Я точно вновь буду бабочкой

Юлия Вайлэнт
Она взглянула на календарь, что стоял на подоконнике в кухне.
- Подумать только 11 декабря, ещё чуть чуть, и Новый год с новым счастьем и новым чудом, - пронеслось в её мыслях, и не смотря на давящую слабость, которая её валила снова  с ног, она улыбнулась своему отражению в тёмном окне.
- Ну, и что это?! - заливисто смеясь, она ответила сама себе.
- А что это, по-твоему, как думаешь сама то? - говорило её отражение в окне.
- Ты вчера, что творила то? А сегодня? Я говорила нельзя в душ! На градусник, что сейчас у тебя подмышкой вообще смотрела, а? Прыгает тут она, понимаете ли, и в окна вылазит,  и ещё хочет, чтобы я красавицей была. Да, да это я вам девушка! Ну конечно делов то 39,2 же всего ваш градусник показал, не 41 так ведь, ну типа не смертельно же. Я ничего не упустила?! А ну марш в постель и хватит тут пенять на отражение!
- Ну с этим монстром в окне же не поспоришь! - подумала она, показала язык отражению, и допив тёплый кисленький лимонный чай, поправила сползающие с неё пижамные мягкие желтые велюровые штанишки, поплелась в постель.
    
     Съесть она так ничего и не смогла. Хоть и приготовила свое любимое фитучинни с сыром, и сливочным соусом, и салат из  маринованных огурчиков, кальмаров и зелени. Но ничего не лезло в рот. О знаю, знаю мама бы сейчас охала и ахала и причитала, как делает обычно это в скайпе:
- Ты вообще ешь что-нибудь?! У тебя уже глаза и нос только и остались. Пижама вон твоя на тебе не держится уже...
Ну да, милая мама я ем, и питаюсь хорошо, но ты забываешь мои габариты, и что пища в меня вмещается только в размере моих двух кулачков, а не объёмом с трех литровую кастрюльку как в тётю-корову. Она улыбнулась, представив, что сидит с животом как у бегемотика.
- С моим то ростом колобок же тогда получится, - улыбалась она про себя.
Она всегда улыбается в жизни, всем и вся, и ни смотря ни на что.

     А за окном тем временем, в парке у дома загорелись фонари, что расставлены по дорожкам, и которые напоминали светлячков, когда на них смотришь с высоты седьмого этажа.
- Вечер..., вечер наступил! - подумала она закутываясь в одеяло.
- Интересно где сейчас мой любимый? О чем думает? Что чувствует? Сказочного вечера тебе таинсвенный милый! Может мы скоро все таки увидимся, - мысленно она пожелала ему и тут же мысленно выругалась злясь на себя.
- Черт бы побрал этот организм! Приспичило тебе температурить снова! Ну что это опять?! - потому как вслух не умела ругаться, ну разве что если  кирпичик на ногу упадёт и тогда...

     Хотя, тот дядя весом в сто пятьдесят килограмм, что на ногу ей наступил в метро нечаянно, был гораздо больше кирпичика. Но, она тогда тоже  промолчала, и только глаза стали ещё больше, и слезы выступили. Она снова улыбнулась, вспоминая как он тогда долго извинялся, что это он не специально, что не заметил её, и умолял не плакать, потому как не знает что делать с плачущими нимфами. Нет, она не была зла на него, понимая как ему тяжело, и наверное неприятно быть неуклюжим с таким весом. Она смахнула слезы тогда, и ответила этому дяде:
- Ничего, все хорошо!
И улыбнулась ему, и в её зелёных глазах ещё блестели остаток слезинок.
Эта история теперь осталась лишь в воспоминаниях её, и напоминание о ней на мизинчике,  на ноготке пока ещё темнеет, но врач сказал:
- Ничего страшного нет, кости и хрящики целы, а ноготок ваш к весне отрастет и снова будет красивым, не переживайте.
А она уже и не переживала.

     Она взяла маленькую подушку, раньше это был большой её личный мишка, но он как то умудрился потеряться при переезде в этот большой и шумный город. И пока такого она не могла себе купить. Она обняла подушку как обезьянка, и укутавшись в одеяло как в кокон, улыбнулась и закрыла глаза с мыслью:
- Да, я сегодня гусеничка, страшная и ужасная, но завтра утром я точно буду вновь бабочкой!