Мой взгляд выхватил её из толпы у самого выхода из автобуса Огненно-рыжая, с лучистыми зелёными глазами, она смело шагала вверх по высоким ступеням, демонстрируя нездешний загар красивых ног в глубоком разрезе юбки.
После посещения кафе с друзьями я был в ударе и без особого труда договорился о свидании на десять вечера. Телефона у неё не было, зато она написал мне свой адресок.
Впереди ждал романтический ужин, и я купил обязательные атрибуты - коробочку конфет и шампанское. Не забыл и прихватить что покрепче.
Поднявшись на пятый этаж, я вместо лестничной клетки, очутился в полутёмном длиннющем мрачном коридоре, исчезающем за поворотом. Наконец я добрёл до заветной двери - она была чуть приоткрыта, пропуская тусклый желтоватый свет. Ждёт – сладко заныло сердце.
Решительно шагнув в прихожую, я попал в крепкие объятия плотного мужчины со странным жёлтым загаром на лице. Ещё никто никогда в жизни так не радовался моему появлению.
- Ну, наконец-то, дружище! Весь день тут один кукую, - продолжал он тискать меня, счастливо похлопывая по спине.
- Извините, я кажется, ошибся. А где …
- Да, никакой ошибки! Вот он, вот, - он потащил меня за руку в единственную комнатку гостинки.
Первое, что я увидел, была тусклая лампочка-сороковка, свисающая с потолка на белом изогнутом проводе в чёрном патроне. Под ней, в неверном жёлтом свете, стоял на двух табуретках гроб, в котором лежал мужчина лет 35 с явными следами излишеств на лице. Его белоснежная сорочка и новенький чёрный костюм резко контрастировали с убогой, обшарпанной обстановкой. Из мебели был только небольшой столик в углу и стул.
- Лёха, мой лучший кореш, - пояснил Витёк, как он позже представился.
- А где все? - спросил я, потихоньку приходя в себя.
- Да пацаны, как узнали, что он в больничке загнулся, сразу все исчезли, уроды. А предки его никогда и не понимали, жлобы. У человека горе – Светка с дочкой ушла к Сашке в пятиэтажку, - тыкнул Витёк пальцем через окно в соседний дом. - С работы выгнали из продовольственного. Подумаешь, пару бутылок вынес! Не для себя же – для корешей старался. Пошла чёрная полоса, а они – приезжай да приезжай в село - мол, картошку копать пора. Копать, копать! А он её что – сажал?! Вот и парюсь один тут весь день. Короче, пойдём на кухню Лёху помянем, - добавил он, понимающе глянув на мой кулёк.
Первую пили с конфетами за помин души хорошего человека. Вторую - за мир, дружбу и любимых женщин.
- Слышь, Вован, а ведь мы так и не выпили за наше знакомство.
- Да всё закрыто давно, - безнадёжно махнул я рукой.
- Не боись, тут бабка на втором продаёт. Огонь!
Через три минуты он уже обменял мою купюру на пол-литровую баночку напитка.
- Вот. Песня! – сказал он, сразу наливая по полной.
Содержание сивушных масел явно зашкаливало. Увидев, как меня переклинило, Витёк, пошарив в углу, со звоном извлёк начатую бутылку пепси-колы.
- Доливай помаленьку - весь запах убьёт. Для девушек берегли. Но ты теперь мой лучший кореш - заместо Лёхи будешь. Не жаль мне для тебя ничего, - совсем расчувствовался он и смахнул скупую мужскую слезу.
Почему-то сразу представил себя в новеньком чёрном костюмчике и белой рубахе.
- Да, костюмчик-то новенький совсем! Один раз только и надел – на свадьбу, - он словно прочитал мои мысли.
Витёк совсем развеселился и притащил с балкона маленький кассетный магнитофон.
- Его крыса уезжала - всё барахло вывезла, а музыку не нашла. Давай Аркадия Северного врубим – покойник сильно уважал его.
- Подожди, как-то неудобно – ещё не похоронили вроде.
- Какая разница? Ну ладно, попозже.
Неожиданно погас свет.
- Да они всегда в два часа ночи вырубают, экономят,- сказал он, привычно зажигая свечу.
- А чё Лёха-то? Рановато вроде.
- Врачи говорят от водки - цирроз, мол. Только врут всё, сволочи! Разве можно от водки-то? Всю жизнь пьём и как люди. Я ведь проверил, как они его привезли, - понизил голос Витёк. – У него под рубахой всё брюхо распорото. Убили Лёху, ножичком писанули. А менты просто дело не хотят открывать. Пойдём, покажу, – он возбуждённо схватил меня за рукав и потащил к покойнику.
Лёха всё также безмятежно лежал в дешёвом новеньком гробу, но выражение лица у него заметно изменилось – он явно повеселел, а на губах заиграла хитрая улыбка. Мол, что, сделал вас всех – страдайте теперь без опохмелки, а мне всё пофиг.
Витёк по-хозяйски снял с него простыню. Свадебный костюмчик застёгнут не был, да и белоснежная рубашка, как оказалось, тоже.
- А зачем пуговички-то застёгивать, – понял по взгляду Витёк. – Под простынкой не видно. Он откинул полы рубашки – по всей длине живота, действительно, шёл неровный ещё совсем свежий розоватый разрез.
- Видишь, как писанули Витька? Даже не зашили, козлы, рану, а я пуговицы должен застёгивать. Не пособишь? Нехорошо всё-таки – вдруг гости какие зайдут.
С трудом помню, как мы застёгивали рубашку и костюм у Лёхи.
Между тем спиртное в баночке стремительно убывало, и Витёк заметно заскучал.
- Слышь, кореш, надо ещё чуток! Да, не жлобись ты в такой день. Знаю, есть ещё маленько у тебя бумажек - видел. Да, ты будь как дома. Если утомился чуток, - он щёлкнул себя по горлу. - Я тебе раскладушечку на балконе поставлю – сейчас не холодно. Нет, комары жрут уже, собаки, - давай возле Лёхи. И ему веселее с корешком-то будет ночь коротать.
- Да я пока не хочу спать-то, - испугался я.
- И это правильно - выпьем за знакомство и Лёху по-людски помянем.
С тяжёлым сердцем я отдал последние, что берёг на такси и Витёк исчез.
Свет включился так же внезапно, как и погас. Неожиданно для себя я вошёл в комнату - на полу под столиком возле гроба что-то белело. Я поднял, это было обычная свадебная фотография - жених в знакомом костюмчике испуганно улыбался в объектив, а невеста прильнула к нему, крепко держа за руку. Огненно-рыжая прядка игриво выбивалась из-под белоснежной фаты, а изумрудно-зелёные русалочьи глаза светились тем неповторимым счастьем, которое бывает у женщины только раз в жизни.
Я мгновенно узнал свою попутчицу. Хмель выбило сразу – как пробку от шампанского.
Я выскочил из квартиры и побежал. В полумраке длиннющих полутёмных коридоров меня охватила паника – я никак не мог найти выход. Казалось, Витёк, подбирается всё ближе и ближе со своей баночкой, а покойник ехидно улыбается мне вслед – мол, салабон ты, однако, пацан.
Вдруг перед глазами возник пожарный выход, и я пошёл на отчаянный таран - старая дверь и дешёвенький замок не выдержали удара.
Я бежал прямо по цветнику, захлёбываясь свежим прохладным воздухом, а из мертвенно-жёлтого квадрата окна на пятом этаже понёсся к звёздам чуть хрипловатый неповторимый голос блатного барда,
- Сын поварихи и лекальщика я в детстве был примерным мальчиком…
Фото – сайт333v.ru