Читатель, надеюсь, понял, что речь идет не о знаменитом авторе «Лолиты», а об его однофамильце, посвятившем свою жизнь журналистике.
Хорошо помню нашу первую встречу с Виталием Иосифовичем Набоковым. Я окончила филфак пединститута, но мечтала о журналистике, что и привело когда-то меня в кабинет Бориса Борисовича. Узнав, что в Тургае организована новая область, а значит, будет обязательно новая областная газета, я решила попытать счастья – поехала в Аркалык. Нашла редакцию и заявилась прямо в кабинет главного редактора газеты. За столом сидел красивый мужчина с резкими, будто вырубленными из гранита чертами лица, выразившим явное недоумение, когда я представилась и поинтересовалась насчет работы.
- Нет! Его ответ был таким же твердым, как и его лицо. Теряя последнюю надежду, я взмолилась: «Но я же к вам специально ехала». Главный редактор улыбнулся, испытующе посмотрел на меня и оставил литсотрудником отдела культуры с месячным испытательным сроком. Это и был Виталий Иосифович Набоков. Через полгода я уже исполняла обязанности заведующего отделом культуры газеты «Тургайская новь». Тогда я еще не знала, что Виталий Иосифович раньше работал в «Приуральской правде».
Авторитет Набокова в редакции был огромным. Мы уважали его и как талантливого журналиста, и как строгого редактора, и просто как справедливого доброжелательного обаятельного человека, обладающего огромными знаниями и чувством юмора.
Набоков прекрасно знал Тургайскую степь, более первозданную и более живописную, чем наша. Сколько мы наездили по ней километров! Помню одну из командировок с Набоковым. Задание редакции уже было выполнено, мы все устали. Едем – вокруг равнина от горизонта до горизонта и только сурки столбиками стоят вдоль дороги. Вдруг Набоков говорит шоферу, чтобы он свернул с трассы на еле заметный посёлок. Саша-водитель послушался, и не успели мы проехать и двух километров, как перед нами открылось чудо. Степь вместе с трассой куда-то исчезла, а мы оказались среди древних скал, а глубоко внизу синело абсолютно круглое озеро, обрамленное берёзками. Набоков объяснил, что в Тургайских степях такое не редкость, поскольку на месте этой равнины много миллионов лет назад были горы, а озеро это называется Голубая чаша.
Другой раз ехали в командировку зимой. Машина - редакционный газик, которую Набоков называл «Маруськой» застряла в снегу. Шофер взялся за лопату, а мы с Набоковым вышли размять ноги. Через несколько километров все повторилось. Я попыталась сзади подтолкнуть машину. Набоков засмеялся и говорит: «Ну, Саша, сегодня мы с тобой едем на трех женщинах: Маруське, Гале и лопате». Шутки Виталия Иосифовича всегда были весёлыми, остроумными, а иногда и сатирическими.
Был у нас в редакции фотокорреспондент Коля, который очень любил себя называть фотописателем или просто писателем. Как-то на одной планёрке, когда он всех достал своей похвальбой, Набоков не выдержал и сказал: «Эх ты, писатель, ударение не там ставишь, на первый слог надо». Вся редакция взорвалась смехом. После этого Коля уже не называл себя писателем.
Набоков не только подшучивал над нами, но и позволял шутить над собой, не обижаясь. У него было здоровое чувство юмора, и мы частенько пользовались этим. Была у нас своя стенгазета «Самописка». Утвержденной редакции не было, выпустить «Самописку» мог любой и по любому поводу: и по поводу плохого или хорошего материала в газете, и по поводу именин, и поводу любого события в редакции. Это было зеркало нашей жизни, и очень часто кто-нибудь писал в «Самописку» что-то от имени Набокова. Он смеялся и не возражал.
Как-то в редакции произошло неординарное событие. По журналистской лотерее нам выпало целых три выигрыша. Набоков выиграл «Запорожец». Мужчина он был высокий, крупный, ну а машина сами знаете. «Самописка» тут же откликнулась на событие. Нарисовали огромного человека с лицом Набокова, а внизу, немного ниже его колен, приклеили фото «Запорожца» и подписали «Проблемы несовместимости». Других счастливчиков тоже с юмором изобразили, но Набоков получился лучше всех. Смеху было много. Виталий Иосифович был очень доволен. Кстати, когда «Самописка» долго не выходила, то он мягко обращал наше внимание на этот факт.
Как-то был такой случай. Я только вернулась из отпуска, до зарплаты была еще неделя, а денег у меня оставалось всего 14 копеек (буханка черного хлеба). И вдруг понадобился срочный материал из Тургая, самого дальнего от Аркалыка района. Редактор решил послать туда меня. В бухгалтерии почему-то командировочных тоже не оказалось. В редакции никто денег мне не занял. Я рассказала свою ситуацию Набокову и сказала, что не поеду. Он промолчал. Вечером, когда я принесла ему на подпись полосы газеты (в тот день я была дежурным редактором), Набоков жизнерадостно сообщил мне, что я все-таки поеду. Из обкома партии в Тургай шла машина, и он договорился, чтобы меня захватили с собой. На следующий день с 14 копейками в кармане я выехала в Тургай. Через день вернулась, выполнив задание, с теми же 14 копейками. Когда я рассказала Набокову о подробностях своей поездки, он рассмеялся. Он прекрасно знал законы казахского гостеприимства. В какой другой район он меня с такими деньгами не послал бы. Так он сам мне сказал.
Когда-то я обиделась на Набокова. Хотела поступить на факультет журналистики, а он меня не пустил, сказав, что мне достаточно моего филфака. Теперь я понимаю, насколько он был прав. Журналиста из меня все равно не получилось. Зато получился преподаватель вуза. Но три года в газете под руководством Набокова оставили в памяти добрый, светлый след и благодарность судьбе за встречу с этим удивительным, талантливым, интересным человеком.