«В абсурдном мире ценность понятия или жизни измеряется неплодотворностью».
/А.Камю/
Я догадывалась, что интервью будет непростым, поскольку меня заранее об этом предупредили. Хотя, честно говоря, все эти полушёпотом произнесённые предостережения были весьма туманны, невнятны и крайне абстрактны. Они не столько настораживали, сколько интриговали. А посему их шипящая расплывчатость и мрачная гипотетичность требовали незамедлительного уточнения и подтверждения. Или опровержения.
- Кто он, этот загадочный, никогда и никем невиданный Гудвин? – задавала я вопрос по дороге в строго засекреченное место, где должна была с ним встретиться… Мысленно спрашивала неизвестно кого, сидя на заднем сидении автомобиля с конспиративным велюровым мешком на голове… Пыталась представить его внешность, попутно радуя себя сладкой мыслью о том, что буду первой, а может, и единственной журналисткой, перед которой он обнажит свой энигматический лик и приоткроет свою инфернальную душу… В густой вязкой темноте светонепроницаемого колпака в сотый раз оттачивала сценарий нашей встречи, живо перебирала мнемонические приёмы, которые навечно отчеканят его образ в моей памяти.
Размечталась.
Белые адидасовские кроссовки на столе и чёрная пластиковая маска сорок четвёртого американского президента между ними… Таким нелепым портретом сохранился в моей памяти глава социально-гуманитарной филологической группы «Логос».
- Вот и славно! Порадовали старика своей неготовностью его понять. Ваша чрезмерно короткая юбка и нога, броско уложенная на ногу, явно указывает на то, что вы склонны преувеличивать сексуальное удовольствие. А это как раз то, что мне нужно, поскольку, будучи серьёзным мыслителем, больше боюсь быть понятым, чем непонятым, – далеко не старческим голосом весело произнесла маска.
- Значит, вы не согласны с тем, что счастье – это, когда тебя понимают? – быстро отреагировала я.
- Романтичный кинематографический эпизод, со временем превратившийся в глупейший штамп. На самом деле понимание – это смерть… Потеря интереса… Мумификация понятого. Мой предшественник был наполовину болваном, поскольку остановился на полпути. Да, он сумел разрушить могучую Рать, ликвидировав три её, казалось бы, несокрушимых щита в виде трёх прописных букв «С». Некоторые апологеты Рати до сих пор убеждены, что причина её гибели в неправильном расположении щитов, которые нужно было установить не слева, а справа… Другие обвиняют болтливого и недалёкого воеводу, акцентируя внимание на якобы мистическом пророческом символе в форме нелепого родимого пятна на его лысой голове. Идиоты. Им невдомёк, что именно понимание, постепенно овладевшее ратниками, и погубило Рать. Ошибка же моего предшественника состояла в том, что он не пошёл дальше… Успокоился, остановился и не стал закреплять в сознании ратников то, что они ранее поняли. В результате к ним вернулось непонимание того, во имя чего они саморазрушились… И тогда они вновь сплотились и создали новую Рать, ещё более могучую и стойкую, свободную от громоздких щитов.
- Выходит, главным оружием современности является не атомная бомба и не низкие цены на нефть, а мысль и слово, – робко предположила я.
- Верно, детка. Слово было вначале, будет оно и в конце. А между началом и концом – антигуманная просветительская деятельность моей организации, призванная внедрить смертельно опасный вирус понимания в слаборазвитое, инфантильное сознание обывателя. Мне вовсе не страшно оглашать малоприятную для человеческого уха цель нашей общественной организации, поскольку это всё равно ничего не изменит. Как кошка всегда будет бежать на запах валерьянки, так люди, подчиняясь своему основному инстинкту – любопытству, – будут до самой своей погибели стремиться к неразгаданным смыслам. Мы лишь ускоряем этот процесс, аккуратно подталкиваем инертных и ленивых, выступаем в благородной роли стимулятора и катализатора.
- Вы сказали антигуманная? – удивлённо воскликнула я.
- Так и есть. Вы не ослышались. Вы просто не вполне готовы к правде. А состоит она в том, что абсолютно всё абсурдно и антигуманно. Особенно человеческая жизнь. Измените точку зрения на неё. Попробуйте посмотреть не с начала, а с конца. Представьте, что уже прожили отведённые вам годы, и оглянитесь назад. Сравните увиденную панораму с той, которая лежала перед вами в начале пути. Заметили оптический обман? Да, правда в том, что всю свою жизнь вы смотрели в перевёрнутый бинокль, укреплявший сладкую иллюзию бесконечного существования, где абстрактный образ смерти лишь изредка мелькал в далёкой туманной перспективе. Если же смотреть с конца, вернув бинокль в традиционное положение, то вы увидите коротенький жалкий отрезок, узкую петляющую тропинку, густонасыщенную изматывающей бессмысленной суетой, в которой редкие передышки ошибочно принимались вами за счастье… А за спиной почувствуете неземной холод и услышите чьё-то конкретное дыхание. Так вот я – за нормальный бинокль, а не перевёрнутый. Более того, я за микроскоп… Применительно ко всем точкам зрения и ко всему происходящему.
- То есть вы считаете, что, только глядя с конца, а не с начала, можно узреть истину?
- Кажется, короткая юбка ввела меня в заблуждение, а ваша сообразительность начинает меня настораживать… Вынуждая перейти к простенькой мысли о переменчивости и многоликости правды, чтобы в итоге услышать ваш очередной вопрос или какое-нибудь звонкое, подкреплённое восклицательным знаком междометие, означающее сомнение в её (правды) существовании. Вы опять правильно меня поняли. Правды нет. Вернее есть, но она настолько многообразна и непохожа на реальность, что ни один уважающий себя художник не возьмётся написать её портрет. И я в том числе. Мои грубые мазки начинающего импрессиониста призваны создать лишь впечатление правды и тем самым вызвать нужную мне иллюзию… Даже не мне, а тем потребителям, чьего разрушительного понимания я добиваюсь… Разумеется, не меня, а того, что подлежит сносу.
- Можно подробнее о самом механизме уничтожения? – неудачно поинтересовалась я.
Маска глухо рассмеялась. Белая рука, блеснувшая золотым перстнем, проникла под чёрный пластик, чтобы промокнуть голубым носовым платком пот и слёзы.
- Смешной вопрос. Вам ли его задавать? Вам ли, чутким колёсикам, гибким пружинкам, услужливым винтикам…, этого всепоглощающего хронометра спрашивать о его работе? Вам ли, красивым и умным представителям второй древнейшей профессии интересоваться тем, как преподносится, сдаётся в эксплуатацию и грубо насилуется выдуманная вами по моему заказу правда? Мы ведь с вами коллеги. Я архитектор, а вы наёмные рабочие, – жёстко осадил он и ласково продолжил:
- Ну-ну, не огорчайтесь. Я пошутил. Вы, конечно же, не продажная. Мне сказали, что вы честная и принципиальная. Верю. А интересует вас деятельность архитектора, то есть моя. Не моей ничтожной марионетки – известного носителя фамилии-палиндрома, беспокойного обладателя нескольких спекулятивных миллиардов и лукавого творца филантропического мифа, который много лет назад вытеснил из его организма жалкие остатки совести, – а моя… Неафишируемая, незаметная, неблагодарная, деструктивная, экспериментальная… работа по возвращению и утверждению управляемого хаоса.
Дальше я просто слушала, отказавшись быстро реагировать, робко предполагать, удивлённо восклицать, неудачно интересоваться… Внимательно слушала, положившись на свою память и зеленоглазый диктофон.
- Итак, мир полон идей. Они обитают рядом с нами. Параллельно. Живут своей незримой жизнью. Ждут своего осуществления. Зреют в вечно беременной пустоте. Присматриваются к нам. Они разные. Милые и ужасные. Умные и глупые. Добрые и злые. В общем, всякие. Вы чувствуете их непрерывное движение? Улавливаете эти нежнейшие дуновения? Ощущаете мятный холодок и приятное беспокойство, вызванные их близким присутствием? Готовы ли вы стать повивальной бабкой и в совершенстве овладеть майевтикой, чтобы помочь им осуществиться? Можете не отвечать. Ответ мне известен. Он отрицательный. Поскольку, будь он положительным, интервью брали бы у вас. Да, я чувствую и улавливаю… А также помогаю нужным мне идеям, в основном абсурдным и разрушительным, вырваться из пустоты и материализоваться…
Сложно ли это?
Да. Очень.
После продолжительной аскезы, чем-то напоминающей монашескую, постепенно и осторожно вхожу в провидческий транс, позволяющий мне проникнуть в мир идей и отобрать там те, которые почти готовы скоро осуществиться в месте, подлежащему по моему коварному замыслу искусственной хаотизации. Так же неторопливо возвращаюсь назад и погружаюсь в творчество. Определяю степень зрелости и отпускаю дозревать недоношенные смыслы. На оставшиеся у меня смотрю с конца… Включаю воображение, чтобы представить их путь… Предвидеть возможные неожиданности и сложности… Максимально просчитать варианты развития и становления. После чего, собственно, и начинается творческий процесс придумывания правды… Определения её формы… Кстати, довольно часто она оказывается важнее, понятнее и ближе содержания. Поэтому подбираю слова долго и тщательно… Наряжаю идею словно новогоднюю ёлку… А по сути плету липкую правдоподобную паучью паутину. Красиво упаковываю и передаю амбициозным политикам, алчным олигархам, малограмотным политологам, доморощенным экспертам, всеядным блогерам…, ну и, конечно же, вам – (опускаю эпитет) журналистам… Для дальнейшей конкретизации и применения.
А потом становлюсь обычным наблюдателем и простым карандашом аккуратно рисую забавных птичек в своём блокноте… Отмечаю таким образом этапы внедрения идеи в доверчивые, не склонные к рефлексии массы… Чтобы однажды жирной точкой или восклицательным знаком, оповестить мир о том, что идея окончательно овладела массами и превратилась, по словам классика, в грозную материальную силу.
Вот и сейчас жду этого момента. Наблюдаю за страной. Не стану говорить за какой, чтобы не сглазить. Удивительная страна. С одной стороны, работать с ней легко. Одна и та же схема срабатывает по нескольку раз. Нет необходимости мудрствовать и изобретать новые грабли. Скачут на них до непрерывного искрения. И мыслеформа всё та же. Краткая и простая. «Прочь!» Универсальная. Направленная против всех. Абсолютно деструктивная. Идеальная с точки зрения хаоса. А с другой стороны, точка никак не ставится. Не говоря уже о восклицательном знаке. Не наступает всеобщее торжество и полная победа хаоса. Что-то мешает. Не могу понять, что. Будто другие идеи, позитивные и конструктивные, пытаются материализоваться и противостоять. Вьются где-то рядом. Чувствую это. Особенно, когда дует северный ветер.
Какие мои ближайшие планы?
Думаю, пришла необходимость очередного погружения в транс… Для поиска новых дерьмовых идей. А пока закончим разговор. И так я вам много высказал.
Возвращалась я в том же автомобиле, на том же заднем сидении. Только голову мою вместо велюрового мешка покрывал подарок «за терпение и непонимание»… Чёрная маска сорок четвёртого американского президента… С заклеенными чёрной бумагой глазами… Странно, но на душе у меня было так же черно и мерзко… Будто я всё-таки что-то поняла… О себе и о своей стране… Что-то очень нехорошее…