До сих пор не могу понять, кто он на самом деле – подонок, прикидывающийся добрым малым, или отличный парень, носящий маску бессердечного негодяя, чтобы обезопасить себя от попыток влезть к нему в душу. Его реакции невозможно предсказать никогда.
Что для нас означает понимать другого? По формальному признаку - научиться предугадывать, как человек, которого любишь, поведет себя в той или иной ситуации или в предлагаемых обстоятельствах. Не более того, увы. Когда ты знаешь его месяц, то предполагаемых реакций, ну скажем, четыре. Когда вы вместе пару лет – прибавляется еще десяток-другой. Чем длиннее этот перечень, тем глубже ты как будто бы знаешь своего друга. Какое заблуждение, право слово…
…Мы разговариваем и он прерывается на звонок, терпеливо и подробно объясняет по телефону кому-то, что предпринять, кому позвонить, как решить…Подбадривает, сочувствует – на лице его сострадание и искренняя забота. Закончив разговор и нажав на отбой, он бросает что-то вроде «приставучая тварь какая…так о чем мы, продолжай». Я выпучиваю глаза. Я не понимаю.
Он брезгливо относится к нищим, но может сунуть в грязную ладонь огромную сумму, однажды я видела, как из его кошелька в протянутую картонку опустившейся женщины без возраста перекочевала пятитысячная купюра. И это притом, что мой друг - реаниматолог в районной больнице. Я выпучиваю глаза. Я не понимаю.
Когда я переживала очень болезненный разрыв с мужчиной, он как-то позвонил, спросил, почему я в паутине и, перебив мое вялое повествование, буркнул, что вытирать сопли идиоткам ему не в кайф, и велел перезвонить «когда это дерьмо высохнет». Я еще минуту ошарашено слушала гудки в трубке. Алё, ты серьезно?
Он ненавидит попойки и сборища «без повода», то есть такие события, как день рождения, например, новый год и прочее 8-е марта… При этом может уйти в запой на неделю, и священное таинство его запоя являет собой ритуал. Каждый вечер я должна привозить ему две бутылки крепкого алкоголя, ибо в такие периоды он ненавидит светлое время суток и людей, поэтому не открывает плотные шторы, и предпочитает не выходить из дома. Он впускает меня, завернутый в тогу одеяла, протягивает деньги, шлепает босыми ногами в кухню, садится на стул и полчаса молча терпит мое присутствие. Я мою стаканы и грязные тарелки, вытряхиваю пепельницы, проветриваю дом. И ухожу. Он не против.
Как-то во время его дежурства к ним в отделение по скорой поступила женщина после автомобильной катастрофы, вся переломанная и беременная на маленьком сроке. Ребенок в животе живой оказался. Он вел ее две недели, пока она была в коме, взяв на себя ответственность не делать аборт. Потом, когда женщина вышла из комы и ее перевели в перинатальный центр, он ездил к ней всю беременность. У нее никого не осталось, кроме ребенка в животе, которого он спас.
…Однажды я сказала ему в спину, что люблю его. Он замер, потом обернулся, посмотрел своими прозрачными льдистыми глазами прямо внутрь меня, и сообщил, что это пройдет, после чего мы естественным образом стали спать в одной постели. Он не против. Он любит долгие пешие прогулки, лошадей, мою ладонь у себя на затылке, жареную картошку, джинсы, кактусы. Он как бы не против.
…Так и живу. Мне мучительно трудно с ним. Иногда кажется, что он случайно как-то забрел на нашу планету. В этом все дело. Я не знаю, кто он. Но если он оставит меня, я уверена, что никогда не оправлюсь от этой потери. Интересно, он понимает это? Он не против?