Дверь пропела краткое арпеджио – пекарня впустила гостей: женщину кремовых губ и кофейных кудрей, и мальчика с глазами-изумрудами. Котя-Сладкоежка притаился в уголке – ожидая шоколадных крошек.
Посетители преступили порог, женщина обменялась поклонами с девушками по обратную сторону витрины – когда юный спутник взобрался по оголённому каркасу барного стула и вовсю рассматривал круассаны с шоколадом, кремом-помадкой, заварным кремом, посыпкой кунжута и шафрана, и карамелью, - девушка с локонами-спагетти обрамлявшими миндальное лицо, набирала пальчиками-палочками корицы пожелания юного посетителя, потирала пальчики и аромат свежей выпечки опьянял в стократ гоже мускуса, - такова Бисквитная Муза... На самое дешёвое в производстве налагают самую внушительную цену: имбирный пряник, поцелуй, круассан с шоколадом и посыпкой шафрана, ореховые вафли из хрустального блюдца, объятие, - и всё подавалось во вкусных конвертах шокошоколадной бумаги. Женщина дивилась аппетиту ребёнку и изумлялась искренности слов того, кто не был ей даже сыном.
«Они добавляют в хлеб соль чтоб мне хотелось пить – но пить мне совсем не хочется», - «Какао? Вкусно макать в него круассан – шокошоколадное удовольствие...», - «Хочу – только что мне делать с этим всем после?», - «Что, прости?», - «Что мне делать с таким вкусным воспоминанием? Мне будет намного голоднее когда я вспомню что был сыт – и намного холоднее вспоминая Твоё тепло», - Хрусь: вторая из девушек за круассанной стойкой, обронила вафельное блюдце, - Муза поспособила разрешению затруднения – Котька возрадовался.
Обронившая нежна – ростом ничуть не выше мальчика, волосы – тона мокрого макинтоша - до ямочек на щёчках слегка завивались – намереваясь сосплестись; Лунный Загар – когда выходишь обнажённой в ночь и отдаёшься трелунному свету под шепоток безлиственного Древа Десяти Веков. Линзы уравнивали Небесный и Изумрудный – но Мир-Позади-Сомкнутых-Глаз и Мир-Внешний амбивалентны: Свет лучился из нескрываемой капельки – а та оставляла след Чувства. Присутствовавшие ослепли на миг – когда в Мире нет никого кроме двоих; девочка воспользовалась прерогативой и отшлифовала миг: стёрла капельки с щёчек (и Вы – вычеркните со странницы-страницы ненужные строки).
Девушка, девочка, вздрагивала: Ей представилось витать на полутоне чувств и интеллекта – и отречься от каждого, - взамен – тело приняло двоедушие, - когда Любящее и Любимое суть в соитии одного тела, - к слову, все тела беспотолочны – и бесполы; и никогда не известна тысяча слов жизнепрозы, станущих последними. Достаточно знать: подобных нет, встреча – исключительна, нечто – вечнее нас, - и озариться… Годы пройдут – и дни вспомнятся (непременно вспомнятся) – и каждый кусочек отнятой и отданной силы, упразднится себестоимостью; мы признаем ошибки, но страшно неминуемо одно: приступив к оплоту детства, сознаёшь – когда ты миновал сотню, тысячу шагов, и изменил себе – и изменился, - оно, Твоё Всё, не преминуло ни на шаг; Земля, в которой прячем взгляд, готова поглотить, - когда Небеса предлагают опробовать и крылья – «Смотри выше – и взлетай, - и создай то – Лакомое Особое, Дар Жизни, - что переживёт Тебя в эфемере, обозначит Звеном Вечности, - пока слова, слова и материальное воплощение МыслеИскусства, дозволимо к наслаждению; так или иначе – так и иначе, - Ты вечен собственносозданным Тобою миром; - так думала Она, и я считаю; - да.
Мальчику подали блюдце-калейдоскоп: создания иного мира заменяли один другого и желали полакомиться кусочком недоступного лакомства, - дитя приступил: истосковавшись по вкусу, вкушал жемчужину, не скрывая восторга, Благодарности и Любви (не слишком?). Посетители посматривали сквозь выражения затронутого изящества, престыженные недостатком чувств, неискренностью своей, - словом: НеБлагодарностью – чем никому ни угодно – только ни ей.
II
Женщина зашептала ласково – такую ласку забывают матери по огрубению в летах, - зашептала лаской первозданною – «Нет же, Тебе незачем голодать и холодать – незачем возвращаться в место, где ничто от себя не оставил. Твой след – не ведёт прошлое за Тобой, нет, - след – знак: Ты выбрался. Тебя угощают не сладким – не думай так, - Тебя угощают Жизнью: бери ещё кусочек, и ещё, и ещё, - Тебе незачем нуждаться, когда можно Наслаждаться. Ты можешь отказаться – и кусочков поубавится, - но от того что Тебе хорошо, никому не станется ничего дурного, поверь», - «Но многие останутся, там», - «Забудь. Они в праве на такой-же выбор. Их нет поблизости – и вдали, они – пройденный опыт. Мир полон условностей», - Обронившая вступилась – «Пойми одно – прими: всё что существует уже принадлежит Тебе», - женщина всмотрелась в сокрытые глазки.
Дверь проскрипывает – нехотя – отрывком Девятой Симфонии Альфреда Шнитке: Некто Человек - манерно непричёсанный – не принимающий в уныние – «Доброго дня, милые» - Некто оставлял следы грязи на некогда сверкавшем полу: зеркальное древо потолка досадовало и платило зрителю той-же смежной монетой; некто прошествовал к стойке и угостил Музу нежеланным взглядом – «Образование не проясняет Суть среди Дна Океана – и не даёт инерцию крыльям: оно проясняет отсутствие сути», - «Что – взамен?», - «Откуда знать мне? Я – не искусствовед, но естествоиспытатель», - мальчик засмеялся, зал подхватил хохот – полагаете, презрения? – Значится ли думать за читателя, о Чтец, как воспримет таковой действо, думать “слишком много”? – Прояснение – самая того немногость.
«Пасту Болоньезе, пожалуйста, - с песто, разумеется», - «С Вас…», - «Деньги нужны тем кто привык расплачиваться по счетам, - я же давно отвык от такого», - «Угощайся» - мальчик обратил к Человеку кушания – «И болониезе эту, нам обоим – можно?», - «Разумеется» - женщина проявила ямочки на щёчках и попросила девушку – вточь своё юное отражение – «Нам вкусного – и много», - подруги приступили к изготовлению лакомства заветного, и принесли на блюде спагетти стремя древейными вилочками – и Человек с мальчиком, лакомствовались из одной тарелки, - женщина с кофейными кудрями приступила к трапезе лакомства чуточку позже – без сил насмотреться на удивительно знакомую, чем-то в глубине похожую, девочку сокрытого Небесного и Изумрудного взгляда.
Снегопад лелеял окно: улица испещрилась очертаниями вошедших в лету событий – одно печальнее другого и мрачнее последующего. Когда же мир объединится во взаимности – просить Благодарностью и Благодарить Любовью, и угощать? Наше всё в самом деле-то – самое немногое; обладая ничем – отдавая ничто, мы отдаём всё, - и Всё получаем.
«Buenos Nochez» - изрёк Человек и помиловался прежде, чем оттесаться в ночи’.
~
Котька умывался розовой водой, произошедшее растаяло в следах, Время смёрзлось. Признаться, у истории намечался иной каркас:
На гранатовых зубочистках, строилась фуга ненасытной нежданности – женщина платила за благодарившее дитя, и разорялась – чиабатта за чиабаттой; слоганом было: Цена Благодарности – Иллюстрация Разорения, - но зачем же варить макароны в кипятильнике…
Осадки: бананово-яблочный снегопад со Звёздной Пылью в Лунных промерцаниях, заряд Благодарности, Веры, Воодушевления, Концентрации, Надежды, Правды, Справедливости и Любви; но Любовь из них – большее…
24.2.17.
13.31 – 16.39