Это было давно. Лет двадцать или более назад, когда я впервые встретил её.
Я ходил на работу пешком. Каждый день, одним и тем же маршрутом. А когда всё время ходишь одним и тем же путём, начинаешь приглядываться к идущим навстречу людям. Ну, вы знаете, как это бывает. Утро, в голове разные мысли, или о предстоящих делах, или о прошедшем дне, параллельно отмечаешь красоту весеннего парка или сырость и промозглость осеннего тумана, в зависимости от погоды и сезона, а глаза механически фиксируют встречных. И уже привыкаешь, что вот здесь, за изгибом парковой тропинки, старик прогуливает симпатичного эрдельтерьера, а тут, возле общежития, обязательно из-за угла выйдет угрюмый молодой человек с неизбежной сигаретой во рту. И если вдруг этого не происходит, то обязательно нарушится равномерное течение однообразных утренних мыслей, и начинаешь испытывать что-то вроде обиды.
Кстати, проходя мимо одного дома, я каждое утро невольно наблюдал одну и ту же картину в крайнем окне первого этажа. В комнате стандартной хрущёвки стоял громадный шкаф, который перегораживал комнату почти на две части. Так вот, на его задней стенке, обращённой к окну, висела на плечиках обычная девчоночья школьная форма. И по странному совпадению, именно в тот момент, когда я проходил мимо окна, из-за шкафа высовывалась тонкая рука и забирала форму, очевидно, девушка собиралась в школу. Так бывало почти каждый день. Иногда форма была белой, значит, в школе намечалось что-нибудь торжественное, но чаще это было обычное коричневое платье с чёрным фартуком, и только размер её из года в год становился всё больше, – девушка росла. Однажды я не увидел привычной формы, стенка шкафа была голой, с одинокой картинкой из журнала. Не было её и на следующий день. А через некоторое время я понял подсознанием, на фоне обычных утренних раздумий, что девушка, наверное, выросла и окончила школу. И на какое-то мгновение мне стало грустно оттого, что прошло уже почти десять лет, у людей радикально изменилась жизнь, а я всё хожу на одну и ту же работу одним и тем же маршрутом.
Но я отвлёкся.
Встречая каждый день одних и тех же незнакомых людей, я на мгновение пересекался с ними взглядом, и тут же, повинуясь неясному рефлексу, отводил глаза. Я не хотел пускать их в свою жизнь даже ненадолго. Иногда, правда, я забавлялся тем, что, опустив глаза, я снова через мгновенье поднимал их, и рассматривал лицо человека, когда он уже смотрел в сторону. Но всё это происходило механически, не затрагивая привычного хода размышлений.
Так было и в тот раз. Я издали заметил силуэт женщины, подсознательно отметил, что раньше я её не встречал, и, приблизившись, поднял сонные глаза, чтобы взглянуть ей в лицо. Наши взгляды встретились. Мы сближались бесконечно долго. Медленно текли мгновения, но ни она, ни я не опускали глаз. Её спокойный взгляд проник внутрь меня, под броневые листы внешнего безразличия, спутал и разогнал скудные односложные мысли осеннего утра. И по пробитому этим, внешне обычным, взглядом каналу в душу мне хлынул такой поток флюидов, что я ощутил жар на своём лице. Я почувствовал, что краснею, походка моя сбилась с ритма, но всё равно я не мог отвести глаз, не смел разорвать эту виртуальную нить, что внезапно связала нас.
Мы прошли мимо друг друга, но я не мог успокоиться. Мне очень хотелось оглянуться. Но было страшно. А вдруг она тоже оглянется. Тогда я сгорю со стыда. Что это было? Наваждение? Я не знал. Никогда ещё я не встречал такого загадочного взгляда у идущего мне навстречу человека. Какого цвета у неё глаза? Я не помнил. Какая на ней была одежда? Нет ответа. В памяти остались только силуэт ладной фигуры, женственная походка и этот неповторимый, ни с чем не сравнимый взгляд.
В этот день я несколько раз отстранялся от суеты работы, уходил в себя, пытаясь понять, что же произошло. Ближе к вечеру мне стало казаться, что я всё выдумал, а на самом деле никакого наваждения не было. Просто ерунда, какие-нибудь рефлексии невыспавшегося организма.
Следующее утро началось, как всегда. Надо сказать, что я, вообще-то, «сова», моё время – вечер, поэтому ранний подъём для меня – каторга, и «досыпаю» я иногда по пути на работу. Но в то утро я встал без обычной внутренней борьбы, и, покопавшись в себе, я понял, что меня гонит из дому не только необходимость не опоздать на работу, но ещё и любопытство.
Я вышел из дому в своё обычное время. Утро выдалось ясным и прохладным, сонливость куда-то исчезла, и мне шагалось легко. Всё было как всегда, привычные люди встречались на своих привычных местах, Земля делала свой очередной оборот, давно сбившись со счёта.
Вот и то место, дорожка из парка вывела меня к стадиону.
Я поднял глаза. Из-за поворота показался знакомый силуэт. Мне стоило немалых усилий сохранить нормальный ритм ходьбы, но, по-моему, это всё же удалось. Я успел рассмотреть её внешность боковым зрением, пока мы сближались, потом пристально взглянул ей в глаза. Она опять не отвела взгляда.
Они были тёмно-зелёными, её глаза! Очень выразительными, ясными, с той глубокой темнотой, которая не позволяет разглядеть зрачок, отчего они казались широко открытыми, хотя смотрела она как бы исподлобья, с оттенком внешнего равнодушия. Но обмануться было невозможно, я снова ощутил струящийся из них жаркий поток флюидов, какой-то невысказанный призыв. И снова секунды, запнувшись, остановились, сердце сбилось с ритма, а ставшие деревянными ноги пронесли меня мимо. И снова мне нестерпимо захотелось оглянуться. Но я сдержался, как и в прошлый раз.
Механически шёл я дальше, мысленно изучая оставшуюся в памяти картину.
Она была явно старше меня. Но насколько, понять было невозможно. Во всём её облике присутствовали внутреннее достоинство и спокойная уверенность женщины, знающей, что она небезразлична окружающим. А взгляд?! Это не был взгляд самки, заставляющий пробудиться животные инстинкты, не был это и любопытствующий взгляд лаборанта, рассматривающего диковинный биологический экземпляр. Так что же в нём было особенного? Я не мог выразить этого словами. Знал только, что никогда ещё в жизни никто так не смотрел на меня. Словно это был взгляд не самого человека, а его души, которая соскучилась сидеть взаперти, и находила выход через эти тёмно-зелёные озёра, чтобы явить себя миру. И догадывался, что она читала какой-то ответ в моих глазах, ответ, но какой? Что могут ответить мои глаза, если я сам не мог разобраться в своих ощущениях?
С этих дней начались наши почти ежедневные встречи. А иногда судьба пересекала наши пути и днём, когда я ходил по магазинам или просто гулял. Город наш небольшой, и вероятность встретиться случайно была велика.
Я раздумывал над тем, почему эта женщина выбрала именно меня для обмена столь откровенными взглядами, и однажды решил, что дело здесь совсем не во мне, просто она так смотрит на всех. Но, как оказалось, я был не прав.
Однажды мы с друзьями шли толпой из кино. И в этот ничем не примечательный выходной день наши пути опять пересеклись. Она смотрела только на меня! Так же как всегда, пронзительно и внимательно, притягивая меня своими волшебными глазами, выдавая без слов какую-то свою сокровенную тайну.
«Это твоя знакомая?» – поинтересовался кто-то. Я пробормотал что-то о том, что нет, скорее всего, она просто обозналась. Но уши у меня горели. Был вечер, темнело, и никто не заметил моей фальши.
Так и носил я в себе эту загадку, безуспешно пытаясь найти ей хоть какое-нибудь логичное объяснение. А Земля всё крутилась, не считая оборотов.
Потом наступило сумасшедшее время. Судьба всё чаще стала наносить мне удары из-за угла, я менял места работы, менялись и утренние маршруты. Мы перестали встречаться, и я потерял её.
Ещё несколько лет я ловил себя на том, что мне чего-то не хватает по утрам. Иногда даже казалось, что это не я механически перебираю ногами, передвигаясь из пункта А в пункт Б, а какой-то другой человек, постаревший и замотанный ежедневными проблемами, которого ничего уже не интересовало вокруг. Потом память утомилась напоминать мне о ней и спрятала этот кусочек прошлого в свои секретные закрома. И полетели годы, похожие друг на друга, как солдаты в строю.
А недавно я снова встретил её. Она медленно шла мне навстречу тяжёлой походкой, опираясь на трость. На ней было старое потёртое пальто, из-под когда-то сиреневого платка выбивалась седая прядь. Лицо покрывала сеть мелких морщин, но выражение его было спокойным и отстранённым, как когда-то. И взгляд… Не узнать его было невозможно.
Она подняла на меня глаза, её зрачки встретились с моими, и я снова утонул в жарком и мощном потоке флюидов, мгновенно оказавшись в прошлом, таком безмятежном, таком загадочном. Она, как всегда, держала голову прямо, смотрела ровно и спокойно, глаза в глаза. Мы прошли ещё несколько шагов, жар её взгляда уже расплавил всю заскорузлую корку моей постаревшей души, он притягивал меня, заставляя часто биться сердце. Её по-прежнему ясные тёмно-зелёные глаза выплёскивали столько энергии, что казалось, вся её женская душа, уставшая сидеть во мраке, вырывалась наружу и летела мне навстречу легко, как в молодости. Но во всём этом великолепии невысказанности, в этом немом призыве было столько тоски, что ком застрял у меня в горле и под веками начало жечь.
И как раньше, в нашем общем прошлом, я сбившимся шагом прошёл мимо и опять не оглянулся.
Март 2003г. Обнинск