Главная елка страны. Кто из советских детей не мечтал о ней?.. Сказка, воплощенная в жизнь. Где-то далеко, в дремучих лесах срубается высоченная ветвистая красавица; в ночь ее длинной, долгой дорогой по сугробам везут до самой Москвы, в Кремль. Устанавливают, наряжают, украшают гирляндами и блестками, и вот она в телевизоре зажигается миллионами ярких огней. Рядом в красных одеяниях бородатый дедушка Мороз, белоснежная кокетка Снегурочка и дети; капроновые банты в волосах у девочек раза в два больше их головы... Как хочется оказаться в этой сказке!
90-е годы, я переехала в Москву. Новогодние хлопоты. Муж заходит в дом и, о чудо, объявляет, что он достал билеты на Кремлевскую елку для Лианочки! Ура, если не ты, то хотя бы ребенок увидит мечту!.. Мы прыгаем от счастья.
Торжественный день настает. Тщательно одеваемся, выходим, взявшись за руки, в метро – и вот мы уже на территории Кремля. Тут выясняется, что вход во Дворец съездов с родителями предусмотрен только для малышей до шести лет. Лиане как раз шесть, ей придется сидеть на спектакле одной. Что ж поделаешь… Дочь растворяется в огромной толпе входящих в здание дворца. Я с остальными мамами думаю, куда же идти: на дворе 97-й год, поблизости ни одного кафе. Благо есть метро – ныряем туда греться.
К завершению спектакля подходим к зданию Дворца встретить детей. Оказывается, для этого отведена специальная площадка, на которой уже скопились родители. Ждем и видим, как издалека длинной вереницей выходят дети. По чьей-то установке они должны цепочкой пройти на площадь и ходить по ней кругами до тех пор, пока родители не признают свое дитя и не выдернут из общего круга.
Кремлевский зал вмещает несколько тысяч людей – соответственно, и родителей множество, не сосчитать. Некоторые особо шустрые расположились на крышах ближайших строений, другие плотным кольцом сжимают площадку. Декабрь, очень холодный день. Стоять становится все труднее. Дети идут понуро, в руках у всех оранжевые чемоданчики с конфетами. Сразу распознать своих очень нелегко – зима же, все в комбинезонах, почти одинаковых вязаных шапочках, наполовину закрывающих лицо... Да и толпа родителей напирает, приходится подпрыгивать, чтобы увидеть хоть что-то. Процессия продолжается, некоторые дети уже совершили два, а то и три оборота. А новенькие прибывают и прибывают, кругов все больше.
Вот некоторые счастливчики увидели своих, прорываются сквозь кольцо, вытаскивают из толпы ребенка и спешат домой. Мороз крепчает, дует холодный ветер. В толпе начинают шутить: «Да возьмите уж кого-нибудь, ребенок есть ребенок!» или «Вон какой хорошенький – берите!» Нервозность нарастает, народ прибывает, круги увеличиваются, кольцо родителей сжимается. Холод пробирает, а моей дочери все не видно. Боже мой, где же Лиана? «Надо набраться терпения, – уговариваю я сама себя, – скоро что-то прояснится».
Наконец вереница, тянущаяся от дворца, прерывается. А ребенка все нет. Кто-то хмуро бросает: «Дети закончились…» Гнетущая обстановка. Начинает темнеть. Замученные долгим ожиданием, усиливающимся холодом и нелепостью создавшейся ситуации, взрослые прорываются вперед в центр, где наворачивают круги дети. Тут в сумраке я высматриваю Лианино личико – и вместе с толпой родителей рвусь вперед. Между нами и детьми откуда ни возьмись стеной встают охранники. Они пытаются удержать нас, скорее всего, чтобы предотвратить давку. От этого происходит обратный эффект. Из последних сил отчаявшиеся родители дружно атакуют кордон смотрителей. Крики, плач – последние усилия, и стена охранников разорвана. Мы с Лианой бросаемся навстречу друг к другу, крепко обнимаемся. Взявшись за руки, бежим, чтобы больше не вернуться.