С утра началась вокзальная жизнь. Оказывается, багаж оставлен на вокзале в камере хранения, и пока всё вытащили, а дед расплатился с «хранителем» нашего багажа, оказалось, это - громадная куча вещей. На меня возложили обязанность охранять не только свой велосипед, но и весь багаж. Взрослые же занялись покупкой билета и поиском багажного вагона.
Наконец, мы едем до областного города Свердловска. Выгрузка и таскание узлов на привокзальную площадь отняло у нас много времени и сил, и только через сутки, наконец, были куплены билеты. Я узнаю, что едем в город Курган. И снова перетаскивание вещей в грузовой вагон.
И вот вся моя новая семья сидит в купе плацкартного вагона и ужинает. На небольшом столике под стук колёс брякают в подстаканниках стаканы с крепким заваренным чаем, а на газете наломаны белый хлеб, сало, лук и комочки белого, как снег, сахара. Я такого богатства не видел давно, и поэтому уже два раза моя тётя остепеняла меня: «Да не торопись ты, никто у тебя не отнимет. Кушай спокойно и сколько хочешь».
Дед, положив кусок сала на хлеб, с умилением смотрел на внука, как он ест, потому что критерий наёма на работу «посезонников» в хозяйстве – хороший аппетит работников. А если кандидат не проявлял к еде интереса, то хозяин, то есть мой дед, после трапезы объявлял: «Слушай, мил друг, ты нам не подходишь, уж очень плохо ты ешь». Ну, а я, видно жадным аппетитом, навевал деду мысль: «Вот это будет работник!»
Поезд пришёл в Курган рано утром. Опять все были задействованы в таскании узлов. Меня удивило, что на привокзальной площади, кроме нашей кучи вещей больше ничего и никого нет – тишина. Дед ушёл искать транспорт, а я, конечно, накручивал круги вокруг нашего добра.
- Ну, как вы тут без меня? - это дедушка появился где-то через час.
- Да всё в порядке, мы уже позавтракали. Ты, давай, перекуси, отец.
- Давай, мать, а то ехать на машине часа три.
- Что, нашёл машину-то? – спрашивает бабушка.
- Сговорился тут с одним – он как раз в нашу сторону едет.
Пока дед дожёвывал горбушку хлеба, показалась грузовая машина «эМКа». Быстро скидали вещи в кузов, в котором бабушка раскладывала всё по порядку, оставив мягкую подстилку для нашего сиденья. Итак, мы – в кузове, а дедушка, садясь в кабину сказал: «Ну, с богом, поехали!»
Машина ровно урчит, беря подъёмы, а на спусках плавно катит на выключенном моторе. Преодолев очередной подъём, с самого верха открывается вид на населённый пункт. «О, господи, вроде бы доехали!» - проговорила бабушка. Тётка встала, держась за решётку кабины, и её длинная русая коса от горячего летнего ветра и от того, что машина бежала под уклон, иногда отделялась от тела и, как флаг, поднималась над плечами.
Въезжаем в городок, и машина подруливает к дому, где стоят люди, и останавливается. Спрыгиваем на землю. Ко мне бросается молодая красивая женщина, целует меня, приговаривая:
- Да, не вертухайся ты – я твоя тётя!
- Сколько вас у меня тётей? - тут же подумал я.
- Я - тётя Катя!
И я вспомнил, что в прощальном письме отца упоминается имя его сестры «Катерина», только тогда я перестаю брыкаться.
- Ну, что, уяснил, кто я? – спрашивает моя новая тётя, - Ну, вот, будем дружить.
А приехали мы в Куртамыш – это совсем рядом с родовым селом Маслово, в котором родилась моя бабушка, а затем была отдана замуж в село Пепелино, из которого мой дед. Друзья моей тёти Кати вмиг затащили все вещи в дом, который, заранее приехав в Куртамыш, она купила. Пока благоустраивали внутри жилища, я, конечно, произвёл разведку, прокатившись по главной улице, где мы остановились. Но катание моё было затруднено тем, что на улице вся дорога была из мелкого песка, поэтому, помучавшись, налегая на педали своего велика, я так устал, что хуже даже того, когда помогал таскать вещи.
Вхожу в дом. Ба-а-а, да тут уже всё прибрано, вымыто, есть необходимая мебель: лавки, несколько стульев, посредине горницы стол, даже комод неописуемой древности и, конечно, уже застолье.
- Ну, велосипедист, иди ужинать, умывальник - за печкой, – это молодая моя тётка раскомандовалась.
Спать мне постелили на печи: какая благодать – мягко, даже прохладней, чем в хате, а тем более на улице, потому что днём была такая жара, какой я в своём северном городе и не видел. Бабуля подошла, поднялась на приступок, спросила:
- Ну, как тебе, внучок?
- Хорошо, бабуля.
Она перекрестила меня двумя перстами, поцеловала в лоб и сказала: «Храни тебя, господь».
С утра моя молодая тётя Анна потащила меня знакомиться с городком. Прошли по улице - везде одноэтажные дома, на противоположной стороне – церковь, а за ней какие-то каменные строения с пустыми «глазницами» окон. Я спрашиваю:
- Тёть, а тёть, что это?
- Это, Толя, был когда-то монастырь.
- А зачем его сломали?
- Тебе незачем об этом знать! – почему-то вдруг резко ответила мне недавно ещё приветливая и заботливая на вид моя тётя и, переменив тему, предложила, - Лучше давай после обеда сходим искупаемся - здесь хорошая река. Плавать-то умеешь?
- Ещё как! Знаешь, как я ныряю! Нас научили маслянистые пятна на нашей реке Тагилке.
- Ну, посмотрим! Правда, пятен здесь нет никаких, вода как родниковая. А как плаваешь и ныряешь, я увижу.
И вправду, жара, песок, речка и чистейшая вода, и одна детвора бултыхается в реке. Моя тётя, на десять лет меня старше, выглядела здесь, на пляже, как "белая ворона". И дети, купающиеся и валяющиеся в песке, наверное, подумали: «Что, этой тётке нечего делать дома?» Но мы накупались всласть, и самое моё первое впечатление было, что я попал в рай: солнце, вода, еда, и, вообще, всё замечательно.
Буквально через пару дней ко мне стали присматриваться местные пацаны. А я гонял на своём велике, единственном, наверное, во всём поселении. И вот группа ребят, наконец, подошла ко мне, и самый заводила спрашивает:
- Ты кто такой и откуда?
- Мы приехали недавно, а я - с Урала.
- А Урал, знаем! Ты здесь не накатаешься, видишь, песку - по щиколотку. Айда к школе, там площадка ровная и утоптанная. Хотя, давай для начала знакомиться. Как тебя звать?
- Толей, – отвечаю я.
- Значит, будешь Толяй, а я - Миха.- И Миха по очереди представил всех ребят.
- Ну, что, айда на площадку, поехали!
Я со всей силы крутил педали - песок летел из под колёс, но мне надо было показать, что я - не слабак, и песок мне не преграда. Вся ватага бежала за мной, подсказывая, куда надо ехать. Точно. Площадка - утрамбованная, жёсткая. И я, петляя и делая разные зигзаги, пролетел по этой площадке, показывая лихость, и как только остановился, тут же последовал вопрос: «А нам дашь покататься?» Мы уже рассчитались, кто первый. Первым, конечно, был Миха.
- Да, конечно, на, прокатись.
Миха взгромоздился на велосипед, только нажал на педали - как плюхнулся на бок. Вся компания от смеха схватилась за животы.
- Ну, подмогните же немного! – взмолился он.
Его обступили, держа за седло, за руль, и даже за шиворот, не давая свалиться. Каждый советовал: «На педали-то нажимай!», «Спину держи прямо!», «Да не вцепляйся в руль, как рак!» «Свободно держись!» И вдруг Миха заорал:
- Отпускай меня, я еду!
Ребята расступились. И впрям, Миха ехал сам. Все прыгали от счастья.
С этого дня обучающие заезды после пяти часов вечера стали постоянными, потому что с утра все ребята выполняли домашнюю работу: кто - прополку или поливку в огороде, дрова, вода, сбегать в магазин и другие домашние хлопоты. И искупаться уж пару раз в день тоже надо. А вот после пяти - все свободны. Айда на площадку! Моя задача была только приехать и вручить велосипед первому катальщику. И часов до десяти я сидел, а вся улица пацанов училась ездить на "велике".