Переезд

Людмила Алексеева 3
Фото и коллаж автора.

          Стоя на пороге, Зоя Фёдоровна кинула прощальный взгляд на опустевшую квартиру, на окна, которые смотрели на неё сиротливо и укоризненно. Без нарядных воздушных занавесок, без фиалок на подоконнике они казались пустыми и грустными .
Зоя Фёдоровна закрыла за собой дверь. Боль в груди перехватила дыхание. Во рту пересохло. Покачнувшись, она дрожащей рукой ухватилась за перила.
- Мама, что с тобой? - Никита нетерпеливо поглядывал на часы. – Идём потихоньку, и так припозднились.

- Пошли, сынок, пошли.

          Они медленно стали спускаться по лестнице.
На крыльце обнялась с Любой, соседкой по квартире. Они особенно сблизились после смерти мужа. Соседка частенько стала забегать к ней по вечерам. Суматошная, суетливая с постоянными жалобами по здоровью.
То она о шкапчик ударила кору головного мозга, то на иголку наступила и та сейчас бродит по всему телу…  Надо же выдумать такое? И смех и грех с этой Любой.  А всё-таки скучать буду, - вздохнула Зоя Фёдоровна.
-Извини, Люба, идти надо. Сын торопится, засветло доехать хочет, не любит он ночные поездки. А ты не болей, как устроюсь на новом месте, позвоню.

           - Мам, ты рядом со мной сядешь? – Никита тихонько подталкивал мать к машине, которая неприветливо отсвечивала холодным стальным блеском.
- Да, мне всё равно, как тебе удобнее.
Она грузно опустилась на заднее сидение, оглянулась – Люба махала рукой, а над ней склонилась старая берёза, развевая по ветру сухие голые ветки.
- Вот и всё,- тяжело вздохнула Зоя Фёдоровна,- поехали, Никита.
Машина шла мягко, иногда покачиваясь на неровной дороге. Зою Фёдоровну снова начали одолевать мысли:
 - Не поторопилась ли с переездом? Не будет ли сыну в тягость? Да, что уж теперь ...

           Не думала, что придётся на старости лет покидать уютную, ухоженную квартиру. Как переехали из Сахалина, так и жили тут, почти двадцать лет! Может и не хоромы, но места ей с мужем в квартире хватало. Никита давно оперился и жил с семьёй отдельно. Пять лет назад сделали, как говорят, «евро ремонт». Плитку на кухне и в ванной Николай клал сам. За что бы он не брался – всё получалось замечательно. Делал всё основательно, аккуратно, комар носа не подточит.

           Думали,  до глубокой старости проживём без забот. У мужа пенсия хорошая – на Северном флоте заработал. На жизнь хватало, ещё и на подарки внучатам оставалось.
А ещё дача… все мы её любили. Участок большущий, шестнадцать соток. Овощи, ягоды, даже фрукты – всё есть, покупать не надо. Как вспомню сад, так сердце кровью обливается. С мая по октябрь жили там безвылазно. А поднимали с нуля. Молодые, лет сорок с небольшим, сил и энергии - хоть отбавляй! Сейчас молодёжь не та - им шашлычок да банька. Попросим помочь – помогут, но не более того. Да нам не нужны были помощники, сами справлялись. Наработаемся, вечером - в баню с веничком, усталость как рукой снимет. На лавочке посидим, на закат полюбуемся, от цветов душистой прохладой насладимся, куда не посмотри, везде цветы благоухают. Благодать.
А как душевно отмечали день Военно-Морского Флота: Николай надевал фуражку с эмблемой, брал гитару, развлекал меня и гостей песнями о море, а «У чёрного моря» пели хором.

           Ах, Николай, Николай…жить бы да жить… - Зоя Фёдоровна тяжело вздохнула, опять больно сжалось сердце. В левой руке она ощутила лёгкое покалывание. Приподняв и пошевелив пальцами, положила её на рядом стоявший телевизор.
- Правильно сделали, - подумала Зоя Фёдоровна, - что везём его в легковой машине. В газели мог бы  разбиться! А он как член, семьи. Частенько ругались из-за него с мужем: любил он смотреть политические шоу: «Право голоса», «Список Норкина», «Поединок», « Время покажет». Возмущался, что порядка нет на передачах: все орут, перебивают друг друга! Не любил Катю Стриженову:
 - Кто её только туда взял? – возмущённо говорил Николай телевизору, - она же в политике ни бум-бум, всех перебивает, кричит.
- Ты умник, совсем рехнулся, – отвечала Зоя, - с телевизором разговариваешь. На что там смотреть… лают друг на дружку, толку от их дебатов ноль.
- Эх… - прошептала Зоя Фёдоровна, - пусть бы смотрел, что хотел, пусть бы ругался, пусть бы делал, что хотел - только бы жил!
Она устало закрыла глаза.

          Судьба по-своему распорядилась, тошно от её злодейского распорядка. Вот кто скажет, почему так в жизни? Только всё устроится наилучшим образом, думаешь пожить спокойно, так ведь нет, обязательно какая-нибудь катавасия случится:  начали заводские цеха закрывать, один за другим. А людям куда деться? Молодые ещё как-то пристроились. Кто в ларьки – торговать, кто куда подался! Вот и  сын не исключение. Уехал в Екатеринбург. Спасибо друзьям - помогли работу найти.
А нужен он был, Екатеринбург этот? Экология плохая, шум, суета, дороговизна! Что там хорошего? Театры? Когда им ходить-то в них? Работа – дом - работа, изо дня в день одно и то же. Может и сходят куда…
Так и от нас, при желании, ездят и в театр, и в зоопарк – куда душе угодно. Чай не в Америку!

           Да что сейчас об этом говорить. Слава Богу, устроились на новом месте. Квартира большая трёхкомнатная в новом доме, в ипотеке, правда, но ничего, нынче все так живут. Главное работа есть, зарплата хорошая, всё утряслось, и мы с Николаем успокоились.

           Так вот опять судьбинушка - обухом по голове. Хуже не куда! Как уехал сын, на нас болезни и посыпались. Серьёзно заболел отец, не зря северный стаж учитывают. У нас в стране хорошие деньги зря не платят. Не только пенсию там заработал, но и болезни тоже. Болел, болел, лечился, лечился, но так и не оклемался. А мне без него каково? Осталась в городе одна – одинёшенька. Здоровья тоже нет: глаз пришлось оперировать. И полетели денежки. Одни капли глазные - дорогущие страсть! Семьсот рублей флакончик, а в нём капель-то всего два миллилитра! А ещё давление – будь оно неладно, да ноги не ходят! Суставы болят. На одних таблетках разоришься!
И родных в городе не осталось. Раньше бывало, за столом не умещались: сёстры, племянники, зятья, а сейчас… одни на кладбище, другие по стране разъехались. Вот и думай, что делать?
Опять же сын каждый день звонит, мол, приезжай, мама, приезжай. И квартиру рядом присмотрел.
- А одной как куковать? Вот и согласилась. Куда деваться?

           Пришлось по живому резать, всё распродала: и квартиру, и сад, и машину, гараж…
За окном машины сплошной стеной мелькала тайга, её суровое однообразие навевало грустные мысли:
- Правильно, что муж в своё время настоял откладывать деньги на старость. Сейчас понимаю, какое это было мудрое решение, я бы лишнюю копейку Никите послала за ипотеку заплатить. А он говорил: «Сама рассуди: умрём, где он деньги возьмёт на похороны? Ты ему дашь, а? Если у нас их не будет, то у молодых подавно. Занимать с миру по нитке? Так что даже и не сопротивляйся».
Всё пригодилось: хватило на квартирку маленькую, но свою. На младшенького внучка оформили, при покупке добавили материнский капитал, Егору жильё останется. До его совершеннолетия много воды утечёт.

          Сыну хочется помочь, а не могу, но хоть ко мне ездить за четыреста километров не надо, и то хорошо. Он и так разрывается: малыш у них родился, хлопот добавилось, за старшим надо следить: в школу на собрание, на соревнованиях поддержать, по душам поговорить.
Вот еду незнамо куда, - вздохнула Зоя Фёдоровна и посмотрела на крепкую спину сына. От него исходило спокойствие и уверенность.
- Хороший у нас с тобой сын, Николай, умный и заботливый. Всё понимает… Сразу предложил купить отдельную квартиру.

           Жить в его семье я бы не смогла, - подумала она, - как говорят, двух хозяек на одной кухне не бывает, да и какая я хозяйка в чужой квартире? Хорошо ещё, что отношение с невесткой ровные, уважительные. Раздельно жить – самое верное решение. Я и раньше - то зайду на недельке и хорошо! Старалась не надоедать. Чего лезть с советами? За всё время она мне и слова плохого не сказала, к тому же хозяйка хорошая, но уж больно молчаливая, иной раз думаешь, может, сердится на что...
А Бог с ней, с сыном они живут дружно, а мне больше ничего и не надо. Внуки опять же... Красивый, умный парень, Серёжа! Баловник Егорка!

            Зоя Фёдоровна закрыла глаза:
- Даже представить трудно, как бы я жила в семье сына. Нет, это невозможно.
Вижу плохо, хожу того хуже – где пролью, где просыплю, где что-то опрокину, буду виноватой себя чувствовать. Они со своей чистотой совсем свихнулись: всё по полочкам, всё по местам, ничего лишнего. Вот парусник везу – дед смастерил с внуком. Как выкинуть? Память! А они, боюсь, скажут «хлам»! От книг отказались, а мы с Николаем всю жизнь собирали! Вся стенка в книгах! ДОжили, никому не нужны! А сколько радости было - приобретёшь ли, подпишешься. Для себя, для Егорки набрала немного, а остальное по миру пошло. Гитару соседу отдала - сноха сразу отказалась, мол зачем она? Кому? Кто на ней играть-то будет?
Ничего им не надо.

- Мама, - перебил её размышление Никита - ты как? Нормально? Давай перекусим. Никита остановил машину и тревожно оглянулся на притихшую мать.
- Не хочу я есть, сынок, дай лучше водички, во рту сохнет, сахар, наверно, подскочил. А ты поешь, поешь, на меня не смотри… Свете лучше позвони, наверно, волнуется. Дорога дальняя, да и сам передохнёшь чуток.
Никита, а моя квартира далеко ли от вас? – Зоя Фёдоровна задаёт этот вопрос в сотый раз, - если рядом, может до вас, когда доковыляю?
- Мам, я же тебе говорил, что дом наискосок от нашего. Серёжа на тренировку пойдёт и к тебе забежит, я с работы - тоже загляну. Света с Егоркой гулять выйдут, и ты с ними на лавочке посидишь. Захочешь - сама потихоньку к нам придёшь. Не переживай, это же не за тридевять земель, рядом. Всё хорошо будет.

- Дай-то Бог, дай Бог - подумала Зоя Фёдоровна.

- Всё, мам, поехали. Отдохнул я. Вот и газель с вещами нас догнала.

          Машина мягко тронулась с места и покатила на запад, где заходящее солнце ярким пламенем растекалось по горизонту.




 Спасибо за редактирование Гарину Вадиму Анатольевичу.