Глава вторая, в которой игрушки и Оля узнают о сюрпризе и готовятся к тайной операции.
Братьям потапочкам, конечно, не терпелось рассказать хозяйке необыкновенный секрет, который им совершенно случайно удалось узнать. Но по привычке они начали перебивать друг друга, потом толкаться, так что перепалка грозила перейти в драку:
– Я лучше тебя расскажу, потому что я всегда – правый! – кричал на брата Потап.
– А это ещё с какой стороны посмотреть! – яростно возражал Топа.
Пришлось хозяйке вмешаться, так как её авторитет был неоспорим. Оля разулась, развела забияк по разным углам своего волшебного закутка и сказала таким строгим голосом, какой только смогла изобразить:
– Так, сначала слушаю Потапа. Говори.
– А чего это он всегда первы-ы-ый, – заканючил было Топа, но наткнувшись на сердитый взгляд хозяйки, поперхнулся и пристыжено смолк.
– И та-ак?.. – продолжала наседать неумолимая Оля.
– Ну вобщем, гоняли мы вчера с Топой по терраске. Я бы, как всегда его в два счёта догнал, а он за мной бегал-бегал, и ника-ак…
– Короче! – обрубила приятные воспоминания девочка.
– Вдруг слышим, бабушка с мамой идут. Мы – шнырь под стол, и притаились. А они говорят… – Потап стал морщить лоб, чтобы поточнее припомнить, как было дело.
Правый брат-тугодум был, конечно, всегда сильнее левого, но не отличался особой сообразительностью, поэтому очередь рассказывать перешла к Топу:
– Мама говорит бабушке, пусть это до Олиного Дня рождения тут полежит. Главное, чтобы дочка заранее не обнаружила, чтоб, говорит, сюрприз был! И в кладовку – шасть!
– Так, и кто в кладовку шасть, и что – это? – заинтересовалась девочка.
– Шасть, значит, мама с бабушкой, а это – значит, сюрприз! В большо-о-ом таком свёртке.
– Прривет! Прривет! Прривет! – неожиданно громко обрушилось сверху чьё-то слишком громкое карканье.
Слушатели невольно вздрогнули, одновременно повернувшись к окну. В отрытой форточке нарисовался силуэт воронёнка Валеры, которого Оля с бабушкой когда-то подобрали на улице с перебитым крылом. И хоть был он давно здоров и отпущен на волю, но по-прежнему частенько прилетал в гости. За время своего лазарета, птенец успел привыкнуть и полюбить девочку да и всю игрушечную детвору, но особенную нежность питал к «почти живой сове» Серафиме, почему-то раз и навсегда решив, что она его ближайшая родня.
Чучело крупной птицы особых эмоций в сторону новоявленного сородича не выказывало, что не мешало воронёнку самоуверенно перелетать на огромный шкаф, где жила Серафима и нежно тереться клювом о её пёстрые перья. Однако порой чопорная родственница медленно прикрывала круглые янтарные глаза как бы давая понять чернявому несмышлёнышу, что одобряет его тонкий вкус и правильный выбор.
– Тише-тише, ты! – зашикали все на Валеру, и даже «почти живая сова» отвернула от него большую голову, демонстрируя явное неодобрение внезапного громкоголосого вторжения.
Воронёнок пристыжено спрятал клюв под крыло, но через несколько секунд ничуть не смущаясь, уже обосновался рядом с любимой тётушкой-совой.
– Так что же, в конце концов, там, в свёртке? – первой от оцепенения очнулась Варюшка, – и что такое сюрприз?
– Сюрприз, дети, это – Я! – раздался из серванта низкий скрипучий голос.
В разговор неожиданно вмешался Крокодил Крокодилыч – маленький глиняный житель старого серванта. Главной его гордостью, было то, что когда-то он умел красиво курить, пуская вверх ароматные колечки. Вместе с крокодилом, что был размером с катушку ниток, в наборе прилагались крошечные сигареты в красном коробке.
Наигравшись потешным сувениром, его бесконечно передаривали из рук в руки, пока в коробке не закончились все курительные палочки. И пусть теперь Крокодилыч втайне ужасно страдал от того, что люди утратили к нему былой интерес, но зато скиталец обрёл наконец постоянный кров на полке среди бокалов и чайных чашек.
– И с чего это вдруг ты – сюрприз?! – возмутилась Варюшка. В порыве солидарности Зая с балалайкой с вызовом тренькнул на своём народном инструменте, выражая солидарность словам куклы.
– А потому! – Нисколько не тушуясь, проскрипел Крокодилыч, – меня так все называли. Все! И первые хозяева, которые купили меня в сувенирной лавке на берегу моря, и вторые, которым они меня подарили, и третьи, и пятые, десятые… и все они, говорили, да не просто говорили, а если можно так выразиться, восхищались: «Сюрприз! Какой прекрасный сюрприз!» Так что я – настоящий сюрприз, многократно проверенный!
– Ах, не обольщайтесь, мой друг! – простужено заметила с высоты шкафа «почти живая сова», – нас всех когда-то так называли. И я в своё время была прекрасным сюрпризом, большим, надо заметить, сюрпризом! И Зая с балалайкой, и даже наши суматошные братья-тапки… так вот что я вам скажу, сюрпризом может стать что угодно! Даже отключение света, проливной дождь или хоть вот он – Валера, – и «почти живая сова» меланхолично кивнула в сторону воронёнка, с обожанием внимавшего каждому её слову, который не преминул звонко напомнить о своём присутствии:
– Сюррпрриз – Варрерра! Варрерра – сюррпрриз!
Неожиданно в разговор вмешалась обезьянка Джоконя:
– Зачем мучиться да гадать, надо просто пойти и посмотреть.
– Ну, не знаю, – засомневалась Оля, – бабушка точно не одобрит. Я без неё никогда ни в кладовку, ни в подпол, ни тем более в сарай не ходила. Да и репетировать нужно, скоро прощальный концерт, а у нас ещё финальный танец совершенно не готов.
– А что, Джоконя права! Мы только глянем одним глазком, что там, в большом свёртке, и всё, – поддержала подругу Варюшка, которая славилась своим любопытством.
– Ррюбопытной Варрварре, на базарре нос оторрварри! – прокомментировал с высоты шкафа её порыв Валера.
Кукла погрозила наглому птенцу вязаным пальчиком и назло ему стала пуще настаивать на своём:
– Вот скажите, к чему нам эти сюрпризы? Сроду они нам не нать! И чего такого уж страшного, всего-то навсего в кладовку заглянуть. Да мы зайдём и тут же выйдем, бабушка вовек не узнает!
Оля крепко задумалась. С одной стороны, её раздирало любопытство, а с другой – она была послушной девочкой и не перечила старшим.
– А если бабушка, например, нас застукает и спросит, зачем мы полезли в кладовку? Я же не смогу ей соврать. Тем более, она меня насквозь видит и всё про меня всегда знает. Взрослых обманывать – нехорошо! Да и вообще врать…
– Мы и не будем, а только мале-енечко схитрим, – перебила Джоконя.
– Да взрослые сами частенько так делают. Вот сколько раз твоя мама обещала тебе, что придёт скоро-скоро-совсем-скоро, а сама не приходила ни вечером, ни на следующий день, ни через день, – напомнила Варюшка. О том, что каждый вечер она была свидетелем горьких слёз, кукла говорить не стала, это была их с Олей тайна, даже бабушка не догадывалась, что девочка часто плачет от тоски по маме.
– Ну, хорошо! Если застукают, будете вы виноваты! Сначала отправим разведчиков. Потапочки, бегите – разведайте, далеко ли бабушка.
Пока ждали разведчиков с боевого задания, Оля с затаенной печалью разглядывала свой волшебный игрушечный мирок. Уютный «закуток» был отгорожен от всего пространства комнаты спинкой кровати и резной стенкой старинного вишнёвого комода. В интерьере кукольного рая имелась в наличие маленькая игрушечная кухня, душевая кабинка, стиральная машина и даже великолепный рояль на трёх ножках.
«Неужели скоро мне придётся навсегда прощаться с моим любимым уголком? Ну, Варю-то я всё равно с собой возьму, хоть мама и говорит, что это самодельный пылесборник. Но как же я смогу бросить друзей? А вдруг, без меня они станут безмолвными болванчиками, какими прикидываются при взрослых? И я больше никогда не услышу, как хитрая Джоконя играет на рояле собачий вальс? Потапочки станут заношенными тапками, а Зая сможет тренькать на своей балалайке только после того, как его заведут ключиком? И даже Валера будет говорить только – кар... и ничего больше…» Грустные Олины мысли прервали запыхавшиеся разведчики:
– Путь свободен!
– Бабушка в огороде, а это, как показывает опыт, надолго!
Оля с тревогой оглядела свою команду. Чернокожий пупсик Сэмми – для пиратской вылазки кандидатура подходящая, в темноте его увидеть почти невозможно, да только уж слишком он неуклюжий и невезучий какой-то. Прошлой зимой прислонился к раскалённой печной дверце и заработал ожог на плече, вечно что-нибудь уронит, разобьёт, а этого нам как раз совсем не нужно. Сова прекрасно видит в темноте, но она вообще не слезает со шкафа. Крокодилыч только ворчит скрипучим голосом и всегда всем недоволен.
Зая ведь наверняка не утерпит и хоть разок, а всё ж таки тренькнет на своей балалайке, что тоже весьма нежелательно! Валера, конечно, быстрый и ловкий, но в первую очередь бесцеремонный, и сам не осознаёт всей степени своего нахальства, а ещё очень уж горластый. Стоит лишь ему один раз каркнуть: «Прривет!» и всё, пиши пропало!
– Так, на штурм кладовки со мной пойдут Варя и Джоконя. Всем понятно?
– А Варрерра?! Варрерра? – возмущённо захлопал крыльями воронёнок.
– А Ворон Валерий Карлович остаётся на посту и следит за обстановкой во время всей военной операции, – скомандовала девочка, припомнив как руководит танками и солдатиками соседский Серёжа, – Выполнять!
– Ррад старраться!
– А мыыы?.. – дружным дуэтом завопили тапочки, – Ты что, босиком пойдёшь?
«Ах да, про них-то я совсем забыла, придётся озорников с собой брать» – подумала Оля, обулась и, прихватив с собой Варюшку и Джоконю, отправилась открывать тайну загадочного свёртка.