Я услышала эту историю и заболела ею. Моё давнишнее нездоровье всё еще даёт о себе знать и не позволяет ходить на дальнее расстояние, а иногда так надо. Умерла женщина, замечательная, светлая, а я не дойду проводить – далеко. Но душа не спокойна, иду к Гале. Галя много лет работала вместе с Милей, была на похоронах, она расскажет.
Мы сидели с ней за столом, у окна и говорили. Вспоминали добрым словом, улыбались светлым воспоминаниям, плакали. Незаметно разговор зашёл о наших, уже ушедших, мамах. Тем более у Гали рана ещё свежа, всего полтора года как умерла её мама Надежда Константиновна, а я осиротела четырнадцать лет назад.
- Всю жизнь думала о себе, что не ревнивая,- говорю я, - что ревность не про меня. А теперь понимаю, что ревновала, к маме ревновала. «Как это так, это моя мама», думала я в детстве, когда маму окружали её ученики.
-И у меня так же, можно сказать, не было мамы. Всё время на работе, в детском саду. А мы с бабушкой всегда, и уроки учили, и всё делали с ней,- говорит Галя.- А мама, даже перед смертью, вспоминала своих воспитанников. Кто какие слова учил. Я - ревновала. В детстве у меня почти не было мамы, но зато моя мама была у тех детей.
Да, Галя права, наши мамы были у тех детей, которых им доверили другие мамы, тяжело и много работающие на производстве. Так надо было. Так все тогда жили. Отнесут ребёнка трёх-семи месяцев от роду в садик и на работу. И счастье, если этот малыш попадёт к воспитателям, умеющим любить его, как собственное дитя, научат его улыбаться, защитят, уследят, подарят своё сердце и свою любовь. Анечке повезло. Ей встретились такие люди.
В далёком заволжском селе, когда-то очень большом, проживало семь тысяч человек, было много колхозов, пять или шесть, была своя больница, несколько садиков и несколько школ. В 1948 году, по направлению после учёбы, приехали две молоденькие девушки в село, воспитательницы. Приехали налегке, всего - то вещей, у каждой по маленькому чемоданчику. Вместе учились, вместе попали в соседний район по распределению, но в разные сёла. Шуру – Александру Яковлевну, поставили заведующей детским садом. Она то и перетянула подругу Надю – Надежду Константиновну к себе в садик, воспитателем. Поехала в районо, просила – не переводят, тогда потребовала, да пригрозила: » Не переведёте подругу, с работы уйду». Перевели. Стали подруги работать вместе, обживаться. Нашли свою судьбу. Справили свадьбы.
Надя вошла в семью Ивана не просто так, а с тайной. Бабушка Ивана слышать не хотела о ней и ,когда у неё спрашивали про невесту внука, говорила: - Ну, наш Ванюшка выбрал себе невесту. Пригонная какая-то, голь перекатная. Небось и приданного то нет никакого. Мало ему девок то своих, сельских.
Так, для бабушки Анюты, Надя на многие годы и осталась «пригонной», но в лице своей свекрови нашла маму. Наталья Ионовна решила так.
- Приданное я тебе справлю.
По ночам, в тайне от бабы Анюты, шила мудрая женщина занавески, простынки, пододеяльники, собирала перо,пух на подушки и по темну, на лошади в санях, перевозила вместе с сыном в комнату Нади.
И свадьба была, а как же без свадьбы, без свадьбы только мухи женятся. Провезли по селу красавицу невесту, да на санях, да с приданным! Смотрите люди, вот какое приданное – и подушки и постельное бельё, да занавески. Всё как надо, всё как у людей. Всю жизнь Надежда Константиновна была благодарна маме Наташе, что спасла её тогда от позора бесприданницы. Нам теперь смешным это кажется, а тогда приданное, да в селе, было очень важным.
В первый день в новой семье назвала Надя бабушку Анюту уважительно – «бабака».
- Какая я тебе бабака!—возмущённо вскинулась та.
– Зови как Ванюшка – мама старенькая.
Так и зажили мама старенькая, мама молодая, Иван да Надежда. Родились дети Коля и Галя. Бабушки с детьми, а родители на работе. И надо ли говорить, что работе Надежда Константиновна отдавала себя полностью, как и подруга её Александра Яковлевна.
Была у них в садике девочка, Анечка. Здоровенькая, хорошенькая ,но очень бедно одетая. Мама одна поднимала девочку, без отца. Тяжело ей было выживать с дочкой. Спасибо садик есть, дочка накормлена, присмотрена, пока мама на работе.
Надумали подруги подарок сделать ко дню рождения девочки, платьице сшить, да бельё обновить. Да где же ткань взять на пошив? Пришла Надежда Константиновна к маме молодой, рассказала о задуманном.
- На такое дело найду тебе материал, жалеть не буду. Решила Наталья Ионовна.
В тайне от бабы Анюты, та бы не дала, за своё уж очень держалась, достала из глубин сундука весёленький ситец, да ткань для белья и маленькие новые чулочки. Рукастые подруги сшили лиф, трусики с застёжками для чулок и красивое платьице.
В день рождения Анечки одели девочку с ног до головы в обновки, заплели в волосики яркую ленту, справили, как положено, день рождения всем детским коллективом, « каравай « сыграли. Радовалась Анечка, заискрились глазки, заиграл румянец на щёчках, расцвела девочка, счастье заплескалось в глазах. Хороший получился праздник. Вот – вот мама за дочкой придёт. Всем коллективом ждали маму, в окошки выглядывали. А вот и она. Поставили девочку на подоконник, чтобы мама увидела дочку в окно. Смотрит та на свою девочку, вроде бы Анечка, личико её, но не Анечка, куколка, красавица разодетая. Заторопилась в садик. Переступила порог, а навстречу дочка бежит, в новом красивом платьице, новых чулочках, новом белье. Счастливая. Упала женщина перед подругами на колени, поклоны бьёт , слёзы льются по щекам, губы шевелятся, а звука почти нет и только можно понять «спасибо за Анечку». Все обревелись, все, кто на то время остался в садике.
Спасибо за Анечку, Надежда Константиновна, Александра Яковлевна, Наталья Ионовна ! Спасибо за Анечку! Спасибо за всех детей, которых вынянчили, вырастили, выучили, обогрели своей любовью. Спасибо всем воспитателям, учителям, кто свою жизнь положил к ногам нового поколения, чтобы мы стали лучше, чтобы нам хватило любви самим подняться и дарить любовь своим детям, следующему поколению. Они работали не жалея себя, иногда обделяя нас, своих детей, вниманием и любовью. Но ведь нам же хватило их любви, Галя, нам же хватило, чтобы вырасти нормальными, хорошими людьми. Ведь перед нами был пример их служения. Наши мамы имели право так много работать, и так мало быть с нами по праву любви, по праву служения.