В конце ноября 90-го года, Афанасий предложил мне встретиться у него дома, на проспекте Мира, он тогда жил с Тамарой у родителей. А я с камчатскими ребятами на Юго-западе Москвы. Помните, я рассказывал вам, что был какое то время в Москве для получения загранпаспорта, работал у Владимира Михайловича Санги в ассоциации народов Севера СССР.
Я приехал к Афанасию и он рассказал мне, что ему, как участнику нескольких северных экспедиций и гонки на собачьих упряжках «Беаргриз» (шт. Миннесота, США), карельский чиновники из Петрозаводска предложили встретиться и помочь организовать гонку на собачьих упряжках на территории Карелии. До того времени мы совершенно не слышали и совсем не знали о каких либо гонщиках или путешественниках в Карелии на собачьих упряжках. По существу, так оно и было. Чиновники Карелии, курирующие спорт в республике, пронюхали, другое слово трудно подобрать, о хорошей коммерческой отдаче от проведения гонок на собачьих упряжках. Соседство с Финляндией и наличие там большого числа родственников, дали возможность посмотреть на этот вид спорта с коммерческой стороны. Они воодушевились, и во главе с Ланевым, не помню его имени, решили пригласить Афанасия для технической консультации этого дела. Они так загорелись этим делом, что пригласили Джонна Паттена из Миннесоты, друга Афанасия и Ани Якансаари, эта молодая красивая женщина была женой совладельца компании «мерседес» и иногда выступала спонсором на таких гонках. У них дома, в Финляндии, была небольшая упряжка ездовых собак хаски, для души. Точнее сказать, приятного времяпрепровождения. Джон Паттен приехал в Европу по приглашению Ани и надеялся увидеться с Афанасием в СССР. К то му же Афанасий мог переводить очень профессионально и точно, поскольку сленг никто не отменял. Отличие литературного языка от профильного, спортивного, в мире собачьих упряжек, существенно. Афанасий предложил мне ехать с ним, встретиться с Джонном Паттеном и обстоятельно обсудить с карелами эти прожекты.
Ничто не держит казака. В ночь следующей ночи мы с Афанасием и Тамарой перли в поезде к Ленинграду. Обсуждали предстоящую встречу, планировали свою помощь в осуществлении этих хороших дел.
В Ленинграде мы долго не задержались, только отвезли Тамару в Арктическую Академию, там учились девчонки с Чукотки, родственницы Тамары. Оставили ее гостевать до нашего возвращения, а сами напористо потянули дальше.
Прибыли в Петрозаводск утром, нас встретил Ланев, по моему Юрий Александрович, могу ошибаться. Но, это не очень важно. Он повез нас в гостиницу «карелия», там была намечена встреча с Джоном и Ани Яконсаари. Разместились в номере, ничего, номер древний, советский, но чистый и не прокурен. Это я сразу отмечаю, не курю сам. И еще, кошек не могу переносить, аллергия. Чихаю.
Встретились с Джоном, обнялись, поздоровались с Ани. Потом пошли в ресторан пообедать. За столом Джон очень подробно расспрашивал меня о наше падении в самолете и ему было так больно и сочувственно, он даже заплакал. Помолчали, Валеру вспомнили. Грустный был обед.
Приехал Ланев с женой и переводчицей с финского, к слову сказать, треть населения Карелии говорит на финском. Начали говорить о гонках в Карелии. Говорили много, Афанасий устал переводить Джону. А девушка-петрозаводчанка, Ани. Сошлись на том, как только будет правильное техническое оформление идеи, в бумаге и согласованиях на уровне Правительства Республики, финны подключатся к этому проекту. Особенного стремления к сотрудничеству с чиновниками я не заметил. В конце встречи Ани сказала мне, Учи язык! Они сели в Мэрс Ани и уехали, мы их проводили. Хотели вернуться в зал для дальнейшей беседы, но Ланев предложил поехать к нему домой. Мы же не противные, мы согласились.
Заехали в магазин, в гости с пустыми руками, не по-русски. После второго обеда, перешедшего в ужин, мы наконец то поняли, не нужна им наша техническая часть и рекомендации по правильной организации этих мероприятий. Большая часть вопросов касалась доходной части проекта. Как заработать денег на этом деле, и побольше. Наши рассказы о спонсорстве, значках, майках и буклетах, не впечатлили Ланева. Еще больше его расстроило то, что оказывается собак нужно кормить. Конечно они не едят только хлеб. Сложилась картина жадного карела в пустой юрте. И это хочу и это, а платить и кормить не буду. Не знаю, с какого перепуга, Афанасий вдруг сказал, да мы сами! Без Вас проведем гонку в Карелии! Ланев пил валерьянку, напополам с водкой. Мы ретировались в гостиницу, толком не попрощавшись, в след услышали, ну и Козлы! Ладно, спасибо, что не побили. Ночевать в гостинице мы не стали, а ночью первым же поездом поехали в Ленинград. На этом карельском прожекте поставили точку, с дураками каши не сваришь!
Прошло недели полторы, Афанасий позвонил мне и сказал, Ани Якансаари много интересного рассказала у себя в Финляндии о нас, и нашелся гонщик на собаках, Рео Яааскелайненон, который нас приглашает к себе, по делу, в гости. Мы встретились с Афанасием и стали обсуждать эту тему. Выяснилось, что нас ждут финны для участия в короткой гонке на собачьих упряжках, это недалеко от Хельсинки, в пригороде. И потом мы должны с Рео поехать в Лапландию, это на широте Мурманска, для участия в телешоу. Чет я поначалу ничего не понял, с гонкой все понятно, но зачем переться на север этой финской страны, что бы в шоу участвовать?! Хотел сейчас сразу все карты открыть, нет. Расскажу все как было, постепенно, во времени, опишу все как происходило. То есть «прозревал», по ходу дел.
Для въезда в Финляндию нужно было снова оказаться в Карелии, пришлось ехать вновь в Ленинград а потом в Вяртсиля. Паспорт заграничный я к тому времени получил. Проблем для выезда не было. У Афанасия тоже было все в порядке. Виз мы не получали, нам на границе поставили отметку о въезде, предъявили приглашение Рео Яааскалайненона. На границе нас встретила Ани Якансааари и отвезла на машине в пригород Хельсинки, там на базе отдыха было сборище гонщиков и зрителей, не меньше трех-пяти тысяч человек! Нас разместили в классном доме-гостинице, в финском, бревенчатом, одно-этажном стиле. «Простенько, но со вкусом». Питание нам организовали с членами оргкомитета гонки, была там кафешка, не очень большая, но очень уютная. Нам предложили принять участие, Афанасий пальцем показал на меня. Судьба.
Ани привезла четырех псов и нарточеку спортивную. Привезла камуфляжный костюм мужа, он ростом и фигурой оказался примерно такой же, не маленький. Гонка проходила в три этапа, в пятницу гонка 5 км, в субботу 10 и в воскресенье 15. Ничего мудрого. Территория с замерзшими озерами, лесом и склонами. Финны, премудрые чухонцы, поставили детей каюрами. Понятно, ребенок вести не больше 50-ти килограммов, а мой вес в то время был 74. В первой гонке я продул значительно, попал лишь в « десятку», гонщиков было за двадцать. Неплохо. Так интересно было, познакомились с Рео, классный мужичок. Невысокий, сухонький, с бороденкой. Гласа с прищуром, хитроватые. Очень хороший человек. До сих пор вспоминаю его, самые добрые мысли о нем. Лет ему было в то время за пятьдесят. Собаки очень выдрессированы, очень послушны.
Второй и третий день не принесли мне первого места, но казус был, заключался в следующем. Я на подъемах бежал рядом с упряжкой а на склонах только чуть притормаживал. Когда вечером на собрании стали вопить, что так нельзя делать, обратились к условиям гонки, в правилах на эту тему ничего не было, проехали. Утешительный приз в 200 финских марок я все таки получил! В воскресенье, после закрытия гонки мы разместились в жилом блоке грузовика Мерседес, владельцем был Питер, немец, друг Рео. Они с ним познакомились на гонке Альпирод, в Италии. К слову сказать, мы с Александром Петровым тоже ехали на эту гонку, и доехали только до Петропавловска. Чиновники в МинСпорте «протабанили» эту тему, мы вернулись в Палану. Жалко. А могло бы и получиться. Рео много потом рассказывал об этой гонке, Альпирод. Нынешняя камчатская гонка «срисовала» именно ее формулу, от поселка к поселку. Гонки класса Айдитород, Юконквест, Беаргриз и другие, там формула совершенно иная. Старт, гонка, пункт отдыха, 12-24 -72 часа и снова гонка до следующего «чикпоинта», именно так называется пункт обязательного отдыха собачьих упряжек. Гонщики саммит выбирают режим гонки. Кому то нравиться ехать днем, кому то ночью, кстати ночью собаки бегут очень хорошо. Видимо их ничто и никто не отвлекает.
Добирались мы до Кеттели, это Лапландия почти сутки. Впервые я видел современный автобан, увидел как горячей водой моют дорожные знаки, как освещаются они. И заметил, у автомобиля Рео пропала зарядка аккумулятора, генератор видимо «приболел». Когда мы остановились в кафе поужинать, машина не завелась. Рео снял аккумулятор и поставил на зарядку в этом кафе. Когда мы посидели там часок, он подошел к хозяину и дал ему денег, за зарядку. Для меня, «сельского парня», это было немного не понятно. Вот так для меня интересно показался мир капитала.
В Кеттели мы разместились в доме Рео. Вся округа занималась молочным животноводством. Жили они на окраине, вернее хуторе. У Рео были тоже коровы и ездовые собаки, он ими занимался в целях туризма, покатушки в дни, когда на соседний горнолыжный подъемник собирались толпы народа. Там находилась достаточно крупная туристическая компания «Леви», она сотрудничала с Рео в этом деле.
Наконец то нам рассказали, что за шоу нам предстоит. Рео держал ездовых собак в районе, где в парковом варианте разводили северных оленей. Владельцы парка в прессе и на телевидении выступили против размещения собак в этом регионе. Хитрый Рео, смекнул, я с Камчатки, у нас есть и олени и ездовые собаки, никто не ругается и не спорит. Вот и должен я был об этом рассказать, как живой свидетель и участник. С помощью Афанасия, как переводчика, я много рассказывал несколько раз прессе и корреспондентам телевидения именно об этом. Потом началась целая эпопея, гостевая. Очень много людей хотели видеть нас у себя дома, угостить и пообщаться. В конце встречи, как правило вели в сауну. Это Закон! Объехали мы с Афанасием так за день дворов пять, когда собрались вести в сауну я отказался. У меня уже голова болела от этих финских саун. Они же капитально отличаются от русских бань. Если в бане веники и чуть влажно, то в сауне, как в Сахаре, жарко и сухо. После третьей сауны, в тот день, шкура стала слазить. И перестал выделяться пот, весь вышел, видимо.
Вечером в доме Рео накрыли стол и на ужине Афанасий рассказал им, семье Рео, о продуктовых карточках. В подтверждение, мы оба достали эти талоны, на сахар, крупы, водку! И масло, и показали. Мама дорогая, что сделалось! На нас смотрели как на покалеченных во время войны. Мне даже неловко стало, нас они так круто взялись кормить, даже стыдно сейчас. Какая человеческая реакция. Я потом уже лежали ночью, говорю Афанасию, Афонь, а нафига мы эти гребаные карточки им показали?! Тот в ответ, а Бог его знает, не знаю.
Повезли нас к одному художнику, он жил на хутьоре, в шикарном доме, огромное количество строений, мастерская, где он писал, гаражи, отдельная баня-сауна, и много всего интересного. В тот день у него был прием, выставка располагалась на втором этаже огромного деревянного дома, в просторном зале. На стенах висели картины. Было много пейзажей, портретов. И была одно стена посвященная СССР. Как потом оказалось, во время войны, художник был ребенком и со своей мамой жил в Мурманске. Память ребенка запомнила те ощущения и став взрослым он это наложил на холсты. Виды Мурманска были грустными, темными, снежными. Снег имел темный, мрачный оттенок. Посредине висела картина, на ней был изображен ангел, голый мальчик, с писькой и крылышками. Без лука, со свечой в руке. А внизу лежал город, Мурманск, только строения без света и огней. Мертвый город. Спрятавший своих людей за плотными и тяжелыми шторами. Мы с Афанасием вначале не поняли, совершенно ничего. Че за фигня нарисована?! А?! мы стояли у картины и разговаривали вполголоса между собой. А вам не понравилось?! Вопрос на русском языке застал нас врасплох, мы немного даже обалдели. Как позже оказалось, к нам подошел автор, хозяин дома и выставки. Он рассказал нам историю, нам было стыдно, мы сказали ему об этом. Он нас успокоил, утешил, сложно понять картину, не зная автора. На том и сошлись. В сауну мы не пошли. А вот у бара застряли с его женой, хозяйкой. Пришлось доказать, что мы по настоящему русские. Доказали. Рео чуть грыжу не заработал, пока нас с Афанасием на второй этаж довел. Бывает, главное, нас простили. Тонкая вещь, изобразительное искусство.
На следующий день мы переоделись в хорошие костюмы для катания на снегоходах, мотокелках, это по-фински снегоход. И отправились по просторам Лапландии. Весь день ездили в составе еще трех женщин с супругами и Рео. На ночевку остановились в пустующем туристском приюте. Это добротно срубленный дом, с нарами, печью, теплым туалетом и кухней. В доме был телефон, проводной, в то время сотовой связи еще не было. Потусовались мы еще сутки в этом микропутешествии, вернулись в дом Рео. На завтра назначили отъезд. Вечером съездили в кафе на вершине горы, рядом с горнолыжным подъемником. Вся территория вокруг было в огоньках, жили люди. Пожалуй, это одно из сильных отличий размещения на Земле в других странах и в СССР.
Рано утром мы попрощались со славным финном, его классной семьей, и поехали на поезде до Йювяскюля. Там нас встретила молодая женщина, по-русски говорящая и на машине мы поехали до приграничной маленькой деревушки, я не помню сейчас как она называлась. А вот то, что это родная деревня гонщика Формулы-1, Ари Ваттонена, это я запомнил. Мы приехали в дом к этой женщине, дома был молодой муж, он сидел с маленьким ребенком. Он на английском разговаривал. Оказалось, он военный врач, был два года в Ливане, вернее в Бейруте. Там шла война и он работал в госпитале, лечил, вернее оперировал людей. Очень нормальный мужик. За ужином он обратил на постоянно согнутый мизинец у Афанасия, спросил, что за проблема. Афанасий рассказал, что на Чукотке, в Сирениках он принимал участие в свежевании моржа и нечаянно порезал сухожилие на мизинце. Он, палец, так и остался постоянно согнутым в первой фаланге. Оно конечно ничего, но как то не очень красиво. Он, муж этой женщины, надел очки и внимательно посмотрел руку. И заключил, автобус у вас утром в семь, на шесть утра я вызову помощницу, медсестру, и попробует исправить этот дефект. Афанасий попытался отказаться, мол уже страховку, сто рублей получил, мол и так пойдет. Доктор засмеялся и сказал, вот он сделает ему ремонт, может еще раз порезать, и снова страховку получить. Вроде смешно, а не смешно, как то весело и все. Утром, перед отъездом за час, мы с Афанасием пришли в эту маленькую, сельскую больничку, где доктор лечил пенсионеров. В этом селении жили в основной массе пенсионеры.
Через минут тридцать Афанасий вышел, с забинтованной рукой. История с рукой, вернее, с пальцем Афанасия, чуть было не повторилась, когда в 99-м году мы путешествовали с японцами. Афанасий вновь оказался в пяти минутах от «ста рублей», при разделке лахтака, есть такая разновидность тюленя. В этот раз порез был слабее, до сшитого финном сухожилия не достал. Мизинец Афанасия до сих пор в порядке. Дацй Бог здоровья этому Доктору!
Мы дождались проходящего на Сортавалу автобуса, попрощались с этой замечательной парой и поехали. Домой, в СССР. Приехали в поселок Сортавалу, только утром была электричка в Ленинград. Пришлось поселиться в гостиницу и ждать утра. Вечером пошли в ресторан при гостинице. Спустились на первый этаж, ресторан. Он заслуживает отдельного рассказа.
Ресторан размещался в бывшей столовой для личного состава бывшего погранотряда. То есть, помещение с рядами столов по правую и левую сторону, на батальон. Это примерно три сотни солдат и сержантов. В дальней части невысокая сцена, Дискач. А справа от входа, кухня, как в армии, с окнами раздачи. Весь зал был полон людей, мужчины. Лесозаготовители и люди из этой сферы. За самым дальним столом разместились одиноко четыре или пять блондинок, очень не худеньких. Как сказали местные ребята, они, то есть женщины, пришли «по фирме». Проститутки для лиц из за границы. Во, как. Нас посадили за армейский стол, на десять человек, это по Уставу Внутренней службы. За ним сидело пара ребят, почти наших ровесников, сели. Заказали. Зал гудел от большого количества людей. И было очень накурено. Выпивка была бедная, водка и крепленое ягодное вино. Да и еда, тоже, только пельмени. Можно было заказать чай, принесли в граненых стаканах и кофе, его принесли в фарфоровых чашках.
На долгие сидения у нас желания совсем не было, мы пришли только покушать. Почти заканчивали мы ужин, включили музыку. Очень громко, Бабинный магнитофон и колонки ватт по сто, не меньше, гремели как надо. Мужики подхватились танцевать, соскучились по танцам, видно. После третьего или четвертого танца включили «медляк». Мама-мия! У меня ноги сами встали и я пошел в номер. Мужики стали приглашать мужиков и танцевать, друг с другом! Такого ****ства я вынести не мог. А эти бабы, что «по фирме», даже с места не сдвинулись. Ну и суки! С такими мыслями, плюясь и матерясь, чуть не вслух, мы покинули это веселое заведение.
Утором пораньше встали, нам предложили завтрак в том же злачном ресторане, мы отказались. Пошли на железнодорожный вокзал. Почаевали в буфете, поржали над танцорами, для нас это было больше чем кич. И пожалуй впервые. До Ленинграда мы доехали не спешно, электропоезд.
Приехали в Ленинград, забрали Тамару у родственников и ночным поездом уехали в Москву. Так и закончилась наша поездка в мир капитала и благополучия. Я очень часто вспоминаю ту поездку, людей, совершенно простых и добрых. Жаль вот с картиной неловко получилось, у художника. Финны подарили мне газету с фотографией той гонки, мне до сих пор жалко, потерял я ту газету. Весь альбом с фотографиями с Чукотки, Аляски и та газета, из Финляндии, до сих пор не вернулись ко мне. Очень жалко.
Домой на Камчатку я приехал перед Новым годом. Планы, на Аляску!