Работая в ПМК, я умудрялась подрабатывать в соседней мелкой организации - писала лозунги и транспаранты для праздничной демонстрации. За один лозунг, который делала за час - полтора, платили по десять рублей. Таким образом я в хороший месяц зарабатывала по двести - двести двадцать рублей!
Тем временем мои одноклассники грызли гранит науки в вузах, получая стипендию сорок рублей. Я им очень завидовала и страдала комплексом неполноценности, потому что у меня не было специального образования.
Настоящая яркая интересная жизнь, полная романтики и приключений была где-то там, далеко. Я же губила свой талант в провинции - так казалось мне в те годы. Проработав в ПМК полгода, я уволилась и поехала учиться в Кишинев на десятимесячные курсы художников - оформителей. Было мне в ту пору девятнадцать лет.
У моего шефа Воскобойникова нашли онкозаболевание. В последний раз видела его с пожелтевшим лицом, худого и осунувшегося. Он по прежнему старался шутить и рассказывал анекдоты, но глаза были печальными. Я поняла, что он медленно и мучительно уходит из жизни, которую так любил. Мне было искренне жаль старика.
Кишинев встретил меня недружелюбно. В этом городе не было ни родных ни знакомых, пришлось начинать с нуля. Много ещё было суждено пережить и стерпеть, пока город стал моим, а пока приходилось жить на съемной квартире. Стипендию нам не платили - обучение было платным - триста рублей за год. Дома мне давали шестьдесят рублей, из них двадцать пять за комнату, где мы обитали с подругой, а на оставшиеся тридцать пять рублей в месяц - все радости столичной жизни!
Я не буду задерживаться на этой полосе моей биографии. Про курсы я уже писала, да и мемуары эти посвящены трудовой деятельности.
Закончив курсы с отличием, я решила остаться в Кишиневе. Как любил цитировать мой дед "Таланты рождаются в провинции, а умирают в столицах". Поэтому стала искать работу. Мне предлагали много хороших мест с приличной зарплатой, но нужна была городская прописка, а у меня такого великого достоинства не имелось. Было очень обидно - я смотрела на спившихся алкоголиков и других опустившихся типов на улицах города и думала - они имеют право на жизнь и работу в столице, потому что есть прописка, а я, молодая талантливая и работящая - нет. А почему? Что такое эта прописка? Печать в паспорте, меняющая социальный статус человека. Разве это нормально?
Побегав две недели по городу, я наконец-то нашла работу, где давали общежитие и проклятую прописку в нём. Это был завод сантехзаготовок на окраине города. От работы до общежития один час езды двумя троллейбусами. Зарплата сто десять рублей в месяц. Пришлось согласиться.
Под мастерскую мне выделили светлую комнату на втором этаже вентиляционного цеха. Целыми днями в цеху стоял грохот. Моим шефом стал парторг, назовем его Иван Иванович, отставной военный и страшный зануда. Был он маленького роста, лысый и коренастый. Когда злился, лицо краснело, а лысина покрывалась капельками пота.
На стенах мастерской,от моего предшественника осталось несколько весьма приличных рисунков, изображавших незнакомую мне женщину.
- Это Афанасий рисовал, - рассказали мне сотрудники, - он страшно конфликтовал с Иваном Ивановичем, но терпел пока тут работал, видимо тоже из-за прописки. Когда уволился и получил трудовую книжку на руки, Афанасий зашёл в кабинет уже бывшего шефа и высказал тому всё, что на душе наболело. Говорят, он полчаса крыл парторга отборным матом, а тот только краснел и бледнел от страха. Художник отвёл душу и хлопнув на прощание дверью, навсегда распрощался с ненавистным местом работы.
Сколько раз я потом вспоминала эту историю и мечтала уволившись, высказать шефу всё, что я о нем думаю, не стесняясь в выражениях. Иван Иванович доводил меня до бешенства своей тупостью и упрямством.
- А какие нормы выработки для художников? - допытывался он. Как ни странно, когда я поступила в институт на художественно графический факультет, то деканом там был тоже отставной военный. Когда его спрашивали, как он может управлять художниками, декан отвечал, что в армии один раз Ленина по клеточкам нарисовал! Не случайно, на первом же курсе были исключены самые художественно одаренные студенты за двойки по истории КПСС и начертательной геометрии.
Если дать волю таким товарищам, они бы с радостью построили казарму для художников, а у кого нет вдохновения, заставили отжиматься от пола, пока оное не появится.
Продолжение http://www.proza.ru/2017/02/22/165.