Миколиха

Элеонора Андриевская
У Миколихи давно была одна дорога — запущенный старый большак с вековечными, мозолистыми берёзами. Редко кто теперь сюда захаживал, дорога давно потеряла свое назначение, и вела не “от хаты до хаты”, а терялась где-то в гуще тёмного ельника.

Иногда из темноты чащобы на березовую верхотуру прилетал крук, огромный лесной ворон—старожил. Тяжело и медленно опускались под ним ветви, и так же медленно ползли вверх, на место.

Завидев крука Миколиха снимала с рамeн завязанную накрест,  заплатанную дерюгу с соломой и прислонившись к стволу, тяжело переводила дух.

Длинные перья на горле ворона напоминали ей Николеньку, ох и борода была у милого — апостольская. Не было за ним ни плуга, ни бороны, когда сватался, да только безбородому её и за копейку не купить…

Не успели они с Николенькой ни добра, ни деток нажить, всё война спалила. Когда ещё в силе была, в колхоз бегала:на сенокос, да на прополку. Теперь сколько хватало сил ходила через большак на колхозное поле - после жатвы еще можно было коровке соломки на подстилку сграбить.

Однажды, отправившись за грибами, посчастливилось мне увидеть крука и Миколиху, по-стариковски прищурив глаза, смотрели они на нежданного гостя, и с молчаливым согласием позволили присесть рядышком.

— Как увижу Крука всегда присяду, — поправляя платочек, раздумалась Миколиха, — вороным крыло у него не всегда было. Слыхала я у Господа белым он был когда-то Ангелом, и был послан пророку Илие хлебоносцем, и дал Господь ворону облачение монашеское, кабы не ослепил он  ликом огненным старца. А другой почернел от горя, когда Спасителя распяли, и лишил глаза безумного разбойника, распятого обок Христа. С тех пор одарил Творец птицу терпением, вот и я у яво учусь, когда не знаю как быть — жду. Упование может дать больше, чем любая людская выходка. Ворон знает и ворон будет ждать...

Фото из семейного архива.