Облава на царя

Дмитрий Соловьев
Облава на царя.

Трудно быть хорошим управляющим страной, когда она тебе достается по наследству. К наследствам относятся небрежно. (Но еще труднее править, когда страну захватывают силой).

К лету 1915 года положение на фронтах ухудшилось - все военные приобретения были утрачены, и начались потери собственной территории. Были сданы вся Польша и часть Литвы. Великий князь и стратег Николай Николаевич терпел одно поражение за другим. А когда немцы вышли к Западной Двине, и началась эвакуация Риги, Николай Николаевич помчался к Николаю Александровичу каяться.
Николай II писал:
«Бедный Н[Николаша] плакал в Моём кабинете, спрашивал, могу ли Я заменить его более способным человеком». Наверное, надеялся услышать, что более способного человека нет.
Но Николай Николаевич был отправлен командовать Кавказским фронтом, а Николай II сам назначил себя главнокомандующим русской армии. С тех пор царю приходилось подолгу отсутствовать либо в Ставке, либо в Петрограде.

Вот и 22 февраля 1917 года Николай II дня выехал в Могилев в Ставку на очередное совещание, предварительно получив заверение министра внутренних дел Протопопова, что ситуация в столице находится под полным контролем.
Но как только императорский поезд в 3 часа дня скрылся из виду, на Путиловском заводе один из постоянно возникавших мелких конфликтов между рабочими и администрацией вдруг перерос в увольнение всех 40 тысяч рабочих.  Да еще двум тысячам из них пришли  повестки в армию.
Для выяснения столь непонятного случая даже началось специальное обсуждение в кабинете министров, но ему быстро не хватило для этого времени.

А 23 февраля на фабриках вдруг стали широко отмечать международный день трудящихся женщин (нынешнее 8 марта). Текстильщицы Невской мануфактуры остановили работу и праздничной толпой двинулись по улицам, увлекая за собой работниц и рабочих соседних заводов. К демонстрации присоединились и рабочие с Путиловского Все было необычно дружно и организовано. За день забастовало около 130 тысяч человек.
Колонны демонстрантов пошли к центру города, в них уже появились лозунги  «Хлеба!» и «Долой войну!».
С тротуаров их приветствовали высыпавшие из домов хорошо и богато одетые люди в котелках и шляпах с интеллигентскими бородками и красными бантами на пальто и шубах.
Но выходы к центру были перекрыты казаками с нагайками. Произошли первые столкновения, в казаков полетели камни, после чего казаки стали уклониться от стычек с толпой. Поэтому уже вечером ответственность за порядок в городе была возложена на солдат.

А по пути следования двух литерных поездов, царского и свитского, на станциях, как обычно, их встречало местное начальство. В Ржеве, Вязьме и Смоленске народ снимал шапки и кричал «ура».
Николай II:
«23 го февраля. Четверг.
Приехал в Могилев в 3 ч. и был встречен ген. Алексеевым. Провел в штабе час времени. Обедал со всеми иностранцами и нашими. Вечером писал и пил общий чай».
Царь предполагал к 1 му марта вернуться в Царское Село.

Хорошо погуляв на женский день, Петроград наутро 24 февраля решил потешить себя всеобщей забастовкой. К вчерашним лозунгам демонстрантов добавился новый - «Долой самодержавие!». К бастующим присоединились студенты и даже курсистки Высших женских Бестужевских курсов!
В 12 часов дня в центр города были направлены солдаты гвардейских и других полков. Проспекты были перекрыты.

Из дневника Николая II:
«24 го февраля. Пятница.
В 10 1/2 пошел к докладу, который окончился в 12 час. Погода была неприятная – мятель.
Мне сообщили, что вчера (дети) Ольга и Алексей заболели корью, а сегодня Татьяна последовала их примеру».
И больше ни о чем Николаю II не доложили?

25 -го в Петрограде бастовало уже около 300 тысяч человек на 420 предприятиях. Умелое закрытие кем-то ряда ключевых заводов приводило к тому, что выгнанные на улицу рабочие уводили рабочих с соседних заводов с собой на демонстрацию.
С раннего утра были выставлены военные заставы на всех мостах.  Но хорошо организованные многотысячные колонны демонстрантов с Выборгской, Петроградской сторон и Васильевского острова обходили мосты по льду Невы и устремлялись в центр города. На Невском они устраивали демонстрации и митинги под лозунгами: «Хлеба!», «Мира!», «Свободы!», «Да здравствует республика!», «Долой правительство!», «Долой царя!».
Начались случаи избиения полицейских. В ответ были выстрелы в демонстрантов.

Правящий класс потому и правящий, что стегает кнутом по спинам своих коней-исполнителей. Государственная Дума, во главе с Родзянко, предложила правительству реорганизацию власти. Царь на это из Могилева прислал указ о закрытии Думы до апреля и потребовал решительного прекращения беспорядков. Доброго царя мы видели только в «Золушке».
Первый заместитель главнокомандующего генерал Алексеев опасений в связи с событиями в Петрограде не проявлял и занял выжидательную позицию. Дворцовый комендант, генерал Воейков, который обладал примерно такими же возможностями, делал то же самое. Зато генерал свиты Нилов весело повторял: «Вот увидите! Все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще мир не видывал!».
А министр внутренних дел Протопопов в ночь с 25 на 26 февраля арестовал в Петрограде свыше 150 членов левых партий, но это никак не повлияло на ход событий.

26 февраля. Петроград.
Мосты через Неву с утра были разведены, но демонстранты снова переходили реку по льду. Все силы войск и полиции были сосредоточены в центре, солдатам раздали патроны.
На Знаменской площади рота лейб-гвардии Волынского полка открыла огонь по демонстрантам, в результате чего было убито и ранено до 80 человек. Огонь также несколько раз открывался на Невском проспекте. Среди демонстрантов появились добровольцы-санитары, оказывавшие помощь раненым.
Вечером на совещании у председателя Совета министров князя Н. Голицына было решено объявить Петроград на осадном положении, однако расклеенные об этом объявления тут же сорвали.
Одно из последних донесений Охранного отделения:
«После двух дней беспрепятственного хождения по улицам под лозунгами «долой войну» и «долой правительство», народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что воинские части не сегодня-завтра выступят на их стороне, вплоть до государственного переворота».

Могилев. 26 го февраля.
С утра государь ожидал вестей из столицы.
В 17 часов пришла «паническая» телеграмма от Родзянко о том, что «в столице царит анархия, в которой части войск стреляют друг в друга». На это царь заметил министру императорского двора Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко шлет мне всякий вздор. А царица сообщает, что просто мальчишки и девчонки бегают по Царскому Селу и кричат, что нет хлеба».
Вскоре от Родзянко пришла вторая телеграмма, в которой он просил царя отменить указ о роспуске Думы и сформировать ответственное перед ней полномочное министерство. «В противном случае революционное движение может перекинуться в армию, и тогда крушение России, а с ней и династии, неминуемо».
Это была уже многозначительная угроза. К тому же копии этой телеграммы были посланы командующим фронтами.
На эту, как и на первую телеграмму, царь никак не ответил. В своем дневнике он записал:
«26 го февраля. Воскресенье.
В 10 час. пошел к обедне, затем к докладу. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Вечером поиграл в домино».
И, наверное, жалел, что его указание поочередно отводить кадровые гвардейские полки с передовой в Царское Село «на отдых» постоянно не выполнялось.

27 февраля. Петроград.
Солдаты, действительно, постепенно втягивались в происходящее. Так, учебная команда лейб-гвардии Волынского полка в количестве 600 человек, окруженная  рабочими, в том числе женщинами, восклицавшими: „Солдатики, не стреляйте!“, убила своего офицера, истерично размахивающего револьвером,  и пошла вместе с рабочими.
Впоследствии во время формирования на Дону белой Добровольческой армии там появилось несколько молодых младших офицеров, которые хвалились, как они ловко действовали во время Февральского восстания.

А вооружённые солдаты вместе с рабочими двинулись к тюрьмам освобождать заключённых - меньшевиков, эсеров, большевиков и, куда деться? - уголовников. Всем  революция давала возможность начать жизнь заново. Чтобы это произошло наверняка, на Литейном проспекте часть уголовников с азартом начала жечь здание Окружного суда. А другие занялись грабежами и мародёрством с социальным оттенком.
А на другой улице тайные осведомители полиции старательно громили центральное Петроградское охранное отделение.
Толпа сожгла дом министра императорского двора шведа Фредерикса, как «немецкий».

Екатерининский зал Таврического дворца, где обиженно сидела распущенная Дума, стал заполняться революционными рабочими и солдатами, искавшими здесь защиты от того, что натворили. Постепенно прояснялось, кто был зачинщиком событий. Появились радикальные барышни и начали угощать солдат чаем и бутербродами. В знак благодарности солдаты с 14 часов взяли Таврический дворец под охрану. Это был золотой день Думы. Можно было говорить, что угодно – все встречалось овациями.
Увидев надежную охрану, депутаты распушенной Государственной Думы решили применить метод французского парламента времен революции. Когда он, чтобы уйти от ответственности, создавал под собой череду промежуточных комитетов, вплоть до комитета общественного спасения во главе с Робеспьером, который и ответил за все произошедшее своей головой.
Правые и центристские депутаты Думы, а их было подавляющее большинство, «обратились» к Совету старейшин, который состоял из двух десятков почтенных политиков и занимался внутренними распорядительными вопросами. А Совет старейшин под диктовку создал на период «бездумья» Временный комитет из 13 человек: членов «Прогрессивного блока» Некрасова,  Коновалова, Дмитрюкова, Шульгина, Шидловского, Милюкова, Караулова, Львова, Ржевского, Ефремова, а также меньшевика Чхеидзе, «трудовика» Керенского и октябриста Родзянко - председателя. Комитет, в свою очередь, послал телеграммы о переходе к нему правительственной власти всем командующим фронтами, флотами,  губернским и уездным земствам.
Под предлогом борьбы с беспорядками были прихвачены арсеналы, банки, главпочтамт, телеграф, вокзалы, мосты (урок Ленину).
Этим маневром правые партии не только оставались у власти, но и отсекали от нее  царя и левых.
В тот же вечер члены царского кабинета министров собрались на короткое заседание, объявили себя распущенными, послали об этом телеграмму Николаю II и разъехались. 
А Временный комитет в течение двух дней создал Временное правительство из лидеров правых и центристских фракций Государственной Думы, а на пост командующего войсками Петроградского округа назначил генерала Корнилова, который, в конце концов, и оказался крайним.
Впоследствии, после Октябрьского переворота, большевики и левые эсеры проделали то же самое – составили новое правительство из двух левых партий. Буржуазия всегда и всем показывала пример. Только большевики составили свое правительство, опираясь на Второй съезд советов. В то время, как буржуазия составила свое правительство, опираясь на Временный комитет, назначенный ею же из 13-ти человек.

Если здесь применить научный метод Михаила Задорнова, т.е. просто задуматься, то удивляет согласованность всех событий и поступков, произошедших вокруг царя до данного момента.
Но тут, увидев, как вальяжно правые устраиваются у власти и, вспомнив 1905 год, левые эсеры и меньшевики к 9 часам вечера объявили о создании Петроградского Совета рабочих депутатов и стали организовывать районные Советы в столице и в других городах.
Так в стране наступило Двоевластие, при котором один Керенский умудрился оказаться одновременно и в Петросовете, и во Временном комитете.
К ночи на сторону революции перешло около 70 тысяч солдат Петроградского гарнизона.

27 февраля. Могилев.
К вечеру Ставку Верховного Главнокомандования проинформировали о произошедших событиях. Как она проинформировала царя неизвестно, но когда к ночи из Царского Села императрица прислала сообщение: «Революция сегодня приняла ужасающие размеры…Уступки необходимы», государь всего лишь послал Родзянко телеграмму, что согласен на создание ответственного министерства.
А генерал Алексеев, успокаивая царя, предложил отправить в Петроград сводную ударную группу войск.
Из дневника Николая II:
«К прискорбию, в беспорядках в Петрограде стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство - быть так далеко и получать известия отрывочно, да еще и нехорошие!».

28 февраля два литерных поезда, царский и свитский, в 5 часов утра ушли из Могилева. Днем проехали Вязьму и Ржев.
Как не была секретом поездка царя из Петрограда в Ставку, так не оказалась секретом и его поездка из Ставки в Петроград. Потому что в тот же день утром депутат Госдумы Бубликов арестовал министра путей сообщения и запретил передвижение всех воинских эшелонов в радиусе 250 вёрст вокруг Петрограда. И генерал Алексеев остановил посланные им на Петроград воинские части.  В Царское Село проехал только Батальон георгиевских кавалеров из 800 человек, командир которого князь Пожарский пообещал, что в народ он стрелять не будет.

В Петрограде 28 февраля  Таврический дворец сделался символом победы и объектом общего паломничества. А правительства Великобритании и Франции уже готовили документ о признании новой власти.

Когда в ночь на 1 марта царские поезда подошли к станции Малая Вишера, в 160 км от Петрограда, железнодорожные власти сообщили, что впереди на станции Любань стоят эшелоны с мятежными солдатами, чтобы не пропустить царя в столицу.
Когда Николай связался со Ставкой по телефону, генерал Алексеев предложил царю ехать в штаб Северного фронта к генералу Рузскому - Псков был ближе к царским поездам и подальше от Алексеева.
И государь отправился назад на Бологое, а затем на Псков.
Облава оказалась успешной – царь двинулся туда, куда его настойчиво загоняли.