Черт побери

   
               





Над миром стояла благодать. Ну может быть не над всем огромным мирозданьем, расположенном под солнцем на небольшой, по меркам того же огромного мирозданья планете Земля. Но в отдельной его части, а именно в присаянской тайге южного Приангарья – так это точно.                Именно так думал, шагая по торной, хорошо прорубленной конной тропе Ванька, паренек лет двенадцати-тринадцати в кожаных охотничьих ичигах, смазанных дегтем, подаренных ему отцом на пасху и первый раз одетых для выхода в тайгу.
 Вообще-то Ванька был простым деревенским подростком, и такие сложные мысли о мироустройстве посетили его впервые, после вчерашнего урока астрономии, на котором учитель их малокомплектной школы, Лидия Михайловна, рассказывала и показывала на модели, как именно крутится Земля вокруг солнца. Конечно же, он знал, что Земля круглая и так же, как и другие планеты солнечной системы Марс, Венера, Юпитер вращаются вокруг огромной звезды, все это теоретически было воспринято, принято и разложено в юной голове парнишки, не тревожило и не возбуждало. Ну и пусть крутятся себе вокруг чего хотят и как хотят, лишь бы солнце как всегда вставало над Бодарой – горы  с востока подпиравшую их деревню, а садилось , как повелось с древности, за Шапошной. Но прибор, принесенный учительницей в класс, на котором вокруг электрической лампы – солнца с легким поскрипыванием крутился макет земли, демонстрировал, как это происходит на самом деле и будоражил воображение.
 Так гоняя эти праздные мысли в своей любознательной голове Ванюшка ,незаметно для себя поднялся на середину Малого Белюта, где ему предстояло сойти с торной конской тропы, свернув влево к большому Гремучему ключу. Далее его путь пролегал по стежке, вначале еле приметной, затем более отчетливо продавленной во мху про меж корней кедров и сосен.
   В отличие от его мыслей, цель субботней вылазки паренька была далеко не праздной, скорее праздничной для юной Ванькиной души. Ему, на вид рослому и крепкосложенному , но все же совсем еще мальчишке впервые самостоятельно отец позволил сходить на звериные солонцы, покараулить изюбря. Ване уже не раз приходилось добывать диких козлов на солях, но чтоб доверили охоту на пантача, одному, это было впервые. Помог случай - больно уж вечер обещал быть хорошим для охоты, а отца, работника госкооппромхоза, как назло с обеда по рации срочно вызвали в район, по каким-то там государственным делам. Старший брат, накануне неудачно спрыгнул с лошади и подвернул ногу, поэтому вольно не вольно выбор пал на Ваньку. Не идти было нельзя - должен был зверь прийти, многое тому сопутствовало примет и обстоятельств с детства хорошо известных всем жителям таежных деревень.
 Отец, призвав к себе младшего сына, еще раз толком объяснил что и как нужно делать если подфартит :
- Ты , Ваньша , главное не суетись . Помни , зверь не козел, его шибко чутко стеречь нужно, появится не услышишь . В закрадке мне, чтоб ни гу-гу.
  Придет ,бей по убою, надежно, как учил ,- изюбрь он зверюга крепкий.
Добудешь, брюхо вспори и кишки вынь, да подале отволоки , не говнякай у ямы, смотри рога не повреди. Потом бежи в деревню, к дядьке Игнату Веткину. Остальное вместе с ним справите, он упрежден, -
 - сказав это, выдал сыну новую двустволку шестнадцатого калибра, выпущенную в победном сорок пятом, десять патронов картечи, приятно холодившие своей латунной тяжестью ладонь, запряг жеребца Космоса и отбыл в райцентр .
   Мать в дорогу положила ковригу душистого ,стряпанного в русской печи подового хлеба, в видавший виды солдатский вещмешок , бутылку молока, кусок копченого сала и крадчи перекрестив,  -отец будучи партийным не поощрял церковного мракобесия, отправила младшего своего добытчика в дорогу :
 - Ты уж ,сынок, аккуратнее там.. Стрелишь када , сразу не беги к зверю-то, выжди маненько. Да и мазанешь ежели – не беда, спаси бог мясо, в погребе есть , голодом не сядим, пущай старшаки с зюбрем тягаются. Себя главное не порань.
    Выслушав материнские наказы в пол-уха, слегка досадуя на содержание напутствий, парнишка на ходу поудобнее поправляя лямки вещмешка и берданку у себя на плечах лихо перемахнул через заплот и пустился в путь. 
… Дорога предстояла не то чтоб долгая, но и близкой ее назвать можно с натягом. Полтора  часа ходу конской тропой  до середки хребта, затем еще около часа горой до ключа и готово, ты на месте. На все про все два с половиной  часа, конечно, это еще и от ходока зависит. А так как был Ванька молод и полон юных жизненных сил, он лихо мерил ногами таежные километры.
    Пройдя от сворота минут десять и найдя удобную колоду, парень решил утолить легкий голод, который успел нагуляться за время пути и многократно усилиться свежим весенним таежным ветерком.   Раскидав нехитрую снедь на облюбованной колоде, отломил хлеба, нарезал сала и блаженно зажмурясь отправил первый, самый вкусный и желанный кусок пищи в рот. Наскоро перекусив и запив все молоком , Ванька удовлетворенно
откинулся на ствол векового кедра, оперясь на него спиной и окинул взором окрестности.
 Вид, с места привала паренька, открывался довольно таки живописный. По левую руку важным атаманом возвышался над близлежащей тайгой Большой Белют,а дальше, сколь хватало глаза колыхалось в предвечернем мареве сине –зеленое море тайги, оканчивающееся на горизонте остроконечными вершинами Восточного Саяна , сверкающего на солнце снежно- ледяными шапками , оттененными еще не совсем оттаявшими курумами  .
 Ваня любил родную природу и мог бесконечно  любоваться ее прелестями, но сегодня он не стал долго созерцать окружавшую его благодать. Сегодня он охотник, добытчик на которого возложена ответственная задача, и не оправдать  доверие семьи парнишка не мог. С думой об этом ,Ванька быстро сложил свои пожитки в котомку, легко вскочив на ноги он упругой походкой двинулся в дальнейший путь
 Теперь идти приходилось все больше под спуск, часто перешагивая ,а порой и перелазя через лежащие валежины,- тропа петляла по старой гари. Пожар здесь случился лет пять назад. Ванька помнил клубы белесого дыма поднимавшегося над тайгой, помнил небольшой красный диск солнца на небосводе и горьковатый привкус воздуха, окутавший деревню. Тогда, как говорили взрослые, деревню и прилегающий к ней лес спасло чудо – в ночь вовремя пошел дождь.  На что Ванькина бабушка Анисья , будучи глубоко верующей, сказала внуку: --- «Враки это все Ванятка, ты видел кака сушь стояла, а с вечера сколь росы опало , я Ночку на ночное провожала, пока до околицы докандыбала все ноги промочила. –Ну , что скажешь, откель дождю взяться? То-то молчишь не знашь, а я те скажу. _ Это Дева Мария ,пресвятая наша Богородица, зачарпнула своей золоченой леечкой водички из Халзарги и притушила лихоимца».  Так ли  было на самом деле или нет, особо не заботило молодую голову ,и ее хозяин ,беззаботно насвистывая потихоньку что то незатейливое, приближался к своей цели.
 Вот  тропинка, до того идущая полого , начала забирать в лево , стала более крутой и наконец выкатилась к подножью сопки и продолжила свой бег тенистым пихтачом, составляющим здесь большую часть древесной растительности. Сразу стало заметнее прохладней и путник, разгоряченный быстрой ходьбой, скоро ощутил на себе майскую свежесть. Парнишка был легко одет, но предстоящая холодная ночь мало его заботила, поскольку отец с братом Михаилом в апреле, когда ездили проверять солонцы , завезли и оставили там ватные штаны и старую дедовскую доху из собачьих шкур, коими раньше закутывались возницы, ездившие зимой в районный центр по разным надобностям.
 Все отчетливей слышалось журчание воды. Ключ, хоть и назывался «Гремучим», название свое оправдывал лишь отчасти, несколько раз в году; при таянии снега и иногда после сильных ливней. В остальное же время преспокойно тек себе распадком, то на поверхности, то прячась под валунами, утробно  ворча снизу разными глухими голосами.
 Наконец перепрыгнув через очередную колоду ,Ванька выбежал к ручью и с ходу, не снимая мешка и берданки упал на колени и стал с блаженством пить студеную чистую воду, которая попервости сильно  обжигала рот и ломила зубы. Странное дело, думал паренек, каким бы  разгоряченным он не был, сколько бы ни пил воды из этого ключа, не было случая, чтоб появилась ангина. Но с речной или колодезной водой, пусть не всегда, но зачастую хоть не ангину, но хрипоту в горле заработать с горячки можно было запросто.
 Вдоволь напившись он уселся на пенек, находившийся тут же у воды ,на котором отец всегда, перед тем как залезать в закрадку , курил душистую махорку, и огляделся по сторонам . Все здесь было знакомым и родным; и старая закрадка, с подслеповатой бойницей, вековая лиственница, в корнях которой собственно и находились солонцы, представляющие собой большую яму, вылизанную зверями в глине, и писк комара, и крикливое гадание кукушки. Величина ямы говорила о том, как часто животные приходят полакомиться солью в это место.
  Время близилось к закату, и парнишка решил подготовить место, где придется провести ночь. Первым делом он вытащил теплые вещи и тщательно проверил их на предмет нахождения в них нежелательных соседей. Так учил отец, однажды сам попавший в неприятную историю ,связанную с этим. А дело было так, опаздывая по времени, он с ходу забрался в лаз и торопливо начал одевать ватники. На первые два укола в левую ногу торопыга  не обратил ни какого внимания, мало ли какие иголки завалились в гачу. Но когда из прорехи с регулярностью,  с которой проходят роты солдат на параде девятого мая по Красной площади, с сердитым жужжанием начали вылезать полосатые отряды строк, отцу пришло понимание сути происходящего. Находясь в стесненном положении замкнутого пространства ,он попытался задним ходом выбраться из западни, но его собственный зад в разы увеличенный полуодетыми ватниками  сильно сопротивлялся этой затее. Взревев дурным голосом, бедолага, головой разворотив крышу, сделанную из наката тонких бревешек и крытую лиственничным корьем, пулей вылетел на волю. Вместо охоты отцу полночи пришлось отмачивать в ключе следы атак отважных маленьких солдат на своем теле, домой он вернулся  с лицом, опухшим как после месячного запоя. Поэтому, помня горький опыт отца, сын с такой тщательностью подверг осмотру ночную одежку. Ибо сказано: - старайся учиться на чужих ошибках, на своих учатся только дураки.
  После того, как проверка была удачно пройдена, Ванька тщательно расстелил собачью доху, приготовил штаны, залазить в них сразу как то не хотелось, было еще довольно тепло. Затем положил в бойницу под стволы свежего сырого мха, достал из патронташа и пересмотрел патроны, расположил их так, чтобы ни при каком раскладе они не ударились друг об дружку, приготовил тряпку, чтоб заткнуть вход и вылез вон для исправления своих кой каких мелких надобностей.
 Расположение солонцов выглядело следующим образом. В непосредственной близости с ключом находилась закрадка – небольшая рубленная в охряпку избушка два метра длинной и метр высотой, имеющая с тыльной стороны небольшой входной лаз, с фронта бойницу для обзора и стрельбы. Выше в бугре, на расстоянии, 20 метров располагалась едовая яма, сильно сдобренная солью. Ход зверя был прямо с горы и по ручью сверху, так что шанс быть одушенным при доброй погоде  был минимален.
  Ванька вновь подкрепился своей нехитрой снедью, к которой добавились сочные перья черемши, сорванные тут же у ручья, и критически посмотрел на свои новые ичиги, смачно смазанные дегтем и расточающие характерный данному продукту аромат. И аромат этот был весьма и весьма духовит.
  - С одной стороны, -размышлял парнишка,- если взять собой в закрадку обувку, то запах дегтя будет отгонять надоедливых комаров, с другой , в случаи если какой-нибудь ночной шальной ветерок внезапно изменит направление и дунет на мгновение вверх по ключу, то зверь непременно поймает дух, и охота будет испорчена безвозвратно.  Этого допустить Ванька не мог ни как. Еще немного поразмыслив, он решительно снял обувь с ног, отошел метров пятнадцать вниз по течению, взобрался на березу, на высоту двух своих ростов и повесил на сук свои новые, лосинной кожи  ичиги. Оставшись в толстых самосвязанных носках, паренек слез с дерева и чтобы не намочить носки стянул их и босиком попрыгал к закрадке.
 Если по верхнему краю сопки солнце еще цеплялось за вершины кедров, то в низу у ключа было уже достаточно  сумрачно, от воды тянуло свежаком. Парнишка решил , что пора уже забираться во внутрь и, как говаривал один местный балагур, вить себе  гайно. Он еще раз проверил шубу , постеленную так, чтоб на одной поле лежать а другой укрываться. Убедился, не зацепится ли  за что ни будь ружье , если придется целить, нащупал рядом лежащий нож и бутылку с водой и удовлетворенный результатом инспекции натянул носки ,залез в ватные штаны,- охота началась.
  Между тем, власть над тайгой взял тихий , неспешный вечер. Вязко у уха нудили комары, то поодиночке, а то и сотоварищи, ветерок было гуляющий в вершинах деревьев, незаметно стих и задремал где то на перевале. Ни как ни могли угомониться разные малые птахи, весело порхавшие вокруг , шуршавшие об ветки и шелестящие еще не совсем распустившимися листьями.
- Ишь как радуются,- думал Ванька, лежа на спине и жуя перо черемши, - столь летели из-за моря, наскучались, резвятся, не могут насвистеться вдоволь, начирикаться. Да и чирикать то во время перелета особо некогда, да и опасно небось, откроешь рот, а тебя перевернет встречным потоком и выбросит из стаи. Напрягайся потом, догоняй товарищей.
 Вдалеке, в стороне Большого болота, слышались вибрирующие трели кроншнепов. Они при наборе высоты редко посвистывают, затем сложив крылья и распустив хвост, который и издает этот звеняще – дребезжащий звук, камнем падают и лишь перед самой землей резко взмывают вверх, обрывая этим свою, такую своеобразную брачную песнь.
  Пока, поудобней устраиваясь, парнишка прислушивался к  стихающим звукам дневных обитателей тайги, на сопки легла ночь. Вместе с тем, как обычно бывает в этот час в лесу четче стали слышаться другие всевозможные шорохи и движения. Отчетливей, звонче доносилось теперь журчание ручья, где то щелкнул сучек, кто-то слабо охнул в стороне болота. Тайга наполнилась своим обычным звучанием ночной жизни, со всем ее многогранным разнообразием маленьких радостей и трагедий лесных жителей.
 Если кому то  приходилось коротать таежные ночи в одиночестве у костра, либо развалившись на нарах в охотничьей избушке, тот наверняка знает, как хорошо, много и вместе с тем, светло думается в эти часы. Глядя на бездонное таежное небо, заполненное до краев бесконечным количеством звездных светлячков, своим мерцанием создающих иллюзию чего-то живого и бесконечно огромного, иногда вспоминается, казалось бы, давно и навсегда позабытое, думается о таком, о чем в повседневной суетливой нашей жизни не случится думать никогда.
 И хотя жизненного опыта у Ваньки было всего ничего, так же мало, как мал светящийся след упавшей звезды в ночной бездне, в голове его так же много думалось и вспоминалось. А вспоминались, прежде всего, забавные случаи и веселые истории, в которые постоянно попадал он вместе со своим закадычным дружком сверстником – Петрухой Куриловым, вследствие веселого нрава и безудержного темперамента обоих подростков.
 В данный момент в памяти всплыл случай,  относительно не так давно произошедший с ними, а именно в святочные дни. Дело обстояло следующим образом.
   На краю деревни, если смотреть вниз по течению, на некотором отдалении от крайних изб, стоял небольшой домик, преклонного уже возраста, вросший завалинками в землю. В нем проживал со своею старухой дед Кондрат Миронович Огородников. Дети , сын и две дочки выросли, и как водится, выпорхнули из родительского гнезда, изредка навещая стариков, в основном летом, когда привозили внуков на каникулы. И дед с бабкой, большую часть года проживали вдвоем довольно таки мирно, иногда бранясь и мирясь, как и все прочие, ни больше, ни меньше.
 Избенка Огородниковых стояла на самом берегу реки, образующую здесь замечательный омут, который в свою очередь очень нравился крупным серебристым хариусам и краснобоким упитанным ленкам. Дед Кондрат, руководствуясь какой-то своей особой философией, решил, что омут со всем содержимым должен принадлежать ему. Если взрослые мужики терпимо относились к дедовым чудачествам, благо рыбных ям по реке было предостаточно, то юные рыбаки, в лице местных пацанов, вели  постоянную
партизанскую войну с таким проявлением частной собственности со стороны конкурента, в лице деда Кондрата. Баталии местного значения продолжались уже лет несколько с переменным успехом, то ребятня вытащит у деда корчагу либо сеть, то Огородников снимет закидушки, поставленные мальчишками, и развесит их на близлежащих кустах.
  Таким образом, противостояние между представителями разных поколений рыбаков носило затяжной характер и проявлялось иной раз самым невероятным образом.
 В этот год, на святочной неделе, Ванька с Петькой вдоволь наколядовавшись, наигравшись со сверстниками, решили устроить небольшую кознь своему неприятелю.  Когда стемнело, они крадчи вывели со двора Куриловых козла Яшку, отличавшегося редкой покладистостью и отчаянной страстью к сухарям, ради возможности полакомится которыми, последний мог многое терпеть. Итак, козел был временно экспроприирован из Куриловского хлева и, увлекаемый сухариками, был благополучно доставлен к дому деда Кондрата. После чего, ребята разрисовали белую козлиную морду углем, ярко обвели глаза, а рога украсили разноцветными лентами. Затем подвели животину к завалинке напротив окна и постучали в стеклину.
  …Дед ,тем временем, поужинав со своей старухой, бабкой Маней, залез на топчан за печку и крутил колесико радиоприемника «Турист», подаренного дочерьми на Новый год, стараясь поймать волну ,то и дело норовившую куда то исчезнуть. Старуха на кухне прибирала посуду после ужина и собиралась заводить хлеба на завтра.
 Заслышав возню на завалинке и стук, дед, не смотря на преклонный возраст, проворно соскользнул с топчана, подошел к окну и одернул шторину. Узкая полоска света, падающая от керосиновой лампы из кухни в дверной проем не позволяла подслеповатому старику разглядеть силуэт, маячивший за окном.
 --- Манюня - дед окликнул супругу,- неси ка сюды огню пошибчее, кто то тама шаперится с наружи, глянуть бы надо, - сказав это, Кандрат нацепил на нос очки и по - больше отворил шторку. Старуха , будучи в отличии от хозяина женщиной дородной , степенно, с лампой в руке подошла к деду и глянула в окно.
 -И-и-и-и-и – заскулив тонко и жалобно, баба, крестясь, начала тихонько пятиться назад.
 … На деда с бабкой из темноты зимней ночи таращилась рогатая морда, моргая огромными подведенными глазами, шевелила губами, как бы силясь, что-то сказать им очень важное и вечное..  Кондрата взяла оторопь, он, как истукан, очумело смотрел на страшное виденье, которое мотало головой и разноцветные ленты болтались из стороны в сторону.
  - Это ж черт, прости господи, черт-, уже в голос завопила баба Маня, и с проворностью ,не свойственной ее телосложению, кинулась в красный угол к образам.
   Дед, как загипнотизированный, еще какое-то время неподвижно смотрел на рогатую морду. Затем с криком,;- Изыди, сатоно.- схватил табуретку и с силой саданул по исчадию ада, после чего последнее дико нечленораздельно закричав, исчезло из оконного проема.
 Последствия этого инцидента могли быть гораздо плачевнее для четы Огородниковых, не обладай баба Маня отменным здоровьем. Два дня пролежав со спутанными чувствами и попив капли валерьянки, на третий она уже полностью вошла в свой повседневный жизненный ритм.
  Деду Кондрату, для возвращения прежнего душевного равновесия так же понадобилось два дня, плюс три литра первоклассного самогона, который принесли отцы провинившихся сорванцов, дабы замять инцидент и загладить вину своих чад.
 Для юных любителей оригинальных шуток эта история тоже имела некоторые последствия. Наказание было вполне заслуженно и весьма адекватно, учитывая тяжесть содеянного, и состояло в небольшом массаже  пятых точек опоры  шутников отцовскими ремнями и недельных штрафных сверхурочных работ по хозяйству.
 Больше всех пострадала от всего этого, в общем-то, совсем невинная сторона, а именно козел Яшка. Дед табуретом, отбиваясь от ночного незваного гостя, осколком стекла выбил ему левый глаз. И теперь вдобавок к увечью, козлу к имени довеском добавилось прозвище, полностью его стали величать «Яшка - пусто один». Именно это козлиное увечье позволило вычислить затейников и исполнителей  ночного происшествия.
 Ванькина бабка больше всех негодовала на внука за такой богохульный проступок.
  - Смотри, охальник, добалуешься ,- Причитала старуха, - Вот доозаруешь ,накличешь беса, явится к тебе , а ты бестолковый не одной молитвы не знаешь, Что тогда робить будешь?-    И бабка, глядя с укоризной на внука, и про себя творя молитву, усердно просила у бога за него прощенья.
  Так придаваясь воспоминаниям и чутко дремля, Ванька коротал не долгую майскую ночь в закрадке на первой самостоятельной звериной охоте. Сколько раз казалось, он явно слышал шаги зверя, осторожно крадущегося к солонцам, и сердце его начинало бешено колотиться в груди, гулко отдаваясь в висках. Но проходило некоторое время и, ни чего не менялось, яма по-прежнему была пуста. Вот ночная мгла стала настолько плотной, что не возможно было увидеть пальцев на руке, держа ее у самых глаз. Парнишка осторожно лег на спину, поудобнее устраиваясь.  Зверь не пришел….               Теперь оставалась надежда на утреннюю зорю, отец наказал сыну сидеть до той поры, пока солнце не коснется вершин кедров. Стрелять же теперь, в такую темноту не имеет смысла, даже если явно слышно,  что изюбрь на солонцах и лижет соль.
 Тихонько ворочаясь с боку на бок, Ванька стойко боролся со сном, и под утро совсем уже было стал проигрывать в этой схватке, как вдруг сверху по ручью раздался резкий звук сломанного сучка. Сон сняло как рукой.
  Нащупав пальцами холодные стволы берданки, парень тихонько снял ружье с предохранителя.
  Утро только только зарождалось на небосводе, поэтому сколько бы Ванька не вглядывался в небольшое отверстие бойницы ,ничего определенного различить он не мог – все скрадывала серая предрассветная мгла..
  Еще один сучок сломался под ногой крадущегося зверя, затем послышался шорох, как вроде кто чесался о ствол дерева. Дыхание охотника стало прерывистым, и как казалось ему самому очень громким что, он даже немного забоялся возможности быть услышанным. Отведя взгляд от бойницы Иван в течении нескольких минут глубоко дышал, стараясь справиться с волнением и вскоре ему это удалось.
  Вновь прильнув к окошечку, он стал пристально вглядываться в сторону ямы. Вместе с тем ночная тьма мало по малу начала рассеиваться, зоркий взгляд мальчика различил какое-то движение в корнях старой лиственницы.
 Делать нечего, нужно было ждать рассвета. Один Ванька знает, чего стоили ему эти последние минуты ожидания.
 Наконец развиднелось настолько, что явно вырисовался силуэт хребта зверя, торчащего из ямы. И чем дольше парень глядел на него, тем больше сомнения вкрадывались в его душу; почему этот изюбрь такой черный. И вот пришло понимание того, что это вовсе не изюбрь, а медведь, ведь случаи, когда косолапый приходил на солонцы, вовсе не редки.
 Осознание этого вовсе не добавило оптимизма начинающему охотнику, которого пробрал легкий озноб. Что делать? Ждать, чтоб зверюга нализался вдоволь соли и ушел по добру по здорову. С одной стороны, ведь вряд ли кто то узнает , что приходил медведь и Ванька смалодушничал. С другой стороны, в душе потомственного охотника уже зашевелилась искра охотничьего азарта, которая с каждым мгновением разгоралась, а соблазн того, что он сам, раньше всех своих сверстников, да и многих других добыл медведя, взял верх над страхом. Иван принял решение.
   Успокоив дыхание, насколько это было возможным, парнишка тщательно прицелился по торчащим лопаткам и плавно нажал сразу на два курка.
  Тишину утра порвал мощный дуплет и раскатистым эхом побежал по сопкам, постепенно затихая вдали.  Из-за облака  образовавшегося после выстрелов дымным порохом, увидеть, что делается на солонцах, не представлялось возможным. Ванька услышал лишь тяжелый толи вздох толи стон, затем треск ломающихся веток.
  Далее произошло совсем  невероятное. Что-то сильно ударило по ружью так, что оно залетело  внутрь домика. Вокруг было темно, так как задний лаз был завешан ветошью, а бойницу чем-то заслонило. Снаружи не раздавалось ни звука.
 Прошло еще секунд несколько – ни чего страшного не произошло, вернее, будет сказать, что вообще ни чего не происходило. Действительность зависла в пространстве и во времени.
  Парнишка боялся пошевелить даже пальцами. Выждав какое-то время и взяв себя в руки, он чиркнул спичку и запалил кусок бересты, запасенный и прибранный на случай непогоды. Разгораясь берестяной факелок наконец-то смог осветить внутреннее убранство закрадки. Ванька пригляделся, и крик ужаса вырвался у него из груди, - в отверстии бойницы торчала нога, покрытая черно- бурой шерстью и оканчивающая остроконечным  копытом, белесо потертым по окоемке.
 Лютый холод сковал душу парнишки, - Приперся таки гад колченогий! Черт ведь это, черт, взаправдашний черт! Накаркала бабушка Анисья беса на его голову. Предупреждала же она , а он смеялся над ней дурачок.
        Ванька потом никак не мог вспомнить, как ему удалось выскочить из закрадки, только пришел он в себя минут через двадцать интенсивного бега, на тропе, ведущей к дому.  В изнеможении упав в мягкий прохладный мох, он с удивлением смотрел на предметы, неизвестно  откуда взявшиеся у него в руках. В одной он держал нож, без ножен, другая сжимала пустую бутылку из-под молока.
  Отдохнув немного, он поднялся и решил продолжить путь. Но странное дело,- намокшие от росы ватники, в которых он так лихо проделал утренний марш бросок, теперь спадали и сильно сковывали движения. Пришлось избавиться от этой обузы, и тут его поджидал очередной сюрприз, на ногах, одетых в теплые самосвязанные носки, напрочь отсутствовали ичиги, его новые, пахнувшие дегтем ичиги остались висеть на дереве.
  Горькая досада овладела парнишкой. Слезы застлали глаза, крупными каплями стекая по щекам падали и терялись в таких же крупных и прозрачных каплях росы, обильно покрывавших кусты черничника.
 Долгое время простоял Ванька на одном месте, поливая солеными слезами набиравший цвет ягодник, не зная, как ему поступить дальше. Возвратиться домой не только без добычи, но еще без сапог, а главное без ружья – это равносильно смерти, это позор и клеймо на всю жизнь. Эта мысль пульсом стучала в Ванькиных висках и давила тяжело на сердце. С другой стороны, от осознания того, что ему придется вернуться к закрадке, где валялся дохлый черт,  ужасом наполняло все его юное существо и сильно подкашивало ноги. Да и кто даст гарантию, что черт издох на самом деле, а не притворился коварно, в надежде захватить Ваньку  врасплох и забрать в вечное рабство его душу.
   -А может быть все–таки я его убил, - тешил себя надеждой парнишка. –Ищь как он хрякнул тяжело после выстрела, рыло нечистое. Да и где ж это видано, что от черта убечь можно было запросто если он живой. Вон он как лихо Вакулу кузнеца по небу катал в «Вечерах на хуторе». Нет точно я его завалил гада - Ванька все больше успокаивался и убеждался в силе и правоте своих доводов.
  Между тем утро полностью вступило в свои права, и первые лучи восходящего солнца весело и властно пронизывали тело тайги, неся свет и тепло и отодвигая на второй план ночные страхи.
 Окончательно успокоившись и уверовав в точность своих залпов, Ваня неторопливо направился к солонцам.
 - Балда я все-таки и есть балда, - корил себя парень. - Сколько раз бабуля заставляла выучить хоть одну каку молитву, дак ведь нет, отнекивался постоянно, пионер ведь, нельзя. Как бы сейчас сгодилась, - думая так ,он неумело перекрестился и стал нашептывать слова импровизированной самосочененнной молитвы : « Боженька миленький , сделай пожалуйста так , чтоб чертяка дохлый оказался, спаси и сохрани меня родной. Пресвятая богородица оборони меня от нечистого, не дай ему завладеть моей душой  » - и в конце добавив «Аминь», как это всегда делала, помолившись, бабка Анисья, Ванька,  заметно взбодренный,  уверенней зашагал по тропе.
  Но чем меньше расстояния оставалось до солонцов, тем меньше твердости и смелости присутствовало  у паренька, медленней становился темп ходьбы. Он все чаще останавливался и чутко прислушивался, стараясь уловить, чего ни будь необычного и подозрительного. Но тайга жила своей привычной жизнью зрелой весны : деловито перепархивали с дерева на дерево поползни, отчаянно выводили гулкие дроби неутомимые дятлы. Бурундук, резво пробежав по сваленному ветром древнему  кедру, уселся на корневище и греясь на щедром весеннем солнышке, озорно сверкал черными бусинками ярко блестящих глаз. Он постоянно менял место , совершая стремительные перебежки, после чего становился на задние лапки и посвистывал, звонко , призывно и нетерпеливо.  Одним словом все вокруг жило, дышало своим обычным будничным ритмом, и места чему-то  потустороннему и сверхъестественному не было в этом кипящем пробуждающей весенней энергией жизненном круговороте. 
  Никогда еще приближение к солонцам не было для Ваньки столь тягостно и мучительно. Неуклонно приближаясь, он все чаще останавливался, стоял некоторое время в каком-то забвении, но все, же  двигался дальше. Вот, наконец , показался угол закрадки, и подойдя немного ближе Ванька увидел волосатое рыло с пятаком, на половину торчащее из-за бревен. Рог видно не было, наверное,  не слишком большие, подумал он.
 Спрятавшись за ствол дерева, парнишка, затаив дыхания долго и пристально сверлил глазами нечто  страшное и непонятное, неподвижно лежащее на мху.
 «Черт» не подавал ни каких признаков жизни.
   -« Ну надо же. Если он сдох в взаправду  - вдруг осенило Ваньку, - Значит что получается. Получается следующее. Если нечистую силу убить можно только серебряными пулями, значит, картечь в отцовских зарядах была из серебра,- привел к логическому концу свои умозаключения парень.
   - Ха-ха, вот умора то. Ай да тятя,  – уже почти весело размышлял Ванька.
   - Сам коммунист, говорит что ни в бога, ни в черта не верит, а сам на всякий случай противочертовские заряды держит, - решил он, совсем уже успокоившись.
 Однако, подходить в плотную к «лукавому» по-прежнему было боязно. Чтобы лучше разглядеть чудище, скрывающее за остовом закрадки, Ванька забрался на бугор к самой яме и взглянул вниз.
 Увиденное окончательно вернула парня  в весело-добродушное состояние, в коем большее время он и прибывал по жизни.
 Прямо перед ним, словно обняв закрадку, лежал матерый кабанище. Из глаз Ваньки вновь брызнули слезы, но это были уже слезы радости и восторга.
Стремглав скатившись вниз,  он от полноты чувств чмокнул кабана в рыло, совсем недавно наводившего на него такой ужас.
  Дальнейшие действия по свежеванию добычи не составили особого труда для деревенского паренька, с сызмальства помогавшего старшим в забое домашних поросят. Коих в их деревне в достаточном количестве кололи традиционно на ноябрьские праздники.
 Вытащив потроха и отнеся их на достаточное расстояние, Ванька с удовольствием умылся и напился в студеном ключе. Желудок приступом голода напомнил ему о том, что он уже почти полусуток не чего не ел. Пошарив в своей котомке, Ванька обнаружил лишь небольшую краюху хлеба, недоеденную вчера. Какой же вкусной и желанной в сочетании с черемшой она была сегодня.
 Еще раз, вдоволь напившись из ручья и наполнив водой бутылку, закинув за спину такую фартовую двустволочку Ванька в наилучшем расположении духа отправился домой. Необходимо было как можно быстрее сообщить о добытом звере деду Игнату, взять коней и доставить мясо домой.
  Жизнь вновь наладилась надлежащим образом. Где то в глубине тайги ухала запоздалая сова, без устали куковала кукушка, ворожа кому то длинный век. Высоко в синем небе, со свистом рассекая воздух крыльями, черными молниями носились стрижи.
… Над миром стояла благодать. Где то, по приангарской тайге, по хорошо наторенной конной тропе весело, мурлыкая себе под нос неопределенную мелодию, бодро шагал сибирский паренек. На спине он нес небольшой рюкзак, двуствольную берданку шестнадцатого калибра, а на ногах у него были новые ичиги, пахнувшие дегтем, подаренные ему отцом на прошлую пасху.