В краю шуршащего снега
В преддверии рождества
В ожидании Нового года
В краю шуршащего снега
В преддверии рождества
Аэропорт почернел. Условно, конечно, ибо киприоты тоже не снегурочки. Сирийцы. Их сейчас много. Словно стая галок они снялись с насиженного места и летят, куда глаза глядят. Хотя…это не к сирийцам. Они знают куда летят. Туда, где лучше кормят. А кормят, и хорошо, в Европе. Особенно - в Скандинавии. Посему наш рейс переполнен. Службы безопасности в трудах. Тщательный просмотр документов, багажа, самих. Мы не сирийцы, но и не исключение. Давно прошло время посадки и время взлета, а мы томились в бесконечных очередях различных контролей. Но, нужно отдать должное, все понимали нестандартность ситуации и помалкивали. Но все позади.
Поднимаемся по трапу. Скашиваю глаза на фюзеляж: на ком летим. Норвежцы - молодцы. У них самолеты именные. На фюзеляже каждого пассажирского лайнера изображен кто-то из великих людей этой страны. Правда, присутствуют допуски, когда изображена личность, жившая во времена Датско-Шведско-Норвежских уний. Ханс Кристиан Андерсен, на пример. Мы же Летим на Турбьерне Эгнере. Приятно, известный сказочник, детский писатель, музыкант.
Взревели турбины, земля за иллюминатором слилась в единую сероасфальтовую полосу и…взлет. Все быстро, профессионально. Но все одно: холодеет в животе. Насмотрелись телевизоров, интернетов…все-таки страшно. Но один из этапов пройден, взлетели и летим. Проткнули плотный массив белых облаков и выбрались на залитое солнцем надоблачное пространство.
Шум рядом. Благообразный скандинав в аккуратной седой бородке показывает рукой соседу в иллюминатор. Понятно. По курсу идет истребитель. Красиво идет. Только чей он. Сейчас над Кипром их винегрет. Но все вроде как союзники. Откидываюсь в кресле. А ну их. Только страхи нагнетать.
Сон помогает преодолевать расстояние, что я и делаю. Время пролетело, пора пристегнуть ремни. За иллюминатором плотное седое марево. Норвегия, да и вся Европа в целом, который годи накрыты плотным парниковым одеялом. Не исключение и этот год. Снова Рождество без снега.
Самолет резко наклонился и с ревом пошел вниз. Истребитель и только. Быстро пролетел вязкую грязноватую вату облачности и в иллюминаторы брызнули струи дождя. Мимолетно мазнув стекла серебристыми каплями, они умчались в никуда. На нас смотрела оголенная земля.
Плотное парниковое одеяло накрыло Скандинавию. Она дольше всех держалась и радовала жителей и туристов снежным покровом на Рождество и Новый год. Но погодные привратности не пощадили и Норвегию. Стали привычными рождественские слезы на березах и подернутые зеленью газоны.
Если предыдущие годы снег выпадал в горных районах, то нынче по мере продвижения в горы нас встречала обледеневшая дорога и нещадный дождь в перемежку с мокрым снегом.
Наш путь лежит на горный массив горы Гаустотоппенн, что давлеет над провинцией Телемарк. Машину , завывающую на крутых, покрытых наледью горных поворотах, выносит на Гаустотаблик, место туристической мекки и гнездовье горных хитт (хижин). Совсем недавно там простирались сельскохозяйственные сеттеры (выпасы) крупного рогатого скота. Девушки и молодые женщины селились возле скотины на все лето, сбивая из молока сыры. Конечно, не обходилось без посещения мужского сословия, которое часто отождествлялось с троллями и ниссенами. Кажется, совсем недавно сеттеры посещал мужчина в цивильном костюме с портфелем, который скромно сидел возле костра с девушками и слушал, слушал…Слушал и записывал. Записывал сказки, предания, старинные песни. Это был «король норвежской сказки» Асбьернсен преданий Петера Кристена Асбьернсена (1812-1885) и Йоргена Ингебретсена Му (1813-1882) который за изданные норвежские сказки со своим коллегой Му получил гордое имя «Норвежские братья Гримм».
Но это все в прошлом. На местах сеттеров размещены туристические комплексы и горнолыжные трассы. Там нет места горным тролям, и хюльдрам, совсем недавно прогуливащимся по просторам горной тундры и завлекающим в свои сети доверчивых пастухов.
Ночь в горах наступает рано. В 16 часов старуха- ночь бесцеремонно накрывает своим темным покрывалом землю и наслаждается наступившим мраком. В горных хитах люди включают свет, и яркие квадраты окон раздражают сварливую старуху. Тщетно она прижимает свое плоское лицо к окнам, чтобы затмить яркий свет, льющийся из жилищ, напрасно она обволакивает небосвод вязкой темной влагой. Яркий свет ей не победить. Но такова уж зимняя старуха ночь, родная сестра полярной ночи. Кличет она своих верных слуг: метель, ветер, мороз. Каждый рад услужить своей госпоже. Под буйное завывание ветра метель выбрасывает из своей торбы пригорошни снежной крупы, которые в ярости бросаются в окна и стараются залепить ненавистные яркие пятна. Крупа в раздражении сыплется на стекло и оседает вниз, растаяв на теплой поверхности стекла. Дух горной ведьмы Похьелы буйным свистом снижает температуру. Снежная крупа становится жесткой, словно дробь. Она непрерывно сыплется из закромов метели, заметая кочки, неровности на дорогах. И снова идет атака на окна, которые продолжают светить в непроглядности темной ночи. Даже не верится часам, что времени всего лишь 18 часов: на земле царит глухая ночь. Снежные заряды забивают окна, делая световые пятна размытыми, маслянистыми, словно хиты освещаются не лампами накаливания, а керосиновыми светильниками.
Кажется что на земле победили силы зла и никакая сила не победит старуху- ночь, но неожиданно притихшие темные горы освещаются ультрамариновым светом, светом не похожим ни на какой другой. Такой свет можно увидеть только в заполярной или горной тундре. Ц вета Рериха, Эль Греко меркнут перед таким спектром цветов, причудливо стекающим по черным, не прикрытым склонам гор. Старуха ночь в изумлении останавливает свои козни. На мгновение затихает снежная вакханалия. Стихает ветер, до этого иступленно бросающий потоки ледяной крупы на непокорные жилища.
А « виновница» тихо и величаво выплывает из-за вершины горы Гаустатоппен, заливая лунным светом затихшую горную долину. Напрасно ночь призывает последние дивизионы своей мощи. Это клочковатые серые облака, которые поднял ветер откуда –то сверху, с горных кручей. Они словно дойные коровы разряжаются каскадом мелкого злого снега, но изменить ситуацию они не могут. Разрядившись о т бремени они, словно пустые мешки, уносятся раздраженным ветром куда-то за горизонт. Но луна укоризненно смотрит на неистовство небесных сил и они, словно устыдившись, затихают. Старуха ночь, бубня что-то под нос уползает в расщелины набираться сил. Ветер, видя собственное бессилие, тоже уходит в никуда и наступает тишина. Тишина, усиливаемая небесным светом этой ночной спутницы солнца. Расчищается небосвод, словно светлячки начинают проступать на чернильной поверхности небосвода звездные созвездия. В начале робко, словно крадучись, они выглядывают из небесной плоти, затем все смелее и смелее , они разогреваются и, расшалившись, перемигиваются друг с другом.
Внезапно раздается хрустальный перезвон, словно сотни колокольчиков зазвенели. Кажется, что это рассмеялись звезды, радуясь наступившей тишине и ясности небосклона. Не кому в голову не приходит сказать, что это звенят заледеневшие ветви берез. Нет, это звенят небесные колокольчики, славя Рождество, торжество добра над злом, света над тьмою.
В ожидании Нового года
Утро еще не заявило о себе. Звезды, проведшие ночь в веселых игрищах, прощались друг с другом. Сиреневое небо с желтушечными разводами ничего не предвещало. Горы хмуро выглядывали из-под нахлобученных облачных шапок. За окном метались долговязые ели, болтливый летом ручей, тоже стих, пригорюнился, исчезли веселые трели. Казалось, сбилось время, и стрелки напрасно скользят по циферблату. Серая мгла, залепившая окна ничего не показывала: Дымные клубы тумана окутали черные лбы скал, а солнце даже не пыталось выглянуть из горного разлома.
Нужно настроить себя, что впереди встреча с новым годом. Огонь в камине весело перемигивался со своим отражением в окне. Стемнело быстро. По вершинам гор слегка, словно шаркая, прокатилась лунная дорожка. На открытой поверхности озера, схваченным молодым, еще прозрачным льдом, шарахались призрачные тени. Встань, путник, никуда не торопись. Забудь про мобильник и часы. Почувствуй перевернутое, ничейное время.
Сумерки стерли границы, контуры. Ты уже не стоишь на краю озера на бутылочном стекле льда. Ты взлетаешь, вернее воспаряет твоя душа, оставляя тебя ненужного, бренного. Ты мчишься к спирали сполохов, разыгравшимся над плоскогорьем Хадангер. Легко, просторно лететь голой душе, не обремененной телом, над миром, над родным домом, сберегаемым в ночи. Тихо на земле и на небе. Все спит вокруг, лишь одна светлая туча нависла над горой Гаустотоппен, как усталый, но бодрствующий небесный путник.
Каждому событию свое время. Время подскажет, время не обманет. Так и в природе. Стих ветер, без устали гоняющий лохматые тучи, перестал моросить мелкий противный дождь. Замерла природа. Застыли гигантские ели на подошве гор, затихли в ожидании волшебства, а что будет волшебство, не сомневался никто.
Почернел горизонт, Заснеженные хиты, словно полярные куропатки, спрятались среди валунов и в распадках гор. И посыпался снег. Огромные лохматые снежинки не спеша падали, танцуя вальс Бостон. Падая на ветви елей, они застывали, словно фантастические бабочки, поражая воображение мастерством создателя необыкновенной резьбы. А рядом садились все новые снежинки… И вот на еловой лапе вырос дворец воздушный, хрустальный.
Огромные кондовые лапы елок преображались на глазах. На них вырастали снежные города, а снежинки все прилетали и прилетали. Скоро пропали колдобины на дорогах, исчезли ржавые пятна на болотах. Поник под тяжестью снега тростник. Алмазные дорожки льда на озерах долго не допускали стаи снежинок, безуспешно пытающихся приледниться на вино-зеленый, бутылочного цвета лед. Но ветер эскадрон за эскадроном подгонял дремучие тучи, которые щедро посылали снежные десанты на истосковавшуюся по снежному теплу землю. Уменьшались зеркала льда на озере, и скоро мигнув последний раз зеленым стеклом, закрылись глаза озер.
А снег продолжал свои шаманские пляски. Вся самоедская нечисть участвует в предновогоднем шабаше. Шаманы в жутком обличье кружились в бешеных плясках в завитках сполохов. Центральная Норвегия, не Заполярье, но высота тысяча метров над уровнем моря чего-то да значит.…Здесь вьются, мельтешат в воздухе очумелой ночи самоедские лютые шаманы: кто верхом на крылатом олене, кто держась за поводья воздушного змея из рыбьего пузыря, кто – сидя на пятках в шаре горного хрусталя, а кто и просто так, силою собственного духа.
Утро встретило молочной белизной. Туман плотно заполнил долину и разломы гор. Вчерашний снег осел на лапах елей, повис на ветвях берез, нахлобучил шапки на хиты. Все стало ниже, приземистее. Даже горы, прикрылись снежными покрывалами. Стали не такие вызывающие, стерлись в белом мареве. По заметенным дорогам стелилась поземка, заравнивая последние колдобины и рытвины. Кажется, замерла жизнь. Только дым из труб хит показывали, что место не безлюдное.
Первыми не выдержали сидения в домах дети. С санками, пласт массовыми пластинками выбегали детвора и вскоре детский визг и крики заполнили долину.
Чуть позже появились взрослые. Пешком, на лыжах все двигались в сторону горнолыжной базы. Не напугал ветер на озере: там тоже появились лыжники. Все показывало, что нет плохой погоды, есть только неподходящая одежда. С одеждой у норвежцев все в порядке: если прогулочная, то она прогулочная. Лыжная экипировка вызывает стойкую зависть. На что народ не скупится, так это на спортивную и туристическую одежду.
Глядя на мчавшихся с горных трасс горнолыжников, на убегающих в леса по только что проложенной трассе марафонцев, невольно вспоминается певец норвежской зимы, проповедник здорового образа жизни Карла Теодора Каспари (1853 - 1948) норвежский поэт, прозаик, писатель-путешественник, литературный критик и педагог. Каспари по профессии учитель, но известен как «поэт» гор, стихи о природе и жизни на свежем воздухе. Он жил на рубеже позапрошлого и прошлого веков, но актуален и сейчас. В наше суматошное время его пейзажная лирика действует умиротворяющее, как успокаивающе действует первый снег, падающий на истерзанную осенними ненастьями землю.
В краю шуршащего снега
Лыжи и Норвегия. Словно старая
супружеская пара, прожившая в браке уже
более 100 лет 11.09.08. Landsmann
Тот, кто зимой не катается на лыжах явно с
другой планеты или из Дании, потому что
настоящие норвежцы не мыслят себе
жизни без лыж. Высказывание норвежцев.
Автомобиль стремительно разматывал полотно автобана. Он был не одинок на трассе. Среда, день предшествующий пасхальным каникулам. Но было бы ошибочно считать, что это тысячи прихожан рванулись к своим родовым церквам. Далеко не так, думалось, глядя на загруженные по самые крыши автомобили плюс лыжи на крышах. Норвежцы используют пасхальные каникулы как возможность покататься на лыжах. Поэтому все спешат в сторону провинции Телемарк, прародины горнолыжного, да и вообще лыжного спорта. Кроме этого в горах Гаустаблика сохранился снег. Не просто сохранился, его много и любители лыж двинулись именно туда. Осло снегом похвастать не может давно. Посему лыжи на крышах машин выглядят странно. Как странно, что шоссе ведет к юго-западу, а не на север как, казалось бы, было правильнее. К тому же погода начала портиться, небо затянуло сиреневой пеленой и для начала сыпануло снежной крупой, которая весело запрыгала на асфальтовом полотне. Впрочем радовалась она недолго: безжалостные колеса авто превратили этих похихешниц в белое месиво, затем в мутную жижу. Сиреневая пленка ушла в сторону запада, а с юга пришли серые величественные тучи. Они не шли, они ползли, почти задевая верхушки придорожных елей. Пошел мелкий плотный, острый, словно гвоздики, дождь. Он впивался в машины и медленно стекал с их пыльных бортов. Скоро под колесами авто зашелестела вода и грязно-серые потоки заливали борта только что вымытых машин. Но это никого не останавливало. « На юг! На юг! –пели моторы. «На юг! На юг! –басовито гудели крепления на крышах автомобилей. Капли дождя, осевшие на лохматых ветвях елей, сверкали как рассыпавшийся жемчуг, придавая радужное настроение автомобилистам
Машины стремительно шли, увлеченные своим порывом, мимо непривычных русскому глазу неправдоподобно опрятных поселков и деревень. Их черного цвета крыши и белые стены дома создавали черно-белую графику на фоне зеленого соснового леса. А вдали, насупясь, стояли горы. Горы со снежными вершинами, черные ниже и лесистые внизу. Они круто спускались к узким ущельям, которые вели к зеленым водам фьордов. Все это величественно, вечно, неприступно.
Норвежские горы - одни из самых красивых на свете и не похожи ни на какие другие. Они не высокие, но шапки их укрыты снегом, а десятки ледников лежат в глубоких расселинах, сохраняя извечный северный холод вот уже миллионы лет. Крутые обрывистые склоны ниспадают во фьорды и долины, а причудливые формы и краски вершин не перестают удивлять путешественников. Начинаешь верить, что в этих лесах устраивают шабаши тролли и их подруги хюльдры. Так и ждешь, что сейчас вырастет столб пламени костра, зарокочут шаманские бубны и запляшет сказочный таинственный народ гор и лесов. Это мерещится мне, современному человеку, мчавшемуся по шоссе на автомашине с глухими стеклами. А что испытывал средневековый фермер, неспешно ехавший на рыжей коротконогой скандинавской лошадке по лесной дороге на горный сеттер? Что могло придти в его лохматую голову, плотно прикрытую войлочной шляпой? Здесь для ответа нужен норвежский художник Теодор Кительсен со своими интерпретациями норвежских сказок . Ему, с его способностями видеть троллей, ничего не стоило представить какое-нибудь лохматое чудище, которое могло выскочить перед идущим транспортом.
Дорога упорно поднималась вверх. Отсеялись попутные машины и вперед шли только обуреваемые лыжными трассами караваны. Замерцали впереди плоскогорья Хардангервидда и вершина Гаустотопенн. Мы вспомнили наше прошлогоднее осеннее восхождение на эту мекку туристов, вершину Гаустотоппен. Вспомнили, как стояли на вершине перевала, обдуваемого со всех сторон ледяным ветром, закоченев в насквозь промокшей одежде, когда на десятки километров вокруг тебя не видно и намека на жилье, а только грандиозно-недосягаемые в своем неприступном величии горы, неумолимо уходящие за горизонт. И, замечу, мы были не одни. Десятки чудаков, обуреваемых зудом покорения вершины, шли вместе с нами по каменистой тропе. И сейчас все стояли на вершине, одурманенные преодолением самих себя, когда предательский внутренний голос шептал : - И это тебе нужно. Есть же фуникулер внутри скалы… Мы стояли, онемевшие от неземной красоты горных массивов, теснившихся вокруг, и понимали, почему норвежцы любят свою страну:
«Да, мы любим край родимый, Край лесистых круч, Море, ветер нелюдимый, Небо в хлопьях туч,- так звучат слова норвежского гимна, написанного национальным поэтом Бьёрнстерне Бьёрнсоном и впервые исполненным 17 мая 1864 по случаю празднования 50летней годовщины принятия конституции. –вспоминал я, окидывая взором бескрайние просторы. В довершении картины трое молодых людей встали у самого обрыва, развернули полотнище норвежского флага, с трудом удерживая трепыхающийся флаг, пока фотограф брал ракурсы. Я с тоской вспомнил о нашем трехцветном колоре, получившем у молодежи название «матрас». Что здесь скажешь: свободу, как и национальные символы, нужно выстрадать.
Сейчас вершина сияла снегом на фоне голубого прозрачного неба, слегка покрытая вуалью пробегающих облаков. Но я был уверен, что на вершину пробита тропа и неугомонные в своем желании покорять вершины норвежцы , движутся вверх кто как может: на горных лыжах, пешком… Но только вперед!
Красивые, с любовью ухоженные дома подступали к обочине, ютясь и прижимаясь, друг к другу так близко, что если бы кусты и деревья, служившие одновременно живой изгородью, убрать, то можно будет смотреть телевизор в соседском окне. Но в Норвегии это никого не смущает. Не интересоваться чужой личной жизнью, это основное правило норвежцев. Чтобы понять их характер, изучить менталитет нужно прожить годы, чтобы разобраться, что твориться в душе этих, казалось бы, хмурых неулыбчивых людей. «В смысле самокритики, самоанализа, того, что мы иногда с иронией называем самоедством, скандинавы перещеголяли даже русских. Может быть, этой чертой характера они обязаны своей молчаливости. Необщительные, вечно замкнутые и погруженные в себя, скандинавы прислушиваются к малейшему движению своей воли и совести, которое гулко отдается в их тихой душе, подобно падению камня среди сонных фиордов» - отмечал Минский Николай Иванович, русский писатель. Ему вторит Людвиг Пассарге, немецкий переводчик, посвятивший себя изучению и переводу норвежской литературы, в первую очередь драм Хенрика Ибсена. Пассарге называет Норвегию страной молчания. «Посетив ее несколько раз, – говорит он, – я стал спрашивать себя, умеют ли, вообще, жители этой страны смеяться? Здесь люди серьезны и молчаливы до жуткости». Человек здесь является продуктом своей природы. И небо в Норвегии всегда слегка облачно, горизонт затянут влагой. Здесь говорят об улыбающемся, а не смеющемся ландшафте. И люди в Норвегии, подобно природе, только улыбаются. Эта национальная черта составляет, быть может, величайшую прелесть их характера. Герб показал, что мы на территории провинция Телемарк. Она вольготно раскинулась на юго-востоке Норвегии. Занимает площадь от побережья Скагеррак до горного плато Хардангервидда. Административный центр находится в городе Шиен. Он известен как родина известного норвежского драматурга Генриха Ибсена и соратника по арктическим и ант арктическим походам Нансена и Амундсена, Ялмара Иохонсена. Еще можно добавить, что это родина особого, только присущего жителям этого горного массива, лыжного хода, который так и называется телемарк.
Основоположником лыжного хода телемарк считается Сондре Норхейм. Именно он объединил и систематизировал все знания, навыки и техники спуска с гор, накопившиеся за долгий период существования лыж. Он отработал движения телемарк и христиания (в дальнейшем альпийский стиль). Сондре Норхейм продолжил дело своего отца потомственного плотника, что позволило ему экспериментировать с формой, длиной и материалом изготовляемых лыж. В 1868 году он был приглашен посетить самое первое национальное лыжное соревнование в Христиании и с блеском выиграл его. Эта победа стала предзнаменованием эпохи телемарка в Норвегии. Позже, Сондре Норхейм мигрирует в Америку, где спустя долгие годы основательно забытый в Европе телемарк, вновь возродится в 70-х годах.
Горные лыжи, как показали пробы «пера», явно не хотели дружить со мной. Наверное, они презирали меня за боязнь высоты, за то, что я с самого начала был уверен, что загремлю по трассе, теряя по мере передвижения лыжный инвентарь. Так оно и было. Я мужественно переносил падения, удары тяжелых лыж, но…все одно падал. Значит не судьба, решил я. Может, действительно не судьба. Меня интересовали беговые трассы с коньковым и классическим ходом, на которых я еще в мурманские времена преуспел и не падал в… снег лицом. А трассы для бегунов в районе Гаустабликка превосходные. Их готовят тщательно и с любовью.
Между тем пейзаж в окне машины сменился: обочины побелели от инея. Черно-аспидные скалы сгрудились вдоль дороги, подчас нависая над шоссе. На них наросли сталактиты льда, оббитые предусмотрительными дорожниками. Скоро они сползут вниз и на их месте заиграют, завеселятся змейки хрустально-чистой воды, которые, сливаясь, образуют шумящие водопады, переливающиеся цветами радуги. Но это будет летом, а пока… А пока, упорно забираясь наверх, мы оставили в ущелье город энергетиков Рьюкан с его водопадами. Он славен тем, что его жители зимой почти не видят солнечного цвета. Пробиться ему не дают окрестные скалы, дающие тень во все стороны. Власти города установили несколько огромных зеркал, чтобы на площади города могло появиться солнце и порадовать горожан. Но сейчас город вжался в долину и закрылся пеленой плотных облаков.
Атмосфера Норвегии отличается магическим свойством. Сквозь ее удивительную призму гордые хмурые скалы и снежные вершины величественных гор заглядывали в твою душу, делали ее чище, прозрачнее и твое мировосприятие приобретало ясность и чистоту сродни чистоте горных рек, воду из которых здесь можно пить.
Перед Рьюканом нас ждал последний рывок для покорения достаточно крутого подьема. Серпантин горной дороги буквально вылизывал отвесные скалы, чтобы потом гостеприимно разостлаться ровной дорогой, ведущей к горнолыжной базе. Несмотря на сумерки, сползающие с массивов гор, спуски работали. Подьемники неторопливо везли желающих успеть скатиться еще пару раз, пока не потухнут огни и остановятся механизмы. Вся эта благодать ждет моих спутников завтра. Я же вытягивал шею в сторону озера, на котором традиционно проложены беговые трассы. Вдоль шоссе вросли приземистые бревенчатые домики. Их окна полыхают ярким светом. Они уже заселены приезжим народом, который, несмотря на вечернюю свежесть, запахнувшись в оленьи шкуры, расселся в креслах на террасах. Поставленное возле дверей горнолыжное оборудование говорило, что у них день прошел не зря. Нам немного дальше: в тихую деревушку, которая раскинулась на склонах гор бывшего сеттера, то есть горного пастбища. Времена меняются. Еще лет тридцать назад здесь, словно облака на склонах, паслись отары овец, то сейчас это сердцевина любителей лыжного спорта и вообще высокогорная зона отдыха.
Вот и наша хита, горная избушка в обиходном разговоре. Она, словно полярная куропатка, спряталась в снегу и смущенно смотрит на вас подслеповатыми от снега окнами. Мы приехали. Откинуть снег от двери проблем не составило, зажечь камин – тоже, и вскоре над заснеженной крышей закурился дымок, а окна хиты заслезились от тепла. Мы, после плотного ужина, сидели на веранде и любовались уходящим днем. Любоваться было чем, ибо освещение гор никогда не повторяется. Ослепительно белые днем, искрящиеся под лучами солнца, они меняются по мере окончания дня. Солнце извиняющее заваливается за горные вершины и наступает лиловая тишина. На мгновение стихает ветер, перестают шуметь огромные мохнатые ели у подножия гор. Кажется, что сейчас заухают совы и расхохочется леший. Выйдут на прогулку тролли и их зеленоглазые подруги-хюльдры. Выплывает вечный посланник ночи, месяц. Он, как турецкий ятаган, завис над горной вершиной, медленно покачиваясь. Ни дать ни взять елочная игрушка, на которую, кажется, сейчас запрыгнет черт и усядется удобнее, свесив мохнатые ноги, обутые в копыта. Появляются звезды. Они не торопятся, куда им спешить, у них вся ночь впереди. Все вокруг вызывает умиротворенность в настроении. Воздух прозрачнеет, становится свежо. Оно и понятно, все- таки на тысячу метров забрались. Держа фужеры в руках, все перебираются к камину, и сродни запорожской куче, расположились возле тепла.
Камин. Это не просто печка, это образ жизни. Без камина норвежский дом не представляем. Это не только источник тепла. Это нечто большее. В нем есть что-то языческое. Взгляд ограничен светом огня, дальше царит мрак — хоть глаз выколи. По бревенчатым стенам мечутся тени. Может, что угодно померещиться. Трудно оторваться от камина— языки огня лижут березовые щепки, перескакивая с одной на другую, то ярко вспыхнут, то погаснут. Щепки шипят, тут и там ползут ленточки дыма. Мерцают угли — то желтым блеснут, то красным, а порой тлеют голубым, точно газ. Стихия огня не может оставить равнодушным. Не зря древние считала огонь одним из элементов мира — наравне с землей, воздухом и водой. Может, поэтому я не хочу отдавать свое тело земле. Лучше в огонь! Не распад и гниение, а с дымком — фьють… Мотаю головой, придет же такое в голову. И где! В краю горных вершин, чистейшего снега…Пора спать…
Звучит традиционное «Сколь», что по норвежски означает «будь здоров» и народ расходится по комнатам. Всем спать, завтра нас ждет новый день. День ослепительных вершин и искрящейся глади озера.
Край шуршащего снега.
…Вспомнится мне, когда одевшись, мы вышли на блестящий, плотный наст озера, Вдаль уходили трассы на любой вкус. Мимо проносились изящные, как ласточки, в своем коньковом ходе, лыжники. Словно разноцветные птицы слались они над просторами озера. Мы с завистью любовались их летучим ходом. Что делать: - были и мы… А когда тебе седьмой десяток и в арсенале несколько переломов, то невольно думаешь о бренности. Но это временно. Ибо Норвегия страна без возраста. А уж лыжи! Это вечность. Я бы на гербе Норвегии одел льва в лыжи. Герб бы полнее отразил сущность этой снежной страны. Несмотря на ранний час народа много. Лыжники самые разные. Кто бежит, кто идет, кто тащит за собой санки, в которых досыпает крошечный потомок викингов. Встав в цепочку классиков, я неторопливо пошел, осматривая окрестности Гаусстаблика, этой горнолыжной Мекки.
Лыжи. Норвежцы шутят, что они рождаются с лыжами на ногах. Охотно верю, глядя на одержимых любовью к лыжам потомков викингов. Кто-то из остроумных сказал, что лыжи и Норвегия, словно старая супружеская пара, прожившая в браке уже более 100 лет. « Тот кто зимой не катается на лыжах явно с другой планеты или из Дании, потому что настоящие норвежцы не мыслят себе жизни без лыж» - острят норвежские умники.
Мы, русские северяне, тоже не мыслим себя без лыж. Но все же что-то не то. Что это такое, наше «не-то?»-задумывался я, пропуская вперед наиболее ретивых. У нас с норвежцами общий север. Но: «У нас на севере зрелости нет; мы или сохнем, или гнием», - сказал Пушкин. Вот такого, что сказал поэт, вы в Норвегии не услышите. Север для них это образ жизни, часть их национального самосознания. «Я норвежец» - гордо скажет житель страны фьордов. «Я - северонорвежец» - вдвойне гордо произнесет житель провинции Финмарк, что омывается водами холодного Баренцева моря. Их обьединяют лыжи. Неважно, что жителю Осло приходится ехать покататься на лыжах в горы, а житель Киркенеса или Альты встает на них у своего порога. Норвежцы влюблены в лыжи, они часть их «Я».
-Да у нас столько общего! Единый Север. Да что там Север, Заполярье, Баренцево море – раздаются голоса патриотов российского разлива. - Конечно, много,- слышу я голос Петра Вааля, известного журналиста, автора книги «Гений места».
- Мне никогда не приходилось сталкиваться - ни очно, ни заочно - с проявлениями южной солидарности, и почему-то кажется естественным, что северяне тянутся друг к другу. Генная память о преодолении трудностей? Одно дело - не нагибаясь, выдавить в себя виноградную гроздь, другое – разжать смерзшиеся губы только для того, чтобы влить аквавит или антифриз. –Добавлял он, усмехаясь. Он прав, автор книги «Гений места», известный журналист. Конечно, у нас есть общее с норвежцами, но я бы добавил, что «у нас», это с жителями российского Заполярья и северонорвежского региона провинций Финмарк, Тромсе. Всех, кто раскинулся за Полярным кругом, соединенные границей с Норвегией длиной сто девяносто восемь километров. «Охвостье» - острили санкт - петербуржские умники двести лет назад.
Так называемая средняя полоса России, извините, рядом не стояла. И Пушкин А.С. насчет своего подыхания отразил нашу вторую столицу. Поэт был прав, ибо с ее кислой погодой здоровья не наберешься. Другое дело Русский север, начиная хотя бы с Архангельска.
«Кто сказал, что здесь задворки мира, это край где любят до конца как в произведениях Шекспира нежные и сильные сердца- так сказал о Заполярье Пикуль В.С. Он знал что говорил, этот советский писатель, посвятивший себя изучению Заполярья и написавший о нем несколько книг.
В северонорвежских губерниях живут люди, которые родились там, в этом краю полярной ночи, мерзлой тундры. Они любят свой край и не променяют его на юг. У на по другому. У нас Заполярье колонизировалась. Русские поморы и те не заселяли Мурман, а заходили туда только на период промысла. Даже после того, как царское правительство Александра второго обьявило о колонизации северо-западных районов Заполярья, обещая немалые льготы, русское крестьянство не откликнулось на призыв.
Откликнулись…норвежцы, которые из Вадсе , что притулилось на хмуром берегу Варангер – фьорда восточного Финмарка поплыли к полуострову Рыбачий западного Мурмана, что бы на его берегах обосновать колонии. Они искали новой, более сытой жизни, чем в Норвегии. И находили, упорно обживая неласковые берега русского Заполярья. Это одна из неизученных областей российской истории, жизнь норвежских колонистов, которые рискнули обрести обрести новую родину в тогда еще царской России. Что из этого получилось читайте увлекательную книгу … Нет, не российского автора, а норвежца Йентофта Мортена, занявшегося изучением жизни-трагедии своих соотечественников, от которых отвернулось не только правительство новой, советской России, но и правительство получившей независимость Норвегии.
Советский Мурман, будем говорить честно, заселялся не по своей воле, а по воле «отца народов». А потом вступили в действие полярные надбавки (полярки) и районные коэффициенты. После известных событий, потрясших страну, и разваливших экономику крайнего севера, Заполярье сократилось в численности почти на треть. Не сбылось пророчество экономического «гуру» демократического разлива егорушки гайдара, который возомнив себя спасителем экономики, провозгласил, что в заполярье будут жить люди, родившиеся в этом стылом краю. Будут жить без районных коэффициентов и так называемых полярок, уверял легковерных россиян самонадеянный политэконом. Что получилось в следствии банальной неграмотности этого «завлаба», мы знаем. Поэтому я сильно сомневаюсь, полярная ли мы нация.
-Что такое полярная нация?- спросите вы. Зима, Север, лыжи – вот основные составляющие характера северного человека. – отвечу я.
Человек, может тогда считаться северяниным, если он зиму и север считает частью своего характера. Он будет вживаться в полярную стужу, но не станет терпеть ее как неизбежность. И уж простите мой непатриотизм, но представителем полярной нации будет норвежец. Ревнители русского патриотизма могут меня опротестовать, обьясняя, что десятки статей ученых мужей обьясняют понятие полярной нации в пользу России. Для этого широкими мазками будут наноситься такие понятия как «экономическая и торговая активность» на севере. Вспомним крупнейшие города за Полярным кругом. Сразу оговорюсь, я не историк, я пишу очерк, в котором не исследуется, а подчеркивается, что норвежцы полярная нация. Не верите –бог с вами. Считайте, если хотите полярной нацией русскую. Но все же, бы я набрался смелости и посоветовал вам, невидимые оппоненты» заглянуть в национальное самосознание норвежца и русского.
Чтобы понять Норвегию, нужно побывать в ней зимой. По сотням километров проложенной по всей стране лыжни несутся, скользят, парят тысячи норвежцев. И так всю зиму. А зима здесь долгая, северная, с морозом. Зимой не бывает норвежца без лыж. Потому что лыжи здесь – это неотъемлемая часть национального сознания, это состояние норвежской души. В Норвегии даже короли лыжную прогулку и свист ветра в ушах не променяют на торжественный прием или бал. Будущие мамы до последнего не отказывают себе в желании промчаться по лыжне, а норвежские малыши делают свои первые несмелые шаги… на лыжах! Если, не дай бог, отнять у норвежца лыжи, в лучшем случае в его глазах вы увидите выражение искреннего горя, а в худшем – столкнетесь с разбуженным гневом прадедов-викингов. Лыжи для него даже важнее селедки, важнее трески, важнее всякой рыбы, без которой Норвегию тоже не поймешь. Лыжи – это норвежское всё.
Поднимаюсь по длинному пологому подьему. Довольно изнурительное дело. Особенно, когда не попал «не в мазь», то отдача будут ощутимой. Пока рассуждал и думал перемазаться или «Ану его», вытянул на вершину, которая, впрочем, очень скоро превратилась в спуск и достаточно затяжной с множеством поворотов. Лыжни я не знаю, что там за «углом». Но народ уверенно отталкивается палками и скользит вниз, пропадая в морозной дымке. Ну, выверну, надеюсь. Опа! Получил первое крещение. Задумавшись над судьбами полярных народностей, при спуске не рассчитал крутизны поворота и вылетел с лыжни в небольшие елочки, стоявшие на обочине. Плохо упал, не сгруппировался толком. Собираю разбежавшиеся лыжи, да и себя тоже. -Ха дебра? (Все в порядке?) – слышится над головой. Это группа лыжников остановилась возле кучи меня.
–Боже мой! Дожил до светлого дня. Тебя, старого лыжника-марафонца, рассматривают как доисторическое ископаемое.
-О кей – пробормотал я, вытирая лицо от снега. - Да, дожился на юге. –Стенал я, выбираясь из гостеприимных елочек на лыжню. Поехали! – понукнул я себя, отчаянно оттолкнувшись палками. Если еще раз упаду- не переживу. буду кататься только на картонке –бубнил я всматриваясь в перспективу лыжни, надеясь ухватить следующий поворот. Все закончилось удачно. Отчаянно вырулил и выскочил на гладь озера. Жмурю глаза от ослепительной белизны и искрящихся кристаллов льда. Полез в сумку за очками. Мир окрасился в мягкий синеватый цвет и сделался фантастичным царством снежной королевы.
Делаю несколько движений «коньком» и с удовольствием чувствую, что получается. Интенсивнее работаю ногами, отбрасывая конечности подальше и подлиннее. Мышцы с трудом понимают, что я хочу от них. Работайте, милые, тянитесь… Начинают понимать. Дальше все увереннее . Набираю скорость и нахально обхожу несколько неторопливо идущих человек. Настроение поднимается. Появилось чувство скорости.
– Мастерство не пропьешь – любят говорить русские. Да, мастерство. Когда же и где оно родилось. В далеком провинциальном городке, что ни на есть срединной России в пятидесятых годах, когда я получил в наследство от брата лыжи «Лесные». Да, были такие. С пробитыми отверстиями через лыжу, в которые вставлен ремень для валенка. Дурнее метода крепления крепежа трудно было придумать, так как этим ты ослаблял сечение лыжи. И где? Именно посередине, где формируется толчок. Но это были мои лыжи, и лучше них я не представлял ничего. Да и сравнивать было не с чем. Лыжные ботинки были роскошью не только для семьи, но и в школе на физкультуре мы бегали на валенках с ременными креплениями. Но мы, пацаны пятидесятых-шестидесятых годов прошлого столетия, не унывали.
Скажу честно, что если мы не родились с лыжами на ногах, то они стояли рядом в углу. Норвежец моего года не вспомнит деревянные лыжи с ремнями на валенках и бамбуковые палки с кольцами из ивовых прутьев, крепящихся сыромятными ремнями. Из мазей - только парафин. Одежды «лыжника» составляла в лучшем случае потертый байковый костюм, доставшийся от старшего брата. А если не досталось- ковбойка и обычные брюки или шаровары с пузырями на коленях. На голове - все та же шапка- ушанка с полуоторванным козырьком. Да что там одежда. Главное, лыжи на ногах!
Норвежец родился в лыжных ботинках с металлическими креплениями. И когда я обьяснял своему норвежскому приятелю, ровеснику по возрасту, устройство лыжных креплений для валенка, то он долго меня не понимал. Потом понял и, пригласив меня, полез на чердак. Там, в качестве украшения висели старые, …нет, старинные лыжи с круто загнутыми носами, с ребром жесткости вдоль лыжи. На них были кожаные ремни, свитые в замысловатую упряжь, чтобы крепить ногу в ботинке. Все- таки в ботинке, а не в валенке.- отметил я.
– Это лыжи моего деда - гордо сказал мой норвежский друг.- Я их храню как память. Я не стал ему обьяснять, что там, в России, на моей далекой малой родине в сарае до сих пор висят мои лыжи точь в точь, такие же, как и у его деда. И я, мальчишкой, на валенках, бегал только свист в ушах на лыжне по замерзшей Волге. Размашисто скользил, отталкивался бамбуковыми палками с кольцами из прутьев. И, главное, был счастлив. Счастлив, что лыжи, натертые парафином, сегодня почти «не отдавали» назад. Счастлив, что в своей возрастной категории пришел далеко не последним. После школьных соревновании к тебе подойдет физрук и, приобняв за плечо, скажет: - Молодец! Отлично бежал. Приходи на лыжную секцию. Лыжная секция, элита школы, изнурительные тренировки, когда ломило тело и закрывались глаза от усталости на занятиях во вторую смену. Но секция это- первые лыжи на ботинках, алюминиевые палки. Как я гордо нес лыжи «Карелия». Ботинки, настоящие лыжные ботинки висели на плече. Довольная улыбка отца, в молодости хорошо ходившего на лыжах и даже бывшего чемпионом в институте. Он знал цену лыжным гонкам, особенно в зиму 1941 году, когда его призвали в лыжный батальон на Карельский фронт.
Затем – соревнования. Сначала школьные, затем городские. Я и сейчас помню свой первый юношеский разряд. Они канули в историю значки спортивной доблести: разряды, юношеские и мужские. А тогда: …- Гришину Виктору, ученику…класса вручается…- Ты идешь к столу, и тебе физрук школы вручает маленький, но такой дорогой значок. Он жмет тебе руку, твой физкультурный руководитель. –Дескать так держать, приятель! Ты с гордостью цепляешь значок на застиранную ковбойку и не застегиваешь пальто.
Но. Все – таки но. Такого единства русских с лыжами, как у норвежцев, я не вижу. И дело не в том, как развивается в стране лыжный спорт или сколько медалей получено на Олимпийских играх. Дело в массовости. Навряд ли вы бы нашли где-то в средней полосе России пожилых людей, которым за семьдесят ( шестьдесят это норма) на лыжне. Да у нас лыжню и ту не прокладывали, сами торили. Лыжню, проложенную трактором с прицепом, из-под которого тянулась ровная глянцевая лыжня, я увижу только в Горьком. Конечно, в наше время многое изменилось, но, больше там, в Сочи. И то больше горнолыжное направление. Да что я говорю. Новейшая история не в пользу народных лыж. Дело в отношении к лыжам. Для нас лыжи - спортивный инвентарь, для норвежца лыжи –это его эго, это он сам. Для понимания нужно задеть полярные традиции, И на их основе посмотреть кто « севернее». Давайте заглянем в музей лыж в Норвегии в столице страны Осло, что разместился в огромном массиве трамплина на Хольменколлене. Это лыжная мекка Осло, кто не знает.
Музей посвящен лыжам, Но в нем размещена масса атрибутики, показывающая, как формировался полярный характер норвежцев. Лыжи для норвежцев, это не только средство передвижения и спортивный инвентарь. Это, если хотите характеристика нации, ее символ. Я бы назвал этот музей не музеем лыж, а музеем зимней истории, тем более, что для Норвегии зима это не просто время года, это культ. То, что лыжи неотделимы от жизни норвежцев, становится совершенно очевидным по мере углубления в залы музея. Идея создания первого в мире Лыжного музея возникла в Норвегии еще в 1892 году, в год открытия трамплина. Однако открылся он лишь спустя три десятилетия, в 1923 году, в местечке Фрогнерсетерен. Потом для Лыжного музея подыскали более подходящее место – у подножия трамплина Холменколлен.
Чего только не увидишь в экспозиции музея, объединенной в общем-то прозаичным понятием «лыжи»! То, что лыжи существовали еще в глубокой древности, доказывает фото наскального рисунка, найденного на острове Реде за Полярным кругом. На нем изображен лыжник, возраст которого, по утверждению специалистов, не менее четырех тысяч лет. Слово «ski» происходит от древнескандинавского «ski;», что означает 'расщепленный кусок дерева. С переселением народов лыжи пришли к жителям скандинавского полуострова с востока. Вот что рассказывает древняя легенда о скандинавском предке Норе: «Он ждал со своим племенем в Квенланди (Финляндия), пока снег не стал подходящий для лыж, затем, обойдя на север Балтийское море, спустились они вниз через Норвегию к Тренделягену, где и осели». Какую именно страну и с какого времени можно считать родиной лыж, еще не удалось точно выяснить. Этот вопрос интересует людей не только в тех краях, где употребление лыж было необходимостью и стало традицией, но и по многим другим, где «спорт спорта» (то есть лыжный спорт) за последние 20 — 30 лет распространился так сильно, что стал едва ли не самым любимым зимним спортом. Нансен в своей книге «Лыжами через Гренландию» (1890 г.) старался всесторонне осветить этот вопрос. На основе своих собственных и чужих исследований приходит к выводу, что лыжи впервые распространили народы окраин алтайских гор и байкальского озера в Азии. К нам лыжи пришли из Норвегии через Финляндию, а норвежцы и шведы должно быть научились ездить на лыжах от лапландцев. Одно только непонятно. Позаимствовав лыжи от лапландцев, норвежцы название для них взяли ни от них, ни от финнов. Филологические исследования расходятся здесь с историческими. Норвежцы имеют название «ски» и «аандар», шведы «скид» и «андор», где нет ничего лапландского. Лапландцы имеют названия «савек» (лыжи подшитые кожей с шерстью) и «голяс» (длинные, неподшитые). Финны имеют несколько названий: гиден, суксь, лийлий, кальку и др. Так же не имеют ничего общего с названием литовским («люскес»), ни на русском («лыжи»). Лыжи упоминаются даже в норвежской мифологии. Ульц, бог зимы, снега и охоты — появляется на лыжах, хорошо одетый в белом, блестящем снеге с красным лицом и инеем вокруг губ. В одной поэме с 980 г. называется Один также богом лыж. Есть и богиня лыж. Жители северной Скандинавии в VI в. лапландцев звали «скридфиннер» то есть «финны, движущиеся по снегу». Норвежцы вообще считали лапландцев за первобытных лыжников. Королева Гунгильда, которую воспитывали два лапландцы (около 920 г.), выражается о них так: «Лапландцы такие хорошие лыжники, что перед ними не могут спрятаться ни звери, ни люди». В одном сборнике законов Исландии с 1250 г. говорится: «Преступника надо прогнать так далеко, как далеко может пробежать финляндец лыжами». Норвежская история (1200 г.) повествует о лапландцах: «… когда они переходят с места на место, ставят под ноги гладкие деревянные сучки, которыми переходят горы и долины быстрее, чем летят птицы небесные». Летописец Саксон (тоже около 1200 г.) повествует: «Лапландцы на охоте бегают по горам, покрытым снегом, на кусках дерева, загнутого спереди». Историк Сторм считает, что в Норвегии использование лыж приобрело широкий размах уже в Х веке. Частые упоминания о лыжах в разных тогдашних поэмах определенно свидетельствуют, что уже тогда лыжи были общеизвестные. Олаф Тригвесон (995-1000гг.) был тогда лучшим лыжником. А в древних народных песнях упоминается о средневековых гонках на лыжах. Нынешние лыжники не хотят верить, что один лыжник в 1000 года ехал с двумя людьми, которые стояли на хвостах его лыж, так легко и хорошо, как бы их не было. Лыжи использовали также для почты.
Нансен на основе своих исследований пришел к выводу, что лыжи распространили на восток, запад и север именно сибирские племена. Не исключено, что лыжное дело началось одновременно в разных местах этих обширных северных пространств. Первобытные народы в борьбе с природой должны были также защищаться против снега. Забота об облегчении коммуникаций и пропитание охотой, побудила человека изобрести что-то, что дало бы возможность не только держаться на поверхности снега, но и двигаться по нему. Так восстал так называемый «труген», предок нынешней снежной ракеты. Североамериканские индейцы о лыжах еще не знали ничего, а уже труген был у них сильно распространен. Но Нансен утверждает, что и индейцы уже в тех далеких временах пользовались очень узкими приборами, своего рода настоящими лыжами. Есть здесь и древнейшая на земле лыжа, найденная в 1929 году в области Вестагдер на юге Норвегии. Ее возраст – около двух с половиной тысяч лет. Отдельно демонстрируются более «молодые» лыжи – возрастом от тысячи лет, в большинстве своем найденные в Норвегии. Есть и наши, русские охотничьи лыжи, широкие, обитые шкурой. Короткие - обитые мехом наружу, привезены из Америки и Канады. Самые длинные – 3,7 метра – местные, на них катались в Норвегии в XIX веке. Некоторое время лыжное дело приходит в упадок в Норвегии, которым гордились перед этим выдающиеся люди. Но уже в последующих веках в коммуникации между замками и городами использовались почти исключительно лыжи и они стали снова необходимыми.
Норвежские полярные исследователи Руаль Амундсен и Фритьоф Нансен внесли значительный вклад в популяризацию беговых лыж среди самих норвежцев. Амундсен первым в истории достиг Южного полюса, а команда Нансена впервые пересекла Гренландию в 1888 году.
В 1784 году священник Смит заявляет, что лыжи в его приходе не заменимы. Воскресеньями происходили собрания около церквей, куда приходили люди с далеких окраин и оставались по четыре дня, чтобы сделать себе лыжи и присматриваться к лыжным соревнованиям. Соревнования ограничивались к съезду по обочине (может и с прыжком). Гонки продолжались не дольше 15 минут. Эти воскресные собрания очень много дали к распространению лыж среди народа. Использование лыж устраняло монотонность зимы, поддерживало отвагу и хорошее настроение. Кроме того лыжи стали использовать охотники, в основном те, которые ловили диких зверей арканами. Но лыжи, как спорт, возникают около 1870 года и сразу становятся национальным спортом норвежцев.
Целый стенд посвящен лыжным войскам Подолгу стою перед фотографиями норвежских солдат –лыжников. Где-то на это же время приходится создание первых отдельных лыжных войск. Уезжая из дома, лыжники имели: 1 пару лыж с одной палкой, 1 пару грубых, длинных чулок, один рюкзак из телячьей кожи. Кроме того каждые пять человек имели кожаный мех для продовольствия, а каждые десять — саночки на лыжах, в которые запрягались, и по ручному топору. В казарме каждый получал обувь, предназначенную специально для лыж. В сражениях 1808 года норвежские лыжники очень хорошо отличились, принося своей армии неоцененную пользу. Но уже в несколько лет после войны лыжное дело начинает снова угасать. Военные лыжные отделы исчезли совсем, пришли в упадок бывшие соревнования и раздачи наград. Лыжное дело задержалось еще только в некоторых местностях. Но в 1861 г. основано «Центральное общество», которое прилагало все усилия, чтобы вновь возродить лыжи, делало сильную пропаганду в крае, а в 1863 г. послала повсюду образы с различными моделями лыж. И не надо было долго ждать последствий. Уже в 1865 году лыжное дело возобновляется во многих местах, даже там, где от долгого времени было уже совсем подзабыто.
В Норвегии лыжные соревнования организуются с 1840-х годов, и с того момента, как беговые лыжи стали олимпийским видом спорта, лидирующие позиции заняли страны Северной Европы. В 1866 г. основалось первое общество лыжников. В 1867 г. состоялись первые крупные соревнования с раздачей наград. Тогда впервые выражено желание, чтобы лыжи стали норвежским национальным спортом. Совершенствование лыж до их современной формы произошло довольно быстро. Гораздо медленней, как показывают экспонаты музея, шла эволюция палок. На значке Лыжного спортивного союза Норвегии изображен лыжник, у которого в правой руке – палка для опоры, а в левой – лук. За спиной – колчан со стрелами.
В музее, конечно, представлены лыжи, участвовавшие в зимних Олимпиадах разных лет, и лыжи национального норвежского героя – легендарного лыжника Бьерна Дали. Выставлена золотая куртка Marit Bj;rgens с Чемпионата Мира 2011 года. Здесь также представлены постоянные и временные экспозиции на лыжную тематику. Выставка «Разве это возможно?», посвящена инвалидам, занимающимся лыжными видами спорта. Эта выставка – вызов предубеждениям о людях с ограниченными возможностями. Экспозиция «Наслаждение зимой» демонстрирует отдых на свежем воздухе, также здесь представлена «стена славы» Норвегии в лыжном спорте, и не только, с момента развития. Цикл «Полярная выставка» показывает наиболее важные экспедиции за историю Норвегии таких путешественников как Фритьоф Нансен, Руаль Амундсен и Берге Оусланд. Соответственно названы «Фритьоф Нансен. Через Гренландию на лыжах, 1888 год», «Экспедиция на Северный полюс. 1893 – 1896», «Руаль Амундсен. Экспедиция на Южный полюс. 1910 – 1912», «Полярники сегодня».
На выставке «Старые норвежские деревенские лыжи» демонстрируются лыжи разной длины и оснастки, а также места: горы, доли и склоны лесов, которые были адаптированы для катания на лыжах. Представлены такие артефакты, как рисунок, изображающий лыжника, сделанный 4 000 лет назад, самая старая лыжа из сосны, датированная примерно 600 г. н.э.
Повторяю, что музей лыж это не только музей лыжного инвентаря. Это было бы скучно и неполно. Музей делится знаниями, собранными с других стран о норвежской зиме, норвежском образе жизни.
В раннюю эпоху Север воспринимался в цивилизованной Европе как страна мрака и холода, населенная дикарями, колдунами и невероятными животными, как «край света». Еще во второй половине XVIII века итальянцы, например, считали норвежцев «уродами с лицами более похожими на свиные рыла, чем на человеческий лик». Однако в эпоху Просвещения переводы древнескандинавских литературных текстов представили образцы «демократического» в терминах XVIII века общественного уклада. Вольтер в «Истории Карла XII» (1731 г.) описал норвежцев и шведов как высоких, здоровых, храбрых и гордых людей.
Монтескье в сочинении «Дух лесов» («De l’esprit des lois», 1748 г.) писал о норвежцах как о людях с особо сильной нервной системой, которая реагирует только на исключительные обстоятельства: они не чувствительны к боли. Их сила и размеры, писал Монтескье, сформированы климатом и особенно «силой зимы». С этого времени образы «жителей Севера» начинают приобретать в западноевропейской культуре значение позитивного идеала.
Не обойден вниманием норвежец Сондре Нурхейм. Он также хорошо известен как пионер лыжного спорта. Он был виртуозом не только в лыжных гонках, прыжках с трамплина и в слаломе, он создал новые виды лыж и креплений. С детства норвежца окружают фотографии, на которых Нурхейм перелетал через крыши домов своей родной деревни Моргедал. Благодаря Нурхейму эту деревню теперь называют «колыбелью лыжного спорта».
Если в других странах Европы и России лыжи были и остались как средство передвижения, то в Норвегии лыжи постепенно стали приобретать всё большее значение. Они стали символом нации. Можно только удивляться, но это так: лыжи и зима помогли норвежцам в росте национального самосознания.
Для самих норвежцев их восприятия в Европе как северного народа послужило толчком к развитию своей «северности» как основного национального культурного элемента. Название страны переводится с древнескандинавского как «путь на Север», а жители буквально называют себя «северянами» (nordmenn). История изобилует фактами северности норвежского народа.
Хоркина Светлана Анатольевна – историк, географ, переводчик, в статье «Россия и Норвегия-два образа севера» подчеркивает, что северный элемент получил большое значение в национальной культуре русского и норвежских народов. На это повлияли многие обстоятельства, и, прежде всего, география расселения русского и норвежского народов. Интересно, что в европейском контексте и русские, и норвежцы воспринимались издавна как «северные нации». Причем если в отношении норвежцев главную роль в таком восприятии играло географическое положение страны, то в отношении русских главным фактором «северности» стал климат, и, особенно, долгая и суровая зима с обилием снега и сильными морозами, которые случались и в средней полосе. В более раннюю эпоху Север воспринимался в цивилизованной Европе как страна мрака и холода, населенная дикарями, колдунами и невероятными животными, как «край света». Собственные полярные экспедиции еще в большей степени способствовали укреплению имиджа Норвегии как северной, полярной нации. Полярные исследования стали важным составным звеном норвежского национального самосознания. В полярных экспедициях аккумулировались и подчеркивались все северные качества норвежцев – географическая принадлежность к Северу, способность к перенесению суровых климатических условий, навыки полярного мореплавания и кораблестроения, умение организовать зимовку, привычка к пребыванию на открытом воздухе, мастерство в ходьбе на лыжах и любовь к северной природе. Эти характерные особенности норвежской нации были продемонстрированы всему миру именно посредством полярных экспедиций, которые способствовали завоеванию Норвегией международного авторитета и уважения. Личности норвежских полярных исследователей и путешественников сами по себе стали визитной карточкой страны.
Главным различием между русской и норвежской традициями полярных путешествий было отношение к лыжам. Первое пересечение Гренландии подтвердило, что лыжи можно успешно использовать в высоких широтах. Однако лыжный спорт в то время ещё только развивался, и правильный выбор вида лыж, креплений и смазки для условий каждой экспедиции определялся методом проб и ошибок. Для экспедиции на «Фраме» Нансен взял около 50 пар лыж различных видов, в том числе широкие финские лыжи. Снаряжение периодически проверялось в разных погодных условиях и на разном снегу. Участникам экспедиции предписывалась обязательная ежедневная двухчасовая лыжная прогулка для поддержания летних поездок и экскурсий на нартах использовались полозья из «немецкого серебра», хотя зимой применялись как деревянные с ледовой обработкой полозья, так и полозья из «немецкого серебра». формы и тренировки техники, на случай, если придется оставить судно и добираться до земли на лыжах и санях. Нансен придавал большое значение этим упражнениям и писал, что «без лыж им бы пришёл конец». Подобное отношение к лыжам было и у Свердрупа, и у Амундсена. Правильно подобранные крепления также играли важную роль в полярной экспедиции. Амундсен писал, что «здесь каждый человек был изобретателем, поскольку удобство и подвижность креплений определялось очень индивидуально. Все возможные конструкции были испробованы и все в конце концов остались довольны». Русские, напротив, предпочитали снегоступы, и не придавали такого значения лыжам, как норвежцы.
Похоже, что в то время лыжный спорт не был столь популярен в России, как в Норвегии, хотя естественные условия благоприятствовали его развитию. Очень немногие русские экспедиции использовали лыжи на практике, как, например, экспедиция Брусилова, где об этом отмечено в судовом журнале. Брусилов купил 25 пар лыж и несколько саней у Хаугена & Co в Кристиании. В судовом журнале упоминаются также «увеселительные соревнования» по лыжам и конькам. Часть партии штурмана Альбанова, покинувшей, в конце концов, судно, отправилась в путь на лыжах. Однако другие русские экспедиции лыж не использовали, хотя и имели их в своем снаряжении. Например, для Русской полярной экспедиции барон Толль заказал лыжи в Норвегии, но то, что ими пользовались, не отражено в записях членов экспедиции. Описывая санные экскурсии и организацию депо с провиантом, Толль писал, что они шли пешком или ездили на санях. Фотографии из книги Толля «Путешествие на яхте „Заря“» также не свидетельствуют об использовании лыж. Экспедиция Русанова вообще лыж не имела. Участники экспедиции Седова пользовались лыжами, по крайней мере, этот вид снаряжения запечатлен на фотографиях из этой экспедиции, к тому же полюсная партия взяла несколько пар лыж. Однако в отчетах экспедиции и в литературе, посвященной экспедиции Седова, говорится о том, что Седов и его товарищи намеревались достичь полюса на собачьих упряжках и пешком. Если под словом «пешком» здесь следует понимать «на лыжах», это в любом случае свидетельствует о том, что для русских путешественников не было большой разницы между этими способами передвижения, и они не знали о преимуществах правильного использования лыж в полярной экспедиции. Похожую ситуацию отметил Отто Свердруп. Он возглавлял спасательную экспедицию, направленную на поиски сразу нескольких пропавших русских экспедиций (Брусилова, Русанова и Седова) на судне «Эклипс» в 1914–1915 гг. Одной из задач этой экспедиции было также оказание помощи Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, оба судна которой попали в 1914 году в ледовый плен у мыса Челюскин и остались на вынужденную зимовку. Для того, чтобы сэкономить топливо и провиант, было решено отправить часть экипажа на «Эклипс». Партию сопровождали несколько норвежцев, и Свердруп удивился, увидев, что русские идут пешком, хотя лыжи в экспедиции имелись. Описывая русскую партию, Свердруп писал, что «у них нет лыж, однако, если бы даже они и были, то пользы от них никакой, поскольку они не умеют ходить на лыжах. Они шли в своих «русских сапогах», которые доходили до середины бедра». Кроме того, в экспедиции не было ни собак, ни саней, и это снаряжение пришлось позаимствовать у Свердрупа.
В заключение можно сказать, что в 1890–1917 гг. и русские, и норвежские полярные исследователи и путешественники внесли весомый вклад в развитие полярного снаряжения и способов полярных путешествий. Однако если норвежцы основывались на традиционных методах коренных народов Севера, русские полярники попытались применить достижения современной науки и техники, такие как ледоколы, самолёты и аэросани. Норвежцы развивали свои достижения в освоении полярных регионов в направлении сотрудничества с природой. Их близость к природе в повседневной жизни проявилась и в выборе методов полярных путешествий. Русские же, напротив – особенно в начале XX в. – развивали методы в направлении победы человека над силами природы.
Военно-морские традиции в русских полярных исследованиях создали, так же, как и в Великобритании, отношение к полярным экспедициям как к особому виду военных действий, и русские исследователи в военно-морской форме искали наилучшее оружие для этой войны. Это может в некоторой степени служить объяснением тому, почему русские полярники не развивали традиционные отечественные способы полярных путешествий, которые также не имели враждебного по отношению к силам природы характера. Как писал Менделеев в своей записке министру финансов Сергею Витте, «попытки Пири, Нансена и других достичь полюса на лыжах и собаках можно считать достойным видом спорта, но они не принесут никаких практических результатов». Он считал, что настоящую победу над полярными льдами можно одержать только с помощью ледоколов. Однако для организации спасательной экспедиции в 1914–1915 гг. русские ученые обратились к Свердрупу и его «доисторическим методам», знанию которых он был обязан в том числе и русским. Разница в способах полярных путешествий в России и Норвегии может объясняться и культурно-историческими факторами. Северный фактор и связь с природой севера является важным элементом норвежского национального сознания и самоутверждения. Успешные полярные экспедиции, в основу успеха которых положено знание северной природы и взаимодействие между ней и человеком, были существенной частью норвежского национального имиджа, поэтому использование традиционных методов коренных народов и их современная интерпретация только способствовали укреплению этого образа нации – хозяина Севера. Россия, с другой стороны, стремилась доказать, что достижения отечественной науки помогут ей стать частью европейского культурного сообщества. Полярные исследования, основанные на использовании отечественных достижений современной науки и техники, были одним из лучших способов утвердить свои позиции в мировой науке. Однако период иностранного доминирования и зависимости от западных идей и технологий сформировал у русских ученых некоторый комплекс неполноценности относительно собственных идей и собственных традиций. Это, во-первых, проявилось в некритическом предпо чтении западных идей отечественным, во-вторых, способствовало недооценке достижений русских ученых и путешественников их западными коллегами, в том числе и норвежцами, в-третьих, тормозило развитие и использование накопленного опыта и традиций полярных путешествий. Мне пришлось крепко потрудиться, чтобы найти этот уникальный материал, показывающий через снаряжение экспедиций северные традиции норвежцев и подготовку русских, для которых полярные экспедиции напоминали покорение. « К Северу напролом!»-заявил русский адмирал Макаров и…предложил проект ледокола.
В России северный элемент в большей степени проявился в русской материальной культуре, чем в сознании. Это выразилось в формировании специальных умений и навыков, необходимых для жизни и деятельности в суровых климатических условиях, традиций в одежде и способах передвижения. Сюда же можно отнести и русские сани, теплую меховую одежду, меховую и валяную обувь, различные приспособления для передвижения по глубокому снегу (широкие лыжи и снегоступы). Однако если для европейского человека эти вещи были экзотическими атрибутами, характеризующими северный характер русского народа, для самих же русских все это представляло собой обычный элемент быта. После таких доводов читателю остается самому додумать о «северности» двух, соседствующих в Заполярье, наций.
Во второй половине XVIII века выдающийся деятель норвежской культуры Герхард Шёнинг указывал на «северность», как на базовый элемент норвежской национальной культуры. Норвежцы, считал он, имеют отличное от своих соседей-скандинавов происхождение. Если шведы и датчане пришли с юга, то норвежцы пришли с севера, чтобы «жить среди гор и скал, снега и холода». И не удивительно, что одной из важнейших составляющих норвежского национального самосознания стал лыжный спорт.
Лыжи издавна были частью норвежской материальной культуры, хотя и не являлись собственно норвежским изобретением. Тем не менее, Норвегия стала родиной современного лыжного спорта. Здесь этот способ передвижения в зимнее время превратился в 19 веке в универсальный вид спорта, который за пределами страны все еще оставался экзотическим. Даже в соседней Швеции в 1880 году лыжи как вид спорта практически оставались неизвестными и использовались только среди населявших Швецию саами. В Норвегии уже в 60-е годы теперь уже позапрошлого века лыжный спорт стал популярен не только среди мужчин, но и среди женщин. Аделаида Нансен, мать будущего знаменитого путешественника Фритьофа Нансена, была одной из первых женщин-лыжниц. Зимние виды спорта, походы и национальные традиции, связанные с северным образом жизни, стали в Норвегии важными составляющими воспитания подрастающего поколения.
Шенинг отмечает, опираясь на исторические факты и традиции важную составную часть северного менталитета и национальной норвежской культуры в целом, связанные с развитием зимних видов спорта и особенно лыжного спорта. В «Истории Норвежского Королевства» (Norges Riiges Historie) он цитировал рассказы из древнескандинавских саг о героях-лыжниках и подчеркивал, что лыжный спорт считался «благородным искусством» в старые времена.
Любовь к лыжам, как было сказано, является часть норвежского самосознания, образа жизни. Нужно отметить, что лыжи – это страсть не только среднестатистического норвежца. Это страсть и монарших особ, и людей составляющих гордость страны. Я не беру во внимание период гражданской войны, когда биркебайнеры воевали за государственную власть и именно лыжники спасли малолетнего короля Олафа. Это уже история, причем очень ранняя.
Посмотрим период становления Норвегии после 1905 года. Разрыв со Швецией. Все Полная свобода страны от кого бы то ни было. Собственный гимн, собственный флаг! В стране проводится референдум, и большинство норвежцев голосует за монархию. Но где его взять, ибо ветвь норвежских конунгов оборвалась со времен ХоконаV.
Остановились на датском принце Карле Кристиане Фредерике Карле Георге Вальдемаре Акселе из рода Глюксбургов, внука Кристиана IX.
Прибыв в Норвегию, сменил имя на древненорвежское Хокон VII, принял норвежский образ жизни. Коронованные «чужеземцы», приглашенные на норвежский престол, стремились найти кратчайший путь к сердцам гордых потомков викингов. Они обратились к настоящему норвежцу Фритьофу Нансену за советом об образе, в котором чета монархов должна предстать на официальных фотографиях. Они получили безапелляционный ответ: «Конечно же, на лыжах!».
Остальное стало страницей истории Норвегии XX века: народ этой удивительной страны мгновенно проникся симпатией к новому королю и королеве Норвегии, увидев фотографию монарших особ на лыжах!
Хокон VII катался на лыжах, но в спортивной жизни страны не был замечен ( не зря норвежцы шутят, если человек не катается на лыжах, то он, скорее всего, датчанин), то его супруга королева Мод Уэльская, в прошлом младшая дочь британского короля Эдуарда VII и Александры Датской, еще в детстве славилась озорством и мальчишескими выходками. Она быстро вписалась в норвежский образ жизни и увлеклась лыжными гонками. Кроме того, английская принцесса Мод, ставшая королевой Норвегии, активно занялась разработкой лыжных костюмов специально для женщин, и на долгие годы она стала любимицей и эталоном для женщин в этой снежной «лыжелюбивой» стране.
Их сын принц Олаф V с очень пышной родословной. По отцу датский принц из дома Глюксбургов, правнук Кристиана IX, по матери (будущая норвежская королева Мод — внук британского короля Эдуарда VII) до норвежского крещения носил имя Александр Эдвард Кристиан Фредерик . Он прибыл в Норвегию в возрасте двух лет и воспитывался в норвежском духе. Увлекался лыжами и парусным спортом, участник нескольких Олимпийских игр, олимпийский чемпион Летней олимипиады-1928 в Амстердаме по парусному спорту в классе 6-метровых яхт. Принц не помнил своей исторической родины. Он стал норвежцем по духу и жил интересами страны. В годы кризиса, Олав, как обычный пассажир, ездил на трамвае, чтобы покататься на лыжах на Холменколлене.
Да вот он на фотографии протягивает деньги кондуктору, а тот отрицательно качает головой, потому как кто-то из пассажиров заплатил за своего принца. На Холменколлене ему поставлен памятник. Король изображен в момент движения на лыжах традиционным коньковым ходом, а рядом бежит его верный спутник- пудель Тролль.
Преемником Олава V стал его единственный сын Харальд V. Ха;ральд родился 21 февраля 1937 года и вступил на престол после кончины отца, Улафа V, 17 января 1991 года. Харальд — первый принц, родившийся в Норвегии с 1370 года. Увлекается парусным спортом и неоднократно участвовал (как и его отец) в чемпионатах мира и Олимпийских играх (1964, 1968 и 1972). В 1964 году нёс норвежский флаг на Олимпийских играх в Токио. Ему под стать и королева Соня, на которой он женился в 1968 году. Соня росла очень спортивной девушкой – зимой каталась на лыжах, а летом сплавлялась по реке на лодках. В молодежном лагере познакомилась с принцем Харальдом. У них двое детей: принцесса Марта Луиза и кронпринца Хокон, наследника престола. Принц Хокон отлично бегает на лыжах, водит яхту, увлекается дельтапланеризмом. Согласитесь, что с такими королями не быть спортивной нацией… не будем о грустном.
Еще немного истории. Мать Фритьофа Нансена, , Аделаида Нансен, была аристократического происхождения. Как истинная дочь Норвегии, энергичная женщина, в молодости очень любила лыжный спорт, гонки, лыжные походы и привила любовь к лыжам сыновьям. Братья Нансены зимой бегали на лыжах, охотились и занимались подлёдным ловом рыбы, а летом неделями жили в лесу. Такое прекрасное детство как будто специально готовило Нансена к арктическим экспедициям. Он всегда помнил, что имя его родины происходит от сочетания слов «север» и «путь (дорога)». Хотя отец Нансена был заурядным юристом со сравнительно скромной практикой, совершенно лишенным интереса к спорту и путешествиям. Но не только не препятствовал сыновьям заниматься спортом, наоборот, всячески стимулировал их. Если говорить о лыжах, то после королевы Мод, пальма первенства была у жены Нансена, Евы Нансен. Урожденная Сарс стала одной из первых женщин пропагандировавших лыжный спорт. Впервые Нансен увидел Еву в феврале 1888 года на холме Фрогнер возле Кристиании. Вот как описывает ту встречу дочь Фритьофа и Евы: «Самая первая их встреча произошла у Фрогнерсетера задолго до гренландской экспедиции. «Однажды Фритьоф возвращался с лыжной прогулки в Нурмарке и вдруг заметил пару лыж и белый от снега зад, торчащий из сугроба. Из любопытства он остановился. Из сугроба показалась вся залепленная снегом голова, и на него глянули большие черные глаза. Это была Ева. Они представились друг другу, немного посмеялись и разошлись – каждый своей дорогой. Вот и вся встреча».
Нечто похожее было и у Амундсена Рауля. Братьев Амундсен с раннего возраста приучали к спорту: во дворе усадьбы были сооружены гимнастические брусья, все четверо стали неплохими гимнастами. На лыжи Руаля Амундсена поставили, как только он научился ходить. Начиная с 15—16-летнего возраста Амундсен ввёл для себя спартанский режим жизни: строгая диета, физические упражнения, сон на открытом воздухе даже зимой, регулярные лыжные походы в период с ноября по апрель. Пересек плоскогорья Хардангервидда под руководством лыжника Л. Урдала. В дальнейшем он не мыслил себя без лыж.
Подхожу к первым экспонатам подобия лыж, которым две тысячи лет. Застываю перед этими почерневшими досками. Рядом стоят лыжи, характеризующие их эволюцию. Мелькают крепления, лыжные палки. Не оставлены без внимания лопарские лыжи и их ход с одной, но очень длинной палкой. Это прообраз знаменитого «конькового» хода, без которого не представим современный лыжный спорт. Вспоминается писатель Ханс Линдманн со своими рассказами о саами под общим названием «Полярная ночь». Долго стою перед саамскими лыжами, на которых саами догоняли волков, воющих от бессильной злобы, так как они ничего не могли сделать из-за сведенных судорогой ног. Саами добивали их метким ударом по кобчику, Такая гонка человека и зверя могла длиться двое суток. Хищник от бессилия падал, а человек выходил победителем.
Убираю записную книжку. Писать нечего. В музее нужно смотреть, пропускать все через тебя. Писать, читать, это удел библиотеки. Только застыв перед экспонатами, можно понять чувства норвежцев встречающих своих первых выбранных (!) короля и королеву после четырехсотлетия отсутствия государственности с малолетним наследником, который будет Олафом пятым. Он станет активным лыжником на своей новой родине. Его достижения подробно расписаны, а многочисленные кубки чемпиона Норвегии стоят рядом с его лыжами и экипировкой. Фотография короля в трамвае, во времена энергетического кризиса обошли весь мир. И, конечно, не обойти непрерывный ролик олимпиад 1952 года и 1994 годов. В этом зале всегда много народа. Стоят молча, и по несколько раз смотрят ролик. Я им завидую. Они любят своего короля, а короли в свою очередь любят своих поданных. Еще принц Олаф на своей присяге произнес слова, ставшие девизом монархов: « Все для Норвегии». Мысленно перебираю в голове царей, вождей времен и народов, которые бы увлекались лыжами. Нет. Кто хотя бы мог стоять на них не вспомнил. Хотя помню картину, боюсь наврать, но, по- моему, художник Дейнека расстарался. Она называлась «С.М.Киров на лыжне». Изображен Сергей Миронович в полной форме партийного деятеля тех времен с орденами на груди и фуражке «сталинке». Он даже шагал на лыжах, явно не забывая, кто он. Партийные деятели поздних времен тоже как-то к зимним видам спорта не тяготели. Не назовешь же спортом увлечение охотой Леонида Ильича, хоть и зимней. А о «повальном» занятии чиновников «большим теннисом» по примеру первого, «всенародно» избранного, говорить даже не хочется. Ну не было у нас спортсменов - королей и поданные у них такие же.
А вот история жизни нынешнего монарха, короля ХаральдаV. Он особенно чтим современными норвежцами, так как по этнической крови он все же датчанин, но норвежцев это не смущает: он рожден и взращен в Норвегии и у него такая замечательная супруга королева Соня, которая никогда и не думала стать королевой. Но не зря норвежцы любят сказки. В сказках сбывается все чудеса. Такая сказка и случилась с обычной норвежской девушкой Соней.
Королева Норвегии Соня Харалдсен не была рождена в царских хоромах. Отец ее был хозяином небольшого супермаркета, который сделал все, чтобы его дочь получила прекрасное образование. По окончанию школы, Соня едет в Швейцарию, где получает специальность модельера. Затем возвращается в Норвегию, поступает в университет города Осло и посвящает себя изучению языков и истории искусств. Здесь же учится и кронпринц Харальд, который занятия в университете совмещает с обучением в офицерской школе, а затем и в военной академии. На одном из университетских вечеров Соня целый вечер протанцевала с Харальдом. Спортивная стать, добрые глаза и обаятельная улыбка наследника престола покорили девушку. Она чувствовала, что тоже понравилась кронпринцу, хотя отлично понимала, что у королевской семьи свои законы. Ей, девушке из простонародья, практически надеяться не на что. Соня дала себе слово забыть о кронпринце, но у нее это не получилось. Спустя всего лишь неделю Харальд пригласил ее покататься на яхте.
Тогда же она узнала, что с десятилетнего возраста кронпринц принимает участие во многих соревнованиях.
Закончив военную академию, кронпринц Харальд продолжил образование в Оксфорде. Он изучал политику, историю и экономику в колледже Баллиол, который когда-то закончил и его отец.
Харальд часто писал Соне. Она отвечала и ждала его приезда на каникулы и праздники, чтобы провести вместе время. Несмотря на свои чувства, Харальд не мог сделать предложение Соне, не спросив на это разрешение своего отца.
Но король Олаф V был неумолим. На многочисленные просьбы сына он неумолимо отвечал: «Ты первый за 567 лет продолжатель королевской династии, который родился в Норвегии и к тебе особенные требования».
Время подтачивает камни, лечит душевные раны и добрых людей делает еще добрее. Король Олаф V был добрым человеком и в 1968 году он проинформировал норвежский парламент, что его сын, кронпринц Харальд,
выбрал себе невесту некоролевской крови.
Это сообщение вызвало горячие политические споры о будущем монархии. Норвегия на несколько дней превратилась в страну, о которой не мог мечтать даже Шекспир.
Но трагедия не произошла. Простые норвежцы, которым было хорошо известно о многолетнем романе Харальда с Соней, отнеслись к этому с таким энтузиазмом, что депутатам парламента пришлось сразу же прекратить дебаты, и благословить брак по любви.
Свадьба состоялась в августе 1968 года. Кронпринц Харальд преподнес невесте не совсем обычный подарок: Золотой Кубок победителя регаты. Одновременно он пообещал своей невесте и Кубок чемпиона мира.
Свое слово король смог сдержать только спустя 18 лет. Летом 1987 года, принимая участие в гонках на яхте "Фрам Х", король Норвегии Харальд V стал чемпионом мира.
Король Харальд V взошел на престол после смерти своего отца Олафа V семнадцатого января 1991 года. 21 января 1991 года, в здании норвежского парламента, он присягал на верность конституции Норвегии.
Вместе с ним была и королева Соня. С 1922 года подобной чести не была удостоена ни одна из королев Норвегии.
Для Сони все эти почести означали высокое доверие народа и правительства страны. И она, ставшая первой за всю историю Норвегии королевой некоролевского происхождения, знала, что отныне ее жизнь принадлежит народу. "Все для Норвегии" – так же, как для Харальда, его отца и деда, отныне стал ее личным девизом.
Сразу же после коронования, которое прошло 23 июня 1991 года
в Кафедральном Соборе Нидарос в Трондхейме, они с Харальдом отправилась в десятидневную поездку по югу Норвегии. А год спустя, празднуя годовщину восхождения Харальда V на престол, королевская чета отметила поездкой по четырем самым северным губерниям своей страны.
Готовясь к визиту в Россию, первому за сто лет, королевская чета внимательно изучала историю взаимоотношений с Советским Союзом.
Так, вспоминая события ушедшей осени, я пересек озеро вышел на горнолыжную базу. Там -столпотворение народа. Все-таки Гаустабликк мекка горнолыжного спорта. В глазах мелькает калейдоскоп различных цветов и оттенков спортивных костюмов. Бликуют породистые очки.
-Деда! –раздаются знакомые голоса. Это мои внуки, легко спустившись с горы, вычислили меня по красной шапочке. Лихо подкатывают к самым ногам, вернее, к лыжам. Я опасливо отодвигаю ноги. Но зря: мальчишки владеют снаряжением мастерски. Внуки. Одному скоро десять, другому - седьмой. Они рождены с лыжами на ногах. Это их образ жизни. Я не помню, чтобы наши отцы катались с нами на лыжах. Да чего там помнить. Никогда не катались, хотя мой отец в молодости имел первый мужской разряд, был чемпионом Шуйского учительского института. Лыжи во время войны спасли ему жизнь. Но на лыжах со мной он не катался. Не заведено было в то время…взрослый человек и на лыжах. Делать ему нечего. Так что не будем удивляться о преемственности и традиционности. Вот и пример рядом. Норвежский папа, крепко прижав к ногам максимум двухлетнего сынулю, скатывается с ним с горы. На малыше горнолыжный костюм, на ногах- горнолыжные ботинки. На голове шлем, очки. Все чести по чести. Малыш упакован по всем правилам горнолыжного спорта. И он не один такой. На базе существует школа для малышей. Родители сдают дите тренеру, который учит их кататься, а сами «вышивают» на горах. Довольны все. Шурша лыжами, подьезжают родители внуков. Эйфория полная. Погода благоприятствует: ослепительное солнце, трассы отшлифованы тракторами.
Решение возникло спонтанно: попить кофе. Кто бы возражал. Лыжи сброшены и оставлены тут же на снегу. Палки воткнуты рядом. Будьте уверены, вы их заберете позже на этом же месте. Честность у норвежцев на переднем плане. Если и есть воровство, то в этом повинны многочисленные эмигранты. Я свои беговушки пристроил у лыжной «коновязи». Громыхая ботинками, заходим в кафе. Народ отогревается чаем, блаженствует, попивая кофе. Нет ни пива, ни …да это в голову не приходит. Кругом здоровые румяные лица. Нация помешана на здоровье. Берем свой кофе, выходим на террасу. Снова, уже в который раз, восхищаемся величием гор, окруживших долину плотным кольцом. Заснеженные вершины подобны сахарным головам, на них невозможно смотреть без очков. По яркости не отстает поверхность озер. Уютно свернувшись, озера лежат в распадках, улыбаясь голубыми глазами льда. Можно кататься на коньках. Пригревает солнце, одолевает дрема. Пора вставать. Дело идет к обеду. Но до него нужно еще дойти. Внуки с родителями встают в очередь к подьемнику, мы же - на лыжню и, оттолкнувшись, нырнули вниз, к озеру. Снова трасса, уходящая вдаль, пропадая в морозной дымке. Лыжники навстречу, приветливо улыбаются. Слышится: «Хай!». Привет тебе, дружище! Хотя ты и не норвежец, но раз встал на лыжи и еще можешь с ними чего-то делать, то ты наш по крови. А что до паспорта…так кто как себя чувствует. Справедливости ради скажу, что на подьемниках, пусть не часто, но слышится русская речь. Есть соотечественники, есть. По привычке делаешь вид, что ты их не слышишь. Ну не любим мы друг друга. На трассе проще. Там не ивановых. Все е гонка на трассе дело трудоемкое и русские беговушки не особенно любят. Вот пошуршать со склона, это да. Да бог с ними. Пусть шуршат. Лишь бы…ну да ладно, чего это я пристал.
Но одних лыж для формирования северной нации мало. Нужна идеология, образы зимы, севера, мороза наконец. -Ну ты совсем загнул, -скажут мне возмущенно поборники русскости. А еще слывешь русским писателем. Да сколько у нас в поэзии, да и в прозе, освещено, воспето образов зимы, мороза. Про север молчу, он больше в специфике блатных песен. Я с вами соглашусь. Скажу: «Да», но…в фольклоре. Но не в пропаганде. Пропаганде особой, патриотической.
Образы севера и зимы широко использовались в патриотической пропаганде еще до того как Норвегия обрела независимость от Швеции. В стихотворении «Песнь Отечеству» (1859 г.) норвежский поэт и общественный деятель Бьернстьерне Бьернсон назвал Норвегию «страной вечного снега». Определения Норвегии как «страна Зимы» и норвежцев как «зимнего народа» использовались им и в других патриотических произведениях и в речах.
Для самих норвежцев изменение их восприятия в Европе послужило толчком к развитию своей «северности» как основного национального культурного элемента. Само название страны переводится к древнескандинавского как «путь на Север», а жители буквально называют себя «северянами» (nordmenn). Во второй половине XVIII века выдающийся деятель норвежской культуры Герхард Шёнинг указывал на «северность» как на базовый элемент норвежской национальной культуры. Норвежцы, считал он, имеют отличное от своих соседей-скандинавов происхождение. Если шведы и датчане пришли с юга, то норвежцы пришли с севера, чтобы «жить среди гор и скал, снега и холода».
Северные качества норвежцев – географическая принадлежность к Северу, способность к перенесению суровых климатических условий, навыки полярного мореплавания и кораблестроения, умение организовать зимовку, привычка к пребыванию на открытом воздухе, мастерство в ходьбе на лыжах и любовь к северной природе. Эти характерные особенности норвежской нации были продемонстрированы всему миру уникальными людьми Раулом Амундсеном и Фритьофом Нансеном . именно их экспедиции, способствовали завоеванию Норвегией международного авторитета и уважения, укреплению имиджа Норвегии как северной, полярной нации.
Их подвигам в музее посвящен отдельный раздел. Изморозь охватывает тебя, когда прикасаешься к, вообщем-то, незамысловатому оборудованию заполярных экспедиций. Кажется, что они до сих пор обжигают тебя холодом. сами по себе стали визитной карточкой страны. В этой связи символично, например, назначение Фритьофа Нансена норвежским послом в Великобритании в 1905 г – первым послом молодого норвежского государства. Северная страна сделала полярного исследователя своим высшим официальным представителем за рубежом.
Солнце сделало свое дело: подтопила лед и возникла уникальная смазка в виде микроскопической прокладки влаги, мечта каждого лыжника. Лыжи понесли. Супруга, махнув рукой на прощание, ушла, уверенно обгоняя катящихся. Я же непрерывно крутя головой, рассматривал проходивших и пробегающих мимо. А в голове всплывали события далекой давности.
Мурманск. Праздник севера восьмидесятых. В глазах пестрят отечественные марки лыж: « Россия», «Эстония», «Карелия», «Темп». Импорта вы не встретите. Мурманск морской город, международный порт, но рыбаки и моряки не могли себе позволить купить за границей лыжное снаряжение. Валюта была дорогая. Но ничего! Бегали и как бегали! «На дровах» (милое название деревянных лыж), пробегали и пятьдесят километров, и семьдесят. Причем из мазей был только парафин и различные добавки на том же самом парафине. Главное, чтобы не было отдачи, а там вытянем. Силушки у северян было не занимать. В подьемы бегом забирались.
Посмотрите на фотографии тех лет. Их найдете в любом альбоме о заполярном крае, так как праздник севера типично мурманское детище. Он ровесник норвежской королевской гонке биркебайнеров. Или почти ровесник, так как первые соревнования прошли в 1934 году. На первом Празднике Севера состязались 86 лыжников из пяти городов России. Это Мурманск, Ленинград, Москва, Петрозаводска и Вологда. Спортсмены участвовали как в классических лыжных гонках, так и в массовых кроссах и специальных соревнованиях по военизированной программе, объединявшей лыжные гонки со стрельбой, своеобразное подобие биатлона. С 1984 года Праздник Севера перенял у Олимпийских игр традицию олимпийского огня, зажигаемого с тех пор на Центральном стадионе Мурманска. К великому сожалению нет в Мурманске музея лыж, равно как и нет истории Заполярья. А краеведческий музей, вы скажете? Правы, конечно, отвечу. Но это история развития кольского края, где морозы преодолевали, мурманский край проклинали и через силу делали свое дело. Ноя отвлекся.
На лыжах катались в штанах с пузырями на коленях, шапочках- шлемиках и свитерах. Но взгляните на лица, вы нигде не встретите таких радостных улыбающихся лиц. Это была эпоха романтизма, эпоха безвозвратно ушедшая в глубины истории.
«Своим» я считаю 51праздник севера с 1985 года. На 50-ом был зрителем и завидовал лавине лыжников самого различного возраста устремившихся по долине « Уют» на подьем в сопку, а там…два круга по двадцать пять километров. Фантастика! Я с интересом следил как спортсмены (подавляющее большинство) шло малоизвестным «коньком». Повторяю, что шли на деревянных лыжах, но с энтузиазмом – коньковым ходом. Еще никто не понимал специфики устройства лыжи, заточенной под конек. Обрезали покороче старые испытанные деревянные беговушки и шли. Полупластик, а пионером в этом деле была Карелия», только появились в продаже.
Коньковые лыжи — это изобретение 80-х годов. Основателем «коньковой» моды является Сван Гунде: шведский спортсмен, чемпион мира по беговым лыжам. Он взял длинный шест и, отталкиваясь им, как это делают гребцы на каноэ, попробовал ехать конькобежным стилем на лыжах. При этом он развил большую скорость. В дальнейшем шест был заменен на палки. А новоизобретенный лыжный ход, благодаря высокой скорости передвижения, стал необыкновенно популярен. На этих лыжах ездят по укатанной трассе без профиля. Параллельная лыжня используется лишь на скользких спусках. В отличие от классических, скользящую поверхность коньковых лыж не надо страховать от отдачи. Техника ходьбы на них предъявляет требования только к скольжению. Коньковые лыжи выбираются в основном по жесткости. Они короче классических моделей (в среднем на 15 см). А вот палки для коньковых лыж длиннее, чем классические, и подбирают их по принципу: рост минус 15-20 см. Коньковые ботинки должны быть высокими (выше щиколотки) и плотно держать голеностоп, защищая ногу от травм и облегчая управление лыжами.
Это я сейчас все знаю, а тогда… на дворе стоял восьмидесятый год. Мы только приехали в далекий поселок Никель, что находится на крайнем северо-западе нашей страны. Здесь нам предстояло жить и работать. Само собой, как старые лыжники, мы обзавелись лыжами и с нетерпением ожидали, когда закончится полярная ночь и будут проложены трассы на озере Сальмиярви. А пока мы накручивали круги на стадионе.
Ничто не вечно в этом мире. Пронеслась на своей колеснице старуха - полярная ночь со своими верными нукерами: ураганными ветрами и морозами. Проявилось бледное желтушное солнце над сопками и, самое главное, стал удлиняться день. Можно было покататься на лыжах не в привычных сумерках «синего дня», так называют саами это время полярной зимы», а под, пусть неяркими, но уже настырными лучами солнца.
Нарезая круги на озере, я увлекся и не заметил, как мимо меня пронеслась тень. Ну пронеслась и пронеслась, что тут такого. Но все же «тень» внимание привлекла. Уж очень быстро шел лыжник. Всмотревшись, я понял, что он шел непонятным для меня ходом. Лыжник шел как конькобежец. Это было так неожиданно, что я долго следил за бегуном, пока он не растворился в дымке. В спортзале я поделился с «бывалыми». Они-то мне и прояснили, что это за ход. Так я и познакомился с коньковым ходом. После чего нудно и долго я ловил особенности конькового хода. Вспоминал забытые движения бега на коньках. В Горьком, где я учился, была неплохая конькобежная секция, и я ходил туда заниматься. Недолго, но культуру бега мне привили. Это мне и помогло. Я изматывал себя, бегая, именно бегая! Как конькобежец, держа палки на перевес для отработки равновесия. И это на деревянных лыжах с обычными металлическими креплениями и черными кожаными ботинками, которые знает каждый лыжник шестидесятых и так далее годов. Я закапывался в снег, ибо и трасса была далека от коньковой, а, точнее, ее и вовсе не было. Но наступил момент, когда я не проводил взглядом «профи» конькового хода, а «уцепившись» и отчаянно набирая скорость, не отстал. Это была моя победа над новшеством. Так что к своей первой марафонской гонке я пришел вполне подготовленным, но…на старой доброй «России».
Королевская гонка
- Чтобы прочувствовать себя норвежцами недостаточно «наматывать километры на мелочевке» (мелочевка –это 10-15 километров) –говорят старые,стершие не одни лыжи , норвежцы. Вот когда ты пройдешь марафон биркебайнеров, тогда можешь считать себя настоящим норвежцем. Это мне было сказано где-то в годах девяностых, когда на наших мурманских праздниках Севера появились скандинавские парни с норвежскими флагами. Спора нет, они бегали великолепно. Мы от них не отставали, да не только не отставали, даже обходили. В это время на трассе царил вошедший в моду коньковый ход. Мы не имели специальных лыж и ботинок с высокими бортами для защиты щиколоток, и мужественно преодолевали премудрости этого хода на своем инвентаре . Бегали на «дереве», с наращенными лыжными палками, с обычными креплениями., вызывая откровенное удивление норвежских бегунов. «Русский лыжник-хорошо-с уважением говорили нам норвежские лыжники- лыжи –дерьмо –с трудом произносили они это незнакомое для них слово.
-Приезжайте к нам на марафон биркебайнеров и вам очень пригодятся навыки классического ход а- советовали нам норвежские друзья, с которыми успевали познакомиться и подружиться. Они даже делились с нами мазями, чтобы облегчить нашу незавидную участь. Но все это было. И было долго, пока нерасторопная советская торговля привезла в город первые пластиковые лыжи «Ярвинен».
Новое слово «Биркебайнеры» резануло слух. Что оно означает. Издержки английского языка не позволяли разобраться в истории Норвегии, да еще в такой сложной, как гражданские войны двенадцатого века. Интернета не было. Выручили коллеги по бизнесу: норвежские банкиры, которые довольно часто приезжали к нам. Общее дело способствовало укреплению дружеских связей и вскоре мы, не без участия переводчика, общались на различные темы. С их помощью я понял смысл этого слова. Но к этому времени поганая метла перестройки подняла пыль на нашей социалистической улице. На дворе разворачивалось лихое время девяностых. До биркебайнеров ли тут. Разом пропала массовость на Праздниках Севера, на марафонах участвовала небольшая кучка фанатов, которые из своего кармана оплачивала свое участие. Гнусно все было, не хочу даже писать об этом.
Просвистело время, я в музее лыжного спорта на Холменколлене. Это мир лыж и полярной стихии. Со стен смотрят на тебя Нансен Фритьоф, Амундсен Рауль. Поражают впечатление макеты зимовок, вмерзших парусников. Я, притихший, брожу по залам, где развернута история развития лыжного спорта, непрерывно и тесно связанная с историей своей страны. Конечно, я пришел в музей начитанный и продвинутый во всех основных этапах норвежской истории. Преодолел даже сложности истории «эпохи викингов» и, конечно, старательно изучил время гражданской войны. Период гражданских войн в истории Норвегии продолжался с 1130 до 1217 года. Этот исторический эпизод нашел отражение во многих произведениях искусства норвежских писателей, живописцев и композиторов.
С волнением стою перед известным полотном Кнуда Бергслиена «Переход биркебейнеров с королевским отпрыском через горы», написанным в 1869 году. Кстати, один из лыжников-биркебейнеров — в кольчуге, с копьем и щитом — изображен на гербе Лиллехаммера, утвержденном в 1898 году. Не откажу себе в удовольствии и перескажу еще раз эту уникальную историю, показывающую, что лыжи для норвежцев не просто увлечение или вид спорта, это гордость нации, образ ее жизни. Самый драматический эпизод в жизни страны произошел в начале XIII века, когда благодаря лыжам была спасена жизнь короля, а страна обрела утраченные могущество и силу.
К 1200 году в стране сложилась революционная ситуация, когда в борьбу за власть вступили две противоборствующие партии — баглеры (представители знати и купечества) и биркебейнеры (буквально — «березовые подметки», название, подчеркивающее бедность сторонников короля). Апогеем соперничества стала смерть короля Сверре, политику которого поддерживали биркебейнеры. И хотя к тому времени властитель сумел подчинить себе почти все регионы, его кончина, а также преждевременная смерть его преемника короля Хаакона Сверрессона, наступившая через два года после прихода к власти, означала ослабление позиций его сторонников. Следующим королем должен был стать сын Сверрессона — Хаакон Хааконссон, которому на тот момент было всего полтора года, и, как нетрудно догадаться, он представлял собой легкую мишень для жаждущих власти баглеров, под контролем которых находился Эйдсберг — город, в котором родился маленький принц. И тогда биркебейнеры решили спасти жизнь будущего короля и перевезти его в безопасное место — в Тронхейм, где ему пообещал защиту и покровительство король Инге Бердсон.
Зимой в начале 1206 года группа повстанцев выдвинулась в направлении Тронхейма. И все бы ничего, но зимы в Норвегии не менее суровы, чем в России, а потому неудивительно, что беглецы столкнулись с морозами, пургой и метелью... Продолжать путь, который лежал через поросшие лесами крутые горы, вызвались два лучших лыжника биркебейнеров — Торстейн Скевла и Скьервальд Скрукка. С маленьким Хааконом за пазухой, эти два ныне национальных героя Норвегии преодолели сложнейшую часть маршрута между Лиллехаммером и Остердаленом и в конце концов привезли малыша в Тронхейм. Впоследствии король Хаакон Хааконссон оправдал все возложенные на него надежды: взойдя на престол в 1217 году, он правил целых 46 лет — дольше, чем любой из норвежских королей. Хаакон IV положил конец длившейся несколько сотен лет гражданской войне, а страна под его руководством вступила в свой золотой век.
Благодарные норвежцы помнят имена далекой древности и не случайно талисманами Зимних олимпийских игр, проводившихся в Норвегии в 1994 году, стали Хаакон и Кристин — дети короля Сверре, внук которого был чудесным образом спасен отважными биркебейнерами. Эти фигурки, вырезанные из дерева напоминают мне о уникальном времени, проведенном в Лиихамере на Олимпиаде. Но это еще не все. В память о пробеге учреждена ежегодная королевская гонка. Кроме того, в Норвегии ежегодно проходят крупные спортивные состязания, посвященные этому событию.
Инициатором соревнований стал некий Хаакон Лие — лесник и писатель (кажется, такие необычные сочетания профессий встречаются только здесь, в Норвегии!), опубликовавший в 1930 году небольшую статью о событиях 1206 года, в которой, помимо прочего, выдвинул предложение организовать лыжную гонку в память о спасении принца Хаакона. Сказано — сделано. Два года спустя, 10 января 1932 года, шестеро энтузиастов, откликнувшихся на призыв Хаакона Лие, дали на горе Рауфьеллет официальный старт первой в истории Гонке биркебейнеров. В соревнованиях 1932 года приняли участие 147 спортсменов, которые преодолели непростой путь по горной местности длиной в 59 км. Победителем тогда стал Трюгве Бейсвег, история даже сохранила его результат — 4.51.40.
Сегодня Гонка биркебейнеров — это ежегодные соревнования в четырех дисциплинах: лыжная гонка Birkebeinerrennet, забег Birkebeinerlopet, соревнования по маунтинбайку Birkenbeinerrittet и стартовавшая в 2012 году велогонка Landeveisbirken. Интересно, что каждый спортсмен, участвующий в гонке на лыжах или горных велосипедах, должен иметь за спиной рюкзак весом в 3,5 кг — в память о бесценной ноше биркебейнеров. Подобные соревнования в честь биркебейнеров проходят также в США и в Австралии. Причем в Соединенных Штатах American Birkebeiner, или Birkie, является одной из самых сложных и протяженных лыжных гонок Северной Америки.
Очередной зал. Саамские становища. Историк Верефрид дал подробное описание лыж и их использование народами Севера на охоте за зверем. Народный эпос северных стран часто представлял богов на лыжах, что считалось одним из главных достоинств, например, норвежский бог лыж и охоты Улл. Я уже писал о Хансе Лидмане, писателе, который описывал образ жизни этого интересного народа, саами, которые получили в России пренебрежительное прозвище «лопари». Сейчас я воочию мог посмотреть на их предметы быта, представить образ жизни. И, главное, посмотреть ролик как охотники-лопари, идущие аналогом конькового хода, используя одну трехметровую палку для отталкивания по переменно с одной и другой стороны.
А это уже светская хроника. Король Норвегии Олаф Тругвассон по записям 925года представлен хорошим лыжником. В 960году лыжи упоминаются как принадлежность для обучения придворных норвежских сановников. В 1733году Ганс Эмахузен издал первое наставление по лыжной подготовке войск с явно спортивным уклоном. В 1767году были проведены первые соревнования по всем видам лыжного спорта (по современным понятиям): биатлону, слалому, скоростному спуску и гонкам. Развитие лыж как спортивного направления показывает первая в мире выставка различных типов лыж и лыжного инвентаря которая была открыта в Тронхейме, в 1862-1863годах. В 1877году в Норвегии организовано первое лыжное спортивное общество. Росла популярность лыжных праздников в Норвегии. Это холменколленские игры с 1883 года. Не отстают от Норвегии и другие скандинавские страны: Финляндия - Лахтинские игры с 1922года, одновременно - Швеции - массовая лыжная гонка «Васа-лоппет» . Голова пухнет от обилия информации. Многое беру на фотоаппарат, чтобы дома разобраться в написанном.
Лыжная специализация в разных странах была различной. В Норвегии большое развитие получили гонки на пересеченной местности, прыжки и двоеборье. В Швеции - гонки на пересеченной местности. В Финляндии и России - гонки по равнинной местности.
В 1910году в Осло состоялся международный лыжный конгресс с участием 10 стран. На нем была создана Международная лыжная комиссия, реорганизованная в 1924году в Международную лыжную Федерацию. Олимпийские виды лыжного спорта включены в программу Зимних Олимпийских Игр, которые проводят с 1924года. К ним относятся: лыжные гонки, прыжки на лыжах с трамплина, лыжное двоеборье, горные лыжи, биатлон, фристайл, сноуборд. На I Зимних Олимпийских играх в Шамони (Франция, 1924г) лыжный спорт был представлен лыжными гонками на дистанции 18 и 50км, прыжками на лыжах с трамплина и северным двоеборьем (прыжки с трамплина и лыжная гонка).
Олимпийским чемпионом в лыжных гонках и в лыжном двоеборье стал норвежский лыжник Тарлиф Хауг. В прыжках на лыжах с трамплина занял III место. Тарлиф Хауг, первый в мире, был удостоен звания «Короля лыж». На 16-ти последующих играх повторить и тем более превзойти рекорд первого в мире «Короля лыж» не смог ни один олимпиец. За свои победы на лыжне Хауг был удостоен 10 Королевских Кубков. В знак необычайных спортивных заслуг суровые и немногословные норвежцы впервые в мире воздвигли Тарлифу на его родине прижизненный памятник. История олимпийского движения 60-70г.г. знает лишь 2 случая, когда такой чести удостоились спортсмены. Оба они были героями Олимпиад 1924 года. Это герой Белой Олимпиады Хауг и герой летней Олимпиады финн Пааво Нурми. «Ни одна победа не давалась мне так тяжело, как эта»,-скажет самый титулованный олимпиец среди мужчин-гонщиков норвежец Бьорн Дэли после завоевания восьмой золотой олимпийской медали в 50км гонке в Нагано.
Пропускаю зимнюю олимпиаду в Осло в 1952 году и обращаю внимание на зимнюю - 1994 года. Как давно это было.
Россию колотит крупная дрожь. Распался СССР, страна под непривычным трехцветным флагом, метко прозванным народом «матрасом», на грани развала. Пьяный невменяемый президент, до конца не понявший всего содеянного в Беловежской пуще, не в состоянии управлять страной. Птенцы из «гнезда ельцинского» упиваются пирровой победой и дербанят страну. Разваливаются предприятия. Которые банкротятся сами не в силах выдержать прессинг фискальных структур, которые умышленно банкротят, чтобы купить за бесценок. Вообщем, идет беспринципное разграбление страны, что даже американские советники и те потряхиваются перед таким беспределом. До олимпиады ли тут.
Я еду в Киркенес в надежде получить межбанковский кредит у норвежского банка «Спаренбакен», чтобы удержать свой банк на плаву. Норвежские банкиры вежливо-предупредительные, сочувствуют, но денег не дают. Я их понимаю, так рисковать… Чтобы скрасить горькую пилюлю мой коллега Атле Робинсон открывает шкаф и дарит мне двух деревянных человечков. Я, погруженный в невеселые мысли, даже не понял смысла подарка. –Хокон и Кристина- поясняет мне норвежский банкир. Видя мое не «вьезжание», он терпеливо повторят: - Хокон и Кристина- олимпийские символы. Я беру куколки в руки, разглядываю их. Да, две куклы: мальчик и девочка в национальных нарядах. На обоих прикреплено по значку: XVII зимняя олимпиада в Осло. Все, дошло. Мне дарят символы олимпиады, которая состоится в Осло в 1994 году. Я благодарю Атле. Тот облегченно вздыхает, что вывел меня из ступора и приглашает обедать. Атле Робинсон рассказывает о организации зимней олимпиады в следующем году, что она будет в Осло. Ничего удивительного в моем незнании не было. Интернет еще не ворвался в нашу забубенную жизнь, постсоветские газеты было читать себе дороже.
В итоге у меня в кабинете поселились два человечка, Хокон и Кристин. Позднее я увижу их у коллег по бизнесу и в присутственных местах. Вообщем у тех организаций, которые взаимодействовали с Норвегией. Норвежцы были очень довольные. До этого они всегда чувствовали себя неловко, когда мы в порыве дружбы дарили им расписные ложки и медные самовары.
И уж совсем я растерялся, когда правление «Спаренбанкена» пригласило меня посетить Норвегию в дни Олимпийских игр с семьей. Но растерянность была приятная и вскоре мы приземлялись в аэропорту Осло - Форнебу, который сейчас перепланирован в огромный зеленый массив с многочисленными спортивными площадками и жилыми районами. Теплые приветствия, посадка в машину и проезд через город Осло. Мог ли я думать, когда жил в поселке Никель, затерянного в заполярных сопках в сорока километрах от норвежского городка Киркенес, что буду ехать по столице Норвегии. Вот уж пути господни неисповедимы. Затем заезд в гостиницу Христианию, торжественный ужин в нашу честь. Все непривычно, но приятно.- Все это было – подумал я с грустью, продолжая стоять у стенда и рассматривая спортивную атрибутику тех лет.За ужином нам рассказали программу следующего дня. Мы поедем в небольшой город Лиллехаммер, где проходят олимпийские игры.
Рано утром мы были на вокзале, на котором нас ожидал неприятный сюрприз. Да не только для нас, но и для организаторов нашего мероприятия. Они не предусмотрели покупки билетов заранее, а билетов в сторону Лиллехаммера не было. Их не было не только на сегодня, но и на завтра и до конца соревнований. Наша принимающая сторона впала в глубокое уныние. Но не мы. Подумаешь, решили мы, эка невидаль. Поедем без билетов. Свою идею мы озвучили нашим гидам, чем вогнали их в другое состояние: в тихий ужас. В Норвегии и без билетов! Такого им в голову придти просто не могло. Наш сопровождающий Улав, представительный норвежец, красавец с седоватой шевелюрой и бородой, исчез. Мы поняли, что он пошел изыскивать официальные пути покупки билета. Время шло. Мы все дружно волновались, что электропоезд уйдет без нас, но появился запыхавшийся Улав. Он был рад, но не очень. Он действительно раздобыл билеты, но…только три. Больше билетов в это утро никто не сдал. Наш переводчик взял инициативу в свои руки. Он заявил, что по билетам поедут наши норвежские друзья, а мы, люди привычные, поедем «зайцами». - Штраф нас не пугает – опередил Сергей возражения Улава. Мы, российские туристы, не успевали купить билеты, так как только что приехали из аэропорта. Улав недоверчиво качал головой. Я успокоил его дополнительной идеей: они поедут в соседнем вагоне и не будут испытывать позора, когда нас прихватят контролеры. –Штраф мы заплатим сами – добил я, чем вызвал их нескрываемое восхищение. Откуда мне было знать, в какую бы сумму нам обошлась эта поездка, если бы мы попались. Но, забегая вперед, скажу, что все обошлось. Контролеров в это раннее утро не было.
Вагоны были переполнены. Вопреки общепринятым представлениям, что норвежцы народ сдержанный, разговоров, смеха было предостаточно. Мы же понимая обреченность своего положения, старались не думать о неприятностях, связанных с встречей с контролерами. Встретим контролера и встретим. Выпишет штраф только и всего. Чтобы отвлечься я смотрел в удивительно чистое, прозрачное окно. Мимо проносилась сказка. Вдоль дороги стояли не покосившиеся телефонные столбы и ржавые перекореженные невесть кем линии электропередач, а стояли огромные ели, протянув роскошные, покрытые искрящимся снегом, лапы. Как не вспомнить сказочные картины Теодора Кительсена, вроде свадебного кортежа или выезда короля. Лес стоял плотной стеной, изредка прерывающейся небольшим разьездом, состоящим из нескольких разноцветных домиков, с приветливо светящимся окнами. Норвежцы, сидевшие напротив нас, посмотрели на часы и стали собираться. Мы поняли, что подьезжаем, так как вагон зашевелился. Молодежь, прыская от смеха, стала рисовать себе норвежские флаги на физиономиях. Не отказывали никому из желающих. Поезд плавно подошел к перрону. Двери бесшумно открылись, и пассажиры дружно вышли из вагона. Мы стояли оцепеневшие, ошеломленные. Такого количества народа я не видел. Кругом были люди. Одни толпились на перроне, другие – шли в сторону города, светящегося огнями в морозной дымке. И всюду норвежские флаги. Появились наши гостеприимные хозяева. Увидев нас бодрыми и узнав, что контролеров по нашу душу не оказалось, они приободрились, и мы пошли вместе с праздничной толпой. Стоял оглушительный грохот. Это народ развлекал себя колокольчиками, висевшими почти у каждого на шее. Улав куда-то пропал и вернулся с флагами и колокольчиками с символами олимпиады, которые он торжественно надел каждому на шею.
Было морозно. Вокруг стояли деревья в сказочной изморози. Контуры показавшихся домов были зыбкими расплывчатыми, снег хрустел под ногами. Улав решил напоить нас кофе и бодро двинулся вдоль улицы. Дома просыпались. Всюду загорался свет, из подьездов выходили люди и присоединялись к нам. Позже мы узнаем, что Лиллехаммер , был просто перенаселен в это олимпийское время. Гостиниц не хватало, поэтому почти в каждом доме поселились квартиранты. И каждый утром хотел чашечку горячего кофе. Нужно ли говорить, что все кафешки несмотря на ранний час, были переполнены, а у дверей стояли очереди. Люди терпеливо ждали, пока их хотя бы пропустят в помещение, чтобы согреться. Но никто не унывал: стоял смех, народ подпрыгивал на месте, постукивал ногами и тщательнее кутался в шарфы. Улав с уверенным видом повел нас в глубь улицы, но безуспешно. Все питательные точки были переполнены. Неожиданно перед нами вырос памятник. Это был скандинавский воин с ребенком на руках. Он навечно застыл в стремительном спуске. Мы заинтересованно рассматривали памятник, а Сергей перевел комментарии Улава. Это был памятник биркебайнерам, спасшим королевского отпрыска от противной партии баглеров. В последствии он станет королем Норвегии Хоконом IV и будет править страной более сорока лет. Править будет мудро и осмотрительно, чем заслужит уважение соотечественников и память уходящую в века. Норвежцы не забывают подвиги предков. В честь Торстейна Скевлы и Скьервальда Скрукки в Норвегии до сих пор проводятся лыжные соревнования в четырех дисциплинах: лыжная гонка Birkebeinerrennet, забег Birkebeinerlopet, соревнования по маунтинбайку Birkenbeinerrittet и велогонка Landeveisbirken (с 2012 года).
Спортсмен, участвующий в лыжной гонке, должен иметь за спиной рюкзак весом в 3,5 кг – в память о сыне короля, спасаемом биркебейнерами. Позже я выясню, что на гербе Лиллеххаммера изображен один из биркебайнеров, но какой из храбрецов удостоился чести быть увековеченным как в камне так и на гербе, выяснить не смог.
Конечно, позже я изучу все, что касалось истории гражданской войны в Норвегии и борьбы за престол двух основных политических партий, а пока наш неутомимый предводитель повел свою команду дальше.
В поисках свободных мест мы незаметно пересекли город и вышли на окраину, откуда виднелся трамплин и куда валом валил народ. Нам, тоже нужно было туда, так как, оказывается, у нас были билеты на соревнования по прыжкам с трамплина. Мы прошли через тщательный полицейский досмотр. Шустрые девушки-полицейские мигом осмотрели нас и наши сумки и, мило улыбнувшись, пропустили через турникет. Народа резко убавилось. Пока мы осматривались, Улав со своим спутником пропали, но вскоре вернулись с пакетом горячих сосисок и, о чудо, с подносом пластиковых стаканов с дымящимся кофе. Мигом уничтожаем аппетитные горячие сосиски и, запив их горячим кофе, мы на глазах порозовели и решили идти ближе к трамплину, чтобы посмотреть на прыгающих. Я не принадлежу к любителям прыжков с трамплина, но часто смотрел на соревнования в Горьком. В городе, на волжском откосе, стоял большой трамплин союзного значения и на нем редкое воскресенье не проходили соревнования. Совсем рядом с этим местом находился наш дом курсанта, и мы из окон могли наблюдать прыжки этих отчаянных парней. При желании могли подойти ближе, так как я не помню, чтобы там продавались билеты.
Но здесь был случай особый и мы дружно пробирались через толпу посмотреть как на поднимающихся спортсменов, так и на зрителей. Норвежцев, казалось, мороз не брал. В теплых куртках, вязаных шерстяных шапочках, закутав носы шарфами, они, расстелив овчинные шкуры на пластиковые сидения, уютно размещались. Некоторые садились на снег. Почти все были с детьми, которых тоже не брал мороз. Стоял пар от дыхания от огромного количества людей и стаканов горячего кофе, который разносили молодые люди в национальных нарядах.
Начались соревнования. У нас не было шкурок, чтобы где-нибудь посидеть и мы бродили по территории трамплина, останавливаясь только посмотреть полет того или иного прыгуна. На мой вопрос о лыжных гонках Улав сочувственно ответил, что они обратились за билетами слишком поздно. На лыжные гонки нужно было покупать билеты за несколько месяцев до начала олимпиады, так как это самые популярные соревнования в Норвегии.
Время шло. Зимний день короток. Сиреневые сумерки заполняли пространство. Включились прожектора, трамплин стал похож на зыбкое чудовище, нависшее над стадионом. Пора было идти в город, так как приближалось время отхода нашего поезда, а еще нужно было пообедать. На обед мы попали. Отстояв очередь, мы благодушествовали в тепле, пока расторопные официанты принесли нам нехитрый обед. Разносолов не было. Да и какие там разносолы, когда за окном дожидаются своей очереди голодные люди. Поблагодарив молодых людей, так быстро обслуживших нас, мы вышли. Улав сказал, что на обслуживание Олимпиады были мобилизованы тысячи студентов. Мы вспомнили Олимпиаду 1980 года в Москве, когда на обеспечение прибывающих гостей были привлечены студенты московских вузов, и одна наша сокурсница получила даже орден за качественную работу. Время оставалось немного, но мы решили пройтись еще раз по городу и ознакомиться с ним.
«Лиллехаммер - маленький, тихий, уютный норвежский городок, расположенный в 170 км к северу от Осло. Первые поселения на месте Лиллехаммера появились еще 4000 лет назад. В XVIII веке деревушка стала развиваться как торговый центр и важный промежуточный пункт на торговой магистрали, связывающей Северную и Южную Норвегию. Лиллехаммер расположен на севере самого большого озера Мьёса, и является самым старым в Норвегии центром зимнего спорта. Сегодня же Лиллехаммер – это прекрасный курорт, расположенный у подножья Дуврских гор, в живописной долине Гудбрандсдаль, которая богата легендами об эльфах и троллях, и, конечно же, рассказами о похождениях героя Ибсена Пера Гюнта. Население на момент Олимпиады составляло 22 тысячи человек». Информацию мы нашли в маленьком путеводителе, прихваченном в кассе железнодорожной станции. Для жителей города победа в 1988 году на конкурсе городов-претендентов стала довольно неожиданным известием, но от этого не менее приятным. И, как мы убедились только что, они прекрасно справились со своими обязанностями хозяев.
Поезд быстро набирал скорость и вскоре огни гостеприимного города исчезли в снежном вихре. Прощай. Лиллехаммер!
…Позже выяснится, что я ошибался, нужно было просто сказать: До свидания.
Стоп! Кафе. Нужно сесть, причесаться и отдохнуть. Заодно и понаблюдать за посетителями. Туристов, нужно отметить, мало. Не сезон, да и музей специфический. Много взрослых норвежцев, а еще больше детей. Приходят классами. Удивительно, но дети с неподдельным интересом рассматривают экспонаты, смотрят ролики, слушают учителя. Видно, что такая информация задевает их, это их история, история своей страны.
Чем хороши лыжи, так это индивидуальностью. Можешь никого не брать с собой, и идти многие километры не задумываясь, что кто-то заноет, что устал, что пора возвращаться домой…Лыжи- это эгоизм, но эгоизм разумный, самодостаточный. Когда на трассу выходит группа лыжников, пусть даже на тренировку, то договариваются, что никто никого не ждет, встречаемся в раздевалке. И это правильно: у каждого свои возможности, свои действия как пройти трассу. Опытный лыжник никогда не пойдет с «чайником». Это значит испортить прогулку и настроение себе и ему. Замечу, что чайников в Норвегии при таком культе лыж, как в принципе во всех скандинавских странах (в отличии от России) просто нет. Есть элита, есть гонщики, есть лыжники-ветераны, которые не реализовали себя в молодые годы. Есть основная масса людей, которые просто обожают две палки, приделанные к ногам, и две палки опорные на руках, которые любят просто скользить по бесконечным снежным просторам, наслаждаясь природой, получая заряд здоровья бодрости. Но это не значит, что ветераны лыжного спорта тихонько бродят, наслаждаясь природой. Нет! Они по-прежнему в строю активистов лыжного спорта.
Я не был на Биркебайнерских гонках протяженностью 54 километра, но у меня великолепный послужной список мурманских марафонов, аналогичных королевским гонкам. И здесь полная противоположность отношения к ветеранам. На королевских гонках ветераны лыжного спорта выставляются первыми (!) хотя это с позиции спорта неправильно. Но это дань уважения старшему поколению лыжников и многолетняя традиция. В Мурманске ветеранов выпускают с некоторым опозданием, что бы дать вырваться молодежи на просторы пятидесятикилометровой метровой трассы. Затем под бурные крики зрителей, стоявших за барьером, выходит «ветеранская рать» в возрасте…пятидесяти лет и старше. Основную группу знают поименно. Они не спеша начинают старт и аккуратно, не мешая друг другу, вытягиваются на длинный подьем долины ( это сделано для красочности зрелища) и тают в дымке тундры.
Так и сейчас, идя по трассе, проложенной для классической ходьбы, я встречаю и улыбаюсь ровесникам, ветеранам лыжни. Они транснациональны, эти любители лыж. «Хай» (дескать, держись парень!)-на выдохе и дальше. И вдруг…Что это? Высокий худощавый норвежец в чисто норвежской бороде, в высокой черной вязаной шапке (тоже шик) шел мне на встречу. Он шел, неторопливо передвигаясь, но сохраняя былые наработки классического хода. Наверняка спортсмен со стажем и стажем немалым. Притормозил не только я, рассматривая удивительного спортсмена. Он сошел с музейной фотографии позапрошлого века: Казалось бы, старая, но нет, скорее, пижонская замшевая куртка, стянутая на поясе. Штаны. Какие штаны! Короткие, широкие, не сковывающие движений и заканчивающиеся чуть ниже коленей планочкой с пуговицей. Ниже шли длинные шерстяные белые носки. Чрезвычайно эффектный наряд! Но ботинки! Вы никогда не видели подобных ботинок, если вы моложе пятидесяти лет. Это были старые кожаные разношенные ботинки с рантом! Рант, кто не знает, нужен для зажима металлической дугой обуви на креплении. Дуга фиксировалась на отдельном крючке перед носком обуви. Это сейчас музейный вариант. Но это был мой «музейный вариант». Да и не только мой, а старого ветеранского поколения кому за шестьдесят. И лыжи. Они заставили меня застопориться и проводить взглядом этого элеганта. Это были лыжи «Карху» известной финской кампании восьмидесятых. Я молча показал большой палец владельцу и улыбнулся широко, насколько мог. Бородач понял мое настроение и ответил аналогичной улыбкой. Мы разошлись, но я стоял и смотрел в след этому уникальному человеку. Дело в том, что такие же «Карху» стояли в Мурманске у моего знакомого в гараже. Уезжая из города я оставил их на время. Рассчитывая, что вернусь и заберу. Я предал свои «Карху», так как не приехал за ними, хотя постоянно вспоминал их, когда с коньковых «Атомиков» переходил на классический ход. И. конечно, всплыла история этих лыж.
Далекие восьмидесятые годы. Мы, группа энтузиастов, усиленно готовимся к очередному празднику Севера, к очередному марафону. Нужно подобрать смазку, натереть лыжи. Но какую смазку, какие лыжи в тогда еще Советском союзе. Счастливчики имели клееные лыжи «Карелия», несчастливщики- все остальное. Мази -на базе парафина. Парни, ходившие в море, за крохи валюты покупали за границей легендарные «SFIKS” и делились только с близкими друзьями. Одним из счастливчиков был мой приятель, с которым бегали марафоны. И нынче он был в полной готовности: новенькие «Карелия» были отполированы до блеска. Н.И держал их в руках, боясь поставить. Стоим в середине огромного массива лыжников-марафонцев. Мы-«сорокоты». Так называют в Мурманске спортсменов, кому за сорок. Стоим спокойно, как и положено ветеранам, у которых не один марафон за плечами. Вот и сигнал. В воздух, шипя и разгораясь, взлетела ракета. Первая сотня, состоящая из именитых спортсменов рванулась вперед и, быстро набирая скорость, пошла на подьем, чтобы вырваться на просторы тундры, а там…а там впереди пятьдесят километров. Парни эти стоящие, за ними не угнаться. Да и ни к чему. У нас свой регламент: главное дойти, повезет –-улучшить результаты прошлого года. Рванулась первая партия марафонцев. Их больше, чем та сотня, что растворилась в утреннем тумане. За ней - вторая. Хоть и резвые ребята, но скорости все же не те и возникает пробка на подьеме. Нам уже можно не торопиться, так как столпотворение достигает апогея. Можно бы и подождать, ибо для нас минуты важны не настолько, как для первой сотни, но азарт свое берет. Мы нажимаем и оказываемся в гуще спортсменов. У меня перед глазами спина Н.И. , нашего лидера. Он в ударе и упоенно работает мощным коньком. Но давка… И вдруг! Это «вдруг» и сейчас у меня перед глазами. Бородатый финн ( на обжимке –финский флаг) пытается обойти моего наставника, и надо такому случиться, что две лыжи столкнулись в воздухе. Словно два меча скрестились. Оба лыжника оттолкнулись, вложив всю силу. В итоге носок «Карелии» словно срезало. Н.И. закопался в снегу. На него тут же упало несколько лыжников, идущих вплотную. Я успел отжаться к ограждению и видел все трагедию, разыгравшуюся на лыжне. Финн виновато улыбнулся, прокричал «сори» и был таков. Ну что прикажете в этом случае делать. Н.И знал, «что». Он, матерясь и стеная, выкатился за ограждение и побежал. Куда? Я понял, что к нашей машине, где у него была запасная пара. Хотя и не такая элитная. На время я потерял его из вида, но на озере увидел знакомый силуэт. Н.И. уже прошел регистрацию и посему рванул наискосок и быстро оказался в толпе середнячков. Больше я его не видел. Встретились мы уже после пробега. Он меня обошел, и когда я пришел к машине, он сидел на ступеньке машины и пил чай. Снова переживания пройденного. Питье чая и выпивания покрепче. Все довольны, ибо никто не сошел с дистанции, а время…время середнячковое. Вдруг мы увидели, как в нашу сторону стремительно идет бородатый финн. Ну, тот самый, что сломал лыжу Н.И. Мы с интересом смотрели на него. В глазах у всех был один вопрос: «Чего пришел?». Финн знал, зачем он искал пострадавшего. В руках у него были лыжи. Увидев Н.И., он подошел к нему, быстро что-то сказал на ломаном английском и протянул ему лыжи. Н.И опешил. Финн еще раз извинился, хлопнул Н.И. по плечу и побежал в свою сторону. Н.И, опешивший, держал в руках лыжи и не мог сказать ни слова. Первые его слова носили восхищенно - матерный характер. Было от чего матернутьс: в руках у него были «Карху». Великолепные финские беговые лыжи. Практически новые. Н.И лучился от счастья. Правда, радость была недолгой. Через несколько дней он с горечью сообщил мне, что лыжи, конечно, великолепные, но есть проблема: они велики. Велики не только для конька, но даже классического хода. Я ему посочувствовал, но, помятуя того финна, мне далось, что по росту я совпадал с ним. Напросившись к Н.И. посмотреть подарок, я убедился, что лыжи словно сделаны под меня. Что тут скажешь. Н.И. поохал, но делать нечего, стали торговаться. Много я дать ему не мог, но найти охотников Н.И. тоже было проблематично, и мы сошлись. Так лыжи перекочевали ко мне и служили верой и правдой. Остальное вы знаете.
Эта история пронеслась у меня в голове, пока я смотрел в след уходящему лыжнику. Боже мой! Как это было давно!
Праздники Севера, лыжные марафоны были да и остались символами счастливого времени, когда все мы жили в огромной стране Советский Союз. Жаль, что оценили мы это слишком поздно, когда позволили безответственным авантюристам взять власть в стране. Одним из показателей новой рыночной экономики ( так хитро назвали новый капитализм, ворвавшийся в нашу жизнь) стал…не поверите…платный лыжный марафон Праздника севера. Да, за участие нужно было платить. Не хочу вспоминать об этом. Но одной примечательной составляющей Праздника Севера после перестроечных перемен, стала так называемая Лыжня дружбы (Раякоски) — лыжные гонки, проходящие по территории трёх государств — России, Норвегии и Финляндии. Такого, конечно, в СССР не могло даже присниться. Стартовала лыжня в Раякоски — небольшом посёлке энергетиков на самой границе России и Норвегии. Лыжня дружбы проводится ежегодно с 1994 года, участие в ней может принять как профессиональный лыжник, так и любитель. Причём каких-либо виз и загранпаспортов для участия в забеге не нужно. Я принимал участие во втором забеге, то есть в 1995 году. Больше не удалось, да и не нужно было. Бежали всего пять километров по территории трех государств. Главное, что лыжня проходила мимо геодезического знака в точке пересечения трех границ. Это уникальное место, которое пройти грешно. Посему большинство лыжников игнорирует время соревнований, и надолго останавливается в этом месте. Но все одно: дипломы ждут всех.
Тем временем, пока я, погрузившись в воспоминания дней давно минувших, ушло солнце, потянул низовой ветер, вырисовывая замысловатые заструги снега на озере. Лыжники потянулись ближе к своим базам. Мне тоже пора держать курс к дому. Словно ручейки к большой реке стекались запоздавшие лыжники к Гаусстаблику, горнолыжному приюту, который, казалось, ждал всех, освещенный ярким светом, льющимся из открытых окон. Из труб струился дымок. Это разгорались камины. Как было приятно сбросить заиндивевшую одежду и пройти в баню, уже разогретую и окунуться в блаженное тепло. Вновь поплыли картины зимнего дня.
Закончилась моя экскурсия по музею лыж, или, лучше сказать, по музею полярной зимней истории. Сложно было расставаться с музеем. Я познакомился … нет, вошел в историю не только , но и в историю Норвегии. Выйдя из музея, я остановился возле памятника Фритьофу Нансену. Он стоял и смотрел в сторону Осло- Фьорда. Казалось, мирская суета его не касалась. Стоял, памятник, посвященный человеку, символу норвежской нации. Он был настолько авторитетен в Норвегии, что если бы он дал согласие, то норвежцы выбрали бы его королем. Спускаясь по дороге вниз, я встретился еще с одним памятником. Памятник королю Олафу. То, что он был великолепным лыжником, мы знаем. Это ему принадлежат слова, ставшие символом королевской семьи: « Все для Норвегии». Король-лыжник изображен в момент размашистого хода на лыжах в сопровождении своего верного пса, пуделя по кличке Тролль. Все логично: лыжная нация, король –лыжник.
Так чувствовал себя, похоже, не один я. Пожилой человек, тоже вышедший из музея, не торопился идти, а также, как и я, стоял и смотрел на памятник. Стоял и чем-то думал. Затем повернулся ко мне и…улыбнулся. Я в ответ - тоже. Мы поняли друг друга. Он прошел мимо меня, хлопнул по плечу, что-то сказал ободряюще и пошел. Я постоял, и двинулся следом за ним. Зимняя сказка закончилась