого про кардинала мы не говорили, - делаю ход, что совсем не понимаю цель визита.
- Я снова жду ребенка, мне нельзя волноваться, а странные вопросы вкупе с вашим положением, ввергают в панику непонятно почему. Давайте запишем мои показания, и вы больше не будете задавать одни и те же вопросы. Я вас умоляю.
- Мы добропорядочные буржуа, всегда при своем заведении. Отведайте лучше этот грильяж, - включился Планше.

После ухода тайных агентов муж набросился на меня:
- Что натворила Николь?
- Совсем ничего, но чтобы держать язык за зубами о ней, я тебя предупреждала.
- Больше ничего не скажешь?
- Совсем ничего.
Планше немного подумал, потом согласно кивнул: меньше знаешь – крепче спишь.

- Жан, ты заметил, что наибольшим спросом у нас пользуются вафельные трубочки? - для резкого забвения скользкого разговора, сворачиваю на актуальные торговые дела.
- Так и у прежних хозяев было.
- Мэтр Копе поставляет их не только нам, - делаю выразительное лицо.
- Нам его не перекупить, если будет работать только на нас, - у него упадут объемы.
- Надо сделать так, чтобы у ближайшего кондитера Дюлорье их не было.
- Это как?
- Поговори с мэтром Копе. Пусть вместо Дюлорье возьмется поставлять в кондитерскую на левом берегу Сены. От туда к нам покупателей почти нет.
- Для него это далеко. Все его оптовые покупатели на правом берегу.
- Предложи стать его поставщиком муки до порога. Даже, если он берет муку по такой же цене, как и мы, у него не будет расходов на доставку.
- Попробую, - муж почесал затылок и предложил, - может яйца тоже поставлять? Уж ты всегда выторговываешь при их покупке скидку.
- Сначала зайди только со стороны муки.
- Ладно, ладно, торговые приемы мне известны.

Муж вдруг зажмурился, чего-то вспоминая, а затем выдал: встретил на днях однополчанина, я и прежде знал, что он из Арбуа, только не думал, что именно там изготавливают соломенное вино. У них, считай, собирают три урожая на одну бочку: сначала срезают самые спелые гроздья, когда еще до полного сбора не наступил срок; затем (второй сбор) эти кисти подвяливают на соломе, а через три месяца снова собирают урожай, отделяя по ходу негодные ягоды.
- Ничего не слышала про Арбуа.
- Это даже не провинция, а местечко в предгорьях Юры.
- Такие горы есть?
- Да, они отделяют Бургундию от Швейцарии, и коль рядом производят столь знаменитые вина, решили не уступать качеством, но солнечному напитку придали совсем иное направление, - их нектар из разряда желтых вин, да еще сладких.
- Никогда не слышала о соломенном вине, не в пример о бургундском.
- В тесных горных долинах нет много места для лозы, да еще из-за сложной технологии вина получается втрое меньше обычного, редкая бутылочка дойдет до Парижа, на Луаре о таком вине даже не слыхивали.
Я тут же хотела сказать, что луарские вина очень знамениты, д’Артаньян отдавал предпочтения анжуйскому вину да Божанси, но осеклась, и молвила: столица полна орлеанским вином.
Планше ухмыльнулся: Орлеан самый ближний винодельческий регион к Парижу. Десертное соломенное вино, как нельзя лучше подходит к продукции нашей лавки; но, как организовать доставку, ума не приложу.
Он чмокнул языком и добавил: несмотря на подвяливание ягод, изюмных ноток в вине нет, поскольку кислотность сохранена из-за раннего сбора; в нем уравновешивается высокая сахаристость с выраженной кислотностью, и вперед в букете выходят медовые тона с оттенками трав и фруктов.
- Да, ты прям знаток вин! – не выдержала я.
- Как иначе? Хороший слуга всегда точно знает, что пьет его господин, а в компании с тремя мушкетерами д’Артаньян пивал много чего хорошего.

Мой муж любил ходить по лавкам, это он называл «набраться опыта». Особенно его привлекали торговые ряды на мостах, а главные парижские мосты в отличие от мостов Луары, застроены зданиями в четыре и даже пять этажей, ну а внизу всегда торговое заведение. На мосту Нотр-Дам ему довелось как-то встретить Базена и он привел его к нам. В этот раз я его узнала, зато не поручусь, что он узнал меня. Мужчины пили вино, а я старалась обслужить их как можно лучше. За прилавком осталась помощница Амели, а значимость для мужа таких людей, как Мушкетон, Гримо и Базен мне давно была известна.

Правда, сколько ни вглядывалась, особой сердечности в глазах Базена не разглядела. Отвечал он все время уклончиво, как будто старался сохранить некую тайну, к истокам которой мой муж подбирался. Планше едва смог узнать его нынешний статус, а ведь он им очень гордился, - причетник.
- Где?
- В соборе. Палец собеседника пошел вверх.
- В каком?
- Самом главном. Палец достиг зенита.
- Нотр-Дам де Пари?
- Да. Последовал вздох, тайна выдана и выразительная мина на лице подтверждала ее значимость.

Ходил бы муж только по лавкам я бы ничего не говорила, но он пристрастился к игре в мяч. Ладно бы сам играл, так нет же, его вполне удовлетворяла роль зрителя. Послушать, что говорят, прям игра королей, залов в Париже понастроили много и дворяне развлекались. Говорю, ты и здесь выбрал роль слуги. Тот возражал: поведение зрителей ничего общего не имеет с прислужничеством и интересна тем, что своими выкриками мы можем воздействовать на игру, не принимая в ней участия. Добилась того, что муж стал ходить еще и на улицу Булуа. Там играл сам, только в шары.

Перед самыми родами с большим животом я прогуливалась по Сите вдоль цветочного рынка, держа за руку кроху Жан Клода. В сам рынок я не заходила, радостно было видеть рядом море цветов, их ароматы носились в воздухе и почему-то яростно напоминали мне луга вдоль Луары. Помню, как впервые попала на это место. Рынок цветов обнаружил себя внезапным обвалом густых запахов, и только затем взор нашел охапки пятен ярких красок, какие только возможны в природе. Удивительно сочные и одновременно нежные. Здесь была отрада глаз и приятная щекотка для носа.

- Кажется, в ширину вы меня перещеголяли, - услышала я сбоку добродушное высказывание. Разворачиваюсь и улыбкой отвечаю на приветствие Мушкетона.
- Мы с мужем наслышаны о ваших подвигах под Корби, - приседаю в реверансе.
- Та война давно миновала, мне более по вкусу мирная жизнь. Как прекрасно заводить детей, вот вам просто завидую.
- Что мешает вам окунуться в подобные хлопоты?
- К сожалению жена господина дю Валлона давно прошла счастливый возраст, когда это возможно.
- Поступайте, как граф де Ла Фер. Он усыновил подброшенного священнику младенца. Правда, этот ребенок удивительно походит на него лицом.
- Откуда вы это знаете?
- Как вам известно, я ранее жила на Луаре, оттуда родом и приходилось бывать в поместье графа, - отвечаю, обходя стороной в каком качестве была в замке.
- Вы говорите совершенно невероятные вещи, - Мушкетон удивленно моргает глазами.
- Правда, правда, я ничего не путаю. Мне тоже ранее казалось невозможным сочетание мушкетера Атоса и грудного младенца, но столь разные факторы вдруг сошлись в Бражелоне.

- Вы случайно в Париже? - спрашиваю Мушкетона, видя, что он никак не может переварить полученную информацию.
- Нет, что вы, сугубо деловая поездка. Направляюсь к Консьержери, там всегда куча судейских. Господин дю Валлон хочет нанять адвоката.
- Затеваете тяжбу?
- Даже пока не знаю. Мы твердо обосновались в Пьерфоне, и все доходы мой господин направляет на украшение и так великолепного замка. Тут супруги рассорились. Госпожа дю Валлон говорит, что это очень рискованно вкладывать средства в чужую, в общем, собственность.
- Мне кажется, она права.
- Портос потрясал перед женой бумагой от графа Суассона, а она указала ему, что это не дарственная и не свидетельство на право собственности. В конце концов, он тоже нашел ее аргументы весьма убедительными, но из упрямства не согласился, а меня втихую отправил в Париж, сначала проконсультироваться и, если необходимо, нанять адвоката.
- Я думаю, «если» здесь излишне.
- Я тоже так полагаю, потому и сказал сразу, что ищу хорошего адвоката.
- Что-ж, удачи вам.
- Спасибо, и вам всего наилучшего.

Мы почти расстались, но захотелось подать знак приветствия и прощания одновременно, да особенный, и тут вспомнилась странная поза Портоса с заламыванием шпаги за спиной перед Арамисом.

- Скажите, Бонифаций, - обратилась к Мушкетону, именем каким он мне представлялся сам, и тот мгновенно просиял, - что за приветствие на коне изобразил ваш господин перед Арамисом на Гревской площади?
- А вы наблюдательны и любопытны, Полин!
- У всех женщин есть эти качества.
- Так что же? – гляжу на погружающегося в думы Мушкетона, слегка поторапливая.
- Тут длинная история.
- Коли спешите, то ни к чему разворачивать долгий рассказ. Поза на лошади, как жест, а отчего такая странная, можно и вкратце сказать.
- Без некоторых пояснений не получится. Слушайте.

- Сначала товарищество возникло между моим господином и Атосом, а озабоченный желанием отомстить молоденький семинарист воспылал перенять у них самые отчаянные фехтовальные приемы, какими славились отважные воины охраны короля, да так проникся мужской дружбой, что оставил семинарию и вступил в мушкетеры под именем Арамис.
- Д’Артаньяна среди них еще не было?
- Да, это произошло за три года до приезда д’Артаньяна в Париж. Портос так вдохновился решительным поступком нового друга, что решил раскрыть ему секрет фамильного удара.

- Выпад «шевалье де Порто» кричал мой господин, исполняется верхом на лошади при конных столкновениях. Сначала вздыбливаем коня со взмахом шпаги, затем, делая вид, что перестарались с замахом, отводя клинок глубоко назад, роняем оружие, разом разворачивая коня, подхватываем шпагу другой рукой, и делаем выпад.
Так вот почему вы были ранены под Руайаном Портос, вскричал Атос. Я тогда удивлялся: на вас, галопом несется всадник, вытянув рапиру, а вы вместо батмана* еще дальше убираете шпагу за спину. Арамис фыркнул.
Вы знаете, как грозно может смотреть мой господин? - Зато через секунду он смеялся громче всех.
Я тоже рассмеялась, закинула руку за голову локтем вверх, затем, развернувшись на пятке  и распрямив руку, помахала ею на прощанье.

В июне 1640 года я родила чудесную дочурку. В эту пору наш квартал был полон разговоров об осаде Арраса, но взятие всё откладывалось. Крестным отцом выступил Базен. Свое место жительства он Планше не выдал, но муж подкараулил его после службы в соборе, а уж отказывать в такой святой просьбе и самый увертливый не в состоянии. Свою соседку итальянку Марию Лиссоне я упросила быть крестной матерью моей малютке, объяснив, что уже дала дочурке имя Николь. Та была согласна, но удивлялась, - Мария самое распространенное имя в христианском мире, чем лучше иное? Почему-то была убеждена, что рожу дочь, и уже полгода звала кроху, шевелящуюся в животе, дорогим сердцу именем. У меня снова есть Николь! Это чувство грело и даже воодушевляло. Еще бы, обстоятельства отняли у меня любимую подругу, а я взяла и возродила её! Всем наперекор у меня снова есть Николь!

Через сорок дней после родов был обряд очищения кровей в церкви Сен-Мерри, - благословение после родов. Праздник. На него пригласили крестных. Базена все время нужно было отлавливать, но он пришел. В делах, требующих вмешательства церкви или как-то с нею связанных, он был пунктуален. В этот раз Планше удалось его напоить, и тут язык у Базена развязался.

По его словам выходило, что восстание Каталонии против Испании, которое вспыхнуло только что, сейчас было обсуждаемой новостью, о нем кругом говорили, - в тылу мощного врага образовалась прореха; так вот, его давно готовил граф де Ла Фер, и чтобы наверняка развалить пиренейскую державу подключил к этому делу аббата д’Эрбле. Арамис уехал в далекий португальский монастырь и там два года готовил местную знать к выступлению против Испании. Сейчас следом за Каталонией наверняка последует отделение от Испании и Португалии. Правда, у них нет на этот случай своего короля и как будут португальцы выкручиваться неизвестно, но за синхронность выступления Португалии с Каталонией Базен ручался головой.

Этого пока не было, но Базен уверял, что раз аббат д’Эрбле взялся воссоздать независимую Португалию, то это обязательно случиться.
- Они с другом всегда все делают вместе и раз подопечные графа де Ла Фер каталонцы выступили, аббат д’Эрбле сделает все, чтобы португальцы ударили с тыла Испании, - сказал он пристукивая кулаком по столу.
Вот теперь было похоже, что и Базену довелось быть в военных походах. Не представляла, что тусклые глазки этого причетника могут так сверкать. На выказанное Планше сомнение, разразился тирадой: перед отъездом в Португалию аббат д’Эрбле читал письмо своего друга, и кроме подробного маршрута следования на Пиренеи, описания политической обстановки, граф де Ла Фер рассказывал, что познакомился с премного ученым человеком по имени Бальтасар Грасиан, в долгих беседах с которым провел не один вечер. Этот Бальтасар проникся таким уважением к графу, что по его примеру тоже взял на воспитание незаконнорожденного ребенка своего приятеля. В уже привычно слащавом тоне Базена, я уловила какую-то особую интонацию.

Дома все, как всегда. Двое детей, это не один. Я все время одна кручусь с детьми, а муж только рядом.
- Жан, сын должен не только видеть, но и слышать отца, у меня дочь грудная, сыну перепадает меньше внимания, а ребенок должен развиваться.
- Ему еще рано давать мужские навыки.
- Почему обязательно чему-то обучать, расскажи ребенку сказку. В Пикардии их детям не рассказывают?
- Хорошо.
Планше удобно устроился на стуле, посадил Жан Клода на колени и начал.

«Была у мельника дочка красавица, - но это еще не все. Была она ужасно гордой, капризной, кичливой. Сколько не сваталось к ней парней – всем отказывала, да для каждого находила обидное слово. То ли вредный характер, то ли ждала давно приглянувшегося. Очень нравилась она молодому пекарю».
При слове «мельник» я насторожилась, и показалось, что Планше еще и незаметно ухмыляется.
- Это ты намекаешь на кого-то?
- Нет, вовсе, так начинается пикардийская сказка «Волшебный перстень».
Мне хотелось чуть отвлечься, своим делом заняться пока дочурка спит, а отец сыном занялся, но, заподозрив шпильку в свой адрес, пришлось сидеть и слушать сказку до конца, как у кюре нос вырос, а пекарь разбогател. Забавная сказочка, не знала ее.

- Король вернулся в столицу после взятия Арраса, - повернулся ко мне Планше.
- Если ты хочешь преподнести это новостью, то вся Ломбардская улица о том знает уже три дня, - отвечаю с удивлением.
- Я к тому, что вчера разговаривал с д’Артаньяном, - делая многозначительную мину, произнес муж, и продолжил.
- Он удивился, не обнаружив меня в Пьемонтском полку, ну, а я сообщил, что комиссовался из армии по ранению еще в 1636 году, и женился.
- Только это и сказал? Без подробностей?
- Да. К ситуации подошел с твоей стороны. Добавил только, что жена – хозяйка кондитерской лавки на улице Ломбардцев. Он обозвал меня сластеной, отвечаю, заведение так и называется – Сластена.

Я смотрела на мужа, ничего не говоря, а внутри, как было произнесено д’Артаньян, на уровне диафрагмы медленно поднималась какая-то буря. Чтобы не дать ей разыграться, пошла кормить малютку Николь, хоть время кормления еще не подошло. Значит, буду петь ей песенку пробуждения:
Девочка в доме жила,
В своей постельке спала. Лён-ля-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
Спряталась фея дня.
Ни зги не видно в ночи,
В печи лишь искры одни. Лён-ля-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
Огонь вошел в угольки.
Утром щегол запел,
Край небес зардел. Лён-лё-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
Нового дня удел.
Фея приходит с лучом,
Её призывают огнем. Лён-ля-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
Склонимся ж над камельком.
Сорван покров с огня,
Вырвалось пламя дня. Лён-ля-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
С лучиком фея пришла.
Проснись, дочурка, проснись,
К фее дня прикоснись. Лён-ля-ля-ля; лён-ля-ля-ля.
Маме своей улыбнись.

С родной крохой на руках я двинулась в сторону Сент-Эсташ. Держа в уме полюбившуюся церковь, планировала по пути на улице Ланжери прикупить нижнее белье взрослое и детское. Здесь белошвейки выкладывали свой товар у стены кладбища невинноубиенных. За подол держался маленький Жан Клод. Когда мы подошли к кладбищу невинноубиенных младенцев, на ограде увидели огромного ворона. Малыш был в возрасте, когда интерес проявляется к самым разным вещам. Решила чуть подробнее рассказать про крупную птицу, сидевшую горделиво на ограде кладбища.

Обратила внимание сына на удлиненные перья на горле, а когда стала рассказывать, показывая на живом экспонате, характерные отливы оперения от фиолетового сверху до зеленоватого к низу, ребенок отвлекся.
- А вон дядя, похожий на эту птицу, - сказал мне Жан Клод, смешно выговаривая слова, и указывая ручонкой.
В сторону улицы Ферроннери, уже удаляясь от нас, вышагивал граф Рошфор. Весь в черном, только белый брабантский воротничок, черная изогнутая шляпа с фиолетовым пером, и черными перчатками с темно-зелеными манжетами, делали его чем-то похожим на показываемую птицу.

Глядя на уверенную поступь этого мужчины, хотелось верить, что он не дал в обиду мою подругу, но окликнуть его, спросить, обнаружив тем самым знакомство и связь с самым засекреченным агентом кардинала, было совершенно невозможно. Я только крепче взялась за ручонку Жан Клода и сказала: давай повнимательнее рассмотрим такую большую птицу, не всегда можно увидеть ее так близко.

Следом за печатью шагов Рошфора, через несколько дней Анна Австрийская рожает второго сына. Филипп появился на свет 21 сентября, и я отметила, что в родах все время опережаю ненамного нашу королеву, - мой Жан Клод тоже старше дофина.

Король посещал разные церкви Парижа и Сен-Жермен л’Оксерруа, и Сент-Эсташ, но когда была назначена торжественная месса в Нотр-Дам де Пари в честь рождения герцога Анжуйского, его выезд из Лувра обставлялся со всей торжественностью. Посмотреть королевский кортеж собралось много народу, и я с детьми совсем не выделялась в толпе. Пусть крошка Николь на руках, а Жан Клод семенил не быстро, пройти от дома требовалось не много, чуть больше квартала, и вот мы на углу улицы Писцов и Сен-Дени. Именно здесь королевский кортеж поворачивал к мосту Менял.

На сером коне в яблоках свою роту возглавлял д’Артаньян, и тысячи мыслей проносились в моей голове, будоража забытые чувства и надежды, пока блистательный лейтенант проплывал мимо верхом.
- Ах! Какой мужчина, - пролепетала как бы про себя, но вслух молоденькая особа, стоявшая рядом.
- Как тебя зовут, милашка? - спросила я, понимая, что восклицание относилось к д’Артаньяну.
- Мадлен. Вы думаете, раз мне мало лет, так мужчин не могу оценивать? Мои родители уже дают мне важные поручения, и лет через пять я стану полноценной хозяйкой гостиницы, - с видом гордости папиной дочки, сказала та, поправляя передник.
Как она похожа на меня, подумалось вдруг, но отвлекаться не следовало.
Блестящая кавалькада уже сделала плавный поворот и ее участники последовательно один за другим оказывались спиной ко мне, но я следила только за одним всадником, у которого над плащом лазоревого цвета с серебряным крестом колыхались красные и синие перья шляпы.




* Батман – удар по клинку оружия противника.