«…Эх, деньги, деньги…
И зачем их тебе так много, фраерок?» («Место встречи изменить нельзя» ).
История порока – это история денег.
История человеческих драм и трагедий – это тоже история денег. Особенно больших.
В конечном счете, большие они или маленькие - гадости они приносят великие, создавая в начале своего пути по сердцу человека, иллюзию счастья и благополучия.
Так задумано лукавым. Ибо нет лучшего способа совращения человека с пути истинного, чем совращение деньгами.
( Вельзевул. Том первый: «Напутствия от Лукавого. Тайны совращения» )
Поздняя осень – начало зимы.
За облезлыми стенами парикмахерской деревья роняли последние листы. Висела мелкая сетка туманной пыли. Сыро, промозгло, зябко.
Внутри в залах тепло и немного душно. Стойкий запах волос, косметики, пота, мешал комфорту и напоминал ветлечебницу.
Анжела, очень красивая девушка, мастер второго класса, сняла салфетку с шеи очередного клиента и крикнула в зал:
- Не забудьте включить телевизор на «модный приговор», сегодня будут показывать от кутюр.
- От чего? – не расслышала …. Надежда, мастер первого класса.
- Как, не слышала от кутюр? Высокая мода, темнота!
- Будь у тебя три спиногрыза, я посмотрела бы на вашу светлость, - не злобно отшутилась смуглая Верка, защищая подругу по семейной доле.
- От купюр любая мода доступна, даже такая странная, как на мне,- прошипела плохо соображающая Надька и хлюпнула носом. Уже год она прятала слезы, тихо плакала, и думала только о деньгах.
Тяжело заболел младший, Серёжка. Нужна дорогостоящая операция. Где взять эти большие деньги при ее заработках и неопределенных занятиях мужа, бывшего литейщика.
Мастер горячего цеха, на небольшом тракторном заводике, тихо погибал вместе с заводом.
Завод производил мини трактора для обработки садов и виноградников. Машины даже шли на экспорт. Но пришедшие к власти коммунистические перерожденцы и воры ликвидировали производство и распродали за бесценок оборудование.
Скоро будет год, как завод практически не работал. От бессилия ценный и знатный мастер, запил. Стало еще хуже…
- Мне тоже хочется купюр, не помешают, - бормотала под нос уборщица, баба Дуся, работающая глуховатая пенсионерка, и прятала глаза.
- Эти чертовы деньги! - Надя, для спасения Серёжи, прогнулась трижды и была готова не вставать с колен.
Немного помогли на телевидении, интернете, а, в основном, в подземном переходе. В нем она стояла на коленях с протянутой рукой и табличкой на груди, готовая отдать жизнь…
Мимо шли люди. Все прятали глаза, и дающие и проходящие.
Не каждому дано смотреть беде в лицо.
- Чтоб вы горели, мерзкие деньги, - ворчала бывшая комсомольская активистка, баба Дуся.
В детстве ее звали Дуля. Родители, бывшие комиссары и рабфаковцы, в порыве азартной любви, начитались «Дон Кихота» и назвали младенца Дульсинеей.
Девочка подросла и все стали звать ее Дулей. Пришлось срочно переделывать девочке документы: и Дульсинея стала Евдокией. Дуся тоже не подарок, но все- таки не Дуля, а официальные Евдокия Харлампиевна звучали строго и значительно.
Всю жизнь баба Дуся презирала жлобов и скопидомов, алчуг и хапуг. Легко жила, честно и открыто. Зав орготделом Райкома комсомола: стройотряды, БАМ, комсомол. Марши и речи. Вечера и банкеты. Молодые - первые, вторые и третьи секретари. Шустрые инструктора горкомов и райкомов.
Верила в правое дело, в друзей, в идею, в недорогую колбасу, наконец. Не копила на старость, на черный день. Знала, пропасть не дадут… «Не расстанусь с комсомолом – буду вечно молодым!»
Где они теперь, кучерявые стихоплёты, друзья и идеи? С жадными, сексуально озабоченными голодными глазами.
Кто в земле, кто в отстойнике, как она; а единицы, успевшие удержаться в сутолоке (некоторые успели даже взлететь), напрочь, не помнили ее.
Когда все рухнуло, она уже без головы, все еще бежала по инерции и кричала: «Долой привилегии! Не поступлюсь принципами», - и все такое, прочее…
Теперь она в нищете. В нищей старости, когда после уплаты коммунальных, приходилось голодать. Давно продала из дома все, что могла. И остались у нее только честные, стальные и неподкупные глаза. Тетя Дуся усиленно начала тереть шваброй.
Анжела (Анжелика), среди своих, просто Лика, смотрела в окно. За окном сновали люди. Через дорогу сверкала реклама электронного казино.
Она любила смотреть на мелькающие огни. Их блеск уводил к мечтам о больших, быстрых и легких деньгах. В калейдоскопе вращались квартира, машина и свадебное платье.
Мастер второго класса стряхнула наваждение и выглянула в зал ожидания. Там томилась небольшая очередь.
Высокий, джинсовый, с косичкой выделялся в ней. Другой, кудрявый, пониже, тоже ничего.
Зазвонил мобильный. Трубка захрипела треснутым голосом. Это был Джику.
Ее, жених, любовь и мечта, находился на заработках в Италии. Она услышала долгожданный звонок.
- Привет, Лика. На днях приеду. Цветы и конфеты. Жди.
- Не надо конфет, сам приезжай, - успела проговорить Лика, прежде чем выключился телефон.
Уже не раз случались звонки, но Джику - Чик, по-свойски, не приезжал.
Нелегал. Работал мало, больше воровал. Приезды и отъезды давались нелегко.
Воровать научился в Италии. Научил приятель, бывший мент. Украсть часто было легче, чем найти работу.
Подошла Надя.
- Лика, я сегодня уйду пораньше. Мне в переход. Осталось собрать всего тысячу долларов. Подстрахуешь? - Всего тысяча долларов! Эх, если бы в переходе ходили одни миллионеры.
- Не волнуйся, беги, - шепнула Лика и пригласила джинсового с косичкой.
Тот, что тоже ничего, бывший нацбол, недовольно поморщился. У него начиналась новая жизнь.
Новая программа, уже заложена в его спортивные надежды и требовала действий.
Промедления он не терпел.
Программа тренировок, наращивания мышечной массы, в народе – накачки.
- Как в лазерном генераторе, - шутил умный друг в одноклассниках
Начать надо с физики то есть с фейса, решил бывший национальный большевик.
А грозный вид – это, прежде всего, прическа. Чтобы, как у морских пехотинцев или у краповых беретах, мечтал он.
Этот с косичкой, однополый брат, чем - то сильно его раздражал. Худое лицо, нос горбинкой и умный взгляд, больших темных глаз, предполагали нечто недоступное.
Таких, будущий Вам Дам, очень не любил. Особенно этих ботаников, интеллигентных хлюпиков, с их хилыми принципами и гнилыми словечками. Инфа да прога, имхо – под катом - в личку, да всякое другое компьютерное тру-х-ло…
- Какую личку? А в морду кирпичом не хочешь?
Григорий, так звали нацбола, в этих компьютерных пустяках, считал достаточным электронной почты, сайтов знакомств и одноклассников. Все остальное относил к глупым забавам или занятиям, недостойных крепких, простых парней.
Будущий качок, будущий мастер по крушению челюстей и кирпичей, терпеть не мог непостижимое.
С другой стороны Иван Архипович, мастер прокатного стана, бывший кормилец семьи, терпеть не мог своего бессилия.
Однажды Степан, друг по несчастью, такой же сталевар, по пьяне, забрел в зал игровых автоматов и, сдуру, выиграл очень прилично. Не растерялся. Сумел получить денежки и, невредимым, добраться домой. С восторгом делился он радостью и рассказами о том, как отдали все долги, и сколько осталось на черный день.
- Я бы мог выиграть гораздо больше, - сокрушался он, - но стартового капиталу было маловато.
- В этих играх как? – Как в жизни, - сам себе отвечал Степан.
- Чем больше ставишь – тем больше выигрываешь! – Степан всегда любил прихвастнуть…
Везет же некоторым.
Иван ждал жену и готовил незатейливый ужин. Он знал: в переходе ей нелегко. Обидно и жестоко. Грустные мысли рвали душу.
Вчера он лежал с Серёжкой и тот говорил тоненьким и слабым голосом.
- Головка болит и кружится. Нет силы в руках.
- Я вылечусь? – он знал, что собираются деньги на операцию и, когда говорил о ней, надежда светилась в его печальных, испуганных глазках.
Другим разом, когда они с Надей долго шептались, он неслышно подошел и тревожно спросил:
- Папка, мы еще не бедные? У нас хватит денег на операцию?
- Если я буду здоровым – и вырасту, я обязательно стану президентом – самым главным!
- Да! Обязательно станешь – не сомневайся, - почти одновременно сказали они и переглянулись.
- В моей стране все будут иметь деньги на операции. Я прикажу напечатать их столько, чтобы хватило всем! – лицо мальчика стало мечтательным и одухотворенным, показалось, зацвело светом и добротой.
Иван Архипович глядел широко раскрытыми глазами на бледное личико сынишки с темными кругами под глазами, и синяя жилка на его тоненькой шейке тревожно стучала в висках. Нет, не стучала - била в набат!
Как там Надя? Она, гордая, плевала на унижение, была готова на все, лишь бы выздоровел младшенький, любимый сыночек, а он здоровый бугай, ничем не может ей помочь?
И тут коварная мысль не мелькнула, а легко коснулась Ивана своим лукавым крылом. Она кружила вокруг открытой раны и обжигала лучами надежды.
- А что, если мне попробовать. Как Степан?
- Должен же он, хранитель, когда-нибудь мне помочь. Мой ангел надежды. Не всё черной полосе лежать на дороге, усыпанной невезением и благими намерениями! Может быть, смилостивится тот, кто везёт нас в тарантасе событий?
В трудные минуты Иван был мужественным и решительным человеком. За что ценили и уважали не только в горячем цеху, но и в горячих Афганских точках. которые в молодости пришлось пропахать на тяжелом танке и чудом не сгореть.
На следующий день, когда Надя ушла на работу, Иван Архипович открыл заветное место и отсчитал от отложенных на операцию денег десять сто долларовых купюр. Аккуратно завернул в чистый листок бумаги и спрятал во внутренний карман пиджака.
Стал на колени перед иконой и сказал:
- Благослови, Господи! Видишь сам, не для себя стараюсь, не алчности ради, - Иван низко наклонился и коснулся лбом пола.
- Дитя несмышленое, не пожившее еще, света белого не видевшее, спасти желанием горю. Не упрекай и не карай – помоги, спаси, Господи! – Иван трёхкратно поклонился, перекрестился и поднялся с пола.
Надя пришла на работу и Анжела тут же выложила последние новости.
- Помнишь, когда вчера ты уходила, тут сидели два клиента, Один джинсовый, высокий с косичкой, другой такой хмурый низколобый? - она загадочно улыбалась.
- Как не помнишь? Не до клиентов было, Анжела явно что-то недоговаривала.
- Бедная, тяжело тебе приходится – врагу не пожелаешь.
- Говори, что тянешь? И так тошно. Что случилось-то?
- А то случилось, что у Игоря, - так звали парня с косичкой, - папа знаменитый доктор. Мировое светило по детским болезням. Академик Благодеткин, может слышала?
- Нет, не знаю такого. Про академика Богомольца слышала, но он не врач. Благодеткин, наверное, столичный. В нашем городе таких нет.
- Сегодня Игорь будет здесь. Мы все тщательно разузнаем и попросим консультации у его отца, академика. Может быть он чем-то сможет помочь Серёжке.
- Ну ты даешь, Анжелка! Ненасытная, и этого уже совратила. И куда тебе все. Что Джика скажет, если узнает? – укоризна и восхищение трепетали в Надином голосе.
- Ты не скажешь – не узнает …
С жгучими деньгами под сердцем, Иван Архипович зашел в казино, недалеко от Надиной работы. Зашел с тыла, так, чтобы из окон парикмахерской ничего не было видно.
- Слушай, друг! Где тут у вас такой прибор, чтобы сразу много выиграть? – наивно спросил у распорядителя.
Тот указал на большую электронную рулетку: - На этой красавице, уважаемый, можно сразу и сто тысяч выиграть, смотря сколько ставить.
- Рублей? – А вам какие купюры больше нравятся, какая валюта? И, что так приспичило, любезный?
– Можно и рублей, но лучше долларов. – на операцию сыну надо, понимаешь, друг.
- Едва заметная, странная гримаса промелькнула на лице крупье. Иван поставил тысячу на черное и сразу выиграл еще тысячу.
Он хорошо знал и помнил: до необходимой суммы, чтобы сделать операцию недостает тысячи долларов. И вот она есть, эти злосчастная тысяча. Можно идти домой…
Иван получил в кассе деньги и под растерянные взгляды крупье и распорядителя собрался покинуть казино.
И уже перед выходом он бросил прощальный взгляд на эту… на эту зловещую машину счастья, что мигала и сверкала разноцветными огнями. И тут его взгляд затуманился и он, не отдавая отчета, как во сне, повернулся и подошел к рулетке…
- Делайте ваши ставки, господа, - бубнил плюгавый крупье, в бабочке.
- Еще один раз, - шептал Ивану чей-то внутренний голос, - без штанов сидим, голые и босые, на что жить? – и поставил все две тысячи на красное.
- Ставок больше нет! – на этот раз категорично хрюкнула бабочка, и крутанула колесо с шариком.
Выпало зеро. Страшным взглядом смотрел он, как крупье одним движением лопаточки сгреб его деньги.
- Все! Конец! Нет больше жизни! – гудели в мозгах слова того, который толкнул к рулетке.
- Ну, нет! Просто так я вам не сдамся! Не на таких напали. Сталь укрощал, на танке по минам не боялся. И тут меня не возьмешь – сталевар решительно бросился к заветной коробке с деньгами…
Через несколько ходок все было кончено! Денег больше не было.
На ватных ногах, словно зомби, автоматом, Иван подошел к бару и залпом выпил стакан водки…(Проигравшим такие суммы, водку в этом казино, наливали бесплатно!)
Вышел на улицу, закурил, и сразу пришло оно – единственное решение!
Он быстро вернулся домой, чтобы не успела Надя вернуться с работы. Мгновенно собрал рыбацкий сидор и положил в него хороший кусок крепкой монтажной верёвки. Затем, как в тумане, полез глубоко в нишу и в укромном уголке нащупал нечто похожее на кирпич. То были два куска динамита с запальными короткими шнурами.
Никогда не спрашивайте, как попадает в дом динамит. Он часто появляется легко, а вот дальнейшие дороги игрушек дьявола, могут быть очень разными.
Ввинтил в динамит два взрывателя, на всякий случай, и заспешил в казино, чтобы успеть до перерыва.
- Если не получится с динамитом, остается только рыбачить, на озеро, что раскинулось у окраины города, недалеко от зоопарка – мелькали молнии в голове Ивана. Там в рощице он заприметил несколько удобных деревьев. Всегда думал:
- Если что, опухоль, там, какая, или не будет денег на операцию – мучиться не буду. Тут самое место: в петлю и «ставок больше нет» (кругом пятьсот и наших нет). Много гуляющих. Видно издалека - быстро найдут и снимут. Прочитают записку и уж, как-нибудь, да похоронят…
Он ворвался в казино с дымящимся шнуром в брикете динамита.
- Деньги, суки! Отдайте мои деньги! – страшно закричал Иван, успевая заметить бледные лица крупье и трясущиеся руки игроков.
- Увезли. Инкассаторы, - лепетал распорядитель, провожая широко раскрытыми глазами, летящую в угол шашку динамита.
Рвануло. Из окон повалил дым.
Иван броском успел вывалиться из дверей казино.
Остальное рассказывали все, кто в это время был в парикмахерской. Оттуда, в окнах, как на ладони, было видно все, что творилось вокруг казино.
Надя стояла на коленях в переходе и ни о чем не догадывалась, только смутно ныло сердце, да тревожно было на душе.
- Сначала из окон повалил дым и что-то страшно бухнуло, - рассказывала всем и, прежде всего, следователю, мастер второго класса, красавица Анжелика, которую свои зовут просто Лика. – Из дверей вывалился кто-то и побежал. - Потом сбежались люди. Приехали скорая и милиция.
Кто этот злосчастный террорист узнали довольно быстро. На снимках камеры наблюдения узнали Ивана Архиповича, который часто проходил мимо казино к Наде на работу.
Полицейские заехали сначала в парикмахерскую, затем в переход, к Наде.
С мертвенно бледной Надей поехали к ней домой. Обнаружилось отсутствие денег, рыбацкого рюкзака и динамита.
Надя рассказала, как найти место обычной рыбалки мужа, но ехать с полицией наотрез отказалась. Она упала на пол и завыла страшным звериным голосом. Кусала руки. Металась и каталась по полу…
Иван Архипович написал предсмертную записку. Затем на одном вдохе заглотал бутылку водки, соорудил петлю и накинул свободный конец веревки на крепкую толстую ветку. Осталось залезть на ветку пониже, закрепить другой конец верёвки, накинуть петлю на шею и… спрыгнуть.
В это время успела подъехать полиция и защелкнуть наручники на руках сталевара, сжимающих петлю из добротного крепёжного фала.
Следствие и суд были недолгими.
За все время следствия к Ивану никто не пришел. Он не смотрел по сторонам, чаще сидел с низко опущенной головой и ни с кем не разговаривал. От услуг адвоката категорически отказался.
Учитывая все обстоятельства, дали пять лет – благо никто не погиб.
Иван сидел на зоне, у Кума, суровый и замкнутый. Зэки его не любили, как не любит воровская братва, проигравших лохов, пытающихся пуршить. Но не трогали. Чувствовали: этому человеку жизнь не дорога и он легко может прикончить любого.
Все свободное время Иван сидел с устремленным куда-то вдаль, застывшим взглядом, сжимая и разжимая кулаки.
С первых дней колонии он стал работать за двоих с явными намерениями на условно-досрочное освобождение (УДО). Зэки пожимали плечами: « Куда торопится? На воле все равно жизни ему не будет».
Его мучили сны. Каким бы делом он себя не занимал, как бы ни старался на работе, стоило остановиться на миг, на какой-нибудь перекур, и сны вновь всплывали в памяти.
Снилось седое кладбище и маленькая Серёжкина могилка, с еще не увядшими цветами. Синяя жилка на тонкой прозрачной шейке билась в такт с криками людей.
На городской площади у позорного столба стоял Иван. Внизу Надя с укором и двое старших: брат и сестра, с выплаканными глазами.
Беснующаяся толпа олигархов окружила столб и показывала на него пальцем. Все шумели и кричали: - Позор! На Голгофу!
А он радостный и сильный, взваливал на плечи огромный крест из не струганных бревен, и шел, улыбаясь, понимая, что его могут простить…
Вокруг галдели и шумели зэки. Делились темами, адресами богатых и пушистых. Мечтали о воле и сладкой доле. Как украсть и не улететь в отсидку – вечной химере блатной вольницы.
Иван сжимал и разжимал кулаки и бесконечно шлифовал созревший и хорошо обдуманный план.
На даче у него имелся тщательно замаскированный маленький ящичек пластита, чудом вывезенный из мест боёв, которых в России всегда хватало.
Он твердо знал, что, как только он вырвется на волю, от всех этих алчных игральных заведений, всяких «Парадайзов» и «Фениксов», не останется камня на камне.
Он, слава богу, уже не маленький мальчик, и во все эти обещания, митинги, выборы, «соловьиные» блеф-ринги с бесконечной болтовней политических авантюристов, не верил ни на грош.
Надо было раньше начинать. Еще в те времена, когда «кристально чистые Собчаки. Поповы, Ельцины и Афанасьевы со товарищи», во главе с, меченным дьяволом, Горбачевым, дурили народ борьбой с привилегиями парт госаппарата.
Посмотрели бы те, в кремлевских могилах, на олигархов, на их курв с шанелями всех номеров, на нынешние «привилегии» и назвали бы это просто воровством!
Теперь он твердо знал, что перестать просить и собирать деньги на операции, на лечение, на лекарства, на крышу над головой и все другое такое прочее, могут помочь только пластит с динамитом. Все остальное мечты и химеры…
Прошел год.
- Иван тебе письмо, - сказал дневальный очень удивившемуся сталевару, и протянул вскрытый конверт.
Писала Надя.
«Здравствуй, Иван.
Думала, никогда тебя не прощу. Но рассказали люди, обслуга казино, что ты, таким образом, хотел добыть денег на операцию и избавить меня от стояния на коленях.
Дурья твоя голова. Разве ты не знаешь, что такие заведения устроены так, чтобы отнимать деньги у людей, а не давать?
Но, что я об этом. Самое главное: наш Серёжка жив, здоров и передаёт тебе привет. Оказывается, у него было не заболевание крови, а описторхоз. Это такие маленькие глисты-червячки. Ими часто через рыбу заражаются.
Анжела, Лика, ты ее знаешь – работает со мной, познакомилась с одним парнем, Игорем. У него папа академик, работает в Москве. Мировое светило по паразитарным болезням. Академик Благодеткин, может слышал?
Игорь влюбился в Анжелику и устроил нам обследование в клинике отца.
Выявились эти очень зловредные глисты, которые, в запущенных случаях, как у нас, так изменяют кровь, что картина крови становится похожа на рак.
(Это всё твои красноперки, из озера, куда сливаются отходы зоопарка. Надо обследоваться и тебе.)
У меня ничего не нашли, Ты же знаешь – я рыбу не люблю, тем более, озерную. Разве что жарить…
Больше никаких рыбалок и верёвок. Я нашла тебе работу. Скорее возвращайся. Твоя любящая жена, Надя. »
Иван прочитал письмо. Сел и заплакал.
Примечание.
Произведение защищено законом об авторских правах.
Любая перепечатка, копирование текста и фотографий, или размещения на других ресурсах, без письменного согласия автора - преследуется по закону об Авторских правах!
Не состоящие членами «proza.ru», могут высказать свои ласковые и прочие слова по адресу: mr.tukituks@mail.ru`