Рассказ. Коса
В школу идти не хотелось. Совсем. Даже не смотря на то, что сегодня туда должен был приехать бывший выпускник, какой-то заслуженный артист, да еще в сопровождении съемочной группы с телевидения, причем столичного.
Ох, уж и переполоху было! Неделю школу отмывали и чистили, как машину перед продажей, а в вестибюле быстро соорудили стенд «Гордость нашей школы». Девчонки из класса фото артиста посмотрели и пришли к единому мнению, что "придумал дядечка повод лишний раз «попиариться», потому как, если он даже в сериалах не снимается и никто из них его в лицо не знает - какой он тогда артист?" Съемочная группа вызвала интереса куда больше. Мало ли, вдруг попадешь в кадр? А там…. В жизни всё бывает!
… «Представляю, как сегодня девчонки выпендрятся. И учителя придут разодетые, как на 1 сентября. А я, как всегда… с косой…даже блузку не погладила, придется в черной водолазке идти, а ведь Анна Степановна приказала: белый верх - черный низ. И «домашку» не сделала. Ну и пусть! Меня она сильно ругать не будет, постою где-нибудь в задних рядах, а уроки? Сегодня всем не до проверки будет».
… Вчера отец пришел поздно, как всегда, и родители стали ругаться на кухне. Делали они это, по обыкновению тихо, слов было почти не разобрать. А Варя лежала и мучилась. Она ничего не хотела слышать, но всё равно вслушивалась. Внутри у нее что-то противно дрожало, а когда отец ушел, громко хлопнув дверью - вздрогнула, как от удара. Легкий скрип- мама пошла в ванную; зашумела вода- Варя знала, что мама плачет там в одиночестве. От этого знания она тоже начала тихо плакать, хотя ей хотелось плакать громко. Даже не плакать! Её разрывало от желания выйти из комнаты и кричать-кричать, и взять все папины вещи: его любимый ноутбук и синюю кружку с надписью «Любимому папочке» и выбросить всё это с балкона. Пусть всё разобьется, разлетится на тысячу кусков, как их прекрасная жизнь.
… « Так… плакать нельзя, - думала она утром, собираясь в школу, -а то заметят. Не буду думать и вспоминать не буду! А я еще на маму сердилась, что она к нему придирается, и он из-за этого так долго на работе торчит. А теперь… я его почти ненавижу. Его, моего любимого папку. Как хорошо всё было. А что будет теперь?»
Думать о том, что будет - было очень страшно. Несмотря на запрет, она, наверное, в сотый раз вспомнила, как вчера, когда она пожаловалась подруге Алке на маму, та вдруг посмотрела на неё жалостливо и сказала:
- Зря ты на нее. Все ведь знают, что твой отец на работе замутил там с одной.
И с этим словом действительно что-то мутное и противное вошло в Варину жизнь. Сначала она растерялась, а потом закричала на Алку:
- Ты врешь, ты все врешь…он не может… мутить, это ваши все могут, а мой… он необыкновенный- ты же знаешь… какая ты… ты же с нами… он же нас с тобой и на речку, и на лыжах кататься возил, и в кафе… А ты…
Но пока она кричала эти слова и смотрела в испуганное и виноватое лицо Алки , она уже ясно понимала, что та не врет.
А потом она прибежала домой и всё думала-думала, и мысли её бились в голове, как мошки о светящуюся лампу. Пришла мама, а Варя не знала как себя вести, поэтому делала вид, что всё хорошо, что всё как обычно. Она спрашивала какие-то пустяки, мама равнодушно отмалчивалась, потом пожаловалась на то, что болит голова и ушла в спальню. Но Варя видела, что она обманывает, что их привычная - такая вроде простая, и оказывается такая чудесная в своей простоте и обыденности жизнь изменилась, и навряд ли уже будет прежней. И она тоже ушла в свою комнату, и тоже напряженно стала ждать прихода отца, и забыла и про уроки и про блузку. А когда стало совсем темно, она услышала мамины шаги , быстро юркнула в постель. От всех переживаний у нее разболелась голова, а в горле появился какой-то комок, от которого было трудно дышать. Но уснуть не получалось. Наконец она услышала скрип открывающейся входной двери - пришел отец…
… « Нет, не буду вспоминать!... Где же портфель?... Неужели папа уйдет? А как же мы? А как же я? Кто будет утром говорить мне : «Вставай, Варвара- краса, длинная коса». Хотя мы оба знаем, что никакая я ни краса, а просто Варя. И коса мне давно надоела. Никто ведь не знает, как тяжело с ней ходить. И что красивого? Мешает, цепляется за все. А мыть? Почти полдня уходит. Сначала надо расплести, потом помыть аккуратно, чтобы волосы не спутались, расчесать, долго сушить и следить, чтобы не высохли волосы совсем, а были чуть-чуть еще влажными. Тогда обратно заплести. И без маминой помощи не обойтись, и мальчишки вечно в школе больно дергали, а сейчас хоть и не дергают больше, зато Гаврилов в школе часто смеется: «Бойтесь! За каждым придет СМЕР…ницкая с косой! И девчонки некоторые начинают угодливо хихикать…. Где же этот чертова сумка?»
Сумка нашлась за креслом. Варя, не разбирая, сунула в нее какие-то учебники и тетради со стола. И вдруг шальная мысль пришла в ее голову:
« А возьму, вот, и обстригу косу эту дурацкую. Прямо сегодня… пусть он знает… пусть все… так… сколько у меня денег? Ага... на стрижку хватит. Как приду такая … домой и в школу... Точно… обстригу!».
… Артист появился ближе к обеду, когда у всех терпение было на исходе. Возбужденная «классная» Анна Степановна вывела всех в коридор, построила в две шеренги и велела дружно хлопать, когда он со свитой в лице директрисы, завучей и нескольких стареньких учительниц будет проходить мимо. Наконец, в конце коридора появилась вся делегация. Артист шел медленно, одной рукой вежливо поддерживая под локоток пожилую Софью Васильевну, которая в школе уже не работала, но изредка появлялась на замену заболевших учителей математики. В другой руке у него был огромный букет. Вид у артиста был какой-то болезненный, и Варя подумала, что, пожалуй, больше он походит не на знаменитого артиста, а на их соседа - часто выпивающего таксиста дядю Колю. А на актрису походит директриса, которая идет по коридору, как по ковровой дорожке какого-нибудь Оскара, милостиво кивая головой толпам хлопающих поклонников. А еще Варя представила, как она вот так придет в школу через много лет. Все будут ей хлопать, а она вести под локоток их «классную», а старенькая директриса будет шоркать за ними, как вон та учительница истории, которую никак не могут выгнать на пенсию.
Съемочная группа состояла из немолодого оператора с огромной камерой и пожилой худой женщины с кипой листов в руках.
«Зря девчонки старались. Оператор, вон, камеру опустил - не снимает, значит. А что у нас тут снимать? Хоть бы скорее мимо прошли, и нас домой отпустили. Подходят…».
Все дружно похлопали, а артист остановился вдруг у дверей их класса и сказал густым басом:
- Софья Васильевна, это же тот кабинет, в котором я стул подпалил, а потом вы меня заставили все стены красить.
Можно заглянуть?
- Конечно,- быстро сказала директриса, но слегка нахмурилась от таких, явно не педагогических воспоминаний.
Артист заглянул в класс и слегка разочарованно произнес: «Да, всё изменилось, не узнать», как будто ожидал, что на стенах до сих пор цела покраска, которую его заставили делать.
На мгновение стало тихо, и тут все услышали звонкий голос самой смелой в классе Дашки Митрофановой:
- А можно с вами сделать селфи?
Директриса дернулась было, но артист весело сказал: «Ох, уж эти селфи. Ну что же, налетайте!» Он сунул свой огромный букет в руки худой женщине. «Свита» отпрянула к стенке, а девчонки и парни облепили его со всех сторон, защелкали фотоаппараты. Варя осталась стоять на месте. Оператор вместе с худой женщиной отошли в сторону и остановились около нее.
-Хорошие кадры. Снимай!- скомандовала худая женщина.- Что у нас там дальше по плану?
Она попыталась вытащить лист, но тут огромный букет выскочил из ее рук, а за ним и все листы веером разлетелись по полу. «О, черт»,- громко крикнула она. Варя кинулась ей на помощь, нагнулась, подхватила букет и несколько листов с пола. Вредная коса непослушно выскочила из- за спины и стукнула по полу. Когда Варя поднялась, то увидела, что все смотрят в их сторону, а артист стоит прямо напротив нее.
-Надо же! А я уже думал - таких кос никто в школе больше не носит,- восхищенно сказал он. Варя застеснялась, быстро протянула ему тяжелый букет. Он взял его, вытащил одну красную розу на длинном стебле и протянул Варе.
-Спасибо, - еле слышно сказала она, глядя в его по-мальчишески веселые и озорные глаза.
- Я всегда говорил, что самые красивые девчонки учатся в нашей школе. Софья Васильевна, а помните, у нас у Петровой тоже длинная коса была!
- Как же, помню,- сказала та, подходя к ним.- Петрова сейчас завотделением в нашей городской больнице.
- Ну, надо же,- удивился «артист».
- Так… пойдемте- пойдемте, - директриса взяла «бразды правления» в свои руки.
Вся делегация отправилась дальше по коридору.
- Заходим в класс,- скомандовала «классная». – Нечего сказать, отличились! Я с тобой, Митрофанова, отдельно потом про селфи поговорю. Все свободны.
- Ты, Смерницкая, розочку то засуши!- раздался вдруг голос Гаврилова. – На память! Все ж таки, артист заслу-жон-ный подарил, красавица ты наша.
Но никто почему- то не засмеялся. И вообще, Варя почувствовала - что-то изменилось, что-то неуловимое произошло, пока непонятное, приятное и пугающее одновременно. Девчонки поглядывали на нее как-то удивленно, и даже Гаврилов хоть и шутил, но смотрел на нее какими-то другими глазами.
В вестибюле Варя догнала подругу. Та обрадовано заговорила:
- Ты не сердишься? Знаешь, может и правда, врут. Про мою мамку, вон, чего только не сочиняют.
-Да ладно, проехали. Не хочу об этом…
- А артист-то прямо обалдел - твою косу увидел… а директриса-то…как Джоли … кивает… смех…
И они пошли домой по солнечной улице. Алка рассказывала ей что-то, но Варины мысли были далеко.
« Надо и, правда, цветок засушить. Какой дядечка интересный… почитаю про него в Гугле. Надо же, хулиган был, стул поджег, а сейчас - артист … а Гаврилов все- таки дурак… Неужели я в самом деле красивая?... А ведь мне цветов никто не дарил, ну, папа букеты только нам с мамой на праздники… а чтобы так… Папа, папа… поговорю с ним сегодня. Приду, позвоню и поговорю. Точно! Этих взрослых никогда не поймешь : когда что-то сделать надо - так ты сразу большая, а как что-то объяснить… о жизни - сразу маленькая… Раз он, как все… пусть… Ничего, живет же, вон, Алка, без отца. Да у нас у половины в классе- или мать только или отчим… Маме расскажу про артиста…ой!... а кто же теперь маме будет букеты дарить? … Вот зайду сейчас в киоск и куплю ей букетик тюльпанов, она их так любит, деньги же есть. А коса…».
- А знаешь, я ведь сегодня хотела косу обрезать,- сказала она, перебивая Алку.
- Обалдеть, с ума сошла?- изумилась та.- Вон, даже, артист…
-Да я передумала,- облегченно улыбнулась Варя,- пусть живет!
И коса веселой змейкой заструилась по её спине.