«Онлайн» - это ведь, что вижу ?
А куда девать, что когда-то видел?
«Врёт, как очевидец» (Сталин, между прочим, сказал) — это же на вес золота!
Ладно: буду чередовать. Но врать не буду...
Ах, как он преподнёс «Стилягу»!
В Советский Союз, только что разгромивший фашизм и освободивший Европку, в том числе прекрасную Францию (на этот раз Пышке даже не пришлось совершать свой эротический подвиг), приезжает с гастролями сам Ив Монтан.
Любовь к французскому певцу в разрушенной и полуголодной стране, валом валящей на концерты Ива, скрипя костылями и звеня медалями, - бьёт ключом.
А как его не любить?
Наши ревуны стоят на эстраде по стойке смирно, полузадушенные галстуками. А этот, чего-то там в темпе прохрипел — и пошёл ходить по сцене колесом.
К тому же у Монтана,- в отличие от наших, для которых секса вроде вообще не существует, - красивый и публично открытый роман с Симоной Сирьоре.
Вот оно - настоящее искусство вечно вожделенной Европы!
Восторг советских граждан, на миг забывших о своём «облико морале», просто зашкаливал. Даже стихи появились. Вроде сатирические, а на самом деле ничуть:
Ах как он преподнёс «Стилягу»!
Вот подойду сейчас — лягу:
Бери меня, срывай нейлон -
Бушует чувств во мне мильон!
Короче, попел Ив Монтан, покувыркался. И, вернувшись в прекрасную Францию, в благодарность за освобождение от фашизма устроил выставку убогого женского белья в победившей не понятно для чего стране. Прихватив с собой несколько чудовищных, на взгляд француза, экземпляров «сталинского исподнего: женских рубашек, трусов до колен и бюстгальтеров.
А дедушка «Шарля эбдо» всё это ещё и нарисовал с соответствующими подписями…
Что это напоминает?
Лично мне — продажу английской матроснёй стеклянных бус туземцам.
Мы вам — бусы. В данном случае в ипостаси шансонье. Вы нам — золотишко и жемчуг. В данном случае в ипостаси победы над фашизмом.
А мы потом в своём Пале-Рояле над вами поржём.
Впрочем, если кому-то это напоминает что-то совсем другое или вообще ничего, то, как говорится, - флаг ему в руки. Может, я ошибаюсь, считая, что талант и свинство несовместимы. Всё совместимо в этом мире, в котором дважды два — четыре, по другой «системе цен» и шесть, и даже вовсе семь…
Что доктор прописал.
Имею в виду доктора Чехова.
Он, правда, не сказал, что мы должны лечиться, как он,- то есть всю жизнь выдавливать из себя по капле раба,- но, поскольку хворь эта ещё «кое-где у нас порой» имеет место быть, то почему бы не последовать примеру Антона Павловича.
Что же тут можно сказать, в окно глянув?
Конечно, полицейского смотрителя Очумелова, - хотя он, как человек в шинели, да ещё в новой, по-прежнему считает, что ежели она собачка генеральская, то может тяпнуть за палец любого из нас, Хрюкиных,- мы толпой на базаре уже не поддержим.
Но, кажется, пока и всё: все наши в этом смысле достижения…
Вот два продвинутых мужика уже «эпохи рынка» говорят о политике.
Внимание: ничего смешного, с моей точки зрения, здесь нет.
- Как-как он тебе представился?
- Я, говорит, депутат нижней палаты президентской администрации.
- Именно так? Ты ничего не путаешь?
- Да вроде нет. Я даже с жинкой посоветовался.
- А она?
- Ну — она! С ней всё понятно: пошли, говорит, они все на хер, твари. Цены в четыре раза вскочили! Я января жду: мамка обещала пять штук нам отдать…
- Ясненько... Прошляпил я как-то,- голос у мужика смущённо-виноватый.- «Депутат нижней палаты президентской администрации» - это круто! Тем более, что у него, - ну, у того, который так представился, небось, ещё и конституционное большинство. Или как там они всю это фигню называют…
Извините, Антон Павлович: будем выдавливать! В ближайшей перспективе.
Догоним и перегоним...
Да, вот так: ровно век тому назад это было.
Целый век!
И, если вы считаете, что это событие вошло в нашу историю «Днепрогэсом», планом «ГОЭЛРО» и другими техническими голиафами, то мне,- как бы помягче?-, даже неловко за ваш взгляд на родную историю.
Всё было гораздо сложнее, глубже. Поскольку переделывались прежде всего мы…
И вот стоим в школьном дворе на большой перемене в году этак 1947-48 от Рождества Христова (шутка: Бога нет, и об этом никто даже не вспоминает, поскольку есть товарищ Сталин). С нами - географ Михаил Александрович Соломович.
Осень, грязь: Бога, как уже сказано, нет. Асфальта — тоже. Идёт дождик.
Пацанва в основном в шинелях, «подогнанных» под нас, мелкоту. Серые — советские. Зеленовато-голубые - английские. Были-были: по ленд-лизу, наверно. Чёрные — железнодорожные. И все сплошь — в резиновых ботах разных цветов.
В таких же где-то стоял Юрок Гагарин. Но не у нас.
И я, любопытный, как обезьяна, спрашиваю:
- Михаил Александрович, а мы Америку — перегнали?
Географ честно задумывается. Отвечает:
- Насколько я в курсе, это произошло ровно год тому назад...
Я перевожу взгляд на свои красные боты, склеенные отцом, офицером ВОВ, из студебеккерской резины,- и с гордостью думаю: «Лучшие в мире, однако!»
Найдите ошибку.
«Умелыми действиями спецназ обезвредил всю терапевтическую группу, державшую в страхе целый спальный микрорайон в поселении городского типа Париж.»
*
«Зябь — в закрома государства!»
*
«Улыбаясь, она держала на руках годовалого поросёнка.»
Вопросы эпохи.
Если через несколько столетий в Землю всё равно, скорее всего, врежется комета Свифта-Туттля, - стоит ли вообще вступать в какую-то политическую партию?
*
А нельзя ли считать имущество известного островного губернатора всего лишь образцовым примером опережающего экономического развития Дальнего Востока?
*
Если вы находитесь на мысе Дежнёва, при каком ветре можно курить, не оскорбляя своим поведением ни чьего человеческого достоинства?
ВИКСАВЕЛ-2.