И то, что прежде было незаметно,
Вдруг стало принимать обычный вид.
Давид без затруднений ясно видел,
Кто, в тверди замерев, пред ним стоит.
Не многие лицом к нему стояли.
Из них лишь семь не опустив глаза,
Чем очень музыканта привлекали -
Такие не солгут про чудеса.
И семеро конечно различались.
У двух зажаты руки в кулаки .
Такие не окажут ему помощь,
Хоть будут, в самом деле, не враги.
В глаза бросались руки за спиною,
Средь них же, но у парочки другой.
И только трое встали, раскрывая
С доверием к нему свою ладонь.
Так поступить сумеет ведь не каждый -
Лишь искренний и честный человек,
Без скрытых, потаенных, черных мыслей.
Неискренность для них огромный грех.
Давид не знал про это, но услышал
Мелодию, несущую тепло,
Звук дружеский, распахнутого сердца,
И понял, что ему вновь повезло.
Осталось только тихо прикоснуться
И вслух произнести один вопрос.
Сначала, безусловно, самый главный,
Что был на удивление не прост.
Скрипач дотронулся до первого, кто ближе
Стоял, глаза нацелив на него.
И тут же камень стал, как человечек,
Что сразу же задвигался легко.