Русская баня давно уже является своеобразным и известным во всем мире, брендом России. Но, хотя она известна в России с незапамятных времен, остальной мир узнал о ней и оценил не так уж давно.
Еще в договоре Олега с Византией от 907 года вторым пунктом предусмотрено создание для русов условий поддержания чистоты: «И да творять имъ мовь, елико хотять».
В «Повести временных лет» одной из первых из сохранившихся исторических записей ранней истории России, пишется: «И пришёл к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей — каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришёл в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и берут веники и начинают себя хвостать, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись.»
Лаврентьевская летопись за 945 год содержит запись о парной бане при дворе великой княгини Ольги, а Устав великого князя Владимира 996 года упоминает о банях, устраиваемых для лечения немощных. Такие бани уже общественного назначения в качестве народных здравниц строил в XI веке, как сказано в Месяцеслове, Переяславский епископ Ефрем, впоследствии митрополит Киевский.
Баню на Руси любили все. При освоении семьей нового земельного участка под жилье парная баня строилась прежде жилого дома. Столь необходимой была она человеку во все периоды его жизни. «Счастливый, как из бани» говорили о человеке, видя его радостным и здоровым. «По рукам и в баню», ибо негде было лучше отпраздновать исход благополучной сделки. «Банное» — особое денежное вознаграждение доброму работнику, существовавшее только на Руси. Строители общественных бань в стране освобождались от налогов, а в XVII веке баня уже рекомендовалась для оздоровления населения многими представителями официальной медицины.
В конце XVII века в свите шведского посла графа Христиана Горна Россию посетил Ганс Айрманн, оставивший записки о и Московии. Вот что его поразило в русском банном мытье: «Они не пользуются, как мы, скребком для очистки нечистоты с тела, а есть у них так называемый веник, он из прутьев березы, которые высушивают. Летом, пока веники еще зелены, их на бесчисленных телегах привозят в города на продажу, каждый хозяин закупает их во множестве и развешивает для просушки. Ими московиты дают себя хорошенько отхлестать другим. Этот веник предварительно размачивают в теплой воде, которая у знатных людей бывает проварена с хорошими травами, а затем гладят и растирают ими себя по всему телу вверх и вниз, пока вся пакость не отстанет от кожи. Это они делают столько раз, пока не увидят, что совсем чисты. При этом московиты имеют в бане особо здоровое обыкновение обливаться ледяной водой с головы до пят, и только после этого они готовы».
Для цивилизованной Европы, предпочитавшей очищать грязь с себя скребками, запах немытого тела маскировать духами, а для борьбы с насекомыми навешивать под одежду блохоловки, были удивительны банные процедуры русских. То, что у европейцев с телесной чистотой было плоховато, не преувеличение. «Венецианки ходили в дорогих шелках, мехах, щеголяли драгоценностями, но не мылись, а нижняя одежда у них была или чудовищно грязна, или ее не было вовсе» – это свидетельство путешественника Марко Поло.
В Париже в 1292 году с населением в 150 тысяч жителей было всего 26 бань, т.е. одна баня на пять тысяч, а в России в каждой деревне и в каждом доме была своя банька, и каждую субботу (а то - в среду и субботу) – банный день.
Испанская королева Изабелла Кастильская заявляла, что за всю свою жизнь мылась дважды – при рождении и перед свадьбой. Иностранцев поражало, что русские и их тянут в баню, считая её чуть ли не обязательным атрибутом общения. Курляндец Яков Рейтенфельс, посетивший Москву писал, что «русские считают невозможным заключить дружбу, не пригласив в баню и не откушав затем за одним столом».
Однако о достоинствах русской бани, в мире, широкая публика узнала только в 1779 году, когда во Франции, в Париже издается книга "M;moire sur les Bains de Vapeur en Russie" Антонио Нуньес Риберо Санчеса (1699-1783).
Этот человек, служивший врачом при дворе императрицы Елизаветы Петровны, в сильных и точных выражениях описывает превосходство оздоровительного воздействия русской парной перед известными в то время средствами терапии.
В этом же 1779 году появилось это сочинение и в русском переводе. «О парных российских банях, поелику споспешествуют оне укреплению, сохранению и восстановлению здоровья» Сочинение г. Саншеса, бывшаго при дворе ея императорскаго величества славнаго медика; переведено с французскаго рукописания, доставленнаго Императорскому Воспитательному дому, для издания в пользу общества. Спб, печатано при Императорском Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, 1779.
Вот что писал Санчес: «Искреннее желание мое простирается только до показания превосходства Бань Российских перед бывшими вдревле у Греков и Римлян и пред находящимися ныне во употреблении у Турков, как для сохранения здоровья, так и для излечения многих болезней…». И дальше: «Когда помышляю о множестве лекарств, из аптеки и из химических лабораторий выходящих, приуготовляемых с толикими иждивениями и привозимых изо всех стран света с неописанною трудностью, то коликократно желал я видеть чтобы половина или три четверти оных всюду великими расходами сооруженных зданий превратилися в Бани Российские для пользы общества».
«В римских и турецких банях поливают горячий пол, под которым проходят трубы, и по¬этому поднимается пар. Но так как они не переменяются свежим воздухом, то и легко заключить можно, что сии бани имеют недостатки, каковые в российских банях совсем отвращены.В российских банях возобновление паров чинится через всякие пять минут. Сим образом, производимый пар не расслабляет твердых частей тела, ибо сей пар оставлен стихийными частицами огня и воздуха... Он мягчит кожу, а не расслабляет ее... Расширяет орудия вдыхания. Хотя здесь нет роскоши римских бань, зато россияне производят в одной комнате то, что римляне делали, а турки делают в четырех или пяти».
…
Действие бани состоит во изведении тончайших макрот из нашего тела посредством теплового пара… Во врачебной науке нет такого лекарства, которое равнялось бы силою, действительностью и целительностью для укрепления и оживления тела человеческого… Сей толико действительный, столь проникающий и горячий пар прикоснувшись к телу лежащего нагим человека, вдыхающего столь же тёплый воздух, каковым и самое тело его питается, распускает кожу, умножает беспрепятственно обращение жизненных соков, способствует дыханию и делает свободным течение крови в становых и других жилах… Больной начинает тогда потеть и во всех чувствах своих ощущает приятное успокоение, что неприметно преклоняется ко сладчайшему сну, который продолжается полчаса, а иногда и более
Так кем же он был,человек прославивший русскую баню?
Доктор Антонио Санхец принадлежит к знаменитейшим врачам и философoм XVIII столетия.
Полное имя его – Antonio Nunes Ribeiro Sanchez. Французы пишут его фамилию Sanches, в русских документах он именуется то Санхец, то Санхес, а иногда еще Санжес, Саншес или Санше. Правильнее называть его Санхец – по португальскому произношению.
Родился он в городе Pegna Macor, в Португалии, 7 марта 1699 года в семье еврейского происхождения, вынужденно принявшей христианство. О родителях его известно, что отец его, Simon Nunes, был коммерсантом. Несомненно, что семья его принадлежала к зажиточным и весьма образованным семьям Португалии. В Лиссабоне жил его дядя, юрист, занимавший видную должность. Он предлагал племяннику заняться изучением юриспруденции и сулил ему блестящую карьеру. Но юноша питал влечение к медицинским наукам и стал изучать их под руководством другого дяди, Диего Нунеса, врача, практиковавшего в Лиссабоне.
Систематическое медицинское образование он получил в Саламанке, где в то время был медицинский факультет. В 1724 году, став обладателем докторского диплома, поселился в г. Bonaventi. Но томимый жаждою знания, он отправился для усовершенствования в разные города, пробыл два года в Лондоне, некоторое время в Париже, Монпелье, Генуе. В 1727 году он познакомился с сочинениями знаменитого Бургаава (Boerhaave) и решил поехать к Бургааву в Лейден.
Бургаавом была устроена первая по времени клиника для научного исследования болезней. Идеи Бургаава произвели переворот в умах врачей всего мира. Его клиника в Лейдене сделалась средоточием нового умственного движения. Ученики Бургаава расходились в разные страны как апостолы и являлись на своей родине основателями нового медицинского учения. Так, ученик его Галлер, сделавшийся профессором в Берлине, считается основателем современной германской школы; нынешняя венская школа ведет свое начало преемственно от другого ученика Бургаава – Гергарда Ван Свитена.
Санхес работал в клинике три года и стал одним из лучших учеников Бургаава. В 1730 году русское правительство обратилось к Бургааву с просьбой рекомендовать ему трех ученых медиков для наиболее ответственных врачебных должностей в России. Бургаав предложил Санхецу поступить на русскую службу, и когда тот согласился на это, он рекомендовал его русскому правительству как достойнейшего из известных ему кандидатов.
Санхец прибыл в Россию в октября 1731 года в возрасте 32 лет и был назначен «физикусом» при медицинской канцелярии в Москве. На его обязанности лежало подготовлять фельдшеров, повитух и фармацевтов. Вскоре его перевели в военное ведомство. В 1735 году он находился при армии в Ново-Павловске. В том же 1735 года он занимает пост первого доктора Императорской армия,которую он занимает на протяжении 6 лет и участвует в польской кампании, в войне в Крыму и против Турции.
Вообще он, как сказано в предисловии к его книге о банях, «не малое время находился при войсках, с которыми неоднократно бывал в походах».
Затем он был переведен на службу в Петербург – медиком при сухопутном шляхетном корпусе. В это время он пользовался уже большим авторитетом, о чем можно судить по тому, что на его заключение посылались протоколы вскрытий по особо важным делам. В столице он скоро прославился как искусный врач.
3 марта 1740 года он назначен гоф-медиком, а вслед затем – вторым лейб-медиком при правительнице Анне Леопольдовне и юном императоре Иоанне Антоновиче. Сохранилась изготовленная для него, помеченная 5 ноября 1740 года, инструкция, содержащая указания, как ему исполнять обязанности императорского врача совместно с первым лейб-медиком Фишером.
В том же году он получает титул действительного статского советника.
Анна Леопольдовна так верила в Санхеца, что из Риги посылала ему на просмотр рецепты, которые ей там прописывали находившиеся при ней врачи. При дворе ему приходилось лечить многих членов царской фамилии.
В 1744 году ему удалось вылечить от опасной болезни Екатерину Вторую, в то время еще 15-летнюю невесту принца Петра Федоровича.
Об этом важном случае своей жизни Екатерина упоминает в своих записках. При императрице Елисавете Петровне Санхец также состоял в должности второго лейб-медика. В 1747 году. Санхец заболел глазами и подал в отставку. Его отпустили из России с большими почестями. От двора ему был выдан следующий аттестат, копия которого сохранилась в архиве придворной медицинской канцелярии.
«Б-жией милостью мы Елисавета Императрица и пр.
Оказатель сего, Медицины Доктор Антонио Рибейро Санхес, выписан и принят был в службу Нашу с капитуляцией в 1731 году, с которого оную Нашу службу, в исправлении по искусству его медицинского дела, будучи в разных местах, доныне препроводил, как искусному доктору и честному человеку надлежит, добропохвально; так что за оказанные в том его труды и искусство Всемилостивейше от Нас пожалован и обретался при Императорской Нашей Особе вторым лейб-медиком с рангом Действительного Статского Советника, а понеже он, доктор, за болезнями, которыми он одержан, просил из службы увольнения, того ради указали Мы дать ему сей абшид за собственноручным подписанием. Елисаветъ. С. Петербург, Сентября 4-го 1747 года».
Почтила Санхеца и императорская академия наук. Академия и раньше имела с ним сношения. В 1743 году она приобрела у него редкий экземпляр Ветхого Завета на голландском языке.
При отъезде Санхеца академия, по просьбе последнего, избрала его в свои почетные члены. Этот акт записан в летописях академии в следующих выражениях:
«1747 г. сентября 1-го дня. № 726. Понеже находящийся в службе Ее Импер. Величества действительный статский советник и второй лейб-медик Антонио Робейро Санжес, который отпущен в свое отечество, при отпуске своем требовал, чтобы его, господина Санжеса, учинить почетным при академии членом, с обыкновенным при том пенсионом, и он в отечестве своем будучи за морем в своей науке для здешней академии разные пьесы и диссертации присылать будет, того ради указу Ея Императорского Величества канцелярия академии приказали: ему, господину Санжесу, быть при академии почетным членом физического класса, с определением Ея Импер. Велич. жалования по 200 руб. на год» и т.д.
В то же время Императорская библиотека приобрела у Санхеца его богатое книгохранилище. Историк русской медицины Рихтер говорит об этом: «Многочисленная библиотека Санхеца по отъезде его из России в 1747 году соединилась через покупку с библиотекою Императорскою, которая через сие получила приращение в медицинских книгах».
Ученый был потревожен через год после выезде его из России В протоколах русской академии наук об этом событии имеется следующая запись:
«1748 г. ноября 10 дня. № 654. Сего ноября 10 числа получен в канцелярии академии наук, за рукою его сиятельства академии господина президента (графа Кирилла Разумовского), указ, в котором написано, что сего же ноября 10 дня Ея Императорское Величество всемилостивейшая Государыня именным своим изоустным указом соизволила приказать, чтобы из почетных членов академии Рибера Санже выключить и пенсии ему не производить. И в исполнение оного Ея Императорского Величества высочайшего изоустного именного указа в канцелярии академии наук определено: оного Санжеса из академических почетных членов выключить и пенсии ему с сего числа не производить, а что ему в заслуженной пенсии в дачу следует, о том справясь учинить о выдаче особливое определение».
О состоявшемся решении президент академии К.Г. Разумовский известил Санхеца в январе 1749 года, причем предписал ему возвратить свой академический диплом русскому резиденту в Париже Гроссу, но причины исключения из академии не объяснил.
Санхец исполнил приказ, вручил Гроссу свой диплом, но в то же время написал Разумовскому письмо, в котором просил объяснения. Полагая, что опала постигла его вследствие обвинения в политической неблагонадежности, и припоминая случай, который мог подать повод к неблагоприятным для него толкам, Санхец в этом письме оправдывается, доказывая свою невиновность.
Разумовский переслал это письмо канцлеру Бестужеву, находившемуся тогда в Москве при Елисавете. В ответ на это Разумовский получил следующее письмо Бестужева.
«Милостивый Государь. На письмо, коим почтило меня Ваше Сиятельство, я могу ответить, что г. Саншес обеспокоен обстоятельством, которое вовсе не было поводом к его опале. Ея Императорское Величество почитает ученых и покровительствует наукам и искусствам в высшей степени. Но она хочет также, чтобы члены ее академии были добрыми христианами, а она узнала, что доктор Саншес не принадлежит к числу таковых. И так, сколько мне известно, причиною, по которой он лишился места своего, было его иудейство, а вовсе не какие-либо политические обстоятельства».
Письмо это помечено: Москва, апреля 1749.
Граф Разумовский передал содержание этого письма Санхецу в нижеследующем письме:
«Милостивый Государь. Вы очень хорошо сделали, оказав повиновение повелению Ея Императорского Величества. Она прогневалась на вас не за какой-либо проступок или неверность, совершенные непосредственно против Нее. Но Она полагает что было бы против Ее совести иметь в Своей Академии такого человека, который покинул знамя Иисуса Христа и решился действовать под знаменем Моисея и ветхозаветных пророков. Вот, Милостивый Государь, истинная причина Вашей опалы».
В письме от 11 августа 1749 года Санхец писал академику Эйлеру:
«Необходимо, чтобы я вам сообщил, что решила обо мне Императорская Академия. В прошедшем январе месяце я получил предписание г. президента графа Разумовского отдать мой диплом г. Гроссу, что я исполнил, написав в то же время к нему, что мой образ действий не заслуживает подобного обращения со мною. Г. президент отвечал мне, что ее императорское величество не гневается на меня ни за какой политический промах, но что ее совесть не дозволяет, чтобы я оставался в академии, когда исповедую иудейскую веру. Я отвечал на это с большой умеренностью, что такое обвинение ложно и есть тем более клевета, что я католической религии, но что я не забочусь опровергнуть это, потому что мне от рождения суждено, чтобы христиане признавали меня за еврея, а евреи за христианина, и сверх того Провидением это предназначено крови, текущей в моих жилах, той самой, которая была и у первых святых церкви и св. апостолов, униженных, преследованных и мученных при жизни, чтимых и поклоняемых после их смерти»…
Эйлер принял сторону Санхеца и в письме от 29 августа 1749 года на имя секретаря академии Шумахера с изумлением говорит о распоряжении насчет знаменитого врача, прибавляя при этом: «Я сильно сомневаюсь, чтобы подобные удивительные поступки могли много содействовать к распространению славы академии наук».
Санхец, лишенный пенсии, очутился в Париже в бедности. П. Бартенев, очевидно на основании русских данных, говорит, что Санхец «занимался исключительно наукою и лечил даром бедных людей, что расстроило его средства, и русские помогали ему». Действительно, материальные лишения не мешали ему очень деятельно работать в это время для науки. Он вел обширную научную переписку со своими знаменитыми товарищами по клинике Бургаава – Пренглем, Ван-Свитеном, Гаубом, а также Вандермондом. Пренглю он писал о наблюдениях своих над «тюремной горячкой» (вероятно, сыпным тифом), которые он делал, состоя на русской службе в Азове. Ван-Свитену он сообщал о своих опытах лечения сифилиса внутренним употреблением сулемы. В письме к Колинсону он говорит о своих опытах применения ревеня, корни которого он впервые получил из Китая через посредство тамошних миссионеров. Вандермонду он написал обстоятельное сообщение о древнем периоде истории сифилиса и в этом исследовании обнаруживает большую начитанность в библейской письменности.
Санчес стал на столько знаменит в Европе ,что Португальское правительство предоставила ему с 1759 по 1761 году ежегодную пенсию 300000 реалов.
В это же время он закончил и издал на французском языке первую свою большую работу – о происхождении и лечении сифилиса. Книга эта доставила автору громкую известность, была дважды переведена на немецкий язык, затем вышла снова на французском языке со значительными дополнениями и до сих пор, спустя 150 лет, не утратила своего значения, так что она часто цитируется в современных руководствах.
В России у Санхеца были друзья; к их числу принадлежал и президент академии наук Разумовский. Но известно, что Елисавета очень сурово относилась к лицам не христианского исповедания и свои отношения к евреям выразила в достопамятной резолюции: «От врагов Христовых не желаю корыстной прибыли». А потому рассчитывать на улучшение участи Санхеца в ее царствование не было никакой возможности, и даже Разумовский, хотя он был, как известно, очень близок к императрице, не решался замолвить пред нею доброе слово за подозреваемого в отпадении от христианства. Но тем энергичнее он заступился за Санхеца, когда настал удобный для этого момент.
Елисавета скончалась 25 декабря 1761 года, и уже через неделю, 1 января 1762 года, гр. Разумовский прислал в академическую канцелярию докладную записку о восстановлении прав Санхеца. В этой записке он писал, что Санхец был лишен звания почетного члена академии «по напрасному оклеветанию его товарищей» и далее объяснял: «Санше в последующем времени невиновность свою доказал и особливо, живучи в Париже, по всегдашнему своему усердию к России, приезжающим туда для приобретения себе в науках и художествах вящего знания россиянам оказывал всякие полезные услуги, коих бывшие в Париже довольно похвалить не могут». Ввиду этого гр. Разумовский предлагал возвратить ему прежние звание и пенсию.
Это было в царствование Петра III. Ходатайство оставалось без последствий.
Екатерина II вступила на престол 29 июня 1762 года, и уже полгода спустя она отдает Олсуфьеву нижеследующий письменный приказ.
Список с приказания Екатерины II А. Олсуфьеву о пенсионе доктору Санше
«12 ноября 1762 г. Бывшему наперед сего в здешней службе лейб-медиком, ныне же обретающемуся в Париже доктору Санше производить из комнатной суммы пенсиону по тысяче рублев на год, по смерть его, для того, что он меня, за помощью Б-жию, от смерти спас».
Кроме того, она пожаловала ему герб с надписью "Non Сиби, Sed Toti
genitum "-"Не для себя, родившаяся а для всех."
Хотя это далеко еще не было полной реабилитацией Санхеца – звание члена академии ему не было возвращено, – тем не менее милостивый приказ Екатерины, свидетельствовавший о снятии опалы, значительно улучшил положение Санхеца.
Приезжавшие в Париж русские вельможи, которые, по-видимому, и раньше негласно поддерживали с ним добрые отношения, теперь стали открыто дружить с ним. Так, гр. М.А. Воронцов в письмах своих из Берлина к И.И. Шувалову в Париж пишет: «Прошу сказать дружеский поклон г. Саншесу». Был с Санхецом в переписке и Бецкий. Именно по настоянию последнего Санхец переслал в Россию для перевода на русский язык свою французскую рукопись, содержавшую прославившийся впоследствии трактат о русских банях.
Санхец дожил до глубокой старости. Вдали от светского шума, Санхец скончался 11 сентября 1783 года на руках своего друга доктора Андри. Парижская медицинская академия почтила его память особым заседанием, в котором Вик д'Азир произнес траурную речь, вошедшую, как все некрологи знаменитых врачей, в издание «Eloges historiques».
После смерти Санхеца в бумагах его были найдены 28 законченных рукописей in folio. В большинстве из них трактовалось о различных естественно-научных и медицинских вопросах.
Одна рукопись трактует о причинах преследования евреев («L'origine de la persecution contre les juifs») и, по словам французского биографа, «манера, с какою Санхец разбирает вопрос, заставляет думать, что он сам был еврей».
Далее французский биограф говорит: «Он питал глубокое отвращение к инквизиции, жертвами которой сделались некоторые из его родных и его друзей. Одна из его рукописей озаглавлена “Размышления об инквизиции. Для моего личного употребления”. Не будь этого обстоятельства, он возвратился бы в Лиссабон вместо того, чтобы поселиться в Париже». Из прочих рукописей Санхеца одна – о лечении сифилиса – была издана д-ром Андри; судьба остальных неизвестна.
Ribeiro Sanches был почетным членом Санкт-Петербургской Императорской Академии, Членом -корреспондентом Королевской Лиссабонской академии наук, членом Парижской Академии наук, и членом Королевского английского медицинского общества.
Кроме знаменитой книги о русской бане Санчесом были опубликованы следующие работы:
Method to Learn and Study Medicine,
with some
notes to organize a Royal University (1763)
«Dissertation sur l'origine de la maladie v;n;rienne,
dans laquelle on prouve qu'elle n'a point ;t; appor-
t;e d'Am;rique, mais qu'elle a commenc; en Eu-
rope par une ;pid;mie».
Paris 1750, in 8°; Paris1752, Durand et Pinot; Paris 1756, Didot (with a
slightly diff;rent title)
«A Dissertation on the Origin of the Venereal
Disease»
is the English translation done by Jacob
de Castro Sarmento, London 1751, Griffits,
-
«Tratado da Conserva;ao da Sa;de dos Povos:
obra util, e igualmente necess;ria aos Magistrados,
Capitaes G;nerais, Capitaes de Mar e Guerra,
Prelados, Abadessas, M;dicos e Pais de Famflia;
com um ap;ndice - Considera;oes sobre
Terramotos, com a notfcia dos mais consider;veis
de que faz men;ao a Hist;ria, e dos ;ltimos que se
sentiram na Europa desde 1 de Novembro de 1755»,
Paris 1756, selling in Lisbon at Bonardes e du Beux;
Lisbon 1757, reprinted and corrected at the office of
Joseph Filippe, 1757; and also an Italian translation
by Marcelo Sanches.
-
«Cartas Sobre a Educa;ao da Mocidade»,
Koln, 1760
-
«M;todo para Aprender e Estudar a Medicina,
ilustrado com os Apontamentos para estabelecer-
se uma Universidade Realna qualdeviam aprender
se as Ci;ncias Humanas de que n;cessita o Estado
Civil e Politico»,
Paris 1763
-
«Examen historique sur l'apparition de la maladie
v;n;rienne en Europe et sur la nature de cette
;pid;mie»,
Lisbon 1774 (16).
-
« Observa tions sur les maladies v;n;riennes, par le
M. Antonio Nunes Ribeiro Sanches, publi;es par M.
Andry»,
post-publication made by Dr. Andry, Pa-
ris1785, Th;ophile Barrois le jeune
-
«Affections de l';me»,
article of l'Encyclop;die M;tho-
dique; M;decine, 1787, article in 4°, 1, pp. 245-277
-
«Observa;ao da Paralisia do Intestino Cego»,
which
Dr. Jacob de Castro translated and presented to the
Royal Society of London,
Phil.Trans.
n°494, art. XVI
- «Maladie v;n;rienne chronique», article in Diction-
naire Raisonn; des Sciences et des Arts