Береги душу свою! 6 глава

Валентина Пустовая
« И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и да будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть». Мф 19. 5,6

- Почти приехали, - произнес Иван.
- Ну, ты и завез меня, сплошные леса.
- Да в тридесятое царство, в заозерное государство. Под нами сейчас озеро, зимой по нему дорога идет, летом паром. А рыбы  тут!  Жаль, что я не люблю рыбалку, но свежую рыбу всегда можно недорого на местном базаре купить.
Спускались сумерки, на небе появились звезды. По поселку ехали в темноте, только возле магазина на столбе тускло светил фонарь. Машина остановилась у небольшого домика.
- Вот наши хоромы, раньше здесь была контора электростанции, места моей работы. Заходи.
 Прошли через небольшой коридор внутрь дома. Иван повернул выключатель, перед Ольгой предстала комната с большой печкой, возле которой лежали дрова и торф; сколоченным из досок столом; двумя табуретками и деревянной лавкой. В углу на полу лежал скрученный не новый тюфяк, а рядом солдатский рюкзак. Больше в комнате ничего не было. Ольга остановилась у входа и как будто замерла.
- Ну, что долго так стоять будем? Давай, командуй!
- Разгружайтесь,- произнесла она негромко, - а я пока печь растоплю.
- Печку я побелил, дымоход прочистил, через полчаса тепло будет, тяга отличная.
 Огонь запылал в плите.  Ольга подошла к окну, осмотрела его.
 - Окна двойные,  но их надо  срочно законопатить, - потянула раму на себя,- готово.
 Через минуту все три рамы стояли вдоль стены.
- Хорошо, что хватило у меня ума закупить все необходимое в хозяйстве,- мысленно похвалила она себя.
- Разгрузился, что дальше-то делать?
- Возьми выварку, - и Ольга подала ему двадцатилитровый бак, набери снегу и поставь на плиту греться. А потом сбегай за питьевой водой на колодец.
- Я принесу сегодня. Но учти, что за водой у нас бабы ходят, у них там главное место сбора.
В комнате заметно потеплело, Ольга сняла верхнюю одежду; поставила свою швейную машинку на сундук, достала ткань, ту самую, салатовую с белыми ромашками и принялась шить небольшие мешочки, которые затем набила ватой из распоротого ей  тюфяка. Положила их на подоконники и вставила, предварительно протерев стекла, рамы - вторички. Таким образом, утеплила она нижнюю часть окна, а затем  отверткой засунула вату в щели между оконной коробкой и рамой. Иван поставил ведра с водой на лавку и вопросительно посмотрел на свою жену.
- Закрепи вторички гвоздями,  прибей рукомойник и полочку здесь, - Ольга указала место справа от двери напротив печки.
 Пока он закреплял и прибивал, она тщательно вымыла полы.
-  А теперь прибей коврик и собери кровать.
- Оль, а почему ты коврик выбрала с оленями? Рога–то, такие огромные будут над нашим семейным ложем торчать.  Уж, не с намеком ли? Ты не могла тигра выбрать или  кого еще, безрогого, - балагурил Иван, стараясь развеселить ее.
И ему это удалось. Настроение улучшалось,  развилась кипучая деятельность. Ольга занавесила окна, затем две  занавески расположила по обе стороны от печки, создав, таким образом, кухоньку и заднюю комнатку, которую мысленно назвала «дамской»; покрыла стол клеенкой, точно в тон занавескам, салатовой с белой ромашкой; постелила на перину такого же цвета простыню, а сверху одеяло и подушки с наволочками в  тон; яркие коврики, сплетённые ей, уютно расположила возле кровати и у входа.

 - Ну, все, - скомандовала она Ивану, - мой руки, а я в дамскую комнату, без стука не входи.
Иван расхохотался:
- Непременно, постучу по печке.
Ольга поставила в эту «комнату» этажерку, на ней поместила небольшое зеркало, расческу и прочие свои вещички. В домашнем халате все из той же ткани, салатовой в ромашку, она выглядела обворожительно.
 Выйдя из-за занавески, Ольга  произнесла:
- Большое зеркало повесим здесь, под ним сундук с машинкой, сюда на стенку прибьешь крючки, для одежды, вместо шкафа, часы, вот сюда …
 Все это время, пока она говорила, Иван не сводил с нее восхищенного взгляда.- - А сейчас пора перекусить,- заключила свой монолог Ольга, выставляя на стол узелок с продуктами.
Иван, выключил свет, взял ее на руки:
- Все это подождет, моя дорогая, ты и так уже создала здесь райский уголок, а сама, как птичка, порхаешь в нем.

Проснулась Ольга рано, хотя на перине и под ватным одеялом тепло, но чувствовалось, что комната остыла.
- Проспала задвижку на трубе задвинуть, небо отапливала,- упрекнула себя. Тихонечко встала, надела халат и шерстяную, на ватине, безрукавку, растопила плиту, торфа побольше подложила и снова юркнула в постель.
Она лежала на плече своего мужа, с нежностью всматривалась в черты его лица.
- Вот, что такое любовь. Знать, что он есть, ощущать себя половинкой его и быть счастливой от осознания этого. Я счастлива? Да, да, да!

Январь пролетел безумно быстро; страсть захватила их и несла по волнам времени, в порыве ее, они клялись:
-Любить друг друга всю жизнь, хранить верность и умереть в один и тот же день в глубокой старости.
Время делилось для Ольги на два периода: он - на работе и они - вместе. Все, что она делала по дому, происходило как в тумане, вне бытия, и реальной была только любовь.
Муж ее был так не прихотлив в еде, что Ольга поражалась, откуда у него сила берется?!
- Иван, почему ты сало не ешь?! Ведь это такой полезный продукт, съешь кусочек и сыт полдня, -  говорила она всякий раз, когда он наливал в миску молоко и крошил в него хлеб.
- Нет, Оля, это не моя пища. Молоко, творог, сметана, хлеб, да еще картошка, больше мне ничего и не надо.
- Где же молока наберешься, январь, все коровы в запуске?!
- Что сваришь, то и съем. Можешь на худой конец зажаркой заправить из сала, только чтоб кусочков его не было в супе.
 
Под половицей возле печки, в углублении лежали у них картошка, морковь, свекла.  Такое хранение овощей применяли в деревнях за неимением погребов.  Всеми этим Иван запасся еще до ее приезда. И сейчас  эти запасы выручали Ольгу, когда вставал вопрос, что приготовить. Она пекла разнообразные пирожки: с картошкой к борщу и щам, с квашеной капустой - к картофельному супу, а с морковкой - к чаю. Иван расхваливал все, чтобы она не приготовила, пирожки особенно нравились ему.
- Картошка заканчивается - обратилась она как-то к нему.
-На неделе к отцу съездим, еще возьмем.
Так в начале февраля она познакомилась с отцом Ивана, Василием Павловичем.  Внутренним чутьем она поняла, что понравилась свекру.  И когда собирались они уезжать, он протянул ей фотографию и сказал:
- Это жена моя Анастасия, мать мужа твоего. Возьми и сбереги это фото, оно единственное, потом внукам покажешь. Ты очень на нее похожа. Ивану с тобой повезло. Наверное, мать там, на небе за него молится, - при этих словах он  смахнул рукой слезинку, - корова наша отелилась, через недели три, четыре за молоком приезжайте. Теленка уже отлучим от нее к тому времени».

Ольга ходила в магазин, покупала самое необходимое, тратила деньги расчетливо. Связано это было с тем, что покупки она делала на деньги, которые скопила перед замужеством, Иван же не дал ей и копейку. Спрашивать его о зарплате за январь она не стала, решила подождать до февраля.
- Может на поездку за мной потратился, бензин, шофер, да и к работе он только приступил, - так объясняла она себе эту странность.
 Странным ей казалось и то, что, сколько не пыталась она завести знакомство с женским населением поселка ей это не удавалось. Так с ее приближением к колодцу оживленный разговор прекращался, и все женщины поспешно удалялись по домам. Такая же гробовая тишина сопровождала ее и в магазине. Ольга пыталась поговорить на эту тему с Иваном, но он обычно отшучивался:
- А еще бы, такого мужа себе отхватила, завидуют, поди.
Как – то утром, проводив Ивана на работу, почувствовала она схваткообразную боль в низу живота и очень испугалась:
 - Уж не новый ли приступ аппендицита?!
 Однажды с ней уже такое случалось в Рославле, и старый врач, хирург, внимательно осмотрев ее, сказал:
 - Э, голубушка,  да у вас хронический аппендицит, можно сейчас операцию сделать, а можно и отложить. Ну, если повториться подобное, вырезать его без разговоров.
При следующей схватке Ольга побежала на улицу, к уборной, не добежав присела, и из нее вывалился кровавый сгусток, произошел выкидыш:
- Ну и ладно. Ведь я ни замуж не собиралась, ни детей заводить, особенно вот так сразу.
Ивану она ничего не сказала об этом происшествии и все шло по прежнему.
Но в начале марта ей стало понятно, что она снова беременна и немного повременив, сообщила об этом мужу. Он особой радости не проявил:
-  Знаешь, Оль, я детей не очень – то люблю, но рано или поздно это должно было случиться, что же будем рожать.
 И хотя она и сама не испытывала радости от перспективы нянчиться с ребенком, но такие слова его и тон задели ее самолюбие.
- Да будем рожать. А ты вот скажи мне, где твоя зарплата, на работу ходишь регулярно, а денег не даешь. Те, которые у меня были, истрачены уже и одежда твоя где, один рюкзачишко с шинелью?!
- Я все ждал, когда ты спросишь. Оль, я ведь был женат и дочка у меня была. Женился так по глупости, молодой был. Она залетела, ну куда деваться. Да и родни у нее здесь половина села, надавили на меня. Жена она была непутевая; я на работу, а она по родне, ля-ля-ля - целый день. Дочку в кроватке оставит, а сама пошла, бродить. Стенки были у кроватки пружинные, как дочка голову просунула в них, не знаю, короче,  задохнулась она. Я сразу от Таньки ушел, это имя моей бывшей, ну, а вещи мои она не отдала, да не так их и много было. А я решил, что жениться больше не буду никогда, жил, как перекати поле. Знаешь, как у Крылова написано: и под каждым ей кустом был готов и стол и дом.   Жил одним днем, в долги залез, вот сейчас их и возвращаю. В апреле последнюю часть долга верну, потерпи пару месяцев. Перебьемся как-нибудь, а?  Уйти-то от нее, я ушел, а развода официального не было. Вот я за эти четыре недели, которые ты меня ждала, развод оформил, домик этот выпросил у начальства и прописался в нем, чтобы не передумали, печку в порядок привел, она так дымила, что спасу не было. Заработок у меня хороший, в мае выберем участок, закажем план для дома, в октябре в своем доме жить будем, корову купим, хозяйство заведем. Здесь кругом лес, лесник мой друг, отведет делянку мне лучшую, бревна заготовлю, а сруб срубить бригада плотников поможет, я с ними одно время работал, не откажут.
 
Ольга слушала его и думала о том, что она так опрометчиво, ничего не зная об этом человеке, пообщавшись всего несколько часов, доверилась ему полностью. Она, которая всегда была осмотрительна и осторожна:
-Наверное, это-правда, что у каждого человека есть судьба,- иначе свое скоропалительное замужество Ольга объяснить не могла.
 Слушает она Ивана, а в голове мелодия песни прокручивается, песни, которую они с Мотей в минуту грусти напевали.

«Ихали козаки из Дону до дому,
Пидманули Галю, забрали с собою
Ой, ти, Галю, Галю молодая,
Пидманули Галю, забрали с собою.
Поидёме з нами, з нами, козаками,
Краше  тоби буде, як в ридной мами...»

- Оля, да ты слышишь ли меня? Ты веришь, что все так и будет?
- И слышу я тебя и верю тебе. Вот теперь мне становится понятно, почему женщины устроили мне такой прием. Я всю голову сломала, а ты оказывается первый парень на деревне.
- Да любая из них за меня пошла бы, только бы пальцем поманил,- вспылил Иван.
 - Успокойся, все у нас наладится,- ответила Ольга, а в голове у нее уже созрел план действий.

Следующим утром, проводив Ивана на работу, Ольга села за машинку и начала шить куклу. Шила ее таким образом, чтобы можно было надеть ее на руку, на пальцы; шьет, а сама все время в окно посматривает. И как только на улице показалась соседская девочка, Ольга оставила свою работу, быстро одевшись, вышла во двор и начала по снегу ком катить по направлению к девочке. Та внимательно наблюдала за действиями Ольги, а потом спросила:
- Тетечка, вы, что снежную бабу лепить будете?
 -Да, присоединяйся ко мне, вдвоем веселей будет. Как тебя зовут?
-Анечка, я уже в шестом классе учусь. Мамка заругает, если я намокну.
=  Не волнуйся, зайдем ко мне, возле печки все быстро просохнет, мама и не узнает, - так  произошло их знакомство.
 Анечка сидела за столом, пила чай с пирожками и наблюдала, как Ольга шьет куклу:
- Как мне у вас нравится, как будто не комната, а полянка летом в лесу. Пирожки очень вкусные и чай земляникой пахнет.
= А ты приходи ко мне в гости почаще, а то мне одной скучно, - сказала Ольга и протянула Ане куклу,- надевай ее на пальчики.
Показала, как это сделать.
- Здравствуй, Анечка, я кукла Муся, давай дружить, - при этих словах она протянула руку куклы к Анечке и та пожала Ольгин палец.
- А давай, Анечка, я сошью тебе платье. Хочешь посмотреть, как платья шьют? Только сначала я с тебя мерку сниму.
Ольга сантиметром обмерила ее, записала на бумагу, взяла два небольших куска ткани, оставшихся у нее после пошива своих платьев и начала делать выкройку.
- Ой, тетечка, я побегу, а то мамка спохватится меня, а меня нигде нет. То-то ругаться начнет.
- Хорошо, Анечка, беги, одежка твоя высохла уже. Приходи завтра, я к твоему приходу платье  дошью.
- Приду. А куклу мне можно взять?
 - Конечно, бери. Я ведь для тебя ее смастерила.

Платье получилось нарядное, на кокетке, от которой вверх  расположилась вставочка, отороченная рюшами, рукав фонариком.
-Ой, какое красивое, - воскликнула с восхищением Анечка, вертясь у зеркала следующим днем.
- Дай-ка я тебе банты завяжу, - сказала Ольга и достала из сундука две белые атласные ленты.
Она усадила Анечку на стул перед зеркалом, заплела ей две косички в верхней части головы и затем вплела их в нижние  вместе с лентами, подняла вверх и завязала два красивых банта. Анечка подскочила со стула и закружилась по комнате:
- Такого платья и таких косичек ни у кого нет из моих подружек.
- А ты им завтра же покажи свои обновки.
 Аня нарядная и радостная, с пирожками, завернутыми в бумагу, помчалась  домой.
Не прошло и полчаса, как в комнату вошла соседка, в руках она держала глиняный кувшин с молоком и миску сметаны.
- Вот это за платье для Анечки, еще яиц принесу и сало. Сможешь и мне сшить платье?
- Конечно, без разговора. Давай знакомиться. Я – Ольга.
- А, меня Дарьей зовут, но все обычно Дашкой кличут.  Мужскую одежду ты тоже шьешь?
 Да,  именно с мужской я больше всего и работала.
- Ай, как хорошо! Тогда тебе от заказов отбоя не будет.
С этого дня Ольгина машинка не умолкала, и нехватки в продуктах больше не было.
 
Жизнь потихоньку налаживалась. Дарья посвящала ее во все новости поселка, но с другими женщинами сблизиться так и не получалось; придут, сделают заказ, потом рассчитаются и никаких других разговоров. Мужская часть села была с ней много приветливее. Как-то, идя за водой к колодцу, она познакомилась с дядькой Макаром. Сколько было лет ему с первого взгляда и не понять. Обычно сидел он на лавочке и махорку курил, со всеми проходящими мимо здоровался. Вот и окликнул он Ольгу:
- Ну, как дела, молодуха? Тебя как звать – то? Что не жалуют тебя наши бабы? А ты не тужи, все наладится. Вот слыхивал я, что ты шьешь хорошо? Так прими и у меня заказ.
Ольга не сразу сообразила, на какой вопрос отвечать, начала с конца:
- Как шью я, сами судить будете, а заказ приму, приносите ткань.
Договорились на послеобеденное время.

У колодца шел оживленный разговор, но с ее приближением, затих. Ольга тянула ведро из колодца, накручивая цепь ручкой вала, и вдруг почувствовала толчок в спину,  повернулась, за спиной у нее стояла бывшая жена Ивана. Ольга вопросительно посмотрела на нее:
- Ну, что надо, чего толкаешься?!
- Ишь разбабела тут у нас на Ивановых харчах. А сам-то он исхудал бедненький совсем, смотреть жалко,- злобно и в тоже время с насмешкой произнесла  Танька.
Все женщины наблюдали за ними. Ольга молча вытащила ведро из колодца, поставила на лавку, взяла коромысло. Танька отступила на несколько шагов.
- Не бойся, бить не буду, пока не за что. А, что Иван исхудал?! Так хороший петух жирным не бывает. А, что он петух хороший, ты не хуже моего знаешь. Раздался дружный смех и Нина Градовская, не раз делавшая уже у Ольги заказы на пошив одежды, одобрительно сказала:
- Молодец, Ольга! Так отбрила! Ты, Тань, ей палец в рот не клади – откусит. Дядька Макар спешил к колодцу:
- Что отбилась? - спросил он, запыхавшись, потом повернулся к Таньке, - была пора, да минулась. Ищи теперь ветер в поле. Уймись, а то Иван тебя уймет. А вот и он, легок на помине.

Все повернули головы в направлении, указываемым дядькой Макаром. Иван шел с работы, с ночной смены. Увидел Ольгу, почувствовал, что-то неладное творится. Подошел, поздоровался со всеми, спросил:
- Где наши ведра,  - взял их,- пошли Оля, я помогу нести.
- Ты на коромысле неси, как баба, а то и юбку надень,- пошла в разнос Танька. - - Да такой женке, как моя Оля, не только воды принести, а и ноги этой водой помыть не грех.
- Ах, Иван, ах молодец, а я уж тебя было в пропащие записал, - произнес дядька Макар.
- Чтоб мужик воду носил, да еще при всех!!! - Ольга шла рядом с гордо поднятой головой и коромыслом  в руках, сердце ликовало,- ах да Иван, одним этим поступком всем рот заткнул. Дай Бог, чтобы навсегда!

Дядька Макар притащил кучу своих поношенных вещей:
- Что, Ольга, сможешь обновить их?
 Она осмотрела их с изнанки:
- Перелицую, будут как новенькие. Если ватин принесете, сделаю вам зимнюю одежку. Может и мех, какой для воротника отыщите? Всё в дело пущу.
 На следующий день принес он свой старый с дырками тулуп. Из него Ольга выкроила воротник для его пальто, а для своего будущего ребенка попросила кусок овчины, намереваясь сшить футляр для зимних прогулок.

Дядька Макар работой ее остался  доволен и в начале апреля привел к ней своего племянника, приехавшего из города погостить. Тот попросил из отреза белой диагонали сшить брюки и пиджак. Ольга сразу определила, что если экономно раскроить, то получится из этого отреза не один, а два мужских костюма. Поэтому, когда зашел разговор про расчет за ее работу, сказала:
- Денег я с вас не возьму, а вот остаток ткани взяла бы. Если, конечно, она вам не нужна.
На том и порешили. Так у ее Ивана появился новый костюм белого цвета. В последнее воскресенье апреля уговорила она его поехать на базар в город Сураж, где подкупила недостающие детали для его выходного костюма. На демонстрацию первого мая пришли они нарядные: Иван в белом костюме, на лацканах пиджака выпущенный воротник от голубой тенниски, белые туфли и кремовая шляпа, а она, наконец, одела свое самое лучшее платье, цвета чайной розы, над которым когда-то они колдовали с Мотей. Все жители поселка шли в колонах, неся в руках транспаранты, портреты Сталина, красные флаги, бумажные цветы и разноцветные флажки, пели песни; останавливаясь, танцевали под гармошку, на душе было светло и радостно.

Весна набирала силу. Ольга попросила Ивана вскопать за домом небольшой участок земли, огородить частоколом и посадила там ранний картофель, сделала грядки под овощи. Крыльцо, которое Иван оббил досками и приделал дверцу, приспособила под курятник, где поместила петуха и десяток кур, которых она получила за свою работу. Хотела было и поросенком обзавестись, но Иван остановил:
- Оль, ну ты погоди немного, свой дом построим, тогда уж и о хозяйстве подумаем.
Произнося эти слова, он, улыбаясь, вытащил из кармана деньги:
- Вот получай!  Это моя зарплата, а то я хорошо устроился у тебя на иждивении. Ольга быстро пересчитала деньги, удивленно подняла брови:
 - Да ты неплохо зарабатываешь, значит, и правда сможем дом построить к осени. Когда будем брать участок под строительство дома и план заказывать?
 - Ну, чувствую мне теперь покоя не видать, - засмеялся Иван и обнял ее. Давай в июне, когда еще одну зарплату принесу.


Обычно Ольга утром вставала раньше мужа, готовила ему завтрак и провожала на работу. В это же утро проспала.
-Что же это такое, даже не слышала, как он уходил и не разбудил, - досадовала она.
День как всегда пролетел в хлопотах незаметно, пора бы Ивану с работы возвратиться, а его все нет. Несколько раз выходила, смотрела на дорогу, по который он ходил на работу и с работы. Волнение достигло предела, хотела бежать к нему в котельную, заперла уже входную дверь. Вдруг до нее из кустов донесся голос Ивана:
- Оль, ты куда собралась?
 Повернулась и оторопела, белый выходной костюм его был черным от угля.
 - Иван, ты, что в кочегарку в белом костюме ходил?!
 Он молчал и смотрел на нее как провинившийся ребенок. Вошли в дом:
- Ну, снимай его, в печку брошу на растопку. Ты, что всю жизнь в кустах решил отсиживаться?!
 - Оль, он мне так нравился, я думал, что комбинезон защитит, - Иван бросил безнадежный взгляд на свой валявшийся на полу костюм и глаза его увлажнились.
Гнев у Ольги сразу прошел, и на смену ему пришла жалость:
- Он не помнит своей матери, жил предоставленный сам себе, кто мог научить его как правильно одеваться, как правильно жить!
 Ольга погладила его по голове и с улыбкой сказала:
 - Да не расстраивайся ты так, сошьем новый, только теперь уж черный. Мой руки и садись есть.
 Она наблюдала, как он ест и вдруг пришедшая  внезапно мысль как стрела пронзила ее:
- Я всегда найду оправдание для его проступков, прощу все, а может,  даже себя обвиню, чтобы оправдать его. Неужели это и есть та материнская любовь в браке, о которой я когда-то слышала, но не верила, что так может быть. Ну и угораздило меня!



    7 глава   http://www.proza.ru/2017/04/06/207