Я не помню, когда впервые увидела фоторепродукцию картины «Мона Лиза», но когда увидела — не поразилась, не восхитилась, - женщина, изображенная на картине мне не показалась красавицей. Но интерес, с которым она в меня всматривалась, проникая в самые скрытые глубины моей души, пленил и приковывал мое внимание.
- Привет, сестренка, - как бы говорили ее улыбающиеся глаза, - смотри, как мы с тобой похожи, это ли не смешно?
Я приложила к репродукции свою фотографию, - действительно, смешно, - одно лицо.
- Ты знаешь, что очень похожа на Мону Лизу, - говорили мне все, кому не лень, только не воображай, - она не красивая, ну, скажем, ее красота сегодня не в моде.
- Кошмар, что хорошего? - соглашалась я.
Но эта женщина, над разгадкой улыбки которой спорят веками, была со мной заодно. Я-то знала, почему она улыбается: она улыбается сквозь века мне.
Так мы и смотрели друг на друга, а годы шли. Ей-то что, она вечная, мои же краски тускнели.
И вот я оказалась в Париже, в Лувре, и предстала пред ликом оригинала. Мое сходство с картиной было уже не столь значительным. И все же она меня признала. Два часа, что нам выделил экскурсовод на Лувр, я провела, вглядываясь в полотно Леонардо да Винчи. Так же долго стояли рядом со мною только японцы. Я не гипнабельна, проверено, и у меня здоровая психика. Такое со мной случилось в первый и, думаю, в последний раз в жизни, но картина со мной заговорила.
- Мне плохо здесь, - сказала Мона Лиза, - забери меня!
Ну да, в интимной обстановке ванной комнаты короля Франциска Первого Моне Лизе было лучше, чем под ежедневным гнетом тысяч любопытствующих глаз.
- Я не могу тебя забрать, - попыталась я успокоить Мону Лизу, - но я обязательно еще приеду к тебе.
Как происходил диалог, объяснить не могу.
В магазине Лувра я приобрела фоторепродукцию подлинных размеров картины.
Мне казалось, что Париж находится за углом, - всего-то лететь два с половиной часа, и я в любимом городе на уик-энд.
Но следующий раз я оказалась в Париже только через десять лет. Во мне уже ничего не напоминало о бывшей схожести с Моной Лизой, и она меня не узнала.
Да и я узнала Мону Лизу с трудом. Картина потемнела, появилась сеточка трещин, лик Моны Лизы был мрачен, и что-то дьявольское сквозило в ее улыбке.
Я засомневалась в ее подлинности, ведь чуда опознания не произошло. Возможно, что картина была на реставрации, и ее подменили на копию.
А может гениальность художника как раз и заключается в том, что мы всегда видим в ней в какой-то степени свое отражение?
Только репродукция не меняется, Мона Лиза на ней прекрасна, она дышит, посмеивается, но молчит.