Последний шанс
Богданова Яна
Действующие герои:
Художник: 55 лет.
Алина: Жена художника 47 лет.
Начинающая журналистка: Наивная молодая девушка 18 лет.
Лиза: Проститутка 25 лет.
Солдат: Человек вне времени.
Мишка: Школьный друг Художника.
Врач
Водопроводчик
Соседка
Парень мы с тобой идем по улице
И смотрим на дома.
Парень мы с тобой так счастливы,
Что имеем право сойти с ума.
Парень, в этой жизни есть только одна ночь
И одно утро
Где не слышаться взрывы и крики
Парень мы пожимаем друг другу руки
И нам так страшно и стыдно
Потому что на ладонях остаются улики
Вчерашних поцелуев…
1 сцена
(Большое пустынное поле. По краям поля расположены три деревянных домика. Изредка раздаются выстрелы. Из окопа вылезает солдат, берет винтовку. Потом останавливается, увидев художника, направляется к нему.)
Солдат: Стоишь?
Художник: Стою.
Солдат: Пошли.
Художник: Куда?
Солдат: Вперед.
Художник: Не хочу!
Солдат: Тебя никто не спрашивает!
Художник: Что это за место?
Солдат: Не знаю, когда –то была деревня, а сейчас как видишь пустошь… Считай, что ты между прошлым и будущим. (ехидно улыбается) Большинство людей недовольны своим прошлым, но в него уже не вернуться. Все! Секунда пробежала, а ты стоишь как оловянный солдатик на леске. Будущее непонятно и призрачно. Сейчас ты жив, но будущее готовит для тебя смертельную пулю. А тебе приходиться просто находиться тут и покорно ждать.
Художник: Что-то я не понял. А кто с кем воюет и за что? На войне всегда приходиться выбирать чью – то сторону.
Солдат: Да какую сторону! Каждый убивает того, кого хочет. Может, и я тебя убью, только…попозже. Жутковато находиться все время одному, но, засыпая вечером, еще страшнее осознавать себя живым.
Художник: Стоп. Что, вот просто так стрелять? Убивать друг друга, без причины и следствия? А как же революция, желание захватить ближние земли, политические конфликты?
Солдат: Ты что идиот совсем? Доходчиво объясняю во второй раз. Между прошлым и будущим! В прошлом все причины и основания давно исчерпаны, искать больше нечего, исправлять ошибки поздно. Будущее неизвестно, а в настоящем не существует никаких причин. Понял?
Художник: Понял. Бред какой – то. Слушай, раз тут так опасно, может, дашь какое – нибудь оружие, чтобы я мог защититься если что?
Солдат: Тебе не нужно оружие.
Художник: Но ты же должен мне дать Последний Шанс!
Солдат: Твое рождение, твоя жизнь, поступки, люди, которые тебя окружали все это, и было твоим Последним Шансом.
Художник: Ладно. Но ответь мне на один вопрос.
Солдат: Валяй.
Художник: За что ты убиваешь людей, если нет никакой причины?
Солдат: Просто так, потому что война. Для меня не существует ни лиц, ни страданий, ни любви. Все станет прахом. И ты и я. Садись. Поговорим.
Художник: О чем?
Солдат: О чем – нибудь хорошем.
Художник: Я не знаю о чем говорить и зачем.
Солдат: Ты боишься смерти?
Художник: Я пытаюсь об этом не думать. Зачем? Чем больше думаешь о смерти, тем меньше остаешься в живых.
Солдат: Что замолчал?
Художник: Ничего.
Солдат: Говори! Говори! Если хочешь остаться живых!
Художник: Черт! О чем я должен с тобой говорить?
Солдат: О чем угодно. Я хочу послушать звук человеческого голоса.
Художник: Ладно….Мы с мальчишками в детстве играли в войнушку. Мы были маленькие и смелые. Брали пару палок, которые служили нам ружьями, залезали на деревья и кидались друг в друга камнями. Было весело! Весело от того, что понятия смерти просто не существовало. Только азарт. Сумасшедший азарт, который гнал вперед! Он был таким сильным как жажда, как воздух, которого не хватало. И все было бы хорошо, если бы я не попал по голове Мишке, который упал с дерева. Он так быстро упал, что мы не успели ничего осознать.
Солдат: А дальше?
Художник: Он остался жив, только никого из нас он больше так и не узнал.
Солдат: Убийца.
Художник: Все произошло случайно. Никто ничего не понял. Скорее всего, это был не я.
Солдат: А кто же?
Художник: Кто – нибудь из друзей. Мы все кидали камни, точно ничего нельзя было увидеть!
Солдат: Ты сам сказал, что это был именно ты.
Художник: Мне так показалось. Мне всегда хотелось быть самым сильным и ловким.
Солдат: Мрачная история. Терпеть не могу мрачных историй. Расскажи другую, веселее.
Художник: Я что шут, чтобы тебя развлекать?
Солдат: Может и шут. Давай рассказывай, а то порежу тебя и все.
Художник: Что ты ко мне привязался? Порежу, порежу? Давай режь, мать твою!
Солдат: Хотел пообщаться с нормальным человеком, а все как всегда…
Художник: Я не в курсе как у вас тут как всегда?
Солдат: Тебя же никто не просит выворачиваться передо мной наизнанку, никто не просит, не танцевать, ни петь. Просто говори! Говори и не замолкай, о чем хочешь, расскажи о женщинах, расскажи о друзьях, неужели тебе не о чем рассказать? Я сойду с ума! Не хочу выяснять никаких отношений, просто прошу говорить. Ты понимаешь, что это такое лежать на земле, когда вокруг тебя ни одной живой души. Только трупы! Одни трупы! Они мертвые, но ты боишься их. А через мгновение, кажется, что он воскрес, пошевелил рукой, открыл глаз, потом бросаешься к нему, разговариваешь, трясешь его за руку словно живого. Потом постепенно приходишь в себя и слушаешь тишину. Вдруг начинаются галлюцинации, начинает казаться, что в темноте кто – то шуршит или ходит, ты стреляешь по этой темноте, хотя понимаешь, что это верная гибель. Стреляешь и стреляешь – пока все патроны не кончаться. Тогда можно занять себя делом и искать среди покойников неиспользованные гильзы.
Художник: Хватит! Хватит стрелять! (затыкает уши) С ума сошел что – ли? Прекрати!
Солдат: Испугался?
Художник: Дураков бояться? Может, ты хочешь, чтобы кто – нибудь услышал выстрелы и пристрелил тебя?
Солдат: Может и хочу!
Художник: Успокойся! Ты же убиваешь людей – ты должен быть сильным.
Солдат: Это ты в романах прочитал?
Художник: Мне просто кажется, что если человек способен убивать, он вынесет все что угодно. Он превращается в зверя, который движется по запаху. Цель – это жизнь.
Солдат: Мне все равно.
Художник: Слушай, а чьи это домики?
Солдат: Чьи? Чьи? Люди там жили. Дети бегали. Считай, что мои. Здесь все равно никого нет.
Художник: Может пойдем, погреемся, я замерз как собака.
Солдат: Замерз? С чего? Совсем не чувствую холода.
Художник: Видимо холод живет внутри тебя, снежная королева.
Солдат: Фиг с тобой. Пошли. Идти будешь впереди, если что пристрелю как последнюю собаку. Ясно?
Художник: Да не рычи ты! Понял я. Понял.
2 сцена
Алина: Как ты долго спишь. Как долго ты всегда спишь! С каждой ночью ты становишься дальше, потому что в каждой секунде твоего сна содержится смертельный яд времени. Ты так любишь свои сны, но с каждым из них ты становишься дальше, забываешь… Ты уже совсем не любишь меня.
Художник: (пожимает плечами, смотрит за окно) Мне ужасно хочется понять, зачем все это меня окружает? И зачем ты стоишь тут посреди моей жизни, ведь ты просто моя бывшая мечта.
Алина: Как спалось?
Художник: Отвратительно, кошмары всякие снились.
Алина: Ты такой холодный, замерз? Закройся, заболеешь еще.
Художник: С чего это я вдруг должен заболеть?
Алина: В комнате холодно, продует.
Художник: Да не надо меня закрывать. Мне не нужна сиделка.
Алина: Ты совсем измучил себя своими философскими мыслями. Так ведь можно и с ума сойти дорогой! Зачем постоянно думать о снах, о том, что не существует? В жизни так много всего прекрасного, на что ты бы мог обратить внимание, отобразить в своих картинах. Нашему времени нужна рифма, как ты не можешь понять? Мне нравятся твои картины, но я не могу долго на них смотреть. У тебя даже не возникало мысли нарисовать что-нибудь прекрасное, такое, что могло бы родить в душах людей их первоначальную красоту. Изображая невиданных чудовищ в невероятных замках, немыслимые битвы потусторонних героев о ком ты думаешь? Кому нужен весь этот бред, от которого устаешь уже на второй день? Все это не Наш Мир! Понимаешь?
Художник: (медленно одевается) Милая моя, дорогая девочка, ты так ничего и не поняла.
Алина: Конечно! Я всегда была для тебя слишком маленькой, для того, чтобы понять такого гения как ты! Ты у нас бог и царь, а я простая серая мышка, которая бегает и продает твои работы за деньги от которых ты существуешь. А, ведь, по большому счету твои работы никому не нужны. Это только ты живешь в своих иллюзиях, снах, мечтах, тебе все представляется в таком розовом свете, и ты даже не замечаешь того, что мир уже давно изменился.
Художник: Если я вхожу в другой мир, и он мне не нравится, то нет никаких оснований в нем задерживаться. Тебя никто за ручку не держал Алина.
Алина: Да делай ты что хочешь! (достает из холодильника бутылку коньяка и пьет прямо из горла)
Художник: Хватит пить! При мне во всяком случае. Иди со своими ухажерами пей или одна. Как хочешь, мне все равно.
Алина: Я буду пить, где хочу и сколько хочу, понятно?
Художник: Непонятно. С чего это ты такая строптивая стала?
Алина: Я уеду.
Художник: Давай, давай, уезжай, только выставку сначала организуй, раз взялась за это дело.
Алина: Хорошо. Выставку я тебе организую и потом уезжаю.
Художник: Ну вот и замечательно.
Алина: Твои вонючие носки лежат в пакетике на стиральной машине, думаю, сам справишься.
Художник: Может, хватит преувеличивать свою значимость?
Алина: У меня сегодня вечером дела, буду после двенадцати, так что разбирайся со своими шлюхами побыстрее.
Художник: Алиночка, какая ты меркантильная. О чем ты говоришь?
Алина: О чем? Да так просто, спалось как-то неутно, ты все время ворочался, храпел во сне, разговаривал, вот и лезут в голову всякие мысли, которым уже давно пора вылезти и заснуть мертвым сном, потому что и так все понятно.
Художник: Что тебе опять понятно?
Алина: Давай попьем чай вместе – как раньше?
Художник: С удовольствием.
Алина: Мне сегодня так хочется сорвать звезду
Ту, которая запуталась в твоих волосах,
Мне так хочется увидеть огонь
в твоих любимых глазах
Художник: Это откуда?
Алина: У тебя в мастерской нашла. Бумажка смятая на полу лежала.
Художник: Да? Странно…
Алина: Ничего странного. Очередная поклонница или натурщица. Раньше я искренне верила в то, что ты специально разбрасываешь все эти бумажки по всему дому, чтобы я ревновала.
Художник: Опять начинается?
Алина: Уже закончилось…
Художник: Алина, мне такой странный сон снился…Попробуй меня понять, мне тоже нелегко.
Алина: Не стоит рассказывать. Не стоит пугать серую мышку своими мрачными снами.
Художник: Не буду…. Рассказывать….
Алина: Тогда я пошла, вечером увидимся.
Художник: Ты мне сделала слишком крепкий кофе, ну сколько раз я тебя просил!
3 сцена
Художник: Какой странный сон. Странно само ощущение сна. И ни там, и ни здесь. Глупость какая – то. Чем дальше, тем больше – этот дурацкий страх – уснуть и не проснуться. Ведь, ощущение сна, приходит лишь после того, как ты проснулся, а пока ты во сне - словно в беспамятстве. Ужасно, если не проснуться –невозможно будет вспомнить сон. И отчего эти дурацкие страхи. Жил себе жил – не задумывался. Ощущаешь свое тело, свои мысли, имеешь возможность повелевать своими желаниями, но все равно остаешься зависим от чего – то. Разве я сильный? Я ограничен, я просто человек – куда я суюсь, куда я лезу. БРРРР! Душ! Вот спасение, нужно принять душ и тогда я окончательно проснусь и все наваждения рассеяться. Но сны имеют странную способность возвращаться.
Моя любимая бешеная ворона. Прилетела! Вот паршивка прилетает именно тогда, когда мне страшно. Ну, воровка, влетай, влетай. Какая красивая, какая красивая ворона, никогда этого не замечал. Она прилетает и просто так от накопившейся внутри нее ярости рвет ветки на деревьях. Вот он сюжет для картины. Слышишь солдат. Она так же яростно будет клевать трупы тех, кого ты убил. Но она останется в живых, она будет летать, и каркать над полем, иногда подлетая к мертвому телу. Она всегда будет тебе напоминать о тех, кого ты убил!
4 сцена
(Большой выставочный зал в одной из современных художественных галерей. Много телевиденья, фотографов, вспышок, людей, которые ходят рассматривают картины. Художник медленно расхаживает по залу. К нему подходят знакомые и журналисты, кому он пожимает руки или дает интервью.
Корреспондент: Расскажите о концепции своей выставки. Каким образом в своих картинах вы пытаетесь отобразить современность, и какие вопросы современности вас интересуют. Есть ли что-то злободневное, что волнует вашу душу?
Художник: Я назвал свою выставку «Желание Присутствовать». Потому что каждый человек, наверняка не раз задумывался о том, что значит для него присутствие в этом мире. Но не это самое важное. В силу своей природной любознательности человек на протяжении своей жизни присутствует в разных мирах и состояниях. Его сознание может изменяться как под воздействием химических элементов, алкоголь, наркотики или просто от желания найти и исследовать что-то новое. На человека в равной степени влияют состояния любви или ненависти. Желание присутствовать во всем и везде заложено в самой жизни. Мы с вами все разные, такие непохожие друг на друга, именно поэтому один человек почему-то интересен другому или наоборот противен. На своем личном опыте мне хотелось рассказать о мирах и присутствиях.
Корреспондент: Большое спасибо. Было очень интересно. Информацию о газете и выпуске, в котором будет напечатано ваше интервью, я оставлю вашему агенту. Всего доброго.
Художник: До свидания.
Начинающая журналистка: Здравствуйте!
Художник: (прохладно) Приветствую.
Начинающая журналистка: Такие замечательные работы, просто глаза разбегаются.
Художник: Спасибо, польщен. А я и не знал.
Начинающая журналистка: В них мало прекрасного, но они эффектны.
Художник: Девочка, а кто тебе сказал, что меня интересует твое мнение? И, вообще, какое издание вы представляете, будьте добры, показать свою аккредитацию.
Начинающая журналистка: (показывает аккредитацию) И правда, извините.
Художник: Да подожди ты. (отводит ее в сторону) Слушай, а зачем ты пришла на мою выставку, ведь тебе мои работы не нравятся?
Начинающая журналистка: Ну… они мне не то, чтобы совсем не нравятся – они интересны по-своему. Просто если что-то не нравится, это часто значит, что ты еще пока не успел найти в нем прекрасное. Прекрасное присутствует во всем. Ведь так?
Художник: Нет, не так.
Начинающая журналистка: Почему?
Художник: Потому что существует абсолютное зло.
Начинающая журналистка: Как в сказках?
Художник: Ага! (Оба смеются)
Начинающая журналистка: Если вас не затруднит, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
Художник: (преувеличенно серьезно) Пожалуйста. Я вас слушаю.
Начинающая журналистка: (покраснев, растерялась. Достала блокнотик в котором записаны вопросы, ручку, диктофон упал на пол. Начинает, запинаясь говорить)
Свои тенденции в искусстве вы называете сюрреалистическими и как вы сами много раз говорили в различных интервью, пытаетесь выразить в своих картинах все тайные страхи и желания, которые присущи любому человеку, который отчасти является животным. Так вы считаете, что Человек – это Животное? Эпатаж, желание шокировать публику или просто ваша личная позиция как свободного художника? Вы отрицаете человеческие чувства, говоря о том, что личных эмоций как таковых не существует, вместо этого в человеке живет некто, кто управляет его желаниями, поступками и жизнью. Вы не верите в людей?
Художник: Так много слов в одну минуту… я даже растерялся. Вы конечно хорошо подготовились. А можно ваш блокнотик.
Начинающая журналистка: Конечно.
Художник: (пролистывает блокнотик и просматривает вопросы) Нда…
Начинающая журналистка: Честно говоря, это мое первое интервью… Плохие вопросы, да?
Художник: Да нет… Почему же… Очень, очень даже…Просто они все так не похожи на профессиональные бредни, которые мне приходится выслушивать по-поводу своих картин, что я с удовольствием с вами поболтаю.
Начинающая журналистка: А можно мне включить диктофон. Просто можно писать ручкой, но так не все получается записывать. Очень часто самую интересную информацию как раз не удается зафиксировать.
Художник: (медленно опускает глаза к крепко зажатому в руке девушки черному диктофону) Конечно, включайте. Я не против.
(Девушка подносит диктофон к груди художника и напряженно смотрит в его глаза в ожидании начала. Художник кивает головой. Девушка нажимает красную кнопку.)
Художник: Ну, давайте, что-ли начнем с сюрреализма. Все что человеку непонятно с самого рождения он пытается как-то обозвать. Чтобы ему было понятней. (улыбается) Такова человеческая сущность – она всему дает названия. Так легче воспринимать окружающий мир.…Следовательно, можно создавать законы, по которым обязано жить общество! Меня не интересует человек как социальное животное. Ведь интересно то, что невозможно осознать. Теперь, по-поводу страхов и желаний присущих каждому человеку и животному. У каждого человека есть очень много зон, через которые он может познать окружающее. В основном он пользуется только двумя основными, как он считает. Не буду углубляться в этот вопрос. Скажу только одно, что во многих случаях мое животное начало способно понять намного больше, чем мое человеческое. У животных меньше страхов. Инстинкты заставляют их двигаться вперед в поисках пищи. Человек же просто прикрылся законами. У меня нет желания кого-либо эпатировать – эта продажная гламурная публика мне не интересна. Я просто говорю о том, чего сам не могу понять на протяжении многих лет. Как я могу не верить в людей, если именно они являются предметом моего исследования? А, вообще, глупые вопросы.
Начинающая журналистка: Действительно глупые! (выключает диктофон)
Художник: Знаете что, «Начинающая Журналистка» приходите в мою мастерскую. Мы там поболтаем, поговорим, вам легче будет понять, чем живет такой человек как я, когда вы сможете почувствовать атмосферу моего дома. Согласны?
Начинающая журналистка: Только с удовольствием.
(Художник протягивает ей визитку).
5 сцена
Алина: Милый, завтрак готов! Я сегодня приготовила твой любимый рыбный суп и тефтели. Я, помню, готовила их тебе каждый день в первый год нашего с тобой замужества.
Художник: Спасибо, милая!
Алина: Открытие выставки было великолепным. Столько внимания к твоей персоне! Господи, как же я за тебя рада!
Художник: А, по-моему все было так омерзительно и фальшиво, что лучше бы забыть это поскорее как страшный сон!
Алина: Что ты имеешь ввиду?
Художник: Журналисты, корреспонденты, фотографы, телевиденье. И всем им, в сущности, наплевать на мое искусство. Всем подавай что-нибудь остренькое, какую-нибудь сенсацию. Их больше интересуют мои половые отношения, чем мои картины. Алиночка, но человек должен кушать! Милая, ты понимаешь, он должен кушать тефтели, чтобы жить!
Алина: Ты как всегда все преувеличиваешь!
Художник: Да, я все преувеличил! Специально! Потому что когда преувеличиваешь ситуация как-то виднее. Как за стеклом я представляю себе весь этот сброд и мне становится тошно.
Алина: Теперь точно можно рассчитывать на то, что все картины будут проданы!
Художник: Все картины будут проданы! Только кому они нужны? Людям, которые от скуки желают украсить свое скудное существование чем-нибудь таким авангардным и гламурненьким? Мою картину, мой образ, который я вытащил откуда-то из глубины своего сна повесят в каком-нибудь пивном пабе. Люди будут приходить, услаждать свое животное начало, а симфонией для этого безумного пира будут мои картины.
Алина: Я тебя не понимаю. Твои бесполезные фантазии все равно ни к чему не приведут.
Художник: Бесполезные фантазии? Посмотри на себя старуха, во что ты превратилась! Престарелая алкоголичка, ради чего и зачем ты живешь? В твоем теле нет тепла, а дух, загнил, с тех давних пор как ты разлюбила меня и стала спать с кем ни попадя. С каждым кто протянет свою теплую руку по направлению к твоему влагалищу!
Алина: Разлюбила тебя? Да, ты все сделал для этого! Помешанный! Сумасшедший человек, эгоист, дурак! Думаешь только о своих снах и животном начале. Кто ты такой, чтобы упрекать меня в неверности? Сгусток красок, размазанный по холсту! С чего ты взял, что я буду жить для тебя? Ради твоих иллюзий, страхов и дурацких вопросов? Ничтожество! (яростно смеется) Ведь ты никогда не мог приложить достаточно усилий для того, чтобы добиться чего-то самому!
(В дверь раздается звонок. Художник залпом выпивает стопку коньяку, которая стоит на столе. Открывает дверь.)
Художник: Пройдемте! Это и есть моя скромная мастерская!
Начинающая журналистка: Ничего себе скромная!
Художник: Все стоит не так уж дорого. Просто нужно найти для каждой вещи свое место. Только тут мне действительно спокойно. Здесь удалось сделать все так, чтобы было не тесно.
Начинающая журналистка: Но ведь самый главный враг человека – он сам.
Художник: Не думаю. Самый главный враг человека – это условности. Условности, впитанные с самым молоком матери. Потом человеку сложно освободится. Например, одной из моих условностей является то, что жена забарикодировала весь дом. Обставила, обклеила, создала все по-своему образу и подобию. Я не препятствовал этому, так как когда-то сильно ее любил. А сейчас уже ничего не изменишь. Мне приходится продолжать принимать старые условности.
Начинающая журналистка: В конце- концов можно сделать ремонт во всем доме.
Художник: Если я сделаю ремонт в доме, то, скорее всего, убью ее. Это прошлое – единственное, что у нее осталось.
Начинающая журналистка: Странно…
Художник: Вот тут я храню свои краски. Много самых разных цветов. Они разные по составу и все по-своему ложатся на холст.
Начинающая журналистка: Боже мой! Как же это здорово! Вот так бы взял каждую краску и попробовал. Какая она на вкус, на запах.
Художник: Такое желание было у меня в детстве. Я измазал все обои в комнате у мамы и папы, и даже сестры жили в комнатах с персональным оформлением обоев. Холстами для меня служили стены оклеенные обоями. Не думаю, что мои рисунки представляли художественную ценность и все же забавно. Когда я стал постарше, мне строго запретили «художничать». Младшая сестра принесла мне небольшие листки белой бумаги, карандаши и краски. Восхитительное время!
Начинающая журналистка: А я вот учусь в музыкальном училище и мечтаю стать композитором!
Все авторские права защищены. Использование пьесы возможно Только с разрешения автора.
Контакт https://vk.com/id192938