Вчера были похороны. Умер мой дядька. Дядя Ома. По паспорту Омег, хотя многие не понимали его имени и звали Олег. Но он именно Омег. У дедушки с бабушкой было много детей. И когда родился этот мальчик, решил отец, что он будет последним , буква омега, последняя в греческом алфавите. Он и был последним.
Он был лучший из всех - добрый, весёлый. Это он подарил мне в детстве первые коньки. И сам же учил меня кататься.
Сейчас он лежал в гробу, очень похожий на дедушку, отца своего. Особенно их объединяла борода. Дядька долго и тяжело болел, не брили его, и вот - большая белая борода и усы. А лицо белое и улыбка успокоения, умиротворения, как будто нам он сообщает, что не страшно это, а вовсе наоборот.
Был такой большой человек, высокий, крепкий, а лежал маленький, сухой, лёгкий. Смерть меняет облик человека.
Все подходили и, кто мысленно, а кто вслух , прощался с ним . А в голове у каждого эгоистическая мысль - это никогда не буду я, я буду всегда. Или: мне ещё не скоро, или - скоро мой черед.
Маленькая полуподвальная квартира вмещала в себя всех, кто знал, помнил, любил умершего. Проработав всю жизнь строителем, прорабом серьёзных в городе объектов, он сумел заработать только эту крохотную квартиру. Советская наша действительность: не умеешь воровать, не умеешь лизать, кому надо, так и будешь прозябать. И вот в этой квартирке совершалось таинство жизни, последний ее вдох.
Молоденький батюшка совершал обряд отпевания заученно, без запинки, потом рассказывал родным, как и что надо сделать на кладбище. В комнате полумрак, люди вокруг гроба, в руках у каждого горящая свеча, и каждый думает. Думает и плачет.
А за окном так же шумят машины, автобусы везут людей по делам, все та же суета. Только этим людям, что здесь, есть дело до этой конкретной смерти. Да и что это? традиция? Дань уважения, страх, встреча с неизбежным, остановка в пути? Все вместе.
На похоронах встречаются родственники. Раньше их встречи были частыми: были совместные радостные праздники, дни рождения, новоселья, свадьбы, а теперь - только похороны. Нет, дни рождения ещё остались, ведь живые ещё, но отмечаются они скромно, семейным обедом в узком кругу очень близких. А праздники... Их почти нет. Хотя и они, в принципе, есть, но давно уже не несут с собой радости и шума, ожидания встреч. Желания встреч.
Жизнь суровая, нищая жизнь, сделала нас ещё при жизни мертвыми, старыми, хотя ещё должна бить ключом.
И вот родственники все сейчас здесь. Они не узнают друг друга, или узнают с трудом: лица родные, но отмеченные старостью. Тот, кто должен быть молодым, уже очень зрелый или даже седой и толстый, или, напротив, худой. Морщины и серый цвет лица делает людей чужими, неузнаваемыми. Так каждый думает о другом, себя ведь ты видишь каждый день в зеркале, и кажется, что ты все тот же, что и всегда. Но другой видит в тебе эти следы увядания плоти, беспощадные, жадные следы угасания, гримасы старости на всех лицах.
О, Боже! Зачем все так устроено? И внутри мы все уже другие - нас задели болезни, кого какая. И мысли у каждого другие, не те, что были пять-десять лет назад.
Вот вынесли гроб во двор. Погода светлая, солнце все так же сияет. Оно не стареет и не устаёт светить всем. Тихо. Катафалк приехал. Жена опять зарыдала. Скоро увезут ее любимого, настрадавшегося мужа, ее жизнь, молодость, мечты и любовь. Они прожили тяжело, но были очень счастливы, потому что была у них любовь, та самая, которая небесами даётся избранным. У них хорошие сыновья, у сыновей дети и такие же любящие жёны.
Живите долго, теперь уже без отца. Берегите маму свою, превозмогайте боль, которую только вы будете испытывать. Других она не заденет так,как вас. Милые мои мальчики, братья мои двоюродные, взрослые мужчины! Дорогая моя тётя Вера! Будь ты здорова, не дай тоске засосать тебя и съесть досрочно, крепись, держись за жизнь крепко, у тебя много ещё любви к детям, внукам.
Все пошли за гробом. Последний путь. Короткий , до катафалка. Потом - быстрая дорога к кладбищу. Приехали. Поле. Все изрезано на могилы. Как будто нескончаемый конвейер.
Последние поцелуи, последние слова, последний взгляд. И молодые крепкие могильщики быстро опускают в землю моего дядю в заколоченном гробу. Быстро засыпали землёй, глиняный холмик забросан цветами и венками. И табличка в голове: кто лежит, две даты. Это все, что остаётся от человека.
Люди садятся в автобус и едут обратно. Едут, чтобы совершить поминки - вкусный поминальный обед. Ведь все голодные, - этот жизненный инстинкт заглушает в человеке все чувства, все ждут этого стола. Пьют и едят в тишине иногда кто-то скажет тёплые слова об ушедшем. Невестки быстро носят блюда, меняют посуду. А на столике портрет моего дяди, рюмка водки перед ним и кусок хлеба. Он с нами.
Пошептавшись друг с другом о жизни: кто и как ещё жив, поев вкусного обеда, торопятся близкие разойтись. Кто раньше, кто позже. И каждый делает путь к себе, в свой дом, привычный, родной.Кто с семьёй, кто один, потому что один. И мысли его одолевают. Тают кратковременные интересы о каждом, и остаешься наедине с собой.
Удивительно устроена жизнь. Человеку дано одиночество изначально с рождения и до смерти. Счастье, если удаётся человеку создать семью, или ее подобие, иметь близкого человека рядом. И какие бы события ни случались в жизни каждого , никто не способен так задуматься о себе, своих терзаниях, как только сам человек. И даже если кто-то рядом, что считают счастьем, все равно ночью и днём только ты сам бежишь за мыслями о себе, о своём начале и конце.
Когда ты молод и здоров, жизнь твоя безгранична и бесконечна, когда ты уже в годах и злая старость тебя не жалеет, все равно ты думаешь ещё о жизни, ведь знаешь, что у тебя есть ее запас, какой-то срок - годы, дни. Строишь планы на завтра.
А когда тебе семьдесят и болезни тебя одолели, сломили, когда понимаешь, что неизбежноет может случиться скоро: завтра, через неделю, сегодня ночью... Кто разделит эти страхи, опасения? Разве самый близкий человек сможет избавить от этих страхов, страданий? Сможет помочь тебе убежать ? Что ты видишь в глазах этой души? Сострадание, понимание, жалость? Ну и что?
А ты один сам с собою. Только Бог тебе отвечает, если ты близок с ним, только он даёт тебе силы или отнимает их в последнем вздохе. Так что не страшись одиночества! Так уж сурова жизнь, что когда ты блекнешь и теряешь упругость в мышцах, выпадают зубы, память слабнет, самые близкие, несмотря на их огромную любовь к тебе, начинают помимо их воли, подсознательно брезговать тобой, и втайне, подспудно ждут твоего ухода.
Этот самый близкий даст тебе лекарство, укроет тебя, когда ты на смертном одре и уже не принимаешь пищу, он погладит твою руку, вытрет лицо, но у сёстры, делающей укол, спросит: А когда же все это кончится! Он даже не подумает, что ты ещё не умер, ты ещё можешь все слышать, и это будут последние слова, которые ты унесешь с собой... А потом приходит смерть, как избавление от страданий и пыток. Смирись, с Богом!