тунка

               


                1.

Бело-желтое зимнее солнце, низко стелясь над горизонтом, перевалило далеко за полдень.
Мотька, разгоряченный быстрой ходьбой на лыжах, присел на колоду и снял рысью шапку с кучерявой головы. Пар, вырвавшийся на волю, некоторое время окутывал легким облаком пышную шевелюру парня, затем бесследно таял в морозном воздухе. Волосы мгновенно покрылись инеем, стали жесткими и колючими. Голова почти не мерзла, лишь уши  ощутимо и настойчиво «кричали», что окружающая температура сильно далеко за минус.
 Отдохнув минут, пять, отдышавшись, парень посмотрел на солнце и решительно поднялся с валежины…
 Утром, еще затемно Матвей сытно позавтракав вареной лосятиной, хлебнув чайку, посмотрел на мирно спящих еще старших братьев и вышел из зимовья, плотно прислонив за собой дверь. Взял ружье, старенький, но надежный дробовик тридцать второго калибра, положил в мешок немного сухарей и соленого сала, небольшой топорик, проверил на месте ли спички, встал на лыжи и двинулся в путь.
 Пораньше отправиться в обход своего путика парня заставило желание сделать ответвление от основного маршрута и проверить распадок за соседним хребтом. Была уже середина декабря. А они с братьями, выполнив план по белке, сильно недобирали по соболю. Вечно удачливые и всегда выполнявшие план , они с ног сбились, гоняясь за неуловимым драгоценным хищником, который словно издеваясь повсюду оставлял свои следы, упорно отказываясь попадаться в капканы, ставя под угрозу исход сезона. По окончанию, которого братья Кирсановы рассчитывали приобрести лошадь, плуг и новое ружье .
    Коня присмотрели еще на троицу , отмечая праздник у товарища старшего из братьев Гордея, живущего в их селе с женой и  матерью старухой.. Выпив за праздник несколько раз хмельной браги, мужики закусив, вышли на волю покурить. Погода стояла теплая, солнечная. Тайга, напившаяся вдоволь июньскими дождями, млела под солнцем. На сопках отцветая, пускала завязь черника и брусника. Клюква украсила болотные кочки нежно- розовыми соцветьями. По еланям и ложкам тучно поднимались и зрели травы.
  В загоне у дома симпатичный стригунок- жеребенок капризно бодал лбом бок молодой кобылы, требуя свою законную пайку молока. Мать в конце концов уступила , приняла удобную позу, исполняя извечный материнский долг.
 Гордей долго приглядывался к лошади. С виду она не производила впечатления  хорошей породы, коротковатые крепкие ноги, лохматая грива и большая голова. Замечательной была ее грудь – непропорционально широкая, в ней сразу угадывалась мощь и сила.
  -- Продай животинку, Киря,- Гордей обратился к хозяину лошади.
 ---  Что ж, можно и продать даже. А купи. Но учти, дешево не уступлю. Сам видишь -знатная кобылеха.- отвечал гостью Кирьян.- Дашь цену подходявую, забирай Рябую, хоть с приплодом вместе.
 На том и ударили по рукам, условившись вернуться к разговору ближе к весне. Теперь же нехватка соболиных шкурок ставила под угрозу задуманное приобретение, поэтому братья старались из-за всех сил.
… Еще раз взглянув на холодное солнце, а затем на следы соболя, которого он преследовал с самого утра , Матвей уверенно «побежал» следом .
 На свежий наброд он наткнулся, проверяя свои капканы. Ночной разбойник ловко спустил три капкана, съев приманку, затем свернул с путика и «пошел » в сторону гольцов. Отпечатки лап оставляемые соболем на снегу говорили, что это весьма крупный , матерый котяра. Мотька рассчитывал , что тот вот – вот остановится на дневку, забравшись в дупло либо под искорь.

 Потому охотник так упорно гнался за зверьком, который в свою очередь ни как ни хотел залегать на отдых, а без устали и остановок, целенаправленно стремился вверх к ледяным хребтам.
Еще около часа он старался настичь ,беглеца.  Обессиленный ,совершенно задохнувшийся от бега остановился, в сердцах махнул рукой: « Чтоб тебе кисло стало, ирод»,- и словно подкошенный рухнул в снег.
 Некоторое время лежал без движения, наслаждаясь покоем. Однако на долгий отдых не было времени, надо торопиться, чтоб засветло поспеть к жилью. Поднявшись , Мотька достал из мешка котелок, набил снегом , повесил на палку и принялся разводить костер.
 Сухие сучья горели жарко, и снег в котле быстро таял, превращаясь в живительную жидкость. Скоро вода уже вовсю булькала закипев, бросая  по сторонам словно мины дымящиеся капли влаги и пара. Основательно подкрепившись, вылив остатки чая во фляжку, парень ,выбрав нужный ориентир, отправился в обратную дорогу.
 


                2.

Гордей проснулся и открыл глаза. Вокруг было тепло и темно. Печка, потрескивая еловыми дровами, лениво «дожевывала» заданную порцию топлива, бросая на закопченный потолок причудливые блики. Все вокруг, и старые ходики на стене, мерно отбивавшие отмеренные секунды, нудивший на печи чайник, кирасиновая лампа на столе и газетный портрет Сталина над нарами, все было пропитано мирным покоем и уютом.
Гордей вновь прикрыл глаза и задремал.
 И снилась ему прошедшая весна, когда он, звеня наградами на груди, спрыгнул с подножки вагона поезда Победы на станции своего райцентра. Выйдя на привокзальную площадь, он задохнулся ароматом цветущей черемухи. Зажмурившись, стоял некоторое время неподвижно, стараясь, проникнутся без остатка милым с детства запахом. Душа парила и пела, а в морщинах около глаз, блеснув на солнце, потерялась скупая слеза.
 Постояв,  солдат направил свой взор к горизонту, и словно приветствуя его, предстали перед ним далекие синеватые сопки, подернутые дымкой, остроконечные снежные пики, подпиравшие небо. Там дом, там  мать и братья, там родной урман, там  его мир, за который он дрался, убивая врагов.   
Воевал Гордей на Западном фронте, служил снайпером. Хотя частенько попадал в крутые передряги, за всю войну  ни получил, ни одного, даже легкого ранения. Он смутно помнил, как добирался домой. Если бы его спросили с кем он, доехал до центральной усадьбы леспромхоза, о чем говорили с водителем попутной полуторки, везущей муку и гвозди в его деревню, вряд ли получили вразумительный ответ. Все прошло как во сне.
 Но в его памяти навсегда врезалась встреча с матерью, как она прильнула к нему, взглянув бездонными глазами, в которых была и невыносимая боль и великое счастье, и прошептала чуть слышно: « Дождалась-таки, а отец с Ваней того, нету». Стояла, уткнувшись в широкую, как у отца, грудь сына, вдыхая блаженно родной запах своего дитя, запах, который не смогли перебить  долгие годы разлуки, и который она различит всегда из множества прочих.
 .. « А отца то с Ваней нету ».. Гордей вновь проснулся, полежал немного окончательно приходя в себя.  Ему часто снился этот сон. Ни страшные картины смерти, коих ему довелось поведать на фронте – часто видел в оптический прицел, как пуля, попадая в голову, сносила пол черепа, ни голодные глаза детей в освобожденных городах и селах. Снились материнские глаза , с запеченным в них горем и с пробивающимся хрупким лучом надежды. Семья их , как и сотни тысяч по стране, заплатила свою страшную цену. Двое , из четверых ушедших не вернулись. На отца похоронка пришла еще в сорок первом , и эта боль уже со временем как бы обвыклась, тупо ноя в груди. А вот извещение, полученное в марте сорок пятого, о том, что Кирсанов Иван Николаевич пропал без вести  в боях в Восточной Пруссии, свежей раной кровоточила внутри, разрывая сердце.
 Брат Михаил спавший рядом на нарах , тоже поучаствовал в боях, на другой войне – японской. Он был наводчиком тяжелых гаубиц, и японцев видел только пленными.
 Вернувшись, домой, братья решили первым делом поправить хозяйство, а затем уже обзаводиться  семьями – недостатка в невестах после войны не было. Чтоб оттаять душой от страшного лихолетья зиму принято было поохотиться, а потом уж идти наниматься в леспромхоз.
 И вот они , взяв с собой младшего брата Матвея, охотились  втроем, на участке тайги, выделенном им госпромхозом. Справедливости ради надо отметить, что места, доставшиеся им по закону, исстари деревенским сходом считались  закрепленными  за семьей Кирсановых. А потому были ими давно обжиты и «обустроены.» 
 Гордей прогнал от себя невеселые мысли, сел на нары и слегка постучав по ногам брата, сказал: « Вставай братка. Сереет уже в окне-то. Мотька – то кубыть уже убег, и чай успел сварить. Добрый выйдет из него промысловик ».
  Михаил , сладко зевнув потянулся и сел: «Да сурьезный парень, не туфтач, хотя и нрава веселого,  шустрый, все в руках у него «горит».
  Гордей ,на правах старшего определил распорядок сегодняшнего дня. Необходимо было пополнить запасы дров, отдолбить сильно наросшую наледь на проруби, починить Мишкину лыжу, поврежденную накануне, зарядить патроны.. Так же решили истопить баньку и постираться, а по такому случаю устроить обед «по столовски»: первое, второе, и кисель на третье.
Позавтракав остатками ужина, мужики принялись за дело. Работали с настроением , вроде не торопились, а дела легко и быстро продвигались, да ведь это разве ж работа, когда все по душе. Первым делом затопили баню. Чтоб как следует прокалить прокопченные до черноты стены . Закончив с дровами и водой, Михаил взялся за лыжи, а Гордей стал придумывать, что бы такое приготовить на «праздничный» обед.
 Будучи на фронте снайпером, он частенько, имея порядком свободного времени, отирался на кухне, соблюдая важнейшую солдатскую заповедь – будь подальше от начальства, по - ближе к кухне. Наблюдая за действиями поваров, иногда помогая им, он, в конце концов,  научился неплохо готовить незамысловатую военную пищу.
 Гордей залез в лабаз, стоявший у ключа, недалеко от зимовья, достал большой кусок кабаньей мякоти, сохатинную мосталыгу, квашеной капусты и соленой черемши. Старший  решил угостить братьев наваристыми щами, кабаньими отбивными, а на десерт ,клюквенным киселем и моченой брусникой.
 Поставив на костер большой котел под суп, растопил в зимовье печь и начал готовить кабанье мясо для отбивных котлет.
Михаил, покончив со своей работой, принялся кочегарить баньку, попариться любили все.
Он натаскал в бадью воды, и когда каменка накалилась достаточно, пропарил тесное  помещение, ошпарил и проскоблил полок. Раскрасневшийся вышел на волю, с удовольствием наполнил горячие легкие морозным воздухом и пошел к ручью наломать пихтовых веток для веника. День уже клонился к вечеру.
 Проходя мимо избушки, вокруг которой витали аппетитные запахи готовящегося мяса, Михаил крикнул брату : « Еще полчаса и можно в баню».
 -- У меня тоже почти готово. Ты давай состирни исподнее, да и мойся первый, всё одно все за раз не войдем.- услышал он в ответ.
 Гордей закончил с готовкой, поставил на край печи котел со щами, рядом сковороду с мясом, чтоб все не остыло. Заварил клюквенный кисель и вынес его на «улицу», поставил в снег остывать.  Сумерки потихоньку вытесняли свет, вылазя из распадков и низин, продвигаясь все выше по сопкам.
 - Пора бы Мотьке прибежать. Где – то запурхался малой.- подумал он и подкинул сучьев в костер.
 Дверь в бане распахнулась, и в облаке пара возник Михаил, красный с прилипшими кой где пихтовыми иголками.
 ---- У-ха-ха.- и он нагишом промелькнул мимо и скрылся в зимовье. Гордей зашел следом.
--- Мотьки что-то нет, еще, не случилось бы чего. Ни дай бог.- сказал он. --- Я это, пойду ,погреюсь тоже, а ты его, как придет, отправляй ко мне сразу.
  Михаил надел чистое белье, выпил ковш морса, заглянув под крышку сковородки, невольно сглотнул слюну от вида и запаха жареного мяса. Но решил не кусотничать, чтобы не перебивать аппетит. Покурив у печки, с удовольствием растянулся на постели.
 Тут с облаком морозного воздуха в зимовье ввалился Матвей.
--- Здорово были, братка. – поприветствовал он Михаила. – Ты  это что ж Миха, уже и в бане намылся. С легким паром, тебя,  стало быть.
 ---- Спасибо, давай, и ты двигай, Гордей велел тебя сразу к нему посылать, как явишься. 
 Мотька, скинув верхнюю одежду и хлебнув по пути теплого киселя, тут же отправился в баню. На подходе он услышал громкие охи, доносившиеся изнутри. Войдя он тут же очутился в сумрачном пекле, в свете тускло горевшего жировика на полке  различил фигуру старшего брата. Волосы и борода его были взлахмоченны, глаза дико горели. Сильно и вкусно пахло пихтой.
---- Ага, объявился, слава богу. Давай-ка паря, залазь сюда, я тебя маленько побалую, – пробасил старший, уступая место.
 Матвей розногишившись не заставил себя долго  уговаривать. Забравшись наверх, он блаженно вытянулся, подставляя венику, уже по-мужицки, широкую спину.
 Гордей взял свежий веник , по- хозяйски плеснул на каменку кипятка и со словами : « Ну, Мотька держись», принялся охаживать малого пихтовыми лапами. Около получаса продолжалась экзекуция . Гордей сменил два веника, дважды братья менялись местами . Дважды они ,красные словно раки, выскакивали из бани и с дикими воплями ныряли в сугроб, дурачась и катаясь словно малые дети. Наконец совершенно обессиленные ,но очень довольные , они вернулись в зимовье и облачившись в чистое исподнее уселись за стол. Пот градом катил с обоих, у обоих в глазах «скакали шальные чертенята».
 ---- Ну что, Гора, не смог меня пересилить? Думал пощады, запрошу? – спросил Мотька, скрывая ехидную улыбку.
 ---- Да, уж. Что говорить , силен стал шельмец, - не зло ругнулся старший. --- Когда ты за меня второй раз принялся, думал, сам не выдюжу. Впору  было капитулировать. Ничего братка, это я на фронте отвык от парной. Через годик пообвыкну, тогда на полном сурьезе потолкаемся.
 ---- Ой, ой, ой. Как говорится – не дал бог рог бодливой корове,- в ответ съязвил Матвей, и, не успев, уклонится, получил увесистую оплеуху от старшего.
 --- Ну-ка, эй , хватит вам озоровать,- с нар подал голос Михаил. – Давайте уже вечерять.
А то я пока вас ждал, чуть слюной не задохнулся.
Братья ,быстро сервировав стол, уселись ужинать. Гордей поднялся и пошарив в самом дальнем углу верхней полки достал солдатскую фляжку, наполненную чистым спиртом.
 --- А что, сегодня, пожалуй, можно. Да и завтра однако праздник святой – зимний Никола. – с этими совами он налил в две кружки.
 Мотька тут же проворно пододвинул свою.
 --- А не рано тебе пострел, недавно только от титьки,- строго спросил старший брат.
--- Как работать там, или в урман – так ужо большой, а тут дык  малец значит.—возразил Мотька.--- А то что недавно от титьки, то тут ты Гора не сильно ошибся. Только вот титька титьке рознь,- лукаво улыбаясь съязвил он, на всякий случай немного отодвигаясь от собеседника.
 --- Ты только посмотри, на него .Шестнадцать лет сосунку, а он такие речи ведет. Батя тебе сейчас по обеим полужопицам бичиком бы погулял,- проворчал Гордей, все же плеснув в Мотькину кружку.
--- Мотя, подай воды, разведем зелье,- сказал он, протягивая ковшик брату, ближе всех сидевшему к ведру.
---- Вот еще , придумал разбавлять, продукт портить. Мы что, басурмане какие, так давай, - Мотька продолжал изумлять Гордея.
---- Ну ты Миха погляди только на него. Молокосос от роду, а речи то как у взаправдашнего мужика. Да… Времена настали,-- и он, исчерпав словесный запас, уселся на лавку.
 Михаил ,средний из братьев, отличался от них более спокойным нравом. Был он работящ и рассудителен. Семь раз отмерь- один раз отрежь, это про него. Молча наблюдавший всю перепалку братьев поднялся: «Будя вам ребята, хватит. Вспомнили про батю, хорошо. Давайте, не чокаясь, помянем отца и Ванюшку нашего. Царствие им небесное» ,- и одним духом осушил кружку.
 Выпили . Помолчали, закусывая. Выпили за Николу и принялись за суп.  Обычно сухомятничая целыми днями сейчас мужики с огромным удовольствием хлебали наваристые щи, не обращая внимания на отсутствия в них картошки. А когда дело дошло до отбивных, то тут уж Мотька ни как не  смог сдержать восторга.
--- Вот это да. Ну ты Гора сегодня выдал номер. Это ведь надо. Так умеет готовить и молчит, как белорусский партизан, а у нас каждый день то кислый бигус, то сало ,то черемша,- деланно возмущался Матвей.
--- Значит так, на общем собрании постановляем. Каждую субботу предоставлять Кирсанову Гордею Николаевичу освобождение от дел охотничьих для повышения уровня нашего харчевания, - закончил он. – Михаил. Попрошу занести решения собрания в протокол, для придания ему статуса официального документа., - и захмелевший юноша разразился веселым заразительным смехом.
 Потом просмеявшись, как то сразу сделавшись серьезным он сказал: «Тебе бы ,Гора куда в ресторан, али в кафе какое. Чтоб главным поваром. А.. Представляешь, в меню,- шеф – повар Кирсанов.Г.Н. Звучит однако. И мы бы с Михой да мамкой, иногда, на великие праздники к тебе в гости, поесть городских кушаний да попить вин заморских. Да и девки в городе, говорят, шибко красивые.» Он замолчал, мечтательно закатив глаза к потолку.
--- А что, я совсем и не против, – отвечал развеселившийся Гордей,- руки везде нужны.
 Прикончив со вторым, стали пить кисель с сухарями. Еще налили по одной.
 Опять молчавший какое-то время Михаил подал голос: « Оно это ты Гордей правильно сказал, сейчас руки везде в дефиците. Только вот нашим не до стряпни теперь. Вот ты заметил, как Мотька по взрослому гутарит и ведет себя.  А почему? А потому , что хлебнули они тута без нас через край. Пацаны да бабы. Смотри, какую ораву кормили, вооружали и одевали, да не год, ни два. Рано он познал всю жисть мужицкую. И нет в том ни его вины, ни девок тех. Баба что ж, она ведь тоже живой человек . Трижильно  упирается день и ночь месяц, год три. Ей ведь тоже душу погреть надо, ласки хочется. А где ее взять ,когда вокруг одни мальчишки. Вот и Мотька у нас через это самое такой стал, молодой да ранний. »
 Михаил завершил свой длинный монолог и сказал вставая : «Давайте выпьем за Победу, за товарища Сталина, за наших баб и ребятишек.»
 Чокнулись, выпили .закусив соленой черемшой. Помолчали , думая каждый о своем.
-- А давай еще по одной, и запевай Матюха,- скомандовал Гордей, разливая спирт по кружкам.



 …Большой сильный волк выбрался из распадка  на косогор, идя по следу самца кабарги.
 Маленький олень был явно не в порядке. На снегу четко читалась борозда, от волочившейся ноги, сил на борьбу за жизнь оставалось все меньше и меньше. Видно бедолага получил серьезную травму ,вырываясь из петли. Хищник неотвратимо шел по следу, предвкушая скорую поживу, мелко дрожал от азарта, его ноздри были забиты сладким запахом жертвы. Скоро, очень скоро он напьется горячей крови, утолит недельный голод. Голод, который полностью без остатка овладел всем существом зверя , подчинил его себе и вел теперь вперед, к цели, заставив того призреть все преграды на этом пути. Вдруг серый вздрогнул, остановившись.  Прислушался ,повернув голову на восток.
«Ой  мороз, мороз.» разносилось по округе. «Странные эти люди.»- подумал волк. «им тепло и сытно в деревянном их логове. А они воют в три голоса. Мы волки, воем  от холода  ,   голода и тоски.»…. Он еще немного постоял, слушая «человеческий вой» и ,словно призрак, бесшумно двинулся дальше. Ни что его уже не отвлекало от жертвы, ни громкие чужие звуки человеческой песни, ни раскатистые выстрелы, подвыпивших мужиков, из ружей салютовавших не то  Иосифу  Сталину , не то Николаю Угоднику.

                3.




 Преодолев  последние метры до гребня хребта Отхон  замер в радостном изумлении. Десятки раз он проделывал этот путь, и каждый раз испытывал это чувство. Прямо перед ним каменная гряда пропастью обрывалась в бездну.  Взору открывалась обширная, красивейшая на всей земле долина, краем упиравшаяся в горизонт. Вся до краев залитая солнечным светом в морозном воздухе она казалась сказочной и нереальной.
 Отхон высоко подкинул вверх  лисий малахай, поймал его. Подняв руки вверх в стороны он что есть духу прокричал, приветствуя величественный диск солнца : «Э-ге-гей. Сайн байна . Нарон». Низко поклонился простиравшейся  вдаль степи и тихо промолвил: «Мэндэ Гэр. Привет родной дом, вот и я.»
  Позади были два дня трудной дороги по тайге ,по-пояс занесенной  снегом с русской стороны Китойских и Бельских гольцов. Два дня ,сопряженных с опасностью ходьбы по многочисленным курумам и  каменным циркам. Впереди неделя отдыха в кругу родных и друзей. Стоя на вершине, юноша счастливо улыбался ближайшему будущему. Рот его широко растянул румяные щеки так, что от глаз остались узкие прорези, как бы нарисованные на лице черным углем. Мэндэ Гер.  Мэндэ Гэр.
  Совершить такое путешествие молодого охотника из селения Булайураг принудила нужда. Он на пару со своим родственником, дядей Сайджином промышлял в дальних родовых угодьях. Сезон был в самом разгаре, а у них совсем мало осталось охотничьего
провианта – пороху и мелкой дроби. Не рассчитали чуток, виной всему стало большое количество белки в этом году. А тут еще, откуда- то изрядным числом появился соболь.
 Посовещавшись, решили, что Отхон отправится домой за припасами, унесет часть добычи, а заодно съездит в районный аймак к ламе в дацан, чтобы тот освятил патроны. Сделать это было необходимо для того, чтоб они с дядей Сайджином смогли уладить одно мероприятие. Дело в том, что Сайджин, еще осенью выследил медвежью берлогу. В начале декабря он проверил логово, зверь зимовал в нем. Будучи одновременно и шаманистом и ламанистом дядя, испросив у духов тайги разрешения на добычу «хозяина», так же решил заручиться и поддержкой Будды. Поэтому Отхону и предстояло посещение монастыря, что делать ему не очень то и хотелось. Если честно, он побаивался немного этих молчаливых бронзовых божков. а толстые ламы, в ярких облачениях  наводили на него чувство неопределенной тревоги.
 Лишь одно обстоятельство сводило на нет все неприятности, связанные с дядиным поручением. А именно; путь в дацан пролегал мимо урага Босхоевых, в котором жила самая красивая из живущих на земле девушка Аюна. Аюна, чьи волосы цвета вороньего крыла спускались далеко ниже пояса, а брови, словно два полумесяца изящными дугами обрамляли темно-карие глаза. Чей тонкий стан почти каждую ночь виделся Отхону в грезах сна, чей серебристый смех слышался ему в журчании каждого горного ручейка. А гибкие ветви берез напоминали тонкие нежные руки любимой.
 От одних только воспоминаний о девушке щеки юноши, и без того румяные от мороза, сделались ярко пунцовыми. Сердце стучало в груди часто и сильно, а кровь била в висках, словно ритуальный бубен. Парень волчком крутнулся на месте от переполнявших его чувств, несколько раз глубоко вздохнул и начал спуск в долину.
 Это только на первый взгляд казалось, что путь близок. На самом деле идти приходилось не прямо, так как было очень круто, а долиной реки. Это в свою очередь сильно удлиняло дорогу, но вместе с тем делало ее безопасной.
 Путешествие  речной поймой, да еще под гору в такой яркий солнечный день доставляло одно удовольствие юноше. Снега с этой стороны каменного архипелага было гораздо меньше, южные монгольские ветры уносили его на просторы Великой степи, смешивая там с песком. Спустя часа ходьбы молодой охотник выбрался на большую конную тропу, хорошо утрамбованную многочисленными копытами вьючных лошадей. Он снял лыжи, подбитые камусом, отнес их в сторону и подвесил на ствол большой ели – надобности теперь в них не было. Идти по торной дорогой стало гораздо легче, и Отхон заметно прибавил ходу. За один день своего путешествия ему предстояло пересечь сразу несколько растительных зон. В начале, он пересек пояс каменных россыпей – царство мхов и лишайников, с редкими низкорослыми деревцами, сильно изуродованными силами стихии.  Редко, в сезон паутов, спасаясь от кровососов, сюда поднимаются изюбры, подставляя струям свежего воздуха свои искусанные бока. Зимой же мертвую тишину каменных джунглей изредка нарушит звук камня, сорвавшегося в пропасть из-под копыт круторогого снежного барана – аборигена здешних мест.
 Далее следовала зона темного хвойного леса, представленная преимущественно елью им лиственницей и зарослями пихтового стланика.
 Затем юноша двигался сосновыми борами и кедрачами, соседствующими с альпийскими лугами. Тут повсюду кипела жизнь, в кронах деревьев порхали синицы и поползни, кричали ворчливые кедровки, где-то в стороне гортанно курлыкал ворон, наводя сородичей на добычу. Спеша домой, Отхон пару раз краем глаза замечал белок, любопытно глазевших черными каплями глаз на одинокого путника. Он даже «ухом не повел» на зверьков – вся его сущность стремилась вниз, в долину, в родной ураг.
Пересекая очередную широкую поляну, юноша представил, как красиво здесь в начале лета , когда на ней в огромном количестве зацветут дикие маки и жарки, а воздух наполнится веселым птичьим пеньем и деловитым пчелиным гудом. Мысли эти, будоражащие мозг паренька, переполнили через край юную душу и он, пропитавшись ими насквозь, запел добрую песню. В этой песне говорилась о том, что как он, Отхон любит родную землю, степь ,леса и реки. О том, что этой весной Ааюне исполнится шестнадцать лет, и она вплетет в свою тугую косу черную ленту, украшенную серебряным шитьем. Это значит, что Отхон сможет засылать сватов к родителям девушки. Пел о том , как они с дядей Сайджином добудут  медведя , и он продаст его шкуру, сдаст  белок и соболей и заплатит калым родственникам невесты. О том, что кончилась страшная война, и люди теперь наконец-то  будут жить в счастье и радости.
  Так незатейливо напевая, Отхон спустился к границе гор, теперь он шел сосновым бором, который постепенно редел, переходя в смешанный лес. Вскоре и сосняк остался позади, уступая место лесостепи с островками тополей и березовых колок.
 Уже смеркалось, когда вдали показались дома и юрты его родного селения. Дымы от труб и дымоходов столбами устремлялись в небо , создавая там иллюзорный частокол. Оставив лыжи прислоненными к стене юрты, юноша зашел внутрь. Положив ружье и пушнину на стеллажи, он поспешил в дом. Как и многие теперь односельчане, их  семья наряду с юртой владела еще и деревянным домом, в котором жила в холодное время года. Традиционное же жилище в большей степени использовалось на летних пастбищах. Зимой в нем  все чаще хранили нужные вещи, и еще бывало мужики «капали » общаясь с богами и умершими предками, втайне от жен своих.
 Легко взбежав на крыльцо, в сенях Отхон носом уловил вкуснейшие запахи варившегося мяса. Без стука ввалился в дверь и очутился в объятьях матери , довольно еще молодой и сильной женщины. Отца дома не было, он с младшим сыном Андреем управлялся со скотом.
 Мать быстро собрала на стол, по ходу дела расспрашивая сына обо всем, что ее интересовало. Хорош ли промысел нынче, как здоровье, ладят ли они промеж собой с дядей Сайджином. Отхон отвечая на многочисленные вопросы матери, уплетал за обе щеки суп с жирной бараниной. Затем сверху добавил штук пять больших дымящихся бууз, запил все кипяченым молоком и выскочил из-за стола. Материн вопрос : «Куда шальной помчался», остался висеть в воздухе без ответа,  лишь дверь в сенях хлопнула и жалобно заскрипела на петлях. 
  А парень уже бежал к конюшне, нетерпелось попроведывать своего любимца – трехгодовалого жеребца Алмаза. Рядом с ним ,путаясь под ногами вне себя от радости, прыгал молодой кобель белой масти по кличке Бойка.
 ----- Ну, Бойка , ну будет тебе. Отстань репей,- не злобно бранил он пса, сильно соскучившегося и в знак признания старающегося лизнуть друга в щеку. Так отбиваясь от наседавшего пса, Отхон вскоре очутился у конюшни, из которой доносилось нетерпеливое ржание лошади. Это Алмаз приветствовал своего молодого хозяина. Приласкав жеребца, скормив ему припасенную посоленную краюху хлеба, Отхон вышел из хлева, где нос к носу столкнулся с отцом. Сдержанно поприветствовав сына, глава семьи основательно расспросил его обо всем, что касалось охоты. Справился о здоровье дяди Сайджина, и цел ли его любимец – могучий черный кобель Гром, искусно работавший  по пушному зверю. Наряду с этим пес был бесстрашен и нетерпим к волкам, что делало его незаменимым помощником в охране стада.
 С разговорами мужчины добрались до дома, где матерью заботливо был налажен стол. И за долгим вечерним чаепитием уже Отхон слушал все новости ближних и дальних улусов.
 Наконец все наелись, насытились новостями и довольные стали укладываться спать. Отхон, сильно уставший за день, уснул почти мгновенно , лишь голова его коснулась подушки. И снились ему альпийские луга покрытые маками, по которым они с Аюной скакали счастливые  верхом на Алмазе.  Черные смоляные волосы красавицы щекотали глаза и щеки Отхона, а запах исходивший от них пьянил и дурманил юношу сильнее самого крепкого вина. 
 На семейном совете решили, что отец с Отхоном , после дня отдыха, поедут в дацан, чтобы исполнить поручение дяди Сайджина. Затем, на обратном пути, они заедут в стойбище Босхоевых, чтобы совершить уговор о предстоящем весеннем сватовстве молодых.  Отхон сильно надеялся ,что дело разрешится благополучно. И  в знак согласия, главы семейств обменяются кушаками. Это будет завтра. А сегодня быстро позавтракав и оседлав Алмаза, он словно ветер мчался по степи, объезжая утуги с молодняком и коровами, готовящимися к отелу, отару овец, сильно поредевшую в военные годы…

                4.

 Михаил проснулся первым. Сел на корточки у остывшей печки. Собственно он и проснулся от того , что холод, вначале робко, а затем все настойчивее стал заявлять о своем присутствии в зимовье. Затопив «буржуйку», он вдоволь напился холодного киселя.
---- Да, кажись вчера немного перебрали,- сказал он, кисло улыбаясь  и почесывая взлохмаченные космы.


 Поставив остатки вчерашней трапезы на плиту подогреваться, закрутил «козью ножку » крепкого самосада и вышел на волю. Было еще довольно темно, лишь слегка побледневшие звезды и светлеющая часть неба на востоке указывали на скорое утро. Михаил затянулся махоркой, задохнулся, закашлявшись, и брезгливо выкинул почти целую цигарку в сугроб.  Ох-хо-хо.. Не курилось с похмелья. Всласть  надышавшись свежего морозного воздуха, немного продрогнув, он вернулся в избушку. В ноздри резанул ярковыраженный запах перегара, многократно усиленный теплом от весело трещавшей сухими дровами печки. Открыв дверь ,чтобы разбавить ядовитый концентрат сивушного зловонья он громко скомандовал: « А ну лежобоки, подъем! Долго спать, с долгом встать. Вставайте, завтрак поспел». Подойдя к лежанке, он скинул со спящих грубовыделанные звериные шкуры, служившие охотникам одеялами.
 Морозец, ворвавшийся в распахнутую дверь, быстро привел молодцов в чувства. Первым очнулся Гордей. Соскочил как ужаленный с широко раскрытыми чумными глазами и «завопил»: «Ты ч.х, ы-ы-ы-ы шь». Но вместо крика горло, сильно ослабшее после вчерашнего ночного концерта, выдало непонятные звуки.                Михаил так и рухнул со смеху,- Уха ха ха. Эко ж тебя братко прихватило. Славно побазлали вчера. А где там второй то Шаляпин, чтой то не слыхать совсем.  Жив ты там или как.
  ----- Или как,- ответил Матвей просыпаясь. --- А тебя бы не мешало проучить чуток, чтоб не измывался над людьми.  – Гора, а давай его в сугроб, чтоб помнил, а? – обратился он к старшему брату.  На что Гордей лишь махнул рукой, мол, пусть себе пока живет.
 ---- Этот соловей, Мотя, сегодня птица совсем не певчая.— продолжал глумиться средний, - Его трохи подлечить надо. Садитесь ужо за стол, - и он плотно затворил входную дверь.
 После горячего чая Гордей почти полностью обрел прежнюю возможность изъясняться человеческой речью.
 --- Что ж братаны, давайте теперь думку думать, что делать то с соболем будем,- произнес он, усаживаясь к печке покурить.
 ---- Думай голова -  картуз дадут,- примостился рядом Михаил, прикуривая свою самокрутку от братовой.
 ---- А думать то тут особо и нечего – по-юношески горячился Мотька.  --- Ясно, как божий день. Весь соболь прет к гольцам. Я не знаю, что его туда тянет. Но точно знаю , что и нам за ним надо двигать. К саетам ближе.
--- Ты Мотя не пори горячку. Хотя оно и верно – твоя правда. Шурует пушистик вверх куда-то, удержу нету. Но чтоб, ни здря нам туда сбегать, обмозговать все же, необходимо это мероприятие как следует. С кондачка не попрешь, обмещуриться можно, - рассудил старший. – А не идтить нам браты туды никак нельзя.
 Порешили сегодняшний день посвятить сборам, отдохнуть. На завтра каждый обойдет свой путик, снимет часть «ненадежных» капканов, чтобы взять с собой на новое место. На третий день отправятся в дорогу. Спланировали сделать выход  двухдневным с одной ночевкой. Снаряжались основательно, перепроверив все на несколько раз – в места шли незнакомые, совсем далекие от жилья.
 Звезды вовсю мерцали на морозном небе, когда братья, погрузив на себя поклажу и подперев дверь палкой, отправились в путь.  Передом шел Гордей с карабином, затем Мотька с берданкой и замыкал миниотряд Михаил, вооруженный «мелкашкой».На спине каждый нес тяжелый вещмешок - пришлось взять пару шкур, для ночевки под открытым небом. Топор , пила , котелки, продукты и капканы – вещей набралось предостаточно и поклажа весомо давила на плечи путникам. Гордей задал неспешный темп, и охотники медленно, но упорно продвигались вверх по горной речке. Идти приходилось по-разному, то легко и довольно быстро руслом реки, то  забираться в чащу, обходя большие наледи на промерзших до дна перекатах. Иногда путь с двух сторон преграждали прижимы, неприступно нависающие над их ледовой дорогой. Тогда доводилось углубляться в тайгу, делая ощутимый крюк.
 Один раз, подойдя к очередному препятствию, Мотька вверху на байце заметил кабаргу, чудом примостившуюся на крохотном каменном уступе. Парень скинул рюкзак, поднял дробовик прицеливаясь в замершее животное, покорно ожидающее своей участи.
 Гордей рукой опустил ствол ружья, - Не надо ,Мотя. Время только потеряем, видишь самочка, однако, молоденькая совсем. Пусть себе живет.
 Когда солнце, обогнав братьев, заглянуло им в глаза, решили сделать большой перекур на обед. Быстро сварили чаю, сытно перекусили и сели покурить на поваленную сухую ель,  густо задымив самосадом.
 --- До вечера пойдем руслом, а там поглядим, - задумчиво произнес Гордей.
 --- Хорошо бы ключ, какой впадающий найти. На устье бы заночевали , а утречком бы и разделились, - поддержал разговор Михаил.
 Отдохнув, двинулись дальше. Пройдя минут десять, спугнули с кедра большого глухаря, снявшегося с ветки метрах в тридцати от них и тяжело набиравшего высоту. Матвей не сдержался, вскинул ружье и выстрелил. Птица, пробитая картечью, стремительно упала в стланик. Все произошло почти мгновенно.
 --- Вот это да, - восхитился Михаил, - добрый выстрел.
 --- Добрый то добрый. Да не ко времени. Все твой азарт Мотька, палишь во все, что шевелится, почем зря – по-стариковски ворчал Гордей.
--- Что теперь с ним делать, и бросить жалко и тащить тяжело. Вон какой «индюк» матерый, - и он поднял тяжелого мошника в руке, оценивая вес птицы.
---- Да будет тебе скрипеть, - вступился за младшего Михаил. --- Чего уж теперь, зато вечером свеженятинкой полакомимся. А теперь давайте-ка ощиплем его, а то до вечера замерзнет, не добудем.
 Пришлось вновь останавливаться на привал.
 --- Ладно уж,- «смиловался» Гордей. --- Мы с Михой ощипаем петуха, а тащить тебе Мотька, твой трофей.
 Покончив с глухарем продолжили путеществие в порядке, установленным с утра.
 К вечеру стало холодать. --- Завернет «Иваныч» завтра однако, - заявил Михаил, глядя в верх.
 --- И где это Миха там такое написано на небе,- смеялся Мотька. – Ан нет точно, вон смотри Гора писание: «Кирсанов Михаил сообчаем вам ответственно, что завтра, в пониженных формах рельефа температура воздуха опустится до минус сорока пяти. И подпись: небесная канцелярия».
 --- Баламут ты, Мотька. Явного не видишь. Смотри вон солнышко то в рукавицах,- Михаил указал брату на две небольшие бледные радуги, видневшиеся по краям диска на некотором расстоянии.
 --- Да ну. А валенков с ушанкой там нету? Видимо и на небесах дефицит случается, -- продолжал шутить Матвей, тем ни менее устремляя свой взгляд, на светило, ища «варежки».
 Миновав очередной речной поворот, они подошли к плесу, где в основное русло с южной стороны примыкал довольно широкий ручей. Вверх по ключу тянулся распадок, постепенно поворачивающий в восточном направлении.  Это то , что и было нужно. Теперь необходимо найти место для ночевки. Прошли еще минут пять по основному руслу, и обнаружили подходящую сухую искорь, лежащую на берегу кроной вниз по течению. Много долгих лет могучий кедр противостоял силам природы. Не смогли сломить его ни зимние вьюги, ни летние ураганы. Страшные грозы разбивали свои молнии о близлежащие скалы, освещая гордую вечнозеленую «голову» таежного исполина. И лишь вода, подмыв корни дерева в последнее большое половодье, одна смогла сделать то, что не удавалось другим стихиям. 

 
 Итак , лучшего места для обустройства бивака в данный момент не стоило и желать . Поэтому братья, покидав поклажу, принялись готовиться к приближающейся ночи. Метров в шести от самого корня они очистили снег и толсто настелили пихтовых веток. Затем натянули на остов из жердей кусок брезента так, чтобы нижний  край ската, присыпанный снегом, защищал от ветра. А верхний, направленный к корневищу, мог беспрепятственно наполнятся теплым воздухом от костра. Гордей принялся варить ужин из добытого глухаря, а остальные братья взялись за заготовку дров, благо сухостойных деревьев поблизости стояло в достаточном количестве. Мужики дружно работали, и вскоре рядом с корнем возвышалась внушительная гора дров. Михаил, любивший основательность и порядок во всем, настоял на том, чтоб они напилили еще и немного сырой березы.
--- Ну теперь кажись и взаправду хватит, - подытожил он, тем самым как бы давая сигнал к перекуру.
-- Слава тебе, Господи, - воскликнул Матвей, усаживаясь на сутунок у костра. --- Ты Миха это, в леспромхоз я ,думаю, тебя не возьмут. Ты ведь в один год пятилетний лимит выберешь, и мужикам такой план залудят, что они тебе темную точно устроят.
 ---- Ничего Мотя, ты давай отдохни. А за дрова сами себя еще поблагодарим, чай не на нарах в зимовье ночевать будем, - снисходительно парировал он «наезд» брата.
  Гордей тоже не терял времени даром – в одном котле, висевшем над костром  источая великолепный дух «доходила» глухарятина, во втором дымился свежезавариный чай.
 Только сейчас, «поймав» запахи похлебки все вдруг поняли, насколько они голодны.
По-быстрому накидав на «стол»  братья с огромным аппетитом набросились на еду. Мясо, хорошо уварившееся вприкуску с сухарями, запиваемое духмяным бульоном -  что могло быть на свете вкуснее в данную минуту для трех усталых путников.
 За чаем, обсудили планы на грядущий день. Решили, что Михаил пойдет по примкнувшему ключу, а  Гордей с Матвеем продолжат подниматься основным руслом.
Ночь все ближе подбиралась к костру. Постановили дежурить поочередно , не давая огню стихать – один дежурит, двое спят.  Еще раз покурили вдоволь и первые два счастливца, а по жребию ими оказались Гордей и Михаил, забрались в балаган.
 Матвей подбросил в костер сушняка, сверху добавил березы и, усевшись поудобней на свежеспиленный березовый чурбак, начал нести свой караул.
«А повезло мне, однако. Они-то сейчас не сразу заснут. А к утру  самый сон »,- подумал Мотька. Но как бы опровергая его гипотезу, из-под полога раздался дружный храп братьев, уставших за день и приученных на фронте стопроцентно использовать минуты отдыха.
 --- Ну и ладно , ну и хорошо,---прошептал он, глядя на огонь. Матвей шевелил длинной палкой в раскаленном чреве костра. И наблюдая за сотнями искр, поднимаемых пламенем и уносившихся в темную бездну, думал. Думал о том, что жизнь потихоньку, наконец, налаживается, народ мало-помалу оттаивает от горя. Что скоро домой в деревню. А там Новый год, святочные вечерки, друзья и подруги… Вот и ладно, вот и хорошо…
 Утро , как и обещал Михаил выдалось сильно морозным. От груды дров, заготовленных мужиками, осталась небольшая толика. Взбодрившись, горячим чаем, охотники принялись осуществлять задуманное с вечера. Михаил, прихватив часть капканов и приманки, пошел вниз к «своему» ключу. Старший и младший братья отправились вверх.
 После километра полтора пути справа в речушку впадал приток. Матвей пошел по нему расставлять капканы. К полудню условились встретиться на этом месте.
 Гордей поправил полегчавший вещмешок и шустро заскользил по своему маршруту.
Идя руслом, он все чаще встречал собольи следы, попадались и свежие наброды. Гордей насторожил уже два капкана , когда дошел до очередного ключа, впадающего в реку. Немного подумав, он пошел вверх по замерзшему ручью…


Сайджин сегодня проснулся позднее обычного, торопиться особо нужды не было. Вчера он проверил дальние капканы, сегодня планировал обежать  близлежащие. Три дня  уже отсутствовал Отхон, а он ,Сайджин , за это время пополнил счет добытых ими соболей аж на четыре штуки. Неплохо складывался нынешний сезон.  Хорошо добыли белки и соболя, шесть струйников, и если еще духи помогут взять медведя в берлоге, тогда совсем будет хорошо. За струю кабарги , медвежью желчь и лапы китайцы дают неплохие деньги.
 Вылежавшись до ломоты в теле, охотник с аппетитом позавтракал вареным мясом, запив чаем с мороженым молоком и солью. Затем накормил Грома, могучего черношерстного пса – помесь волка и лайки, с виду очень грозного и свирепого.  Однако ярость свою в отношении к человеку Гром не проявил ни разу. Зато по крупному зверю работал неистово и бесстрашно. Неплохо гонял белок, по соболю же был просто незаменимым помощником. Если кобелю удавалось наткнуться на свежий соболиный след, то остальные события окружающего мира переставали для него существовать.
 Итак, человек и собака, добротно подкрепившись, отправились на охоту, каждый добросовестно выполняя свою часть работы. Ввиду того , что снега выпало уже достаточно Гром не сильно отдалялся от лыжни. Отскочит метров тридцать в сторону к чему-нибудь его заинтересовавшему, завязнет по самое брюхо, вернется на твердь лыжницы и бежит впереди своего двуного напарника, оглядываясь и приветственно крутя хвостом. Пройдя уже полпути и найдя капканы нетронутыми, Сайджин уже приближался к очередной ловушке, когда услыхал голос Грома. По характеру лая было понятно, что собака подхватила соболя. Дойдя до капкана, охотник нашел его спущенным, от приманки- рябчика на снегу валялись лишь не многочисленные серые перышки.
 --- Ай-яй-яй. Совсем хитрый зверек, - слегка расстроился Сайджин.
 Он прошел по лыжне еще некоторое расстояние и увидел место, где кобель наткнулся на соболиные следы.
 ---- Да. Пропал сегодня Гром. Напрасно намается, наломает лапы по чаще и буеракам в сугробах, - прижалел человек собаку.
Не дожидаясь пса, он пошел дальше своим путем, понимая , что азартная собака вернется не скоро. Время близилось уже к обеду,  Сайджин повернул к дому, преодолев половину намеченного маршрута…

  Гордей шел вверх по ключу, расставляя капканы. Вдруг впереди что-то привлекло его внимание. Постояв некоторое время, вглядываясь в лес, он по многим признакам определил, что где-то не далеко есть человеческое жилье. На деревьях виднелись старые затески - самсала, некоторые стволы были подрублены по кругу для просушки, нижние ветки были обломаны, а на многих молодых березах широкими коричневыми полосами отсутствовала береста, содранная для растопки.
 И действительно, вскоре он вышел на лыжню, которой явно пользовались часто и давно.
Еще через некоторое время его взору предстала небольшая аккуратная избушенка, приютившаяся под высоким кедром и почти что по крышу засыпанная снегом. Рядом на высоких столбах располагался лабаз с приставленной к нему лестницей.
 Подойдя к зимовью, Гордей толкнул дверь рукой. Из нутрии пахнуло теплом. Не раньше, чем сегодня утром хозяева покинули свое пристанище. Закрыв дверь, он зашел за угол.
Здесь расположилась хорошо очищенная от снега площадка, на которой стоял ритуальный  столб –сэргэ, часто обвязанный синими и желтыми лоскутами. Тут же находился  священный камень- обо, к которому почитатели шаманизма приносили жертвоприношения и подарки духам.
 --- Вот это да! Аж до бурят добрались, однако,-- изумился Гордей. Он присел у костровища и устроил себе перекур. «Видимо надо поворачивать оглобли ближе к дому.» - думал мужик, затягиваясь табаком.


 Он неспешно поднялся, поправил амуницию и двинулся в обратный путь. Когда проходил мимо лабаза, его словно кто-то силой заставил снять лыжи и подняться по лестнице. Толкнув дверцу и взглянув во внутрь Гордей на время оторопел от увиденного.
За  подвешенными к потолку мешками с припасами висело несколько связок соболиных шкурок. Охотник, широко раскрыв глаза, смотрел на это богатство.
 «Это ж надо так им фартит. И когда черти успели. Сезон то в самом разгаре. А у них тут, поди, плану на два года, Да еще и сверху.»,- стремительно мелькали мысли у него в голове.
 Спустившись вниз, уселся на ступеньке и не слушавшимися от волнения пальцами стал заворачивать самокрутку. Кровь ударила Гордею в голову и пульсирующими жилками долбила в висках. « Богато взяли соболишек, и все больше темные. А земля то почитай с этой стороны наша.»,- непонятная злость на удачливых промысловиков разжигала черную зависть и портила кровь. Стараясь справится с этой слабостью, Гордей отошел от лабаза и начал одевать лыжи. Выпрямившись, он зажмурился, стараясь прогнать подлое наваждение. И вдруг, словно наяву перед ним предстала кобыла с беззаботным веселым стригунком. Острую физическую боль испытал Гордей в груди, дико зарычав он грязно выругался, зло сплюнул в снег и полез на лабаз. Забравшись, он трясущимися руками отделил от каждой вязанки по две шкурки и судорожно стал прятать их за пазухой.
 Гордей потом не помнил как, он спустился с лабаза, одел лыжи, как бежал по-воровски озираясь от бурятского зимовья. Очнулся он, сидя на пне тщетно пытаясь свернуть «козью ножку», пальцы, словно чужие ни как не могли осилить эту примитивную операцию, за годы доведенную до автоматизма. Под пнем было густо насыпано табаку, видимо не единожды человек, помрачневший рассудком , неудачно пытался закурить.
---Это я как же. Братцы. Как же это я.- хрипло с надрывом шептал он без конца ….
 Сайджин возвращался в приподнятом расположении духа – в последнем капкане он снял еще одного соболька. Гром еще не объявился. Сайджин решил немного отдохнув , приняться за приготовления пищи Через три дня вернется Отхон, принесет архи, и он устроит себе выходной. Будет целый день есть буузы ,пить крепкий тарасун и ни чего не делать.
 Подходя к избушке, он приметил неладное – палка подпиравшая дверь стояла как то не так. Заглянув в зимовье и не найдя ни чего не обычного Сайджин выйдя огляделся вокруг, ища следы непрошенных гостей. Взгляд его остановился на лабазе. Нехорошее предчувствие холодком обожгло нутро охотника. Он ,сильно семеня ногами, добежал до строения, поднялся по лестнице  внутрь и принялся пересчитывать шкурки. В каждой пачке обнаружилась недостача. Сомнений не осталось, в его отсутствие побывал чужой, и этот чужой – вор!
 Сайджин схватил берданку, нацепил лыжи и сильно сожалея о том , что Гром где-то гонялся за соболем, пустился в погоню….
 Гордей понемногу приходил в себя:« Надо идти, вернуться и положить шкурки на место. Нечистый попутал. Это ведь до чего я дошел. Пойду, верну все».
 Приняв окончательное решение, поднялся с пня, вскинул ружье и совсем уже собрался идти.
 Сайджин выбежал на полянку, увидел чужака , поднимающего ружье, выстрелил первым.
Пуля сорвала кору с кедра, возле которого стоял Гордей. Последний упал за ствол дерева и принял карабин наизготовку.
 --- Стой не стреляй, давай поговорим, - крикнул он. В ответ прозвучал очередной выстрел. На этот раз, наподавший пальнул картечью, и едва не зацепил Гордея.
 Гордей прицелился и выстрелил чуть выше головы, не давая сопернику высунуться.
 Он продолжал убеждать незнакомца решить все миром. Но с той стороны поляны доносилась лишь брань и угрозы.


 Матвей ,выполнив свою работу, вернулся к реке и принялся жечь костер дожидаясь брата.
 Он думал, что они правильно поступили, решив отправиться к гольцам. Соболь тут был, и теперь лишь дело времени и фарта. Он ни сколько не сомневался , что их тут ждет удача.
 Вдруг два выстрела из дробовика отвлекли его от раздумий. Затем раздался «голос»
карабина. Матвея словно ветром подхватило, вскочив на лыжи он стремглав пустился вперед.
 Сайджин еще несколько раз пытался прицелится в вора, но тот метко посылал пули прямо чуть выше его макушки всякий раз, когда он хотел поднять голову. Вдруг он увидел движение, на поляну вышел еще один чужак и крикнул: «Гора, чего тут у вас».
 Сайджин поднял ружье и выстрелил. Вновь пришедший вскрикнул и упал.
 Гордей увидел, как Матвей выбежал из кустов и как  упал после выстрела. Он поймал в прицел винтовки раскосые глаза стрелявшего, навел мушку между ними и плавно нажал на спуск. Карабин толкнулся в плечо. Гордей не глядя на незнакомца, вскочил и бросился к Мотвею.
  -- Мотя, братка ты как.- и, услыхав стон в ответ, помолвил: - Славо богу, живой. Я сейчас Мотенька, сейчас.
 Гордей расстегнул братову  телогрейку, снял ее и обнаружил , что пуля пробила плечо и ушла навылет.
 Сняв с себя нательную рубаху, он оторвал рукава и перевязал раненого.
Отошедший от болевого шока Матвей полными ужаса глазами смотрел на брата и шептал, еле слышно: «Гора чего это было то. Что со мной такое». И он застонал от боли попытавшись подняться .
 --- Полежи Мотя маленько, пусть кровь успокоится. Подранили тебя из ружья. Ну ка пошевели пальцами. Вот. Кости целы значит.
--- Дак кто же меня, кого я ему сделал, - младший брат вопросительного посмотрел старшему в глаза.
 Гордей отвернулся, не выдержав взгляда,- Не знаю я Мотя, варнак должно быть какой то.
Он сильно стиснул  зубы зажмурившись. По морщинам небритых щек его текли слезы, теряясь в щетинистых бороздах, сильные плечи безвольно повисли и часто мелко вздрагивали.
Выждав время и дав раненому окончательно прийти в себя, Гордей поднял брата.
--- Пойдем Мотя, тихонько. До балагана надо быстрей добраться.
--- А как же Гора варнак то.
--- Да убег видать. Не думай ты о нем. Идти нам надо братка, идти отсюда.
С трудом охотники преодолели сейчас путь, так легко и радостно прошедшие его утром. Михаил, вернувшийся к шалашу и заждавшийся братьев, наготовил большую кучу дров.
Повесил котелок под чай на весело потрескивающий и брызжущий искрами костер. Отломил кусок чаги от нароста на стоявшей, кстати, березе и присел у огня, блаженно впитывая в себя его тепло.
 Взглянув вверх по речке, он увидел человеческие фигуры, двигающиеся  к нему.
--- Вот и славно, как раз мужики к чаю поспели, - и Михаил приветственно замахал им рукавицей.
 Бросив еще раз взгляд на братьев, он почуял что-то неладное. Гордей, идущий передом ,нес на себе оба ружья и рюкзаки. Матвей, следовавший за ним левой рукой опиравшийся на посох, правую как-то странно свесил перед собой, и правое плечо его сильно провисло.
 Михаил бросился навстречу братьям и, подбегая отметил необыкновенно бледное лицо Матвея.
 --- Что стряслось ребята ? – он с тревогой вглядывался в Мотьку, стараясь угадать причину его немочи.
 --- Потом Миха, потом. Прилечь ему теперь надо скорее.- Ответил Гордей, не глядя брату в глаза.
 Уложили раненого на шкуры в балагане, напоили горячим чаем, и он обессиленный переходом и потерей крови погрузился в полуобморочное забытье. Братья сели у костра, и Гордей поведал Михаилу о беде, которая пришла к ним по его вине. Рассказав все по порядку, замолчал, долго и пристально глядел на языки пламени, с жадностью пожиравшие сухие ветки.
 Михаил, выслушав брата, тоже молчал какое-то время. Затем ,тяжело вздохнув с надеждой в голосе спросил: «Ты это, Гордей, может ты его того, подранил только. Или, дай бог, мазанул. А.»
 --- Да нет, Миха. Это вряд ли. За войну я это ремесло крепко освоил. Там он лежит, тепленький еще,- и также  тяжело и скорбно вздохнув, уронил голову в свои ладони.
В тишине прошло еще несколько томительных минут.
 --- Знаешь что, Гордей,- подал голос Михаил, - надо нам сходить туда, посмотреть. Если тот пораненный, поможем, как сможем. А там и откупимся, глядишь. Ну а ежели нет , то надо как то попробовать сховать и следы и тело. Вон смотри, небо-то темнеет. Снег должно будет. Даст бог, и метель завьюжит. Ни кто не знает, что мы в эти ходили края. Может и пронесет. Только торопиться нужно. Что теперь сробишь, дело сделано.
 Михаил поднялся, как бы подчеркивая этим, что принял решение, и решение это далось ему нелегко. Он положил в костер побольше толстых сучьев, затем укутал Матвея всем, что было можно, толкнул в плечо брата, закинул за спину винтовку и первым пошел по лыжне. Гордей встал, надел лыжи, и словно телок сеголеток безвольно и безропотно затрусил следом. Михаил сразу взял высокий темп, нужно было торопиться, светлого времени оставалось часа два- два с половиной. Так без разговоров и перекуров они шли до самого места трагедии…
…. Гром часа два гонявшийся за соболем, совсем уже выбился из сил. Старый хитрый кот сильно путал следы, делал петли, скиды и в итоге окончательно закружил пса. Тот еще немного времени пометался в разные стороны, совсем запутавшись, тявкнул пару раз со злости и подался прочь. Вдруг Гром явственно услыхал выстрелы, доносившиеся в стороне их стоянки.  Выбравшись на лыжню, он, что есть духу, помчался вперед, одновременно радуясь за хозяина, что тому удалось первому взять добычу и досадуя на себя, за  упущенный собственный шанс. Черным вихрем пес залетел на стойбище, обследовав его, установил, что хозяин без него тут был и недавно покинул. Чуткий нос собаки уловил, что у зимовья в их отсутствие побывал кто-то еще. Свой запах чужак оставил во многих местах, более всего «наследив» около лабаза. Определив направление , по которому ушел хозяин, Гром , позабыв про усталость, пустился вдогон.  Вскоре он настиг друга. Тот лежал, прячась за стволом дерева и явно кого-то выцеливал. С ходу налетев на человека, пес вначале отпрянул назад, испугавшись ,что стал помехой охотнику. Затем намного обождав подошел сзади и дотянувшись до ног в полный нос втягивал в себя родной запах. Но странно, Сайджин ни как не ответил на приветствие пса, лежал, уткнувшись лицом в снег. Гром выбежал на небольшую поляну, и уловил знакомый запах, всегда заставляющий его терять над собой контроль. Крутнувшись ,он нашел шкурки соболей, валявшихся у большого кедра. Исследовав их, взял в зубы и по привычке поднес и положил рядом с хозяином. Тот по-прежнему лежал неподвижно. Что ж, придется подождать. Люди часто подолгу лежат вытянувшись во весь рост. Когда устанут или выпьют много архи, сильно воняющей запахом . от которого нос Грома  всегда воротило и ему хотелось чихать. Немного потоптавшись около, собака улеглась, свернувшись клубком, и задремала, утомленная прошедшим днем…..
     ….Выйдя на край поляны , где ранее лежал раненый Матвей, Михаил остановился , разглядывая кровяные пятна на снегу. Гордей,  обойдя брата, проследовал дальше, и уже совсем подходя к месту, был остановлен злобным тихим, но уверенным рычанием. Взглянул чуть дальше неподвижно лежащего тела. На него смотрел недоверчивыми колючими глазами большой красивый кобель черной масти.
 Показав собаке крепкий увесистый посох, он приблизился к лежащему. Сомнений быть не могло никаких – человек  под деревьями был мертв на сто процентов.
 Подошел Михаил, поднял соболей и показал их Гордею. Тот мрачно взглянул на брата, вырвал у него из рук шкурки и бросил в сторону, пробурчав сквозь зубы: «Будь они прокляты».
 Отошли чуть поодаль и закурили.
--- Ну что, Миха , убедился.
 --- Да уж. Должно быть точно в лоб угодил. Вишь вон шапка на затылке вся кровяная.
 --- Куда брал- туда и угодил, - зло сказал Гордей,- Дальше то что делать.
 Посидели молча. Покурили.
 --- Вот что братка. Чуешь как потеплело и шумит по хребтам слышно. Быть снегу. Надо тащить его в избушку. Положим на нары и запалим. Может и проканает,- сказал Михаил, поднявшись первым и подойдя к трупу.
 Из лыж убитого они соорудили нарты, взвалили на них покойника, и скорбная процессия двинулась в сторону бурятского стойбища.
 Когда подошли к зимовью совсем стемнело. Луна, вывалившаяся из-за сопки, мутным бельмом торчала на краю неба. Затянутая редкими поволоками хмари, она давала все же некоторое количество света, позволяющее сносно различать лыжню.
 Мужики занесли труп в избушку и уложили на нары. Нашарив за печкой бересты и сухой растопки, разложили по углам под столом и нарами и подожгли. Вышли на волю, встали чуть в стороне, глядя, как черное нутро зимовья светлеет постепенно от разгоравшегося пламени, которое быстро и весело разрасталось, пожирая высушенные за многие годы бревна стен. Делали, все молча и на удивление согласованно, не суетились, не озирались. Все получилось как то деловито , буднично и от этого становилось жутко.
 Закурили, сохраняя тишину, которую нарушал лишь треск и гул набравшего силу пламени. Дождались пока огонь, вырвавшись наружу, охватил кровлю. Пожар до черноты сгустил ночь вокруг зимовья. Распоясывавшийся огонь выхватывал из кромешной мглы, освещая ,небольшое пространство на краю которого понуро стояли две человеческие фигуры. Тени от веток близлежащих деревьев бешено метались по краю осветленного круга . И в этой сатанинской пляске теней мерещились фигуры древних бурятских духов. Они словно тянули свои костлявые руки к стоящим среди этого ужаса людям  тщетно стараясь схватить их за одежды и бросить в пекло.
 Убедившись, что огонь хорошо делает свою работу двое словно призраки тихо повернулись и исчезли во тьме.
 Теперь впереди шел Гордей. Шел быстро, не оглядываясь, стараясь как можно скорее уйти от этого страшного места. Михаил еле поспевал за ним. Проходя мимо места, где произошло убийство, он остановился, сошел в сторону и пошарил в кустах. Поднял руку и в бледном лунном свете показались первоклассные собольи шкурки.
 --- Чего уж теперь сделаешь, - и с этими словами положил их в свой мешок.
 К своему балагану охотники пришли глубокой ночью. Первым делом развели костер и вскипятили чай. Напоили Матвея. Выглядел он не важно. Большую часть прибывал в забытье, а когда просыпался, лежал молча, тоскливо глядя из под шкур на костер. К утру, он совершено впал в бессознательное состояние, и братьям вновь пришлось делать из охотничьих лыж нарты для транспортировки. До света еще двинулись в путь. Как и предрекал Михаил, погода испортилась. Снег повалил большими пушистыми хлопьями, тихо ложась на землю, прикрывая собой и успокаивая земные страсти.
 Целый день шел снег. Целый день шли братья, таща за собой раненного. Они лишь однажды остановились на привал, чтобы перекусить и напоить больного. К вечеру ветер усилился, грозя перерасти в настоящий буран. Хорошо, что идти оставалось немного. И несчастные путники к ночи благополучно добрались до своего зимовья.
 Три дня бушевала вьюга. Три дня метался в горячечном бреду Матвей. Братья еле успевали вытирать полотенцами истекающего потом больного и сушить белье. К вечеру третьего дня Матвея перестало лихорадить, он очнулся ,попросил пить. После того ,как Гордей напоил его мясным отваром, переодевшись в сухое уснул крепким исцеляющим сном.
 Все это время братья не отходили от раненного, поочередно дежуря возле. Гордей, чувствуя свою вину, большую часть времени находился подле Матвея. Отлучался он лишь поспать короткое время да принять пищу. События последних дней сильно изменили его. Совсем недавно это был широкоплечий здоровяк –бородач, весело глядевший вокруг и уверенный в себе. Теперь он выглядел лет на десять –пятнадцать старше. Красивая окладистая борода его взлохматилась и торчала космами в разные стороны. Некогда горящие глаза потускнели и глядели затравленно из под бровей.                Сейчас когда Матвей пошел на поправку Гордей как бы очнулся от наваждения. Вначале он хорошенько умылся, привел бороду и волосы в порядок и надел чистое белье. Затем он спросил у Михаила поесть, полез в угол полки и достал остатки спирта.
 --- Садись- ка Михаил к столу. Крепко нам с тобой нонче надо подумать.
 Налили спирт в кружки, выпили не чокаясь.
 --- Я вот что думаю. Если все откроется – я за все один в ответе. Вас там не было, понял? Шибко это Миша запомни. И Мотьке надо вбить в голову, что это я его нечаянно поранил. Тута у нашей избушки. Дознаются если, сам я и убил, и зимовье сжег. Запомни это.
 --- Ты Гордей погоди пылить раньше времени,- перебил Михаил брата,- Может все еще и обойдется. Что было ,то не исправишь, а жить дальше надо.
 --- Может и обойдется как нибудь, -- согласился он .
 Выпили еще раз. Поели не спеша ,думая общую думу каждый по-своему.
Гордей завернул большую цигарку и вышел на улицу. Он с наслаждением затянулся душистым табаком, впервые после рокового выстрела почувствовав аромат самосада.
--- Да, жить дальше как то надо,- мысленно повторил слова Михаила и взглянул вверх.
 По небу умытая долгой вьюгой плыла яркая луна, слегка пошедшая на убыль. Отшлифованные бока ее ярко горели, посылая на землю матовый свет. Холодная и далекая она надменно смотрела сверху на мирские дела. Ни что ее не волновало и не тревожило…
    …  Отогнанный от хозяина Гром, вначале хотел наброситься на пришельцев. Увидевший затем, что те погрузили его на лыжи и повезли к дому, успокоился и затрусил сзади . Он узнал запах незнакомцев, один из них днем был у них на стоянке. Пес сопроводил их до зимовья и, соблюдая осторожность, издали стал наблюдать. Когда огонь полностью охватил сруб, и снопы искр полетели в ночное небо, его обуял страх . Отбежав от стойбища он забился под большую искорь и стал ждать рассвета. Когда пес утром вернулся к зимовью, то застал лишь дымящиеся головешки. Всюду воняло гарью. Не найдя следов хозяина он, кружась по стойбищу наткнулся на еле уловимый уже знакомый ему запах чужаков. Долго искал Гром  Сайджина. Но везде он натыкался либо на запах гари, либо на запах пришлых людей. Наконец какая то сила заставила его идти вслед за теми, кто уходя оставлял за собой пусть хоть и не родной , но все же живой дух.  Когда повалил густой снег и поднялся ветер, пес, было, потерял след. Переждав непогоду под большим пнем , взобрался на хребет он вдруг почуял запах дыма и побежал  направлении жилья.
 В час ,когда луна залила тайгу тусклым своим светом всю без остатка Гром находился совсем рядом с зимовьем. Он видел, как отворилась дверь избушки, как из нее вышел человек и закурил, стоя у дровеника. Гром замер на месте, наблюдая за человеком.
 Большой голодный волк, переживший пургу в распадке, поднялся на хребет и наткнулся на свежий собачий след. Спазм голода судорогой свел желудок, а слюнные железы ответили на это обильно выделением секрета. Зверь облизнулся во всю свою хищную пасть и стал преследовать неожиданного гостя. Но когда следы повернули к человеческому логову, он остановился в раздумье. Как бы ни был сильным голод, но хищник не мог пересилить в себе извечный, с молоком матери впитанный страх перед человеком. Он задрал морду, посмотрел на луну – царицу ночного неба, уже полностью вступившую в свои права, и завыл с досады долго и пронзительно. В морозном воздухе волчий вой далеко разлетелся по распадкам , напоминая всему живому, что закон тайги еще ни кто не отменял.
 Гром встрепенулся, услыхав  волка. Шерсть на загривке встала дыбом. Он повернул голову к хребту, со стороны которого лилась волчья «песня»  и сильно потянул носом воздух. Когда  вой повторился, пес неожиданно для себя поднял морду к небу и ответил хищнику протяжно, с тоской и надрывом….
…. Гордей в очередной раз затянулся самосадом,  на соседней сопке раздался волчий вой.
 --- Бедует горемыка, - прижалел он серого.
 Когда же, метрах в тридцати от него, раздался леденящий кровь ответный зов, холодные мурашки пробежали по всему телу охотника.    Спина покрылась противным липким потом.
 Гордей в один момент оказался в зимовье, сорвал со стены карабин, выскочил прочь и дважды выстрелил в безмолвный космос.


                5


Отхон затратил немало сил, преодолевая перевал. Теперь идти стало гораздо легче, ибо характер местности представлял собою плоское горное плато, имеющее небольшой уклон по ходу путника. Лыжи катили ходко, настроение у юноши было прекрасным. Еще бы. Все пункты , которые он наметил на этот выход к жилью, были выполнены. В рюкзаке у него за спиной лежали освященные патроны, грелка архи наряду с другими вкусными гостинцами для дяди Сайджина сильно оттягивали плечи. А самое главное то, что родные Аюны не стали чинить препятствий счастью молодых. Отцы поменялись поясами, и весной состоится долгожданное сватовство. Душа  юноши звенела от восторга, словно тетива лука, а ноги, казалось, сами несли своего хозяина, вперед торопясь скорее доставить хорошие вести до старшего товарища. Оставалось проделать немногим больше часа пути. Отхон представлял, как обрадуется дядя Сайджин его возвращению. Он обязательно перво-наперво накормит племянника вареным мясом, обстоятельно расспросит обо всех новостях, которые тот узнал в долине. Вечером, выпив водки из тарасуна, дядя Сайджин обязательно расскажет Отхону сказку, коих знал великое множество. Последний раз дядя рассказывал ему историю о несчастном Иркуте. О том ,как Иркут, сын Ильчира, задумал жениться на красавице Ангаре и просил об этом у седого Байкала. Но Байкал отказал ему, бросив на пути влюбленного высокую гору. Тогда Иркут вернулся в родные гольцы и стал просить помощи у родственников. Первым откликнулся младший брат – Белый Иркут. Потом к ним присоединились реки Харагол и Харботка, Гужир , Зун- Мурино и Жемчуг. Набравшись силы, Иркут попытался прорвать скалу и со всего маху навалился на преграду. Но тщетны были усилия, валы воды, разбившись в пыль, поднялись в небо и, превратившись в тучи, пролились на горы проливными дождями. Вздыбились, набухли горные реки и ручьи, и бешенным грязным потоком обрушились на гору, и промыли проход. Темным и хмурым Иркут устремился к любимой. Но было уже поздно. Удалой Енисей украл красавицу Ангару. С тех пор, в сезон летних дождей, льет Иркут слезы над Саянскими хребтами и несет их мутным потоком к Ангаре. И на месте слияния туманятся светлые воды красавицы-реки, постепенно утешая и растворяя слезы несостоявшегося возлюбленного…
  На этот раз дядя Сайджин обещал рассказать сказку о хитрой змее и смелых муравьях.
 Мечтая о счастливом вечере Отхон уже совсем близко добежал да зимовья Вот небольшой подъемчик, спуск с поворотом и он выкатился на стойбище…
  От увиденного у юноши перехватило дыхание, сердце тяжело и часто било в груди. Сняв лыжи и опустив на снег тяжелый заплечный мешок и берданку, он неуверенно подошел к пепелищу. Избушка сгорела до основания, недавний снегопад слегка припорошил пожарище. Ткнув посохом заснеженный бугорок Отхон обнаружил поплавленный медный котел. Еще пошарив в пепле, извлек остатки дядиной двустволки. Ковырнув следующий снежный комок, он непроизвольно вскрикнул и уронил палку в гарь. На него двумя дырками «смотрел» желтоватый человеческий череп. Вопль ужаса вырвался из груди Отхона, он отскочил к своим вещам, упал на мешок лицом в низ, и замер, боясь шевельнуться.
 Вряд ли бы Отхон мог сказать, сколько времени  так пролежал. Из оцепенения он вышел от того, что холод начал пробираться под его одежды. Оглядевшись, юноша с удивлением отметил, что уже вечерело. Паника овладела молодым охотником. Страшно было ночевать в таком месте, но еще страшней идти назад одному по ночи, оставшись без топора. Взгляд Отхона остановился на лабазе. Он схватил ружье и мешок с вещами и вихрем «залетел» наверх. Плотно закрыв дверь, он сел в дальний угол и стал судорожно соображать.
«Бедный , бедный дядя Сайджин, что же могло произойти с тобой? Что тут случилось? Бывало, дядя курил перед сном, лежа на нарах. Но не было случая. Чтоб он не потушил свою трубку… Как же так. Беда пришла, большая беда…»
 Вдруг Отхон вспомнил о Громе. Он полез к двери, открыл ее и громко позвал пса. Затем выставив стволы наружу, выстрелил. Подождал и вновь пальнул в воздух. Тайга ответила оглушающим безмолвием.
 Юноша снова закрыл дверь лабаза. Он почувствовал, что очень голоден. К тому же крепчавший мороз все чувствительнее заявлял о себе. Вывалив из мешка содержимое, он с ногами забрался в него. Из съестного были сухари, сырые буузы и пельмени, да еще целая грелка архи. Открыв грелку, Отхон отхлебнул немного архи. Он несколько раз пробовал этот напиток, и ему не понравилось. Сильно невкусный был запах, и после выпитого жгло язык и горло. Теперь же Отхон не чувствовал вкуса водки. Он сидел в углу лабаза, пил из грелки вонючую архи, закусывал сухарями и плакал. Плакал от того, что впервые в его жизнь ворвалось настоящее горе. Еще сегодня утром все было замечательно и радостно, казалось , что жить дальше будет все лучше и счастливей. Теперь же вокруг него была беда, одна большая беда и он один во всем мире противостоял ей.  Он так и забылся в тяжелом сне, кутаясь в мешке и обнимая холодную грелку.
 Проснулся Отхон от мороза. Толи от выпитого спиртного, то ли от холода его сильно трясло. Он нащупал на груди грелку, от нее дурно пахло. С отвращением швырнул водку от себя.
 Стало еще холоднее. Лютый мороз студил кровь в жилах, делал человека безвольным и равнодушным. Казалось , что местным духам было мало одного жертвоприношения. Приняв жертву огнем, они стремились, теперь, получить еще и жертву холодом…  Человек все больше попадал под власть зимней королевы. Все реже он открывал глаза. Все чаще забывался в дреме, мысли путались и все чаще грань между сном и реальностью стиралась.
 Вот молчаливая равнодушная луна заглянула в узкую щель. «Скорей засыпай. Все будет хорошо. Спи. Спи.»,- вкрадчиво шептала она. И злые духи уже достали свои острые жертвенные ножи, предвкушая поживу.
 «Скорее вставай, Отхон. Скорее вставай. »  Это уже не луна, это  круглолицая Аюна зовет и манит его, сквозь версты.
 Человек встрепенулся и взглянул на небо. Луна обидевшись, зло спряталась в узкой щели. Кривые пальцы духов разжались,  жертвенные ножи выпали и ледяными брызгами рассыпались, разбившись об жажду жизни.
 Отхон очнулся. Он силой заставил себя двигаться, сгибая и разгибая руки и ноги. Затем собрал все висевшие в лабазе шкурки. Беличьи постелил под себя, а собольими укрылся.
 Стало гораздо теплее. Так он стал дожидаться утра и уже не сомкнул глаз. Ни когда зимняя ночь не была так длинна для Отхона.
 Чуть на востоке забрезжил рассвет, юноша, прихватив с собой часть провизии, отправился в обратный путь. Сегодня ему предстояло пройти половину дороги и заночевать в маленькой перевалочной ибушенке, предназначенной именно для этой цели. Идти было тяжело, тело казалось разбитым, лыжи плохо скользили по снегу. Тем не менее, Отхон засветло добрался до зимовья. Он сильно натопил печь, отварил и досыта наелся пельменей. Напившись чаю, он упал в теплые зверовые шкуры на нары и забылся мертвецким сном.
 Утром он проснулся отдохнувшим, и, находясь в хорошей физической форме, остаток пути проделал довольно быстро.
 Сделав еще несколько шагов, Отхон оказался на вершине хребта. Он по привычке остановился и взглянул вдаль. Первый раз вид родной долины никак не отозвался в сердце юноши. Душа его замерла и окоченела. Горестную, слишком горестную весть несет он сегодня своему роду. Плач и слезы придут сегодня в гости в жилища родного урага.  Еще раз бросив взгляд на долину, Отхон оттолкнулся посохом и скорбно покатил вперед .
 

                6.

                -               
               
Михаил вышел из зимовья вслед за выстрелами. Подойдя к Гордею он забрал у того карабин со словами: «Будя братка зря жечь патроны. В избушку они не залезут. А на улице у нас для них поживы нету. Завтра поглядим, сколько их тут».
  Мужики вернулись к столу. Еще немного поседели и стали укладываться спать. Несмотря на то, что Гордей последние несколько суток провел почти без сна, ночью он спал плохо, метался по нарам, стонал и скрипел зубами. Михаил несколько раз вставал, укрывал братьев покрывалами и протапливал печь – мороз после непогоды завернул не на шутку.
 Утром  проснулись поздно, приготовили завтрак и поели. Мотька выглядел гораздо лучше, но был еще весьма слаб. Думать о том, что в ближайшее время он сможет преодолеть путь до дома, не приходилось. А вернуться в поселок к Новому году надо было обязательно, чтобы ни кто даже подумать не смог, что у них что-то случилось. Надеялись, что молодой организм быстро восстановится. Больному «прописали» постельный режим и усиленное питание. Пока же Мотька будет поправляться, братья приведут их таежное хозяйство в порядок и приготовятся к выходу из тайги.
  Выйдя из избушки, Гордей взял ведро и хотел принести воды из ручья. Вдруг краем глаза уловил какое-то движение слева от себя. «Волки», промелькнуло у него в мозгах. Он резко повернулся, готовый ударить в любое мгновение ведром. Метрах в десяти от него, прижав уши и хвост, стоял черный красивый пес.
---- А , старый знакомый, - с облегчением выдохнул Гордей. – Ну чего тебе. Михаил! Неси-ка карабин скорее,- громко он крикнул брату.- Гость у нас объявился.               
 Михаил с винтовкой в руках выскочил из двери на зов и остановился, разглядывая кобеля.
---- Хорош, зверюга,- похвалил он пса.- На. Иди сюда, фью, фью, фью,- и, протянув руку, поманил собаку к себе.
 Кобель поднял уши, чуть заметно шевельнул хвостом, но с места не сдвинулся. Гордей подойдя к брату протянул руку к карабину. --- Надо Миха пристрелить его. Не то наведет на нас хозяев.
 ---- Погоди Гордей. Больно уж псина добрая. Пристрелить не долго. Если б навести, уже привел бы. Значит, один тот бурят охотился. Иначе бы других бы гостей мы тут сейчас с тобой принимали,- и Михаил отвел руку брата от оружия.
 ---- Правда твоя, Миха, собака и впрямь стоящая, видная. Поэтому то рано или поздно узнают кому надо, что она у нас,- продолжал стоять на своем старший. –Сдаст она всех нас с потрохами, ей богу сдаст.
---- Ты ,Гордей, не каркай почем зря. Не хочешь пса себе брать, не надо. Приведем в деревню по темну, сутки посидит в амбаре. Потом увезем низовским тайно, и продадим там. Кум Иван пособит. За такого кобеля знающий промысловик хорошую цену отвалит
Верные слова вроде говорил Михаил, толковые, и Гордей скрепя сердце согласился. Он взглянул на собаку еще раз, и смутная тревога глубоко поселилась у него в душе.
 Михаил зашел в зимовье и вернулся с мясной косточкой в руках. ---На, держи,- он кинул псу угощение. – Вишь, какой черный. Точно антрацит. Вот и будешь у нас угольком. Уголь , Уголь иди не бойся. Свела видать нас с тобой стежка- дорожка.               
Кобель осторожно, зорко наблюдая за людьми, приблизился к пище. Понюхал, аккуратно поддел зубами , а потом с жадностью проглотил косточку.   
---- А брат, голод не тетка, - удовлетворенно сказал Михаил и пошел за добавкой.
Так Гром стал Углем и обрел новых хозяев. По началу он дичился , не подпуская к себе их, и не подходил сам. Но люди, как бы, не замечали его, занимаясь своими делами, не навязывались, были с ним ласковы и хорошо кормили. Он ни когда не был в этих местах, не знал, в какой стороне его дом. И, в конце концов, он смирился и принял новую судьбу.
Тем временем через два дня Матвей настолько окреп, что мог самостоятельно выходить на улицу. Он уже пробовал колоть дрова, мыл посуду и кормил нового знакомого. Человек и пес как бы интуитивно понимали, что они самые пострадавшие во всей этой истории. Они неосознанно тянулись друг к дружке, постепенно сближаясь. Вскоре Гром уже настолько доверял Матвею, что брал пищу прямо из его руки и даже позволял себя гладить.
  Вечером за ужином решено было через два дня выходить. Матвею поручили нести добытую пушнину, остальной скраб братья поделили между собой. В назначенный день погода выдалась хорошая. Хотя на небе светило ярко солнце, мороз отступил, дышалось легко и свободно. Снег весело хрустел под лыжами. Братья Кирсановы приободренные окружающей обстановкой бодро зашагали в сторону дома. Первым шел Гордей, затем Матвей  третьим Михаил. Замыкал колону черный красивый пес, каждым шагом отдаляя себя от прежней жизни и идя навстречу неизвестности.
                7
Накануне великого всенародного праздника Дня рождения вождя пролетарской революции в здании местного сельского совета царило оживление. То и дело в комнату  кто-то вбегал и выбегал. Приходил завклуб уточнить репертуар праздничного концерта. заглянул парторг лесозаготовительного участка - скоординировать свой доклад с председательским, чтобы избежать повторений. Шумной гомонящей толпой ввалились девчата – комсомолки с жалобой на завклубом за то, что тот категорически требовал от них присутствовать в строгой форме – белый верх, черный низ,- не только на торжественном концерте, но и на танцах, до самого конца вечера.
 Председатель, Бутов Иван Сергеевич, сидя на стуле, только успевал отбиваться от «ходоков». У окна, выходящего на улицу, помощник его- секретарь Пронькин Василий Васильевич, сдвинув два стола, писал поздравительный лозунг Ленину с днем ангела на кумачевом плакате. Материал и и краску вчера привезли из района. Разложив все аккуратно на столах, Пронькин воодушевленно работал над ответственным заданием. Вначале все шло хорошо. Краска была качественная, и буквы красиво выведенные умелой рукой бывшего полкового писаря ровно и ладно ложились на материю. Нарисовав очередную букву, Василий Васильевич обязательно отходил от стола, любовался своей работой и прицокивая языком приглашал председателя оценить его труд. Получалось неплохо, скорее даже хорошо.
---- Сергеевич, зацени,- просил местный Пикассо, и недожидаясь ответа возвращался к своему рабочему месту ваять следующий шедевр.
Председатель, сидя на стуле, пыхтел папироской, ловко пуская губами дымные кольца к потолку. Вот он вдруг приметил, что Пронькин уже довольно давно не отскакивает от стола и не цокает языком. Он внимательно посмотрел на секретаря, тот стоял, наклоняясь над холстом, и озадаченно скреб затылок.
 ---- Эй, ты, писарь волостной. Чего затаился? – окликнул Иван Сергеевич художника.
Василий Васильевич повернулся, виновато поднес измазанные ладони к груди и тихо произнес : « Тут это, Сергеич. Осечка вышла.»
Председатель поднялся, подошел к столу, рукой отстраняя Пронькина: «Чего тут у тебя. Дай ка гляну». И он вслух стал читать написанное красивыми буквами: « С днем рождения Ильи».  В кабинете воцарилась тишина.
 ---- Ты это чего тут наделал, кот шелудивый. Да я тебя за такие дела…,- набросился Бутов на секретаря. ---- Ты что мне прикажешь теперь это на клуб в Ильин день вывесить. Это парень уже политикой попахивает. За это знаш что может быть.
Василий Васильевич бледный стоял и силился что-то пролепетать в свое оправдание.
 --- Иван Сергеевич, остынь, не кипятись. Враз все исправим,- зачастил Пронькин. --- У меня дочь в школе пионервожатая. Дак им тоже кумача прислали к празднику, чтоб галстуки для новых пионеров изготовить. А у них трое учеников не прошли в пионеры, стало быть, излишки материи имеются. Давай пошлем Петровну, она вмиг обернется.
 Пронькин закончил свой монолог и с мольбой смотрел на председателя.
---- Что ж, попытать можно. Отправляй Петровну, но чтоб быстро. Да не говори ей ни чего. Лучше записку напиши дочери, - и Иван Сергеевич, достав очередную папиросу снова занял свое место на табурете. Василий Васильевич отправив техничку с поручением, прилип к окну, бдительно карауля возвращения курьера. Словно от этого зависила скорость получения нужного результата.
---- Глянь ко, Сергеич. Кажись, Тунка к нам пожаловала. – окликнул он председателя, что-то  увидав в окне.
---- Какая там у тебя еще Тунка объявилась, - недовольно пробурчал Бутов, подходя все же к окну и осматривая улицу.
 Там, посередине, один за другим следовали двое конных бурят с винтовками наперевес.
---- Тункинские с нам ,Сергеевич, заехали. Какая нужда их привела?
---- С чего ты взял, что они с Тунки,- спросил председатель.
---- Сам гляди, лошаденки какие, низкие да лохматые. Опять же одеты как, наши то ангарские буряты и не похожи, кажись.
 Всадники в острых треугольных шапках медленно ехали по селу. Они часто останавливались, что-то громко отрывисто кричали, затем замирали, как бы прислушивались к чему-то. Затем следовали дальше. Они проехали мимо сельсовета и скрылись за углом.
---- Не зашли, ну и  хорошо. Видать дело частное. У них в нас нужды нету. И ладно, - председатель удовлетворенно потер ладони, и они с секретарем принялись мозговать о том, как лучше исправить чуть не загубленный транспарант.
 Гордей скидывал сено со стога, когда у их заплота остановились двое верховых бурят. Они пару раз крикнули чтото по своему, помолчали, и продолжили путь, завернув в проулок, ведущий на соседнюю улицу.
 Жаром обдало Гордея, лицо его запылало, а по спине пошла липкая испарина.
---- Ну вот кажись и началось.,- промолвил он и стал спускаться со стога. Он не торопко, по хозяйски задал скоту сена, прибрался во дворе и ,отряхнув сенную труху с телогрейки, зашел в избу.
  На кухне мать с Михаилом готовились ужинать. Матвея не было. Старшие братья, после охоты устроились в леспромхозовские бригады, а младший уехал учиться на шофера в райцентр. Как раз после нового года со всех участков набрали молодежь, сформировали группу и послали на обучение. Ожидалось большое поступление техники, так сказать «демобилизованной» после войны.
 Гордей зашел, взял с предпечека папиросы, и тихо буднично сказал,- Пойдем ,Миха, покурим на воздухе.
 Мужики вышли, закурили, усевшись на завалинку, подставляя открытые части тела ласковому апрельскому солнышку.
---- Это самое, Миха, ищут они его,- не глядя на брата, сказал Гордей.
---- Кто кого ищет,- не сразу понял о чем речь Михаил, пребывавший в хорошем настроении. Их бригада перевыполнила досрочно месячный план, и бригадир сказал, что завтра на празднике им вручат премии.
---- Буряты приехали из долины, за Углем , его ищут,- обреченно пояснил старший. – По всему селу проехали. Возле каждого двора останавливаются и зовут его по-своему.
 Беспечность враз слетела с Михаила : «А ты что по-бурятски стал кумекать. Может тут чего другое». Помолчав немного, продолжил: « Хотя, наверное, прав ты Гора. По наши души эти гонцы. Но ты не раскисай раньше времени. Еще не факт что они в низовские деревни проедут. Даже если и найдут они пса, и что. Ну и продали мы собаку за ненадобностью в хорошие руки. Сам прибился к нам. Спасибо скажите, что в тайге волкам не бросили. А пусть докажут , что все не так было», - и Михаил с силой бросил окурок папиросы в лужицу талой воды.
 Гордей мрачно молчал, затем затушив папиросу сказал : «Оно, Миша, может и выйдет, по-твоему. Дай то бог. Только ежели по-другому все обернется, помни, о чем в тайге гутарили. Один я в ответе. Хорошо, что про Мотькину рану ни кто не прознал ».
  --- Ладно, будет тебе раньше времени умирать. Веди себя обычно, не дергайся. Помни, завтра у нас праздник, в клубе мы с тобой должны быть. Ну все, пойдем в хату , а то ужин стынет. И он ,пихая впереди себя старшего брата в дверь, закричал с порога : « А что, мама!  Не желаешь ли ты выдать нам по сто грамм наркомовских, в честь приближающего великого дня».

 Двадцать четвертого апреля  в кабинете председателя сельского совета сидели Бутов и Пронькин. Бутов говорил секретарю о мероприятиях, которые необходимо провести в предверии майских праздниках. О том , что сегодня необходимо наметить план празднования Первомая. Василий Васильевич же в свою очередь страдал душевно после прошедшего праздника и, глядя в окно, мечтал о том, чтобы председатель скорее послал бы его куда-нибудь с поручением выполнять предпраздничные мероприятия. Он иногда поворачивал голову к Бутову, кивал головой в знак полной солидарности и произносил лишь три слова: «Да ,да конечно».
 В очередной раз, уставившись в окно, он вдруг встрепенулся и громко воскликнул: «Глянько, Сергеич. Кажись опять Тунка к нам в гости».
 Бутов взглянул на улицу, к коновязи у сельсовета двое позавчерашних бурят привязывали лошадей.
 ---- Ну, вот и к нам у них, стало быть, надобность появилась,--- пробурчал он зохлопывая записную тетрадь.
Постучав в дверь ,незнакомцы зашли в кабинет.
---- Санбайна. Здравствуйте товарищи. Кто тут будет Советская власть.- сказал старший из вошедших.
 Ну, я председатель, Бутов Иван Сергеевич,- поднялся и подал руку старику Иван.
В ответ гость протянул свою и представился6 «Я- Босхоев Анжил Буладович, а это, сват мой- Тугулов Дамдин».
 ---- Что ж,- председатель указал на стол ,- Проходите, садитесь.
Рассказывайте, какая нужда привела вас к нам.
Приезжие разделись, сели за стол. Бутов мигнул Пронькину: «Ну ка, мол. Чайку гостям живо».- и уселся напротив.
-- Скотоводы мы. А привела  нас в ваши края беда, дорогой председатель. И он подробно рассказал о том , что зимой погиб их охотник. Вначале думали, что просто сгорел по неосторожности. Однако экспертиза показала, что он был застрелен в голову. Что пропал большой черный кобель Гром, которого они нашли в соседней деревне. Новые хозяева сказали, что купили собаку у жителей вашей деревни Кирсановых Гордея и Михаила. И вот теперь им необходимо с ними поговорить.
 ---- Да-а, дела,- произнес Иван Сергеевич, выслушав старика.—Поговорить то с ними можно. Но только вечером. Когда их с деляны привезут. Тут дело видимо серьезное. То-то я думаю, чего это они вначале хотели целый сезон охотиться. А сами после Нового года – кто куда,- и закурив приказал Пронькину,- Дуй на радиоузел, Вызывайте участкового с центральной усадьбы. Да скажи , что дело весьма сложное.
  К вечеру к сельсовету подкатил крытый тентом грузовик. Из кабины вышел милиционер и направился в сельсовет. Через некоторое время отъехала и остановилась у дома Кирсановых. Спустя час в машину сели участковый, приезжие буряты и братья Кирсановы – Гордей и Михаил. Грузовик разбрызгивая лужи, прогремел по центральной улице и свернул на дорогу, ведущую в райцентр.
 Ни кто в деревне ни когда не видел больше братьев Кирсановых. Кто-то встречался с Мотькой на колхозном рынке в Усолье. Говорят , что он работает там грузчиком. О судьбе Гордея и Михаила официальных известий не было…

…. Тайга, напившись июньскими дождями, млела под полуденным солнцем. Приближалось время сенокоса. Кое-кто нетерпеливый уже сделал первые пробные прокосы по утугам. Ласточки с безустанной трескотней пикировали над деревней. В пыли дорожных обочин пурхались куры. Собаки изредка взлаивали растомленные летней жарой.
  Старуха Кирсаниха, с трудом удерживая молоток в узловатых пальцах, заколачивала крест –накрест окна своего дома. Покончив с этим, она закинула инструмент в крапиву. Повесив узелок на палку, перекинула через плечо и побрела по горячей дорожной пыли к околице.
 На краю деревни она остановилась. Перекрестилась трижды. Поднесла ладонь к глазам и долго глядела на деревню, которая жила своей извечной жизнью. Мыкали коровы, визжали поросята. Неистово  орали коты, дерущиеся на крыше магазина.
 В загоне у крайнего дома стригунок – жеребенок жалобно  капризно заржал, пытаясь дотянуться до мамкиных титек. Коротконогая широкогрудая кобыла с лохматой гривой нежно ответила ему, подставляя сыну свое  теплое вымя, пахнущее молоком.