Сектор Определения - 2

Сергей Артёмов
- Тряхнём стариной, - жизнерадостно сказал Макс. – Давно соточкой не баловался.
Громко позвякивая железом, он выбрал нужные блины и догрузил штангу до ста килограммов. Затем улёгся на скамейку для жима лёжа. Примеряясь, положил ладони на гриф и затем крикнул мне:
- Серёга, подстрахуй!
Заканчивая тренировку, я собирался напоследок прокачать пресс, но услышав зов приятеля, подошёл к нему и стал рядом со стойками, на которых лежала штанга.
- Подстрахуй – это глагол или существительное? – решил уточнить я.
- Чего? – не сразу понял Макс мой юмор, а когда услышал смех занимавшихся вместе с нами Витальки и Женьки, включил соображалку и произнёс: - Опять твои шуточки? Тоже мне Задорнов нашёлся... Я погнал?
- Давай.
- Считай! - Он глубоко вдохнул, сжал гриф и снял со стоек штангу. Опустил её к груди, затем поднял.
- Раз, - начал считать я вслух. – Два, три…
Лицо Макса покраснело и покрылось бисеринками пота.
- … Семь, восемь… Ну, ещё разик…
Девятый раз Макс выжал штангу с большим трудом. Его руки дрожали от напряжения, но он всё-таки решился на десятый жим и снова опустил штангу к груди.
- Не-е… Не смогу, - прокряхтел он после неудачной попытки. – Помогай.
Я схватился за штангу, и мы вместе с Максом благополучно вернули её на тренажёрные стойки.
- Годы берут своё, - сказал он, вставая со скамьи и вытирая потное лицо.
- Не скромничай, - ответил я. – Ты ещё крепкий старик, Розенбом.
- Кто?
- Розенбом…. Помнишь, мультфильм по Андерсону про путешествие Нильса на гусях?
- А-а-а, - протянул Макс. – Что-то припоминаю… Кстати о сказках… Я же вчера зашёл на литсайт и прочитал один из твоих рассказов.
- Какой?
- Этот… как же его… «Сектор определения». Так вот, что бы хотелось тебе сказать…
Предчувствуя критику, я шутливо предупредил:
- Прежде чем сказать что-то плохое, сначала похвали.
- Буду честен. Поэтому хвалить не буду. Ты же знаешь, что мне нравятся некоторые твои вещицы. Но этот рассказ… - Макс покачал головой. – Галиматья! Похлеще даже, чем у Сальвадора Дали на его картинах.
- Выходит, я самого Дали переплюнул? Ну, спасибо!
- Как там у Высоцкого?.. – продолжал свою критику Макс: - Хорошую религию придумали индусы: что мы, отдав концы, не умираем насовсем… Ты меня извини, но это бред!
- Ты не прав, дружище, - решил огрызнуться я: - В литературе этот жанр называется не бредом, а фантастикой.   
- Нормальный рассказ, - включился в разговор Виталька. – Вот только меня интересует такой вопрос: определитель этот… ну, ангел… сказал, что мучения перед смертью заслуживает не каждый, и мучения - это очищение души от грехов, перед тем как она - душа попадёт на планеты более высокого уровня. С чего это ты, Серёга, взял?
Я уж было открыл рот для ответа, но меня опередил Женька:
- По идее, лёгкая смерть без мучений должна дароваться безгрешному человеку. И наоборот, перед смертью должен мучиться грешник. Известно, что ведьма вообще умирает в страшных муках. Мучается, но умереть никак не может, пока над ней не прорубят в потолке дыру.
- По этой теории все безгрешные люди должны умирать без мучений? – спросил я. – Но так ли происходит в действительности? А как быть с Иисусом Христом? Разве у него была лёгкая смерть?
- Нельзя сравнивать сына Божьего и обычного человека, - сказал Виталька. – Иисус принял страдания ради искупления людских грехов.
- А почему бы не допустить, что и безгрешный человек подсознательно тоже хочет искупить грехи близких и дорогих ему людей. Возможно, поэтому многие безгрешные люди и испытывают страдания перед своей кончиной.
- Ну, парни, вы и тему выбрали для разговора, - сказал Макс, упражняя на «бабочке» мышцы груди. – Теософический семинар здесь открыли, понимаешь.
- Ничего мы не открыли, - ответил Виталька. – Просто стали говорить о том, о чём нам – современным людям пока ещё неизвестно, но интересно.
- Ну да, - отдуваясь, Макс оставил в покое тренажёр. – Вот и я о том же: современные люди, а всерьёз рассуждают о ведьмах, да об ангелах-хранителях.
- Кстати, - сказал Женька. – Прочитал недавно: американцы проанализировали пассажирские катастрофы, начиная с 1900 года. Так вот, в большинстве случаев во время трагедий транспорт был заполнен всего лишь на 60 процентов. Если же процент заполняемости превышал 75 процентов, то крушения происходили очень редко. А опрос людей, которым по случайности удалось избежать смерти в транспортных катастрофах, показал, что у многих из них накануне не было никаких предчувствий: угодить в катастрофу им помешали какие-либо непредвиденные обстоятельства. И таких случаев десятки тысяч!
- Конечно, - Макс хмыкнул. – Ты ещё скажи, что для каждого из них это непредвиденное обстоятельство подстроил персональный ангел-хранитель и не допустил смерти своего подзащитного. Я с вас фигею, ребята.
- Ты сегодня какой-то чересчур ядовитый, Розенбом, - пошутил я.
- Вчера отравился твоим рассказом, - парировал Макс и спросил: – Ну что, заканчиваем? По домам?   
- Финита ля тренировка, - сказал Виталька и первым направился в раздевалку.
* * * * *
             На улице было мерзко: хотя дождь и кончился, но порывы холодного ураганного ветра чуть ли не сбивали с ног. Натянув на голову капюшон куртки, я вместе с Максом подошёл к его «фольксвагену».
- Подвезти тебя до центра? – спросил он.
- А смысл? Всё равно потом на метро пересаживаться. Так лучше садиться здесь, где пассажиров ещё не так много… Макс, что же ты тачку свою не помоешь, на ней же Сальвадор Дали картины рисовать может, - я провёл пальцем по крыше автомобиля.
Кончик пальца тут же покрылся пыльной чернотой.
- Всё времени нет, - ответил Макс. - Завтра с утра на мойку заеду перед работой.
Мы пожали друг другу руки и расстались.
* * * * *
Через день наша четвёрка снова встретилась в тренажёрном зале. Размялись, начали заниматься. Макс выглядел каким-то странным: необычно молчаливым, задумчивым и погружённым в себя.
- Что с тобой? – не выдержал я.
- А?.. Ничего, - Макс пожал плечами. – А что, собственно, ты имеешь в виду?
- Да видок у тебя такой, словно ты бревном схлопотал по голове.
Макс чумным взглядом уставился на меня, затем спросил:
- Это ты зачем так… к чему… про бревно?
Теперь я пожал плечами:
- Просто так сказал… К слову пришлось. А что?
- К слову? – Макс продолжал таращить глаза. – Опять совпадение, или…
Не договорив, он схватился за гири и с каким-то остервенением стал выполнять толчок.
- Всё? Сбросил пар? – спросил я, когда Макс оставил гири в покое. – Что у тебя стряслось?
Восстанавливая дыхание, он стал рассказывать:
- Позавчера еду. До моего дома всего два квартала осталось. Настроение отличное, классная расслабуха после тренировки. В общем, всё путём. Тут обгоняет меня полицейская тачка, а из её окошка жезл начинает махать. Останавливаюсь. Подходит ко мне полицейский, козыряет, представляется и начинает умничать, что нельзя на такой грязной машине по городу ездить. Я соглашаюсь, миролюбиво каюсь: «Виноват, командир! Но дождь был, а потом ветер пылюку стал гонять. Обязуюсь машину завтра же утром помыть». Он в ответ: «Обязательно помойте, а сейчас протрите хотя бы номера вашего автомобиля». Я ему говорю: «Командир, да до въезда в мой двор – два квартала. Завтра до блеска протру всё и отмою». А он: «Давайте не будем пререкаться и создавать себе проблемы». Чувствую, не отстанет. Достал я тогда из бардачка лист писчей бумаги и вылез из машины. Поднакопил во рту слюны, помял бумажку и от души плюнул в неё. Полицайкин этот ёжится от холодного ветра, но стоит рядом и наблюдает. Стал я тереть бумажкой номера: передний, задний. Дотёр до видимости надписи. А настроение уже прокисло, всё внутри так и кипит. «Доволен, командир?» - зло спрашиваю. А он мне: «Не бросайте мусор на проезжую часть или тротуар. Вот у столба урна имеется. Удачной дороги!» Козырнул, сел в свою тачку и поехал.
- Так он тебя штрафанул?
- В том-то и дело, что нет.
- Так чего ты тогда паришься?
- Дай досказать… В общем, выбросил я в урну бумажку, завернул в свой двор и чувствую, что-то здесь не так. Подъезжаю поближе, смотрю, валяется на земле наш самый здоровый тополь. Ветками примял несколько автомобилей. А ствол его лежит на том самом месте, где я свой «фолькс» паркую. Тут люди из подъездов стали выбегать и из окон таращиться. Шум вокруг стоит, гам! Подходит ко мне мой сосед Вовка и говорит: «Повезло тебе, Максимка! Приехал бы ты на минутку раньше, каюк бы тебе был: раздавило бы и твою тачку, и тебя»... Что скажешь, Серёга?
- А что сказать? – я пожал плечами. – Присоединяюсь к мнению твоего соседа Вовки: повезло тебе.
- Это понятно, - Макс чего-то колебался, потом всё-таки сказал: - Может… Может этот полицейский был моим ангелом-хранителем?             
- Вот ты о чём, - офигел я. – Ну, не знаю…
- А ты, Макс, перечитай его рассказ, - вступил в разговор Виталька, - и воспользуйся своим подсознательным интуитивным предчувствием. Тогда, возможно, и пообщаешься со своим ангелом-хранителем. Узнаешь у него, что и к чему.
- Хорош пургу гнать. Я ещё не совсем с ума сошёл, чтобы… - Макс не договорил, ругнулся и, усмехнувшись, сказал мне: - Вот я и говорю, отравил ты нас, Серёга, своим «Сектором определения». Раньше я бы особо и не заморачивался этой темой, а теперь мысли разные в башке шевелятся. Может, пойти в церковь, да поставить свечку за здравие этого полицайкина?
В разговор включился Женька:
- Ты бы, Макс, не мудрствуя лукаво, купил бутылку водки или коньяка, да вручил ему. На видеорегистраторе ведь можно увидеть номер его тачки.
Виталька рассмеялся:
- Представляю, как коп охренеет, когда Макс найдёт его и начнёт совать в руку бутылку со словами: «Господин полицейский, большое спасибо за то, что заставили меня драить номера». 
- Я бы нашёл, что ему сказать, - ответил Макс. – Но как раз позавчера у меня видеорегистратор заглючил: где-то в проводке контакт пропадает. А лицо и номер его машины я не рассматривал… Ладно, проехали!.. Ну-с, продожим-с! Пожму-ка я лёжа. Серёга, подстрахуй-ка!
- Чего? – всё ещё «переваривая» рассказ Макса, я не сразу осознал, что он сказал.
- Подстрахуй-ка! – повторил он, укладываясь на скамью и примеряясь к грифу штанги. Затем добавил: - Подстрахуй-ка – это глагол с добавочной частицей «ка».         
Мы все вчетвером рассмеялись.