Если сыновья не редко доставляли Сталину огорчения, то с дочерью Светланой, пока она была маленькой, проблем не было. Она училась очень хорошо. Была прилежной.
Черчилль назвал ее рыжеволосой красавицей. Во время войны он дважды прилетал в Москву на переговоры со Сталиным. В один из приездов Сталин пригласил Черчилля к себе домой и там гость увидел Светлану. Вот как пишет об этом Черчилль в своих мемуарах: «Сталин показал мне свои личные комнаты, которые были среднего размера и обставлены просто и достойно. Их было четыре – столовая, кабинет, спальня и большая ванная. Вскоре появилась красивая рыжеволосая девушка, которая покорно поцеловала своего отца. Дочь Сталина начала накрывать на стол, и вскоре экономка появилась с несколькими блюдами. Тем временем Сталин расставлял разные бутылки… Затем он сказал: «Не позвать ли нам Молотова. У Молотова есть одно особенное качество – он может пить».
Пошутить Сталин любил. Юмор его отмечал и Черчилль.
Сталин был очень привязан к дочери, сильно любил ее. «Но его ласку, его любовь и нежность ко мне в детстве я никогда не забуду, - писала Светлана в своей книге «Двадцать писем другу». - Он мало с кем был так нежен, как со мной, — должно быть, когда-то он очень любил маму».
Когда Светлана была маленькая, называла себя Сетанкой (слово «Светланка» не выговаривала). Сталин называл ее Сетанкой до самого взросления, а еще называл ее «Хозяйка».
Если Светлана чего-нибудь просила, отец говорил: "Ну, что ты просишь! Прикажи только, и мы все тотчас все исполним". Отсюда у них с дочерью появилась игра в "приказы", которая тянулась до самой войны. Форму приказов придумал для дочери Сталин.
Вот несколько таких приказов Сетанки отцу.
Секретарю N 1 тов. Сталину И.В.
Приказ N 4
"Приказываю тебе позволить мне поехать завтра в Зубалово" --
10 мая 1934 года.
Печать.
Подпись секретаря N 1.
Ответ: «Покоряюсь. И. Сталин".
Или: "Приказываю тебе повести меня с собой в театр"
15апреля 1934 года.
Или: "Приказываю тебе позволить мне пойти в кино, а ты закажи фильм "Чапаев" и какую-нибудь американскую комедию".
28 октября 1934 года.
Отец подписывался под "приказом": "Слушаюсь", "Покоряюсь", "Согласен", или "Будет исполнено".
«И, так как отец все требовал новых "приказов", - вспоминала Светлана, - а мне это уже надоело, то однажды я написала так: Приказываю тебе позволить мне писать приказ один раз в шестидневку".
26 февраля 1937 года.
Став чуть постарше, Светлана несколько разнообразила эти требования:
"Папа! Ввиду того, что сейчас уже мороз, приказываю носить шубу.
Сетанка-хозяйка".
15 декабря 1938 года.
Потом, не дождавшись позднего прихода отца домой, она оставляла ему на столе возле прибора послание:
"Дорогой мой папочка!
Я опять прибегаю к старому, испытанному способу, пишу тебе послание, а то тебя не дождешься.
Можете обедать, пить (не очень), беседовать. Ваш поздний приход, товарищ секретарь, заставляет меня сделать Вам выговор.
В заключение целую папочку крепко-крепко и выражаю желание, чтобы он приходил пораньше.
Сетанка-хозяйка".
На этом послании от 11 октября 1940 года отец начертал: "Моей воробушке. Читал с удовольствием. Папочка".
И, наконец, последнее подобное шуточное послание -- в мае 1941 года, на пороге войны:
"Мой дорогой секретаришка, спешу Вас уведомить, что Ваша хозяйка написала сочинение на "отлично!". Таким образом, первое испытание сдано, завтра сдаю второе. Кушайте и пейте на здоровье. Целую крепко папочку 1000 раз. Секретарям привет. Хозяйка.
И "резолюция" сверху на этом: "Приветствуем нашу хозяйку! За секретаришек - папка И. Сталин".
Вскоре началась война и всем было не до шуток, не до игр.
Любовь Сталина к Светлане особенно проявлялась в его письмах к ней, когда он был в отъезде или отдыхал на юге.
"Здравствуй, моя воробушка!
Не обижайся на меня, что не сразу ответил. Я был очень занят. Я жив, здоров, чувствую себя хорошо. Целую мою воробушку крепко-накрепко"
"Милая Сетанка!
Получил твое письмо от 25/IX. Спасибо тебе, что папочку не забываешь. Я живу неплохо, здоров, но скучаю без тебя. Гранаты и персики получила? Пришлю еще, если прикажешь. Скажи Васе, чтобы он тоже писал мне письма. Ну, до свидания. Целую крепко. Твой папочка"
"За письмо спасибо, моя Сетаночка.
Посылаю персики, пятьдесят штук тебе, пятьдесят -- Васе. Если еще нужно тебе персиков и других фруктов, напиши, пришлю. Целую".
(8 сентября 1934 г.).
"Хозяюшка! Получил твое письмо и открытку. Это хорошо, что папку не забываешь. Посылаю тебе немножко гранатовых яблок. Через несколько дней
пошлю мандарины. Ешь, веселись... Васе ничего не посылаю, так как он стал плохо учиться. Погода здесь хорошая. Скучновато только, так как хозяйки нет
со мной. Ну, всего хорошего, моя хозяюшка. Целую тебя крепко"...
(8 октября 1935 г.).
"Сетанка и Вася!
Посылаю вам сласти, присланные на-днях мамой из Тифлиса, вашей бабушкой. Делите их пополам, да без драчки. Угощайте кого вздумаете".
(18 апреля 1935 г.).
"Здравствуй, хозяюшка!
Посылаю тебе гранаты, мандарины и засахаренные фрукты. Ешь -- веселись, моя хозяюшка! Васе ничего не посылаю, так как он все еще плохо учится и кормит меня обещаниями. Объясни ему, что я не верю в словесные обещания, и поверю Васе только тогда, когда он на деле начнет учиться хотя бы на "хорошо". Докладываю тебе, товарищ хозяйка, что был я в Тифлисе на один день, побывал у мамы и передал ей от тебя и Васи поклон. Она более или менее здорова и крепко целует вас обоих. Ну, пока все. Целую. Скоро увидимся".
(18 октября 1935 г.)
"Моей хозяйке-Сетанке привет!
Все твои письма получил. Спасибо за письма! Не отвечал на письма потому, что был очень занят. Как проводишь время, как твой английский, хорошо ли себя чувствуешь? Я здоров и весел, как всегда. Скучновато без тебя, но что поделаешь, - терплю. Целую мою хозяюшку".
(22 июля 1939 г.).
«А какие чудесные бывали у нас в доме детские праздники! – вспоминала Светлана. - Приглашались дети, – человек 20-30, весь тогдашний Кремль. Тогда в Кремле жило очень много народу, и жили просто, весело. Всегда устраивалась – и долго подготавливалась детская самодеятельность.
Я помню свой последний (при маме) день рождения в феврале 1932 года, когда мне исполнилось 6 лет. Его справляли на квартире в Кремле – было полно детей. Ставили детский концерт: немецкие и русские стихи, куплеты про ударников и двурушников, украинский гопак в национальных костюмах, сделанных нами же из марли и цветной бумаги. Артем Сергеев (ныне генерал, кавалер всех орденов, а тогда ровесник и товарищ моего брата Василия), накрытый ковром из медвежьей шкуры и стоя на четвереньках, изображал медведя, – а кто-то читал басню Крылова. Публика визжала от восторга. По стенам были развешены наши детские стенгазеты и рисунки. А потом вся орава – и дети, и родители – отправились в столовую. Отец тоже принимал участие в празднике. Все это врезалось в память навсегда".
Все эти факты опровергают ложь либералов и антисоветчиков, что Сталин не любил детей и не заботился о них.
Сегодня отпрыски высокопоставленных чиновников и правителей веселятся совсем не так: девочки, дорогие машины, езда по встречке на бешеной скорости, роскошь, рестораны... Да и учатся они не в одной школе вместе с детьми рабочих и крестьян, как дети Сталина и других членов правительства, а за рубежом, и часто живут там постоянно. Патриоты, мать их!
Тогда не разделяли людей по национальностям, все были равны.
Василий как-то сказал Светлане в те дни: «А знаешь, наш отец раньше был грузином». Светлане было 6 лет, и она не знала, что это такое – быть грузином. Маленький Вася пояснил: «Они ходили в черкесках и резали всех кинжалами».
Светлана писала, что «Отец безумно сердился, когда приезжали товарищи из Грузии и, как это принято – без этого грузинам невозможно! – привозили с собою щедрые дары: вино, виноград, фрукты. Все это присылалось к нам в дом и, под проклятия отца, отсылалось обратно.
Мама как-то гостила недолго у брата в Берлине. В результате этой поездки появились в доме прехорошенькие вязаные кофточки для меня и брата Василия. Для тех лет, это было, конечно, безумной роскошью. Чтобы мы, дети, не подпали под тлетворное влияние буржуазной Европы, нам говорили, что мама привезла это все «из Ленинграда», – и мы довольно долго этому верили...
А отец всю жизнь задавал мне с недовольным лицом вопрос: «Это у тебя заграничное?» – и расцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное. Это продолжалось и когда я была уже взрослой... И если, не приведи Бог, от меня пахло одеколоном, он морщился и ворчал: «Тоже, надушилась!...
Отец обычно не допекал меня нотациями или какими-нибудь нудными придирками. Его родительское руководство было самым общим – хорошо учиться, больше бывать на воздухе, никакой роскоши, никакого баловства,
Однажды, когда мне было лет десять, в Сочи, отец, поглядев на меня вдруг сказал: «Ты что это, голая ходишь?» Я не понимала в чем дело. «Вот, вот!» – указал он на длину моего платья – оно было выше колен, как и полагалось в моем возрасте. «Черт знает что!» – сердился отец, – «а это что такое?» Мои детские трусики тоже его разозлили. «Безобразие! Физкультурницы!» раздражался он все больше – «ходят все голые!»...
И мне сшили дурацкие длинные шаровары и длинное платье, закрывавшее коленки – и все это я надевала только, идя к отцу. Потом я постепенно укорачивала платье, – он не замечал, потому что ему было уже совсем не до того. И вскоре я вернулась к обычной одежде… Позже я узнала от Александры Николаевны Накашидзе. что старики в Грузии не переносят коротких платьев и коротких рукавов".
Эх, видел бы Иосиф Висарионович, в чем ходят сегодня и выступают на сцене! Не так давно я прочитал в «Литературной газете»: «В крупном калининградском магазине состоялась акция «Голый первомай» - молодежи предлагалось раздеться до нижнего белья и прийти к открытию торгового центра. 50 самых расторопных получали право одеться на 2000 рублей бесплатно. Желающие давили друг друга».
Но, как говорится: «Маленькие детки – маленькие бедки.
Большие детки – большие бедки».
Светлана выросла, и для отца начались «большие бедки».
В конце 1942 года произошло одно событие в семейной жизни Сталина, которое сделало ее еще горше: Светлана, юная десятиклассница, влюбилась в 42-летнего киносценариста Алексея Каплера. Ей было шестнадцать — возраст нежный и страшный. В разгар войны Сталину было не до нее, страну надо было спасать, и дочь выпала из поля зрения отца.
Опять тут не обошлось без участия братца Василия, который и познакомил на горе отцу Светлану с Каплером. Василий тогда временно был в Москве и вокруг себя образовал полубогемную компанию из спортсменов, летчиков, актрис, писателей, кинорежиссеров, в этой компании был и Каплер.
После одного шумного застолья Каплер (близкие звали его Люсей) пригласил Светлану на фокстрот. Она робела, но он заверил, что она «танцует очень легко». И сердечко ее сразу растаяло.
«Мне стало так тепло и спокойно с ним рядом! — объясняла потом Светлана. — Я чувствовала какое-то необычайное доверие к этому толстому дружелюбному человеку, мне захотелось вдруг положить голову к нему на грудь и закрыть глаза … Нас тянуло друг к другу неудержимо. Люся был для меня самым умным, самым добрым и прекрасным человеком. От него шел свет и очарование знаний»
Встречи на время прервала командировка Каплера в Сталинград
Будучи в Сталинграде в командировке от газеты «Правда» Каплер решил напомнить Светлане о себе – он прислал в редакцию рассказ «Письма лейтенанта Л из Сталинграда». Эти письма явно предназначалась Светлане. Но в редакции посчитали это за обычный рассказ ни к кому не относящийся и напечатали. Вот выдержка из этого рассказа:
«Сейчас в Москве, наверное, идет снег. Из твоего окна видна зубчатая стена Кремля… Думается о близком человеке. Как-то ты живешь сейчас. Помнишь Замоскворечье? Наши свидания в Третьяковской галерее...»
Прочитав «Правду», Сталин был, вероятно, сильно задет. Он пока не предпринимал никаких действий. Но по прибытии Каплера в Москву, встречи его со Светланой продолжились. Тогда Каплеру позвонил заместитель начальника охраны Сталина полковник Румянцев и предложил уехать куда-нибудь в командировку «подальше». Каплер не внял совету.
Через день его арестовали. Причина: связи с иностранцами. Он действительно был знаком со многими иностранными журналистами.
После этого у Сталина с дочерью состоялся крупный разговор.
«Он прошел своим быстрым шагом прямо в мою комнату, где от одного его взгляда окаменела моя няня, да так и приросла к полу комнаты, - - писала в своей книге Светлана. - Я никогда еще не видела отца таким. Обычно сдержанный и на слова и на эмоции, он задыхался от гнева, он едва мог говорить: „Где, где это все? — выговорил он, — где все эти письма твоего писателя?“
Нельзя передать, с каким презрением выговорил он слово „писатель“… „Мне все известно! Все твои телефонные разговоры — вот они, здесь! — он похлопал себя рукой по карману. — Ну! Давай сюда! Твой Каплер — английский шпион, он арестован!“
Я достала из своего стола все Люсины записи и фотографии с его надписями, которые он привез мне из Сталинграда. Тут были и его записные книжки, и наброски рассказов, тут было и длинное печальное прощальное письмо Люси, которое он дал мне в день рождения — на память о нем.
„А я люблю его!“ — сказала, наконец, я, обретя дар речи. „Любишь!“ — выкрикнул отец с невыразимой злостью к самому этому слову — и я получила две пошечины, — впервые в своей жизни. „Подумайте, няня, до чего она дошла! — Он не мог больше сдерживаться. — Идет такая война, а она занята!...“ — И он произнес грубые мужицкие слова, — других слов он не находил.
„Нет, нет, нет, — повторяла моя няня, стоя в углу и отмахиваясь от чего-то страшного пухлой своей рукой. — Нет, нет, нет!“
„Как так — нет?! — не унимался отец, хотя после пощечин он уже выдохся и стал говорить спокойнее. — Как так нет, я все знаю! — И, взглянув на меня, произнес то, что сразило меня наповал: — Ты бы посмотрела на себя — кому ты нужна?! У него кругом бабы, дура!“ И ушел к себе в столовую, забрав все, чтобы прочитать своими глазами.
Сталин не ошибся в том, что у Каплера были «кругом бабы». В 1921 году он первый раз женился. После был в гражданском браке еще с двумя женщинами. Будучи в Воркуте, он быстро забыл Светлану и сошелся с актрисой Валентиной Токарской. Но и с этой не ужился и в 1954 году женился на поэтессе Ю.Друниной. Были еще слухи, подтверждающие, что «у него кругом бабы». Согласно этим слухам, в то же время, когда он волочился за Светланой, у него был еще один роман. Вероятнее всего, Сталин об этом знал.
Но на этом разговор Сталина с дочерью не закончился. Когда она вернулась из школы, ей сказали, чтобы зашла к отцу.
«Я пошла молча, - вспоминала Светлана. - Отец рвал и бросал в корзину мои письма и фотографии. „Писатель! — бормотал он. — Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!“ То, что Каплер — еврей, раздражало его, кажется, больше всего"
Сталин не был антисемитом. Среди его соратников и наркомов было немало евреев, жены многих членов Политбюро были еврейками. Поэтому замечание Светланы о том, что отца больше всего задела национальность Каплера не совсем точно. В свое время Каплер был даже награжден Сталинской премией. Сталин, скорее всего, видел в этом волокитстве Каплера какой-то расчет. Надо учитывать еще и отрицательное отношение Каплера к советской и приверженность к западной культуре, что в сумме рисовало Сталину портрет расчетливого дельца от советской культуры.
Каплера сослали на пять лет в Воркуту, где он работал в местном театре (неплохо устроился в сталинском лагере). Не смотря ни на что, в 1948 году ему разрешили вернуться в Киев, откуда он был родом, однако он своевольно приехал в Москву, после чего получил еще пять лет с пребыванием в исправительно трудовом лагере. Трудно объяснить, почему он так поступал? Хотел стать зятем Сталина? Ответа пока нет, только догадки.
Спустя много лет Каплер рассказал своей жене Юлии Друниной, а та — своим ближайшим родственникам о том, что после окончательного возвращения Каплера в Москву в 1953 году Светлана хотела вернуться к прежним отношениям, но он отказался. Ему якобы даже не нравился ее запах.
Конечно, после смерти Сталина ему уже его дочь была не нужна. А до этого запах ему, видать, нравился. Спрашивается, зачем же он тогда соблазнял школьницу, если даже запах ее ему не нравился? Наверное, нравился запах привилегий, которые рассчитывал получить от могущественного тестя. Но не на того нарвался.
Через год Светлана вышла замуж за Григория Морозова, сотрудника московской милиции. Он тоже был евреем. Сталин согласился на замужество дочери, но поставил условие, чтобы Морозов не появлялся у него в доме. «Слишком он расчетлив, твой молодой человек, — говорил он мне. — Смотри-ка, на фронте ведь страшно, там стреляют, а он, видишь, в тылу окопался...»
Но Сталин, по ее словам, никогда не требовал, чтобы они развелись. Хотя это и случилось в 1947 году, но по желанию самой Светланы.
Распад же этой семьи, по словам двоюродного брата Светланы Владимира Аллилуева, выглядел так: «Опасения Сталина о «расчетливости» стали подтверждаться. Светланину квартиру заполнили родственники мужа, они докучали ей своими просьбами и требованиями об устройстве того или иного чада в „тепленькое местечко“ и наивными ожиданиями всяческих благ, которые должны, как манна небесная, посыпаться на них. Но, как говорится, в нашей семье «этот номер не плясал», обращаться к Сталину или его окружению с подобными вопросами было и бесполезно, и небезопасно. В итоге отношения между супругами стали охлаждаться, а среди наших новых родственников воцарилось уныние...».
Здесь следует сделать небольшое отступление.
Есть сведения, что к браку Светланы и Морозова был проявлен большой интерес еврейской общественности США. Фигурировал в этом деле и директор еврейского театра, председатель Еврейского Антифашистского комитета С.Михоэлс, который был одержим идеей создания в Крыму Еврейской Автономной Республики. Для осуществления этой идеи, он планировал использовать брак Светланы с евреем Морозовым.
По-видимому, и Молотов попал под влияние жены еврейки Полины Жемчужиной, он тоже был согласен отдать Крым евреям, за что получил от Сталина хороший нагоняй. После окончания 19 съезда партии, состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Сталин резко выступил против Микояна и особенно против Молотова.
«Вторая ошибка товарища Молотова, - сказал Сталин, - заключается в том, что он выступает за то, чтобы создать в Крыму еврейскую автономию. Зачем? На каком основании? Разве у них нет своей автономии? Почему они не хотят развивать Биробиджан?»
У жены Молотова обнаружились давние связи с международными сионистскими кругами, за что она и была арестована. В 1948 году, в ходе следствия обнаружилась связь Михоэлса с сионистсткими кругами в США, которые впоследствии проявили большой интерес к браку Светланы с Григорием Морозовым. Трагическая смерть Михоэлса Соломона Моисеевича в январе 1948 года спасла его от тюрьмы.
Война серьезно подорвала здоровье Сталина. Он часто лечился на юге. Ему было одиноко, хотелось быть рядом с дочерью. Летом 1947 года он пригласил Светлану к себе на юг. Светлана потом вспоминала: «Это было приятно и печально, — и бесконечно трудно. Было такое ощущение, что стоишь у подножья высокой горы, а он — наверху ее; ты кричишь что-то туда, наверх, надрываясь, — туда долетают лишь отдельные слова... И оттуда до тебя долетают лишь отдельные слова; всего не скажешь таким образом, много не наговоришься. Мы гуляли иногда, — это было легче. Я читала ему вслух газеты, журналы — это ему нравилось. Он постарел. Ему хотелось покоя. Вечером крутили кино — старые, довоенные фильмы „Волгу-Волгу“, которую он очень любил, фильмы Чаплина».
Сталин с нежностью относился к сыну Светланы Иосифу и хотел, чтобы дочь и внук были рядом с ним.
Разведясь с Григорием Морозовым, Светлана переехала в Кремль. Она была молода и хотела любви. Ей очень нравился сын Берии, Серго, но сердце Серго принадлежало Марфе Пешковой, внучке Горького.
Сталин же видел ее мужем сына Жданова, Юрия.
Весной 1949 года Светлана вышла замуж за тридцатилетнего Юрия Жданова, заведующего сектором науки ЦК, и переехала в его семью. Сталин предупреждал дочь, чтобы она не переезжала в семью Ждановых, а жила с мужем вместе с ним на Ближней даче.
Отказ Светланы обидел отца. Он доказывал непослушной дочери, что обстановка ждановской семьи, где всем правят вдова Жданова (Андрей Александрович Жданов умер 31 августа 1948 года) и ее сестры, будет непереносимой для самостоятельной Светланы.
Сталин оказался прав. Юрий с утра до ночи был на работе, а она грустила в чуждой обстановке. У них родилась недоношенной дочка Катя. Светлану все тяготило в этой семье. Она не привыкла быть затворницей и зависимой от кого бы то ни было, хотела быть самостоятельной, «хозяйкой». Не выдержав всего этого, Светлана из больницы написала отцу жалобное, горькое письмо.
Сталин ответил: «Здравствуй, Светочка! Твое письмо получил. Я очень рад, что ты так легко отделалась. Почки — дело серьезное. К тому же роды… Откуда ты взяла, что я совсем забросил тебя?! Приснится же такое человеку… Советую не верить снам. Береги себя. Береги дочку: государству нужны люди, в том числе и преждевременно родившиеся. Потерпи еще, — скоро увидимся. Целую мою Светочку. Твой „папочка“»
Вскоре и этот брак Светланы с Юрием распался. Она так и не смогла найти по-настоящему близкого ей человека.
Уже после смерти отца, она встретила индуса Раджа Сингха, который, по словам ее двоюродного брата Владимира Аллилуева, «производил впечатление смертельно больного человека... Светлана трогательно заботилась об этом беспомощном человеке до самой его смерти»
Остается загадкой, чем привлек к себе дочь Сталина этот больной индус.
Правительство разрешило ей сопровождать прах мужа в Индию, а через два месяца «Голос Америки» передал, что она попросила в США политического убежища. Это произошло в 1966 году.
Не буду здесь описывать причины такого побега в США – разные источники трактуют эту причину по-разному. Одни винят Хрущева, другие – посла СССР в Индии И.А.Бенедиктова. Якобы он был с ней груб и на ее просьбу продлить на два месяца пребывание в Индии он ей отказал и в категоричной форме потребовал от нее немедленного отъезда на Родину.
Владимир Аллилуев обвинил даже Индиру Ганди, которая чкобы «Недружелюбно отнеслась к Светлане».
В Америке Светлана вышла замуж за архитектора Вильямса Питерса. У них родилась дочка Ольга. Но в 1972 году и это брак распался. Брату Владимир Аллилуеву она тогда сказала, что хочет вернуться обратно на Родину.
«Мне тогда Светлана сказала, пишет Владимир в своей книге «Хроника одной семьи», - что хочет вернуться домой насовсем, что ее все эти годы преследовало чувство вины, а Запад оказался совсем не таким, как она думала. Она была абсолютно искренна и практически повторила все это на пресс-конференции. Вернулась Светлана поздней осенью».
В Москве ей предоставили большую квартиру на улице Алексея Толстого, но она отказалась и попросила разрешения поселиться вместе с дочерью в Грузии. В Грузии ее встретили хорошо, обеспечили всем необходимым и даже выделили персрнальную машину. Казалось бы, живи и радуйся. Но Светлана на Родине так и не прижилась и заявила о своем желании покинуть СССР.
Владимир Аллилуев писал, что одной из причин ее отъезда стало то, что «ей, конечно, морально трудно было оставаться в стране, где в условиях гласности и плюрализма каждый, кому не лень, мог упражняться на имени отца. Тогда, еще в начале 1986 года, ее встревожили некоторые тенденции перестройки, и она сделала для себя соответствующие выводы, покинув страну».
Причиной так же могло быть прохладное, если не враждебное, отношение к ней ее детей: Иосифа (от брака с Морозовым) и Катерины (от брака с Юрием Ждановым). Они даже ни разу не встретились с матерью.
Уехав, Светлана отказалась от гражданства СССР.
В сентябре 1992 года корреспонденты нашли её в доме для престарелых в Великобритании. Затем она некоторое время жила в монастыре св. Иоанна в Швейцарии.
Скончалась 22 ноября 2011 года в доме престарелых города Ричланд в США от рака толстой кишки. Дата и место похорон неизвестны.
Вот и закончилось мое повествование о судьбах детей Сталина.
Нелегкие и трагические судьбы. Но, как писал А.С.Пушкин: «От судеб защиты нет».
На снимке И.В.Сталин с дочерью Светланой.