Политические катаклизмы в 91

Эдуард Зайцев
               ГКЧП.
25 лет спустя.

   За окном мелкий дождь второй день хлещет по стеклу. Капли  струятся мелкими  ручейками,  медленно сползают вниз. Свет вечерних фонарей дробится, размывается, отражается в стекающих каплях дождя. Под мелодию осени в душе рождаются воспоминания далёких дней, перевернувших историю моей страны в новую реальность.
Трагедией, для многих бывших республик, стал распад великой страны, где народы жили в общей семье и не делили свою жизнь на национальные приоритеты. Вместе эти народы вели борьбу с общим врагом, вместе победили.
 К чему пришли в 21 веке?   
По всем бывшим республикам СССР волной прокатываются народные волнения и  военные конфликты. Террористические акты разрывают мирную жизнь граждан в Европе и Азии. Страны Ближнего Востока разорены войной. Не смолкают взрывы на Украине и Кавказе. Обострилось противостояние между Россией и  США. Часто, появляются сообщения о возможном разрастании конфликтов в мире до 3-й Мировой войны.
 
  Бессонные ночи будоражат ум, заставляют возвращаться  к истории разрушения великого государства – СССР.
 
                ***

  Сигнал «тревоги» поднял меня с кровати  утром 19 августа 1991 года. Объявление о создании в стране ГКЧП приводило войска в состояние "полной боевой готовности".
 Обстановка в стране была напряжённая. Политический кризис  в  СССР,  вступал в критическую фазу.
 По всем регионам страны,  наблюдалось брожение и неуверенность. Деятельность М.С. Горбачёва, на посту Генерального Секретаря ЦК КПСС,  всё больше вызывала разочарование и недоумение. Объявленная им «Перестройка», подрывала уверенность людей в политике партии,  пустующие полки магазинов вызывали возмущение.
 Поспешная сдача позиций Советской Армии в Германии, сокращение Вооружённых Сил и утрата авторитета армии среди населения, - не могли не беспокоить меня, как начальника политического отдела авиационной дивизии.
 Тёплые встречи М.С. Горбачёва с руководителями тех стран, которые вовсе не питали к СССР дружеских чувств, заканчивались полной сдачей позиций в Европе. Руководство  стран Варшавского Договора лишилось поддержки со стороны СССР, стало обречённым под натиском национальных сил.
 
 Многостраничные публикации в газетах выступлений Горбачёва М.С. с трудом  перечитывал  по вечерам, чтобы сформировать тезисные выступления для информации личного состава. 
Зачастившие комиссии Министерства Обороны по проверкам хода «перестройки» в воинских частях поражали своей бессмысленностью и глупостью. Так, накануне августовских событий, в дивизию прибыла инспекторская комиссия Министерства Обороны во главе  с  генерал – полковником Гореловым.
Основой проверки этой комиссии стал вопрос бытового устройства военнослужащих.  Каково же было моё удивление, когда, по требованию этого генерала, всю ночь солдаты стёклами скоблили двери и окна, чтобы отчистить краску. Требование комиссии: «Дерево должно быть деревянным!», -  необходимо было выполнить до утра.
 Всё труднее становилось смириться с раздвоенным чувством отношения к действительности. Как можно проводить линию партии, в которой всё больше сомнений?  Как можно декларировать одно, а на деле всё происходит по – другому?
     Сообщение о создании в Москве  ГКЧП, ещё более обостряло возникшее противостояние политических сил в столице.
 В армии росло чувство неуверенности. Всё активнее стали проявляться элементы национализма в союзных республиках.  Возникло отчуждение к русскому населению . Эти настроения передавались в ряды вооружённых сил.
 Поступающие команды из Москвы, по линии Министерства Обороны, были противоречивы и не определяли позицию силовых структур в политическом кризисе. Роль Министра Обороны маршала  Язова Д.  была слабая, колеблющаяся и неопределённая. Это единственный маршал СССР, не выигравший ни одно сражение, но проигравший всю страну. Участие его в ГКЧП, скорее,  преследовало цель нейтрализации армии в политическом противостоянии.
 
  Поступившее распоряжение командного пункта военно - транспортной авиации (ВТА)  19 августа,  определяло  срочную задачу  на  доставку по воздуху подразделений воздушно – десантных войск  Болградской  дивизии /Одесский ВО/  в Москву.
Какие политические силы инициировали   эту команду, мне  было не известно.  Видимо, на лояльность воинских частей Московского военного округа Министерство Обороны уже не рассчитывало.

 К моему прибытию на командный пункт дивизии, работа штаба уже  шла в полном напряжении. Отрабатывался состав экипажей, готовилась авиатехника, анализировались погодные условия по всем регионам предстоящего вылета.
 Начальник штаба, гвардии полковник Захарян В.В., доложил о  готовности всех трёх авиационных полков для перевозки военной техники и личного состава.
 Плановые таблицы  уже были составлены и находились на столе.
 Заслушали информацию начальника метеослужбы майора Чернявского Б М.
 Погода, по всем аэродромам Московской воздушной зоны ожидается сложной.

 Для контроля подготовки экипажей к предстоящему вылету, заместители командира дивизии направлялись в  авиационные полки.
 Мне предстояло на штабном Ан-12 вылететь в Арциз, в 37 военно-транспортный полк, который первым должен был доставить на подмосковный аэродром Шереметьево подразделения воздушно – десантных войск.
 
  По телефонной линии связи,  я доложил в политотдел ВТА о готовности частей к действиям по боевой тревоге, спросил об обстановке в Москве.  Информацию  получил весьма неопределённую.
  Из сообщений политотдела следовало, что  для предотвращения беспорядков на улицах города и  охраны государственных объектов, высшим руководством страны принято решение о вводе в город дополнительных сил воздушно – десантных войск.
 Эту информацию я передал телефонограммой в воинские части соединения.
                ***

   Через два часа, штабной Ан-12 отряда управления, приземлился на аэродроме Арциз. Командир полка полковник Бесфамильный С. доложил о готовности двадцати  экипажей Ил-76 к вылету.
  На предполётных указаниях лётный состав получил информацию о погодных условиях по маршруту и на аэродромах Московской воздушной зоны.  Определена  очерёдность вылета каждого экипажа и характер загружаемый боевой техники. Первым в группе вылетает командир полка. Я полечу инструктором в замыкающем экипаже первой десятки ИЛов.   
 Захватив свой «тревожный» чемоданчик, направляюсь к своему воздушному кораблю. До вылета пытаюсь прослушать информацию о политических событиях в Москве через маленький радиоприёмник, который  теперь всегда со мной. В этом приёмнике есть радиодиапазон коротких волн (КВ).  С большими помехами нахожу информацию о продолжающихся народных волнениях в столице. С надеждой, что наша помощь необходима для восстановления порядка, иду к самолёту.
 Самолёт уже загружен боевой техникой. Три боевые машины десанта тёмными громадинами расположились в грузовой кабине. Бортовые техники закрепляют этот груз  специальными цепями для предотвращения их смещения в полёте.
  Построив экипаж, командир корабля капитан Кузнецов А. доложил о готовности экипажа и самолёта к вылету.
  Со многим членами экипажа я уже знаком. Мне не раз приходилось выполнять с ними различные полёты, в том числе, и в небе Афганистана.
  Кратко сообщил экипажу о нашей задаче.
 - Занять рабочие места!  - все по стремянке направляются в самолёт.

 Удобно устраиваюсь на правом сиденье. Кабина этого самолёта знакома до мелочей. Привычно подогнал для себя  педали, проверил кислородную маску, надел гарнитуры на традиционный свой подшлемник из бязевой мягкой ткани. Почти все пилоты используют такой подшлемник вместо требуемого защитного шлема.
  Остальные  члены экипажа тоже подготовили свои рабочие места, доложили о готовности к запуску двигателей.
В наушниках голос командира полка сообщает о начале взлёта.
 Через каждые 10 минут, очередной самолёт поднимается в небо. Подходит и наша очередь.
По команде командира корабля запускаются двигатели. Оживают приборы, турбины набирают обороты, гаснут красные табло, -  воздушный корабль готовится к взлёту. Включено  оборудование самолёта, кабина наполняется  теплом и уютом.  Проверили органы управления. 
Штурвал – на себя, от себя, влево, вправо.  Наш корабль готов к полёту.
   Погода на аэродроме простая, лишь осенний ветер настойчиво перегоняет по полю своеобразные кусты растений. Эти растения называют  «перекати поле».  Сорванные воздушным потоком от двигателей, они долго  катятся по всему аэродрому.
 Медленно рулим к месту взлёта. 
  Перед нами, взлетающие воздушные корабли, долго бегут по полосе, грузно поднимаются в небо.
    Замыкающими в этой группе, занимаем линию старта на взлётной полосе. 
-Взлётный режим!
Самолёт на тормозах дрожит под напором 48 тысяч лошадиных сил.
-Фары включить! Пуск секундомера! Взлетаем!
Отпущены  тормоза, машина начинает разбег. Скорость растёт медленно, стремительно уменьшается оставшееся длина полосы.
 -Рубеж! – штурвал на себя до взлётного положения, зафиксирован взлётный  угол. Удары колёс смягчаются почти на обрезе взлётной полосы, корабль как бы зависает в воздухе, медленно отходит от земли.
Взлёт с максимальным взлётным весом всегда требует терпения и выдержки. Только к концу полосы заданная скорость позволяет поднять машину в воздух.
 Привычные команды:
 -Шасси убрать!
-Закрылки убрать!
 -Предкрылки убрать!
Экипаж слаженно работает, поднимая самолёт на заданный эшелон. Мягко придерживая штурвал, помогаю командиру корабля держать заданный режим.  На высоте 400 метров включили автопилот. Впереди 2 часа полёта по воздушной трассе в направлении к столице нашего государства.
На душе смятение и тревожное ожидание. Зачем боевые подразделения десанта в столице?  Небольшим  успокоением является фактор отсутствия боекомплекта у десантников. Но ведь эти войска не предназначены для разрешения внутренних конфликтов. Чью волю исполняем мы в этом противостоянии?
 
 Ступеньками, по мере выработки топлива, набираем высоту. Только к Киевской воздушной зоне выходим на нужный эшелон. В докладах наземных пунктов управления тоже чувствуется напряжение. Не слышно привычных фраз: «Добрый вечер»», «Приятного полёта!»  Доклады коротки и лаконичны.
 Первый самолёт полка уже в Московской зоне готовится к посадке. По внутреннему каналу радиоуправления командир полка передал погоду аэродрома Шереметьево. Условия для посадки очень сложные. Нижний край облачности ниже  100 метров, видимость меньше 1000 метров, временами туман. Гражданские воздушные суда аэропорт не принимает. Для многих наших экипажей этот полёт станет экзаменом на зрелость. Уйти на запасный аэродром мы не имеем права. Нельзя разорвать подразделения десантников, разбросав их по разным аэродромам. Только посадка – такая наша задача.

 Время тянется в ожидании мучительно долго. В небе яркая луна освещает наш путь, внизу сплошная облачность скрывает наземные ориентиры.  Каждый член экипажа занят своим делом. Каждый в мыслях думает о своём. У каждого своя семья, заботы, быт. Что ожидает их в будущей неопределённости, ещё никто не знает. Сегодня они заняты своим военным делом, но нестабильное положение в стране никого не оставляет равнодушным.
Прислонив антенну своего радиоприёмника к стеклу кабины, пытаюсь услышать ночные «последние известия». Эти сообщения ясности не вносят.
 Переключив радиостанцию самолёта на канал управления полка, слушаю доклады экипажей о заходе на посадку. По их докладам, радиотехнические системы посадки аэродрома работают устойчиво, в штатном режиме. Это означает, что противостояние политических сил ещё не добралось  до  аэропорта, значит, нам не будет помех для посадки.
  На подходе к Московской воздушной зоне начинаем снижение. Всегда оживлённое в эфире  воздушное пространство, сегодня молчаливо. Редкие доклады гражданских лайнеров, уходящих на запасные аэродромы, быстро замолкают, получив короткие команды наземных пунктов управления.
  - Приготовиться к снижению! Двигатели – на малый газ! – команды командира корабля мобилизуют экипаж на подготовку к посадке. Щелкнув тумблерами на панели управления противообледенительных средств,  включил все системы обогрева. Вход в сплошные облака может быть связан с обледенением  самолёта. Для предотвращения опасных последствий, заранее включается обогрев крыла и хвостового оперения. Мигающие зелёные лампочки на табло подтверждают работу всех систем.

  Быстро  переключая каналы радиостанции,  связался с пунктами управления Московской воздушной зоны, получил  разрешение на дальнейшее снижение. Прослушали метеоинформацию о погодных условиях в Шереметьево и на ближайших аэродромах.  Настораживающий элемент везде, это возможность тумана.  Мой  метеоминимум  инструктора позволяет производить посадку в автоматическом режиме при нижней кромке облаков в 60 метров и видимости в 800 метров. Но в условиях сплошного
 тумана посадка не возможна.
  "Шереметьево – Контроль" снижает нас до высоты круга. Провели все процедуры подготовки к посадке. 
 Автопилот  уверенно ведёт Ил-76 по заданному маршруту.  В облаках движение совсем неразличимо. Только лёгкие потряхивания самолёта в скоростном воздушном потоке свидетельствуют о нашем перемещении в воздушном пространстве.
 Выход на посадочный курс  корабль произвёл уверенно на заданном удалении от аэродрома.  Выпущены шасси, уменьшена скорость,  механизация крыла приведена в посадочное положение. Перекрестие стрелочек курса и глиссады собирается в центре прибора. Самолёт, под управлением автоматических систем, ныряет в глиссаду, потом плавно выравнивается. Положив руки на штурвал, чувствую, как реагируют бустеры на управляющие сигналы. Снижение по глиссаде уверенно приближает наш корабль к посадочной полосе. Штурман методично отсчитывает высоту и скорость. Бортовой техник старательно выдерживает режим, небольшими движениями перемещая рычаги управления двигателями.
 - Удаление 4 , высота 200, - доклад штурмана отозвался трелью маркера дальнего привода.
Плотнее держу штурвал, чувствую мелкие управляющие колебания бустеров. За кабиной сплошная темнота.

   -  Фары не включайте до выхода из облаков, - предупредил я экипаж.

  - Удаление 1000, высота 100, - штурман зафиксировал пролёт ближней приводной радиостанции. Стрелка радиокомпаса развернулась назад, вместе с частыми сигналами звукового сигнала.
 За стёклами кабины сплошная ночная мгла, только чуть в стороне внизу стала пробиваться переменная освещённость световой глиссады. Через мгновение, размытые огни наземных проблесковых огней ясно различимы по нашему курсу.
 - Полосу вижу, разрешите посадку, - доложил по радио.
 - Посадку разрешаю, - ответил наземный диспетчер.
 В густой дымке  обозначились огни посадочной полосы.
- Включить фары!
 Отключили автопилот. Командир корабля, под моим контролем, двойным движением штурвала грамотно довернул самолёт на осевую линию.
 - Высота 10 метров.
 Полоса под нами. Мелькнули входные зелёные огни.
 - Малый газ!
 - Высота 6, 4, 2, 1метр…, - штурман, своими отсчётами по радиовысотомеру помогает, в условиях плохой видимости, оценить положение самолёта над полосой.
 Штурвал плавно на себя, ещё чуть- чуть подтянули, убрали крен.
Колёса шасси коснулись бетона, самолёт ровно катится по полосе.
 - Спойлеры! Реверс  включить! – двигатели взревели в тормозном режиме.
Плавно замедляется скорость. Чуть притормаживая, разворачиваемся на рулёжную дорожку. Автомобиль сопровождения, мигая своими огнями, поджидает нас у рулёжной дорожки. Следуя за ним, добираемся до площадки разгрузки вдали от пассажирского перрона. На разгрузку нам отводится несколько минут. Первые самолёты, прибывшие впереди нас, после разгрузки уже рулят для взлёта.
   - Открыть  грузолюк!
  Боевые машины десанта, под управлением экипажа,  свои ходом, запустив двигатели, покидают самолёт.
  Доброго вам пути, ребята!

 Закончив разгрузку, запросил разрешение на вылет. 
  Запускаем двигатели. Впереди – обратный маршрут.
 
   Ещё несколько часов в воздухе.
 Возвращаемся на свой аэродром в тревожном ожидании.

 По средствам массовой информации узнал, - появление военной техники на улицах Москвы, послужило детонатором  возмущения народных масс.  Кризис политической власти достиг своей критической точки.
Развязка обернулась трагедией для всего государства.