Людмила Корина
Мой портрет кисти П.Ф.Глобы накануне отъезда "Итальянская трагедия"
Nel mezzo del cammin di nostra vita
mi ritrovai per una selva oscura,
che la diritta via era smarrita
"Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины".
»Божественная комедия» Данте в переводе М.Лозинского
Через год-другой по приезде по замужеству на пмж в Геную (в77м), помыкавшись в поиске работы(самой трудной –тех.переводов, которые позже позволили мне работать дома при рождении сына), поняла, что попала в переплёт, в эту реальность я не впишусь. Романо Герси получил повышение и отбыл в Рим, звал с собой – я к привычкам закоренелого холостяка была не готова – оба мы сформирвавшиеся и независимые.
Так мы дружили с ним на расстоянии полутысячи км(расстояние от Генуи до Рима) по переписке и календарным телеграммам и виделись всё реже, когда он приезжал к сестре, пока я не оборвала эту связь в предчувствии серьёзных бед –пенсию женщинам отложили на пять лет.(Этот мотив – в предчувствии проблем и бед бежать! от окружения, спасаться, таиться, ибо их присутствие в качестве опекаемых и развлекаемых обнажается как никчёмное и мешающее - будет повторяться впредь).
На первую попытку “свалить” отсюда решилась в конце 80го –изнурительный и дорогостоящий поиск работы(поездки, звонки), без связей(т.е. они были и ещё какие, только вип-персоны устранились, бросили на растерзание). Сдохну, но не подам голоса,- так решила. Уеду обратно…Чуть концы не отдала от лекарств, привезённых двоюродной для своих проблем.
Выползла к входной двери дома к неотложке – врачи прооперировали, спасли.Обнадёжили – в мои 43 не исключена попытка родить. Но ещё до отъезда сестры поехали мы с ней в Консульство. Я- сдаваться и возвращаться, благо было куда –своя квартира в Москве под присмотром комендантши.
Звали консула Цыганов Андрей Васильевич. Потом он в посольстве в Риме работал. Почему уезжать собрались?-спрашивает. –Устала работу просить. Здесь в Генуе её нет, и нигде нет. Он позвонил мне в помощь – на заводе в Пьомбино на полпути в Рим наши специалисты монтировали установку для улавливания дымовых газов турбиной и обогрева.Рядом с турбиной стоял наш вагончик 6-метровый, нас несколько, главный инженер весь гонорар на недоступные в России книги тратит, я у добрых старичков живу и диету держу –расцветаю. Эта индустрия обернулась заработком и “Итальянской сказкой” (радиорассказ на сайте),- вскоре почти в 44 судьба подарила мне сына.
В благодарность за этот звонок в 81м уже беременной пошла я в консульство на годовщину 7го ноября, мероприятие, посещаемое ешё немногочисленной русской общиной. Вообще на всякие сборы ходить не в моей натуре. Триумф асоциальности – так назвал мой первый портрет работы П.Ф.Глобы писатель Сафиев. Уже тогда я почувствовала нездоровый интерес к своей фигуре( в обоих смыслах), который через пару десятилетий к 98му вылился в осуждение – я печаталась в центральной прессе с обличительными стихами на итальянском, требовала разобраться с положением итальянок в возрасте, лишенных средств к существованию, звала их к борьбе под звуки партизанского гимна.
-Чего захотела,- прочитав, причитали прибывшие дамы из разных сословий,-ей квартиру муниципальную ( в 93м после 15 лет ожидания) дали, а тут ещё пособие подавай… Я продолжала все годы не знать о их существовании… если бы не героиня моего рассказа. Была она общительна, и вашим и нашим, это меня беспокоило. Там, с кем она общалась, мясо для котлет покупали самое дорогое, а меня она потом всё спрашивала своей характерной скороговоркой: ты не голодала, не голодала?
Вскоре я поняла, что попытка отъезда была преждевременной, работу периодически добывала. В 84м была вторая попытка возврата, и в разрешении было мне не отказано, но – перетерпела. Только тогда, незадолго до перестройки, я стала читать недоступную мне в Москве литературу и родилась как человек заново. А статус зарубежной жены в середине 80х дал возможность ездить на круизах за рубли, малыш бесплатно. Поездили, мир поглядели.Вскоре этот канал перекрыли, и на “узкоколейку” Москва-Генуя билеты писались уже не от руки в рублях, а через компьютер-тысяча у.е. на меня и ребёнка, потом подростка-он рос в пути.
Вернёмся к тому моему приходу в Консульство в благодарность за помощь в поиске работы.Приглашённые стали уже расходиться, остались человека 2-3, и тут появилась улыбающаяся эффектная дама лет 35ти, с большой бутылью вина, в элегантном светло-голубом костюме классического покроя. Я осталась – надо было
поддержать её настрой радости, пригубить вина. Её приход выглядел комично.Так я познакомилась с Виолой, художницей. Она потом рассказала, что приехала, выйдя замуж( по расчёту-просчёту), чтобы выбраться из своих, как ей казалось, малых перспектив в Ленинграде, оформив союз с пожилым официантом круизов. Я его увидела на суде -небольшого росточка, квадратный, с лысой как шар головой,южанин.
Но её планы строить жизнь за рубежом столкнулись с реальностью Италии.
Сначала Виола терпела, попав в его сети скаредности и мещанства, потом крепко побила его(об этом писали газеты – муж не давал ей денег на билет на родину съездить). На раздельное проживание с мужем(первая фаза к разводу) к судье пригласила меня, присудили ей помесячно 100д из его пенсии, свои сбережения в банке ему удалось перепрятать. Определили ей номер в гостинице за счёт города, через год-два дали маленькую двухкомнатную в 10 минутах от моря. Жизнь постепенно устаканивалась, предстояло определиться с работой.
Общительная дама, попав в беду, Виола познакомилась и нашла понимание и расположение двух профессорш местного университета. Одна из них посоветовала ей привезти из Ленинграда диплом медсестры, а то чем кормиться? Люди творческие и художники в частности работают парикмахерами и пр. Основная “работа” для приехавших и своих бедняков– лестницы мыть, квартиры убирать, сиделками устраиваться. Виола в профессии медсестры(школьная специализация) нашла призвание –работала по вызову через посредников без пенсионных отчислений годами. Своих стариков и старух, усопших пациентов, на тот свет провожала в раскраске портретов народной художницы.
Подрабатывала, работы с усопшими клиентами(в Генуе старушки живут почти до ста лет, старики на десятку меньше) не боялась - как костоправ ломала и выправляла кости, челюсти подклеивала силиконом, вкладывала языки, гримировала, одевала, укладывала в гроб - работа не для слабонервных. Живописица жизни и её продолжения -смерти.
Квартирка её постепенно превращалась в хранилище художественных ценностей (годами перевозила свои сокровища из Ленинграда), набив до отказа – не было места, куда зажигалку положить. Ей бы побольше площади - и готов музей живописи, скульптур и прикладного искусства. Она и модельер высокого класса, из тканей и лоскутов сама шила и по её рисункам работал на заказ Дом моделей в Ленинграде. Эти уникальные наряды эффектная крашеная блондинка Виола демонстрировала на своей фигуре, доказывая, как притягательна кустодиевская плоть.
Шкафы и все уголки её квартирки были забиты предельно.На кухне богатство чашек, плошек, кухонной утвари в национальных орнаментах, в основном Востока. С потолка уголка кухонки свисают народные музыкальные инструменты. На стоящих вешалках и манекенах гостиной - бурки, шинели, папахи, военный камуфляж. На сундучках коллекции статуэток из фарфора(по возможности она покупала всё новые).Дорогие ковры, привезённые из Казахстана, когда там работал её гражданский муж, и она там с ним жила. Стеллажи во всю стену до потолка заполнены русскими книгами
(давала мне почитать редкие).
Входная дверь изнутри обклеена семейными фотографиями.
И главное - её собственные картины большого размера - яркие, рельефные, в избытке контрастных красок на холсте: стилизованный портрет матери, лебедь, фантазии на темы русского фольклора,- они естественно вписывались в восточный базар разнородных вещей и предметов, теснившихся вокруг. Повесь такую бомбу в привычное жильё, и интерьер взорвётся – от них будто пахло шашлыками, пряностями и специями.
Картины были развешаны впритык по стенам, в туалете, стояли в несколько рядов за спинкой кровати в спаленке. Виола вступила в союз местных художников, принимала участие в вернисажах и не продавала своих работ, тратясь на богатые рамы. Мысль, что её дитя может стоить не столько, сколько Шагал за свои наивные картинки, её травмировала.
Были там и работы, подаренные Виоле друзьями-художниками – она поддерживала связь с коллегами в Ленинграде и Париже. Это уже полотна стиля модерн начала века, Мира искусства. И роскошный портрет Виолы кисти её друга художника, в грузинском наряде.Тут богатство красок, как в шкатулке с драгоценностями, выявляло красоту модели.Что творилось в душе художницы, как понять вопль её картин – не знаю. Мы не поднимали эту тему разночтения. Глубина стиля художников Вулоха и Глобы её явно не трогала.
При ограблении в 2003м воры вынесли 4 уникальных пейзажа из моей гостиной – я долго билась за возможность найти их следы. Остались фотографии и главное –они живут в моём сердце. Двум пейзажам Вулоха посвящены стихи в моей книге. Виола ни словом не обмолвилась об этой драме, моей травме, а найденная мной вблизи мусорки литография(по-видимому следы другого ограбления, мне судьба подкинула), на которой были изображены клоун и клоунесса, персонажи Феллини, в новой богатой металлической окантовке под стеклом, вызвала у неё нескрываемую зависть.
После 7 лет совместной жизни Виола рассталась с гражданским мужем. Он тоже был художник – пейзажи в серовато-лиловых тонах, верблюды - предвестие Казахстана. Работал в аэропорту в отделе аренды машин. Причиной его драмы послужила смерть от наркотиков одной из его 2х дочерей, когда он и Виола находились в Казахстане. Художник в конце 80х вытащил лотерейный билет своей жизни. По рекомендации или знакомству , без высшего образования, из бедной сицилийской семьи, был послан официальным представителем серьёзной итальянской фирмы в столицу Казахстана.
В трудную минуту сам! отказался, вскоре опомнился, но фирма закрылась. Остался в стране, преподаёт в университете итальянский, пишет картины, выставляется и очень печётся о своём реноме(видели его по казахскому тв).Живёт с женой казашкой. Виола трудно перенесла разрыв, но хранит его картины, оставленные в дар и в счёт долга - для него выкладывалась по полной и не держит зла.
Впоследствии сошлась с итальянцем постарше её, медработник на пенсии. Жили они попеременно в Сицилии и в её квартирке, Эммануэле участвовал в её бытовых проблемах, облегчая их. Но дом и основной капитал завещал дочерям. Умер он через сколько-то лет. Виола украшала жизнь своих мужей поездками, интересными знакомствами. Этот праздник жизни носила в себе. Очень мне нравились её скульптурные работы из глины – ими она стала заниматься в более поздний период – это были вазы в виде голов мифических богов в окружении растений и фруктов.
Её хлебосольство было вызвано интересом к новым людям - Виола принимала моих гостей из России. Была внимательна ко мне в меру отпущенного ей понимания, любила сынишку, скучала, когда не виделись долго. Даже пробовала злиться. Но я ускользала от неё порой на пару-тройку лет. В 86-88 годах работа по строительству трубопрокатного завода пришла после 9 лет ожидания. Вошла я в тройку основных переводчиц (остальные молодые итальянки - малоопытные выпускницы). Те двое, что впряглись со мной в проект, коммунистки, приехавшие раньше меня по замужеству, (я вообще на темы политические не возникала), а скажи что не так, а подружка проболтает – лишишься работы. Тут я предусмотрительно ушла из общения с ней.
У Виолы своя компания русских подруг в Ницце, здесь в Генуе она под опёкой профессорши,которой верно служит, и подарки дарит - портрет её у хорошего художника заказала. А когда та,пусть и не имея решающего голоса, увильнула при голосовании за новую вакансию преподавателя(меня)в университете, я сказала в лицо, что общение с ней прекращаю.Прошло четверть века и сейчас бы мы с сыном были на хорошей пенсии.
Художница, разнообразно одарённая, человек-праздник и одновременно беспомощная в иноязычной среде. Да, здесь с чиновничьим крючкотворством сам чёрт ногу сломит, кроме разговорного языка попробуй разобрать канцелярит, на котором пишутся документы, заполни бумаги для подачи налоговой инспекции, пойми бесконечное переливание из пустого в порожнее парламентских говорунов. Вписаться в литературно-театральную и художественную элиту- это даётся немногим с помощью элитного мужа и связей.
Приехали мы с ней в Италию поздновато, под 40. Но увидели Запад, путешествуя, не размытый пришельцами со всего света. Италия, не платящая пособий своим, укрылась хотя бы этим от орд иноплемённых. Нашествие близких ей по языку испаноговорящих
(Эквадор и прочие)заполонило рынок сиделок и мойщиков, пока сюда не “понаехали” с Украины с дипломами и без.
Во мне другое – одиночество(уединение от всего чуждого, мещанского и мешающего жить и думать о жизни) было и остаётся спасением, как пела в пластинке на свой плясовой мотив "Итальянский сапожок" -
"Здесь имя есть –нет отчества, спасенье в одиночестве,
На острове безбедности там чувства на поверхности.
Но тем благополучием душа моя измучена.
На той,на дальней стороне - на Западе как в западне."
Профессорши заняли свои местечки в начале 70х, и держали их до пенсии.Почти одновременно начался советско-итальянский проект по строительству трубопрокатного завода, позволивший мне через три года работы переводчиком остаться независимой и следовать своему пути в жизни и творчестве.
Второй и окончательной попыткой укрыться от внимания внешней среды, с которой меня связывало приятельство с Виолой, весной 5го и в конце 6го два месяца в больнице и несколько операций – камни, перитонит. Промежуточные этапы мне удалось уберечь от соглядатаев.
Осенью 4го в предчувствии беды у меня вырвалось, сидя у неё в гостях среди тесноты вещиц и предметов : Что же ты, подружка, за десятилетия нашего знакомства ни одного сувенира нам не подарила, даже когда воры вынесли все картины, ведь мы у тебя на всех юбилеях первыми гостями сидели и без подарка не приходили…
Да, Виола болезненно привязана к своим цацкам. Но что-то в ней протестовало – я не позволяла сливать в меня нескончаемую говорильню, все эти дамские истерики и суету жизни. А она держала ушко востро- идейку ловила, где денежки лежат. Ей и её подруге я подарила знакомство с моей кассиршей в Москве, оформлявшей билеты туда-сюда не в валюте, а в рублях. А этими поездками мы порой выживали. Возила её передачи матери при тяготах 3х дневного пути поездом с ребёнком через 18ть контролей таможенников пяти государств. Получалось, что под вывеской доброты приятельница была неискренна, и запрягала, не смущаясь.
Пыталась художница вырулить к переводчеству, слабо владея языком, не имея опыта. Сказала мне – я делом хочу заниматься, не глупостью, как ты(имея в виду стихи и песни). Хотя представляла меня своим знакомым – наша писательница(иронически, думаю).
Потерпев фиаско, вернулась к больным старикам.А пела она цыганские романсы недурно, голос был альтовый, низкий, под стать её крупной фигуре.Так что артистка она во всём, на полную катушку.
За прошедшие годы какие-то события в её жизни становились нам известны – сын опекал одну семью приехавших из Луганска, подкармливал три года, привязался к бабушке семейства. Я устранилась, но не мешала. Потом при моей недельной диспансеризации они сочли, что мне пришёл каюк(хана, кирдык) и потребовали с него 3 тысячи евро(в долг) как залог продолжения с ними знакомства.
Быдло, себе на уме, гады. О таких писал поздний Шукшин. Добавлю – бойтесь нанайцев, учитесь одиночеству.
С Виолой эта семья пересекалась, жили рядом.Стало известно, что она вывезла 90 летнюю больную мать из Ленинграда, продав её квартиру, через пару лет похоронила мать, потом своего компаньона, но деньги как-то у неё не удерживались. Стала экономить на еду и гостей, ставя эксперимент – можно ли прожить на доллар в день, похудела. После 70 пенсия (700) и льготы.
В 11м осенью я летела из Москвы в Геную с пересадкой в Риме. Ожидая самолёт, мы с ней столкнулись. Виола, не поздоровавшись, спросила- ты без Миши? В моём ответе было на слово больше –лечу из Москвы, одна. И продолжали молчать, сидя неподалеку. В Генуе она быстро уехала на такси, а я через несколько минут встретилась с сыном.
О Виоле много хорошего можно рассказать – подбирала случайных музыкантов из России, беглецов, бедствовавших здесь, привечала и подкармливала. Среди них был художник Гриша, расписавший купол небольшого собора в центре, так в его память спуск рядом назвали его именем, а похоронили на русском участке знаменитого в Европе кладбища-мемориала Стальено.
Нарядила в 95м во время карнавала своих подруг и меня в свои красочные театральные костюмы – мне достался сарафан и кокошник русской барышни. Муж-художник был её моделью, ему она придала стиль уникальный в одежде, его и Эммануэля возила в Ленинград. Посещала карнавалы в Венеции.
Удачи тебе, подружка! Здоровья. Спасибо твоему знакомцу и моему другу Славе Реброву, что вспомнил тебя и сподвигнул на этот рассказ о наших мытарствах в благословенной Италии. Спасибо.9.5.15
Людмила Корина 6.3.17 Генуя