Туз козырный

               


   Сергей стал жертвой брачной аферы и спешно возвращался с Черного моря, не успев вкусить плодов сладкой жизни. Никогда не думал, что именно с ним судьба сыграет такую злую шутку.  Но и на старуху бывает проруха. Поддавшись чувству, доверчиво согласился связать свою судьбу с очаровавшей его южанкой. Рассчитался на работе, выписался из квартиры и приехал к своей избраннице. Уже через неделю оказался на улице с одними документами, раздавленный морально и облегченный материально. Его пассия сбежала с одним из своих любовников в неизвестном направлении. Понимая, что деньги на исходе, и он моментально может превратиться в бездомного бродягу, поспешил выбираться отсюда в  свой неказистый сибирский городок, где у него тоже дома уже не было. Но там он был человеком. Там его уважали. Начальство ценило и сулило карьерные перспективы, обещая повышение по службе после окончания института, в котором Сергей учился заочно.
   Выехать отсюда непросто, билетов не было ни на какой транспорт. Везде, куда обращался, недоумевали, как это можно ехать в разгар курортного сезона без обратного билета, который в случае необходимости можно было обменять. А так помочь ничем не можем.
 
  Наконец, после двухдневного проживания на вокзале возле кассы, он узнал, что есть билет до Москвы отказника от брони в СВ. Раздумывать не приходилось, несмотря на пятикратную стоимость. Сергей справедливо полагал, что из столицы выбраться будет уже проще. Денег оставалось только на билеты, чай и сигареты. До Москвы около двух суток, до дому еще неделя. Но процесс пошел, что обнадеживало.


   Поезд подошел по расписанию, часов в десять, народ толкался, проводницы ругались, запуская пассажиров с чемоданами и баулами, набитыми фруктами и овощами. В период застоя и дефицита возможность порадовать родных и близких экзотикой никто не хотел упускать. Лишь перед спальным вагоном перрон был пустынным, и молодая симпатичная проводница очень удивилась, когда Сергей протянул ей билет. Она с сомнением посмотрела на непрезентабельного предъявителя с неказистой поклажей, еще раз на билет и впустила его в вагон.  После сорокоградусной жары вагон удивил прохладой, еще больше мягкой ковровой дорожкой в коридоре и приятным запахом хвойного дезодоранта. Такого Сергей не встречал даже в кабинетах больших начальников, которые видел, правда, не часто и не дальше собственного управления. Проводница жестом остановила его и постучалась в купе. Никто не отзывался. Тогда она предложила Сергею пройти в свое купе для оформления проезда. Сказала, что за это время пассажир проснется и можно будет заселиться. Сергей ощутил себя в калашном ряду, особенно в двухместном купе проводников с мягкой мебелью. Он не видел, таких вагонов и такого обращения с пассажирами. Поведение проводницы, безошибочно определившей случайность его здесь появления, сковывало его все больше. Если в купе к пассажиру она скреблась, явно робея, то с Сергеем обращалась совершенно свободно. Предложила ему, пока купе закрыто, взять сменную одежду и переодеться в туалете. Вещи пусть полежат у нас. В это время вошла вторая проводница постарше и вопросительно посмотрела на напарницу.

- Откуда он взялся? Ты что, сдурела?
- Да он с билетом!
- Черт те что. В какое купе?
- Третье, а там спят.

  Еще раз смерив Сергея оценивающим взглядом, старшая пошла в вагон. Вернулась, повторив предложение первой переодеться в туалете. Сергею было неудобно при посторонних открывать чемодан с беспорядочно набросанными и много раз перевернутыми за два дня вещами. Он отказался, сказав, что подождет законного вселения. Вышел покурить, но когда достал сигареты, ему сказали, что в этом вагоне не курят. Можно в соседнем вагоне или ресторане. Вагон-ресторан был третьим, но Сергей постеснялся, так как посетитель должен что-то заказать.
  Соседний вагон был обычным купейным. Разница бросалась в глаза. В коридоре их вагона было пусто, окна закрыты, работал кондиционер, не было сидений. Здесь же на откидных сиденьях, расположились пассажиры, ловя свежий воздух из опущенных форточек. Задевая в узком проходе их колени, сновали люди то в туалеты, то за кипятком. Из открытой и хлопающей на ходу двери туалета, как и полагается, доносилось амбре, мусорный ящик уже был переполнен. Во втором тамбуре стояли три человека, рассказывая друг другу дорожные побасенки. Один из них, лет сорока, однорукий, в модных джинсах. Двое других молодые с бутылками пива в руках, временами из них потягивающие, почтительно смотрели на него, видимо уже признанного за авторитет. Заметно было, что люди малознакомые.
   Сергей закурил, один из парней протянул ему бутылку, угощая. Поблагодарил, сослался на аллергию, отсекая на будущее попытки вовлечь в компанию. Было видно, что это рабочий народ, заканчивающий свой отпуск, стремящийся  напоследок насладиться оставшимися свободными деньками. У него же был совсем не праздничный настрой. Разговор сместился к известной в мужской компании теме. Все спешили сообщить о своих победах. Остальным полагалось в это верить, чтоб в свою очередь поражать собеседников собственными подвигами. Превзошел всех, конечно, самый опытный и находчивый, однорукий. За три недели отдыха каждый из них натворил столько, что обычным людям на это не хватило бы жизни.
   Наступила пауза. Однорукий представился: «Николай». Его примеру последовали собеседники.

- Ты из какого купе?
- Я из соседнего вагона.
- За рестораном?
- Да, из СВ.
- В нем же профессора и генералы ездят. Уж я знаю, всю жизнь на колесах, снабженцем работаю. И не сынок вроде.
- Случайно, срочно надо ехать, а билетов не было.
- А, понятно. Зато как человек доедешь. Там даже душ есть и бар. И купе на два места. Я тоже часто в мягких вагонах катаюсь по работе. Это сейчас поиздержался на отдыхе, растратился на подруг, вот и еду в плацкарте. А сюда пришел с ребятами покалякать, да отдохнуть от вони и детского крика.
 
  Парни сразу же захотели посмотреть на чудесный вагон, но Николай объяснил, что их туда не пустят, этот вагон не случайно в голову поезда ставят, чтобы посторонние через него не ходили. Люди в нем ездят непростые, даже дипломаты. После чего те стали смотреть на Сергея с почтением, а он на минуту забыл о своих горестях и почувствовал себя фигурой, хоть и нечаянной.

- Ну ладно ребята, еще поговорим, я схожу в душ, да с соседом познакомлюсь.


   Сергей услышав про душ, кожей ощутил, как это сейчас кстати. Последний раз купался три дня назад в море. Пекло и  духота вокзала свежести не прибавляли, он чувствовал, что рубашка липнет к телу.
   Проводница постучалась в купе: «Николай Герасимович, можно?». Из купе донеслось невнятное бормотание. Дверь открылась, Сергей остановился пораженный роскошью обстановки и убранства. Два кожаных дивана с высокими спинками, сверкающие зеркала на стенах, чистые занавески. На одном диване сидел старик. Заметно было, что он высокого роста. Худощавый, седой, с колючим недобрым взглядом, всем своим видом показывающий недовольство их появлением. Проводница показала Сергею багажные ящики, объяснила правила пользования лампами и бра, извинилась еще раз и поспешно вышла. От соседа веяло холодом. Сергей пожалел, что не переоделся у проводников, здесь демонстрировать свои мятые и нестираные шмотки казалось еще неуместнее. Он отчетливо ощутил себя инородным телом.

- Представляйтесь, - сказал попутчик так, что Сергей почувствовал себя новобранцем в армии.
- Сергей.
- Я выйду, переодевайтесь.
 
  Сергей переоделся быстрее, чем в свое время по команде старшины. Выскочил в коридор, пригласил старика в купе. Сам пошел к проводникам справиться насчет душа.

- Какой душ? Может тебе еще бар нужно? Так это в «люксах», а их в этом поезде нет.

  Проводница с ним не церемонилась.Облом. Вот и верь после этого «бывалым». Возвращаться в купе не хотелось. Деваться было некуда, пошел снова в знакомый тамбур. Компания увеличилась. Добавился суетливый чумазый парень с бегающими глазками, в шортах и заношенной футболке. Он увлеченно рассказывал, как на станции удирал от милиции и обдурил всех, закрывшись в туалете вокзала, а когда поезд тронулся, то прыгнул на буфер последнего вагона, потом по крыше перебрался через открытое  окно какого-то тамбура. Николай, щурясь от дыма сигареты, спросил:

- Ты из какого вагона?
- Я с крыши.
- Как это?
- Просто. Я все лето так катаюсь. Всю страну объехал. Когда выгоняют, перебираюсь на крышу, потом на станциях спускаюсь. Примелькаюсь в одном поезде, перебираюсь на другой.
- Здесь же почти все поезда на электротяге, опасно.
- Уметь надо. Новички попадают. В нашем деле нет права на ошибку. Вот за Уралом проще, там еще тепловозы ходят. А дальше в Сибири вообще кайф. Паровозы дымят так, что через пару станций от шахтеров не отличаешься. И холодно там. Зато народ веселее и интереснее. Здесь от тебя все шарахаются и ментам сдают. А там красота. Геологи, военные, монголы, китайцы, кого только нет. И все от скуки пьют вместе с проводниками, дорога длинная. Проводники уже сами тебя начинают от начальства и милиции прятать. Не все, но большинство. Жаль климат жуткий. Летом ночью холоднее, чем здесь зимой. Я в прошлом году до Хабаровска доехал. Хотел дальше, но в Приморском крае, говорят, пограничный режим, а мне лишний контроль ни к чему, статья за тунеядство светит.
- Что же не работаешь, сам то откуда родом?
- Кто же меня возьмет без документов. Кроме того, на работу надо каждый день ходить. А почему интересуешься, мент что ли?
- Да какой я мент? Сказал бы ты мне это, когда я в форме был!

   Снабженец, раздосадованный тем, что внимание окружающих с него переключилось на новенького, решил восстановить статус-кво, напоминая о своей незаурядности.
   Сергею стало неинтересно смотреть на их подростковый кураж. Докурил, повернулся уходить. Снабженец попытался завязать разговор:

- Что ты скучный такой, отдых не задался?
- Талантов нет, не каждому дано.

  Видимо тональность ответа насторожила неглупого, зачем-то играющего роль рубахи-парня, снабженца. Настаивать не стал. И после при появлении Сергея, незаметно уходил в тень, давая возможность петушиться своим молодым попутчикам. Когда на перроне в Москве расходились, он сказал:

- Ну и взгляд у тебя, браток! Тебе только в цирке гипнотизером работать.


   В купе сосед лежал лицом к стене, непонятно было, спал или нет. Сергей взял газету из лотка в коридоре, стал читать, сидя на диване. Он никак не мог понять кто этот старик. Ясно было, что не прост. Судя по поведению, настолько не прост, что даже разговаривать ему здесь не с кем, как Кнурову в «Бесприданнице». Навязываться к людям не в характере Сергея, он и сам не любил назойливых людей. На вешалке наглухо закрытая простыней висела одежда, видимо, старик очень бережлив. Судя по фирменному спортивному костюму, обеспечен. С другой стороны, если нет нахлебников и пенсия хорошая, с чего бы бедствовать. Потребности усохли, а пенсия может быть больше зарплаты инженера.
   В купе постучали. Вошла старшая проводница с блокнотом в руке, стала принимать заказ на ужин, который принесет из ресторана. Сосед бегло пробежал глазами по меню, ткнул пальцем в бумажку несколько раз и снова отвернулся. Сергей сказал, что он на ужин сходит сам.

   Часов в восемь вечера в Ростове была стоянка на двадцать минут. Их вагон в голове поезда в самом конце перрона, к нему даже вокзальные торговки не подходили, видя, что там мало людей. Пассажиры из других вагонов побежали по перрону в разные стороны. Кто в буфет в надежде разжиться пивом, кто покупал у старушек семечки, пирожки, горячую картошку и особенно расхваливаемую на все лады рыбу разного приготовления. Сергей, у которого со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было, купил в киоске прямо на перроне два пирожка величиной в две ладони каждый и бутылку лимонада. Проглотил все это, подошел к своему вагону и закурил. К нему подтянулись с пивом в руках дорожные знакомые. Завели свои обычные россказни. Из вагона вышел и прошел мимо них сосед Сергея. Снабженец, провожая его взглядом, сказал:

- Важная птица! Сразу видно. Я таких даже в самых крупных управлениях не видел. Министерский какой-то, не ниже.
- Как ты определил? – спросил один из приятелей.
- Тут и к бабке не ходи. Интуиция. Пооббивай пороги за фондами и нарядами с мое, тоже научишься.
- Да, может, просто пенсионер, какой он теперь министр!
- Запомни, простые пенсионеры в таких вагонах и в таких костюмах не ездят. Нет, этот туз козырный! Мы против них шестерки. А министр, он хоть и пенсионер, все равно министр. Посмотришь, как завтра его будут встречать. Сергей, ты не знаешь кто это? В одном вагоне едете.
- Не только в вагоне, еще и в одном купе. Но кто он не знаю, я не любопытный. Он не рассказывает, я не спрашиваю.
- Стесняешься? Я вот всяких видел, сейчас его колоть буду, учитесь молодежь, мне с ним детей не крестить, - сказал подогретый пивом снабженец и обратился к стоявшему неподалеку объекту внимания:
- Что батя, воздухом подышать вышел? Оно неплохо, жара спала, можно и размяться. Пивка не хочешь? Ты, наверно, отдыхающий?
- Я не отдыхающий, я подыхающий. А тебе не батя и не собутыльник, - ответил старик и отвернулся.
- Брезгуешь? С рабочим классом разговаривать не хочешь? А ты заводы и шахты на своем веку видал? – заистерил Николай, размахивая пустым рукавом.

    Тот сверху посмотрел на него, усмехнулся и ответил таким ледяным тоном, что всем стало не по себе:

- В шахтах, что тебе и не снились, я семнадцать лет провел. А на проходимцев, которые себя за рабочий класс выдают и кривляются, насмотрелся, когда ты еще под стол пешком ходил.

   Сергею стало неудобно за собеседников, он ушел в вагон. В купе заходить не стал, не чувствуя себя в нем хозяином. Вскоре пришел сосед. Лег, как всегда, лицом к стене и заснул. Сергей читал газету и разгадывал кроссворд. За это время дважды приходили проводники, один раз принять заявку на завтрак, второй раз провели вечернюю уборку. Сергею вопросы по ресторану не задавали.


   Часов в десять вечера сосед встал, достал из сумки, стоящей под столом, пакеты с провизией, стал выкладывать их на стол и разворачивать. Сергей хотел выйти из купе, но тот в своей повелительной манере его остановил:

- Сиди! Что ты от меня шарахаешься как от черта? Подключайся. Ехать меньше суток,  а здесь запасов на неделю. Ты, смотрю, на диете. Не рассчитал отдых? На гуляку не похож. Бывает, я по молодости как-то погусарил вечерок, потом полмесяца свиными хвостами с бойни питался. Ну ладно, не мое дело. Не стесняйся, все свежее.
 
  Набор продуктов еще раз подтвердил высокий статус попутчика. Ветчина, копченые колбасы, какое-то невиданное Сергеем прессованное мясо, галеты и шоколад. Боржоми и нарзан, о которых он читал в книжках, но не видел даже на юге. В ресторанах своего города приходилось быть считанные разы, но там ничего похожего не было. Запах дурманил, разжигая аппетит. Сергей, стесняясь, взял по паре ломтиков каждой нарезки, поблагодарил и, несмотря на повторное приглашение, встал и вышел под предлогом покурить. Заметил, что взгляд попутчика будто смягчился.
   Когда вернулся, сосед сидел и рассматривал кроссворд, треть которого осталась неразгаданной. Спросил разрешения и тут же заполнил все оставшиеся клетки. Сергей посмотрел, подивился. Вроде все просто, но реакция не по возрасту мгновенная. Одно слово оказалось незнакомым:

- А что такое «ассонанс»?
- У тебя какое образование?
- Техникум, в институте учусь.
- Похвально, что учишься. Я вот тоже всю жизнь учился, но только сейчас понял, что дураком помру. Ассонанс это гармония, соразмерность. Пожалуй, точнее даже – созвучие, унисон. В помыслах, отношениях, настроении. Вот как у нас с тобой. Я поначалу думал, что как большинство случайно оказавшихся вместе людей, ты начнешь проявлять любопытство, навязываться в собеседники. Сейчас понял, что у тебя свои какие-то проблемы и тебе до других дела нет, как и мне.

   Старик подождал ответа от Сергея, помолчал и продолжил:

- Я понимаю, когда на удочку доверчивости попадают молодые и неопытные. Но в отношении себя и помыслить не мог. Считал, что людей вижу насквозь, их через меня в разных ситуациях прошло десятки тысяч. А попал как мальчишка. Стыдно теперь, досадно, а главное непоправимо. Больше всего это и угнетает. Всю жизнь сам решал, сам ошибался, сам исправлял. Никогда не допускал чьего-то вмешательства в свои дела. Из любых передряг выходил. А тут.… Завтра сын встречать будет, а я уже сегодня ерзаю, не знаю, как ему в глаза смотреть.

   Я потомственный военный, насколько знаю, в роду все мужчины были военными, чуть ли не от Петра Первого. Войну начал лейтенантом, потом ушел в ракетные войска. Под землей провел времени больше, чем на поверхности. Все шло как и полагается пока не овдовел к концу службы. Пережил и это, только сердце стало прихватывать. Пора было думать об окончании службы. С сыном решили по выходе в отставку получать квартиру в Москве и переключаться на мирные рельсы. Внуками заниматься, мемуары писать. Я, даже через пять лет после кончины жены, никак не мог в себя прийти, людей сторонился. В свободное время пристрастился к театру, в городе, где служил, он был один. И публика в нем постоянная. Через некоторое время стал часто встречаться в антрактах, то в буфете, то в фойе в галерее с одной довольно молодой миловидной женщиной. Раз поговорили, второй. Приятная в общении, ненавязчивая, как-то уместно оказывающая мелкие услуги. Держалась как с равным, будто и не было разницы в возрасте. А разница в тридцать лет. Мне это льстило. Не понял, как однажды меня вовлекли в загородную поездку на пикник по поводу какого-то праздника. В общем, дошло до серьезных отношений, с моей стороны даже страстных. Точно по поговорке «седина в бороду, бес в ребро». Объяснились, она растерялась, не знала, что дальше делать. Я как мужчина взял решение на себя. Пришлось вносить коррективы, ей, южанке, был противопоказан московский климат, поэтому я объявил по телефону сыну о том, что квартиру буду получать в Сочи. Вышел в отставку и через месяц с молодой женой уже обживал трехкомнатную квартиру в центре города. В доме жили такие же отставники, с ними знакомства не заладились, их жены при виде моей красавицы вели себя очень натянуто. Ну и ладно, нам и вдвоем хорошо. Потом страсти улеглись, вести стали себя спокойнее, уже реже прогуливались вдвоем по улицам, жена стала отлучаться на поиски работы. Мою помощь отвергала. Я вошел в компанию сверстников, в основном отставников и чаще всего, уже бобылей. У нас было много общего, вспоминали былые годы, знакомых по гарнизонным городкам и лихую молодость. Стали выезжать на рыбалку, другие мужские развлечения.
   А дальше по классической схеме. Возвращаюсь в непогоду раньше времени домой, а там в моей постели молодой балбес. Жена на колени, я за чемодан. Через неделю она нашла меня у товарища, расплакалась, объяснила, что осталась без крова и средств, просила помощи. Послал ее вместе с квартирой, отдал сберкнижку и вот еду в Воронеж, к сыну. Теперь уже точно у внуков дед будет. Двое их у меня.
   Не думай Сергей, что это стариковская сентиментальность. Просто знаю, что никому этого не расскажу, а выговориться надо. Парень ты порядочный, мне понравился, не думаю, что понапрасну злословить станешь. Может, запомнишь мой опыт, хоть какая-то польза. Хотя мало кого чужой опыт учит. Давай спать, я выключаю свет.

   Сосед отвернулся к стене. Сергей, укладываясь, подумал, что с уроком он опоздал.


   На следующий день в полдень поезд подходил к Воронежу. Остановка предстояла большая. Попутчик собрал вещи, достал из ящика чемодан, сказал:

- Я снедь тебе оставляю, мне она уже ни к чему. Не стесняйся. Удачи тебе, парень!

  Сергей поблагодарил, попрощался и вышел в тамбур, чтобы не мешать. Там толклась привычная компания. Когда поезд остановился все вышли на перрон. Сергей, стоя к поезду спиной, увидел торжествующее выражение на лице однорукого.

- А я что говорил?! Так и есть,  туз-то козырный!

Обернувшись, Сергей увидел высокого  статного генерал-полковника с двумя звездами Героя на кителе. В таком виде назвать его стариком язык бы не повернулся. Возле него стоял такого же роста полковник с молодой женщиной. Он подхватил чемодан, взял под руку жену и, смеясь, повел группу к вокзалу.

   До конца пути ехал в купе один, к нему даже проводники не зашли ни разу. Никто не мешал размышлять о шестерках, козырных тузах и о том, что и на старуху бывает проруха.