На этот раз большой компанией мы провожали Петю, сына друга, в Германию. Улетал он с женой Светой и сыном Сашей - пятиклассником. Настроение у всех было несколько подавленное: уезжал единственный сын, и никто не знал, что принесёт с собой будущее.
Отец Пети старался держаться молодцом, пробовал даже шутить,а мама нервничала, как и мама невестки, Вера Петровна.
Последние об'ятья, поцелуи, просьбы - сразу позвонить, не простуживаться, обдуманно питаться...
- А теперь, друзья мои, поехали к нам. Посидим, поговорим, Мариночка кофе сварит, - бодрым голосом предложил Тёма.
Понимая, что сейчас лучше не оставлять друзей одних, мы нестройным хором согласились:
- Поехали, поехали.
Раздевшись в прихожей, расселись в уютной гостиной. Марина пошла варить кофе. Когда ароматный напиток разлили по чашкам, наш самый весёлый друг, физик Сергей, сказал:
- Как здорово, что дети могут реализоваться там, где им хочется! Мы вот не могли уехать даже в Москву или другой город.
- Да, точно. И денег не было, и родители не отпустили бы, - продолжила Лиля.
- Помню, я мечтала о юридическом факультете МГУ, - мечтательно сказала Лариса, - но мама меня, единственную дочку, не отпустила.
- Сёма, Света, а что это вы такие тихие?
- Не знаю, почему мой благоверный притих, а я сейчас вспомнила одну историю,
которая в своё время меня заставила задуматься и многое переосмыслить, - ответила Света.
- Давай, давай , рассказывай.
- Дело в том, что эту историю я вычитала в книге, но не помню ни автора, ни
названия книги. Давно это было.
- На тебя это не похоже.
- Верно. Я ведь ничего не забываю. Но меня просто потрясло прочитанное. Кстати, я хорошо запомнила то, о чём хочу рассказать. Там главные герои - отец и дочь - чужие друг другу люди. Каждый живёт своей жизнью. Так проходят годы. Неожиданно наступает момент, когда они встречаются, и отец пытается наладить отношения с родным человеком пока ещё можно что - то изменить. Дочь слушает отца, не перебивая, но в душе её - буря: она жалеет о потерянном времени, о невозвратимыx
годах.
Меня oсобенно потряс монолог отца. Я постараюсь с максимальной точностью передать его. Говорит мужчина о любви. Он начинает разговор с вопроса:
- Принято считать, что любовь длится семь лет. Скажи честно: сумела бы ты в продолжении семи лет отдавать себя безраздельно, без остатка, не мучаясь сомнениями, кому - нибудь, чётко сознавая, что человек, которого ты любишь больше жизни, забудет почти всё? Переживёшь ли ты, что твоя преданность, забота, улетучатся из его памяти, и в ответ ты получишь только упрёки и сожаления?
Не забывай, что ты знаешь о таком конце заранее. Скажи, найдёшь ли ты силы вставать ночью, если любимый человек захочет напиться, если ему приснился страшный сон? Сумеешь ли ты каждое утро готовить ему завтрак, стараться заполнить его дни, развлекая его, читая ему книги, петь песни, когда ему станет вдруг скучно? Если ему захочется погулять или подышать свежим воздухом даже в мороз или зной, сможешь ли ты выходить с ним на прогулку? А вечерами, если ему становится страшно, сможешь ты, преодолеть свою усталость, сесть в его ногах, успокоить беседой о будущем, в котором тебе не будет места?
И в конце отец говорит, что если дочь на каждый вопрос может ответить утвердительно, значит она знает, что такое настоящая любовь, и он, отец, просит у неё прощения за то, что не прав был, осуждая дочь за её многолетнее безразличие.
Дочь не в силах ответить на вопрос отца. Немного помолчав, мужчина продолжил:
- Я говорю о любви отца и матери к своему ребёнку. Сколько дней и ночей мы ухаживаем за вами, ограждаем от опасностей, помогаем вырасти здоровыми, сильными, добрыми. Мы, не считаясь с временем, возможностями, здоровьем, делаем всё, чтобы развлечь вас: зимой - в парке пробегаем с вами многие километры, летом - на пляже строим замки из песка, учим вас плавать и нырять...
Как же сильно надо любить, чтобы жить только для сына или дочери, зная, что вы забудете свои первые детские годы, что, повзрослев, будете упрекать нас в каких - то промахах. И, наконец, настанет день, когда, вздохнув с облегчением, вы покидаете родительский дом, мечтая о свободе.
И в этот момент вы не можете понять, что испытываем мы, что творится в нашей душе, когда ребёнок уходит из дома. Глубину этой потери невозможно измерить. Понять это можно, лишь испытав на себе.
Знаешь, как это страшно: стоишь, как дурак, смотришь вслед, и не понимаешь, что не в силах радоваться этому неизбежному порыву к свободе, жажде независимости, которая уводит вас из дома, а у нас отнимает нашу кровь и плоть.
И начинается другая жизнь. Опустевшие комнаты, звуки ваших шагов, поскрипывание ступеней, когда вы приходили поздно домой - всё это уходит с вами.
Но самое главное - ни один отец, ни одна мать не снискали себе ни выгоды, ни славы от преданности детям, т.к. настоящая любовь бескорыстна: мы любим вас ни за что - то, а просто потому, что любим. Такой вот монолог, друзья мои.
- Да, Светланочка, есть о чём подумать, -тихо произнесла Лариса.
- Сегодня же позвоню маме, - медленно сказал Сергей.
- Друзья мои, выше головы! Конечно, мы в неоплатном долгу перед родителями, но сегодня я хочу сказать, что, слава Богу, дети у нас хорошие. У нас с ними ТАКОГО разговора быть не может. Так что, Мариночка, Тёма, не грустите: устроится ваш Петя, обживётся, а там, гляди, и вас проводим в Мюнхен.
- Верно! Други мои, учите немецкий и не грустите. Жизнь прекрасна! - заключил неунывающий Сергей.