Провинциальная история
Начало: http://www.proza.ru/2017/01/09/1323
33. ТЕСНЫЙ ДОМИК
Вова жил после возвращения с «химии» как-то неустроенно. Немного поработал фельдшером на «скорой помощи», на подхвате: ему уже не очень-то доверяли – так, ездил для комплектности бригады, чтобы женщинам ночью было не страшно. Вёл он себя примерно, но судимость, понятное дело, авторитета ему не прибавляла.
Здоровье его всё ухудшалось, и соседи поговаривали, что почки у него то ли застужены, то ли отбиты в заключении, а теперь и вовсе стали отказывать. Он, конечно, лечился всеми доступными средствами и теперь уже сам носил деньги врачам, да бесполезно – помочь ему они не смогли.
С работы Вове пришлось уйти, и некоторое время он даже пытался вести здоровый образ жизни, ограничивал себя в еде и не пил спиртного. Настроение у него было неважное, и он снова стал выпивать, а это ему на пользу не шло, и закончилось всё так, как и должно закончиться, когда болезнь неизлечима, а человек неисправим.
Вот если бы Вова жил в Москве и был знаменитым профессором или народным артистом, его положили бы на гемодиализ и продлили на несколько лет его эфемерное существование, а в провинциальной больнице волшебного аппарата не имелось, и тяжелобольной доктор оказался никому не нужным, кроме матери и сестры.
Мать долго убивалась по Вове. Почему она всё ещё живёт, а её молодой сын умер? Ведь должно быть наоборот, и пусть бы лучше она умерла, лишь бы он жил.
Для неё настала пора слезливой старости, когда каждая обида кажется горем, каждый пустяк вырастает в проблему, а люди не только не хотят выслушать и посочувствовать, но ещё и высказывают своё мнение по поводу ошибок, совершённых Антониной в её долгой и трудной жизни. Мол, это Бог её за что-то наказал. И вообще – Ему виднее, кого оставить на земле, а кого забрать. А куда именно забрать – это ещё вопрос...
Люба не горевала по брату так сильно, как мать, – всё-таки у неё была своя семья и двое детей, и повседневные заботы отвлекали её от тяжёлых переживаний. К тому же Вова, как ни крути, сидел на шее у матери и Любиного мужа, ел-пил, а зарабатывать ничего не мог по состоянию здоровья. Хотя как человек – для родных и друзей – он был безобидным, компанейским, приветливым парнем.
С государством, конечно, отношения у него вышли натянутые, тут ничего не попишешь. Государство Вову уже давно невзлюбило – за его вполне понятные хитрости. Ну а как он мог жить на одну зарплату участкового терапевта? Никак не мог! Ему едва хватало на одежду и карманные расходы, а кормила его мать. Хорошо, что она умела крутиться и зарабатывать деньги.
Что ни говори, Антонина вырастила их одна. Тихон Петрович, отец Любы, помогал им недолго, а потом его со скандалом проводили на заслуженный отдых, и дальше мать со всеми трудностями справлялась сама. И ведь неплохо жили, не нуждались, как другие семьи без отцов. Вова даже выучился в институте, а какая там стипендия? Двадцать восемь рублей! Да и то дали её потому, что отца у него фактически не было – Всеволод алиментов не платил, да и вообще не давал о себе знать, хотя при желании мог бы легко найти Антонину и Вову, ведь жили они на том же месте, где он их покинул много лет назад.
Надо сказать, Вова тоже оказался по натуре холостяком. Женщинами, конечно, интересовался, но вёл себя осторожно и жениться не спешил, поскольку считал, что не сможет прокормить семью. У него даже невесты не было – только подружки. А потом всё это закрутилось...
Однако, вернувшись, он быстро нашёл себе женщину, потом другую. Любая их них с радостью вышла бы за него замуж – когда женщине уже под тридцать, а то и больше, она готова закрыть глаза на многое, даже на судимость. К тому же Вова не какой-нибудь ворюга или хулиган, а вполне приличный человек с высшим образованием.
Но он не хотел обзаводиться семьёй. Вероятно, предчувствовал, что проживёт недолго и не сможет поднять детей. А может, у него не было желания утруждать себя ради других, пусть даже близких людей. Он всегда жил для себя, изредка помогая матери, если она о чём-то просила.
Антонина никогда не упрекала сына, даже не обижалась на него, а напротив, любила и баловала, пока у неё хватало сил и возможностей. Она не думала о том, что, потакая его душевной лени, поступает неправильно и может невольно навредить сыну. Ей никто не объяснил этого, а сама она догадаться не могла – её знаний и жизненного опыта для таких рассуждений не хватало, а читать умные книги ей было некогда. Она всегда работала, и весь дом был на ней: еда, стирка, огород. И потом, выйдя на пенсию, смотрела внуков и торговала водкой – на свой страх и риск, и всё ради семьи.
О том, что она живёт не вполне праведно, Антонина, конечно, знала, но это её не сильно беспокоило, у неё всегда было оправдание: дети и внуки. Ей казалось, что все её грехи – временные, вынужденные, а потом она перестанет нуждаться и начнёт жить правильно.
В церкви она просила прощения у Господа, ставила дорогие свечки, а вот исповедоваться – стыдилась. Батюшка обязательно скажет, чтобы она больше не грешила, ну и как потом подойдёшь к нему в следующий раз с теми же грехами?
Антонина вспоминала прошлое и понимала, что всегда поступала так, как предлагала ей жизнь. Она смолоду изо всех сил старалась выбраться из нищеты, и надеяться ей было не на кого. Она видела, как хитрят и обсчитывают покупателей продавцы и кассиры – не все, конечно, а те, кто посмелее, – и ничего им за это не бывает, а если кто и обнаружит обман – можно выкрутиться, извиниться. Торговля – дело такое... А честных новичков обучают быстро. Была бы зарплата хорошая, может, и не польстились бы на чужую копейку. Хотя кто его знает... Денег всегда не хватает.
Вот и она не сопротивлялась обстоятельствам, которые вынуждали её нарушать человеческие и государственные законы. Не было в ней такой гордости, чтобы она могла преодолеть соблазн, отказаться от чужого мужа, от лишнего рубля и жить с двумя детьми в благородной нищете. Да у неё и детей никаких не было бы, если бы она скромничала и делала всё по правилам!
Выходит, что не каждый человек может управлять своей жизнью, а уж распоряжаться другой жизнью, даже если это твои собственные дети – тем более сложно и даже опасно. Тут вообще неизвестно, что получится. Хочешь сделать, как лучше, а выходит боком.
Антонина старалась, чтобы её дети ни в чём не нуждались, несмотря на то что росли без отцов. Баловала, чтобы они не чувствовали себя обделёнными родительским вниманием, считала, что должна дать им всё необходимое для счастливой жизни. Да видно, перестаралась...
Вова принимал материнскую заботу как должное, а когда настала пора действовать самостоятельно, думать своим умом, он не смог подчиняться общим правилам. Как-то неудачно складывалась у него жизнь, начиная с первых студенческих лет, всегда он был в чём-то виноват перед чужими людьми, хотя он не один такой.
«Разве остальные живут так уж честно? Все живые существа что-то тянут в свою норку, а кто не тянет, тот голодает и бедствует», – думала Антонина.
Вова тоже попытался что-нибудь ухватить, а его – раз! – и по рукам! Один раз проучили, другой, а потом вообще – осудили и посадили. А после «химии» – какая у него была жизнь? Это уже не жизнь, а сплошная тяжёлая болезнь.
Вот так он и ушёл в иной мир, в свой тесный домик, как говорила мать...
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/02/28/1396