Снег первой половины октября, ещё несмелый, как первые шаги ребёнка, без мамы выглянувшего за калитку. Что там? Любопытно и боязно ему, а некая сила изнутри подталкивает его: иди, познавай мир, может быть там лучше, интереснее, чем здесь…
И хоть дел у меня, как всегда невпроворот, очарованная снегопадом, тихонько опускаюсь в кресло и смотрю, смотрю. Постепенно глаза привыкают к снежной ряби и в памяти всплывает совсем иное, но неуловимо похожее на ранний снегопад.
Солнечный весенний день. Я села на садовую скамейку, чтоб перевести дух и дать отдохнуть ноющей пояснице. И так же засмотрелась на сливу. Цветов на ней ещё нет, а только в зелёном обрамлении белые, очень маленькие коконы-бутоны. Я знаю, что в них запрятана тайна нынешнего лете. Будут цветы, будут дожди, и будет иссушающая жара середины лета, будут громовые грозы и сытое тепло угасающего августа, и конечно будут стоять под этой сливой плетёные корзины, а в них лилового цвета, чуть припудренные пыльцой, сладкие, сочные сливы. Всё это непременно сбудется, со мной или без меня, природа не знает остановки. Всё вперёд и вперёд, а пока: синее-синее небо, без единого облачка, и на фоне этой синевы ещё полуголые ветки сливы с неким намёком на цвет.
- О, здрасте вам! – это я здороваюсь с воробушком, севшим передохнуть на сливу. Не сидится крылатому разбойнику. Туда-сюда повернулся, склевал какую-то поживу, чирикнул, взъерошил пёрышки и заново аккуратненько уложил их без морщинки на своём будничном костюме. И вдруг, видимо от полноты чувств, запел, да так, что я даже не ожидала такого разнообразия коленец от простого, всем привычного воробья. – Надо же! А мы тут певчих птиц из-за моря дожидаемся, а тут, вот он – русский воробей…
Сказала так и сама себе удивилась. А впрочем, «вот она русскость! Синее небо, расцветающая слива и наш, до последнего пёрышка, воробей: битый и пуганный, выстоявший в лютые морозы, не раз оклеветан и проклят, а всё ещё живой, весёлый, купающийся в солнечных лучах, не посягающий на громкую славу, обычный, добродушный воробей. Он не просит, чтоб его любили, строили ему золочёные клетки, он просто живёт, сегодня, сейчас, особо не загадывая на будущее…
И так мне легко стало на душе, так светло, словно одарили меня подарком, которому и цены нет. А всего-то душой прикоснулась к тому, чем богат нынешний день… Вот и пчёлка прилетела, неутомимая работница – это к теплу, к лету.
И устыдившись своему безделью в погожий день, перевела всой взгляд на воткнутую в землю лопату…
***
На Судьбу грех мне обижаться. Я только в реке Мурафе два раза тонула и жива осталась. Первый раз ещё ребёнком, а второй раз, когда мне уже было лет за тридцать. Поэтому уже тут, в Сибири, я к речке близко не подхожу, но очень люблю смотреть на воду.
Однажды, когда мы, несколько семей, отдыхали «на природе», меня очень долго уговаривали сесть в лодку. Это было ранней весной, когда в лесу только-только появились первые цветочки. Но не лес, меня завораживала тихая речка, вода зеркальной голубизны. Мне обещали показать «красивое место». Я и ещё две женщины, сидели в лодке, а парнишка, лет четырнадцати, лихо управлялся на вёслах. Мы отплыли совсем недалеко, и тут нам открылся скалистый противоположный берег. Река, словно ножом торт разрезала его пополам. В лучах клонившегося к закату солнца, каменное тело горы желтело, поперечные коричневые полосы напоминали нам слоёный пирог. Небольшая полукруглая отмель дала приют высоким тонкоствольным елям, и по самому верху скалы рос густой ельник.
Спокойная задумчивая река отражала в своих водах синеву неба и скалу. Издали казалось, что это яйцо разрезанное пополам, а сосны, словно заветренный потемневший желток. Да ещё получалось так, что яйцо-то волосатое. Мы шутили по этому поводу, а с берега нам уже махали руками. Пора было ехать домой. Да и заметно похолодало.
***
Много лет тому назад, когда ещё мои сыны были маленькими и мы после садика, выбирали «нехоженые пути», это чтоб детям было интересно и познавательно преодолевать путь домой… мы в тёплый погожий осенний день, сделав крюк, ходили смотреть на озеро. После дождливой и ветреной погоды, лужи ещё блестели на асфальте, но дети торопили меня в Парк отдыха и на озеро. В один из таких походов озеро нас удивило. Откуда-то ветром и волнами к берегу прибило вывороченное с корнями двуствольное сухое дерево. Как раз его корни и застряли в прибрежных камнях и выглядели устрашающе. Дети стояли на пригорке, смотрели на это дерево, которое, омываемое волнами выглядело живым осьминогом. Детей я не торопила, предоставив им самим право, где им играть. Мальчишки нашли тропинку немного в стороне от этого места и, спускаясь вниз, засмотрелись на воду.
По небу плыли беленькие перинки-облака, отражаясь в озёрной воде. Получилось так, что с пригорка видно, как облака по воде плывут к нашему берегу, а потом у самого берега где-то «прячутся». Вот малыши, то на горку карабкаются и высматривают облако, то вниз бегут и швыряют в воду камушки, пытаясь отпугнуть непрошенного гостя. А то нашли себе длинные прутики и пошли в траве искать беглецов. Пока искали, незаметно подошли к лежащему в воде дереву. Постояли, осмелели маленько и стали в него пулять камушками.
Уже темнеть стало, я еле уговорила ребятишек домой идти, обещав им завтра опять привести их на берег озера. Но по какой-то причине мы несколько дней так и не смогли прийти, а когда пришли, то дерева уже на месте не было, а только щепки в белой пене валялись вдоль берега.
Мы шли домой и строили догадки: какое страшное существо со дна озера утащило сухое дерево… а может это и не дерево вовсе, а чудище-страшище заколдованное…
***