Глава 9
1810 год
Тимофей Тараканов вернулся в Новоархангельск весной с промышленными алеутами, юной женой и восьмимесячным сыном Алексеем. Полтора года пробыл он с партовщиками на орегонском берегу. Доставил их на Ситку бриг «Лидия» под командованием шкипера-бостонца19 Томаса Брауна, который проходил вдоль побережья на север, к проливу Жуан-де-Фука, и случайно обнаружил на дотоле пустынном побережье новый форт. Крепость состояла из двух рубленых домов — один двухэтажный, комендантский, второй служил казармой, — окруженных частоколом с двумя башнями; построили ее, как оказалось, русские на купленной у индейцев земле, и называлась крепость-фактория Александровской, в честь российского императора Александра. Об этом Томасу Брауну поведал за обедом комендант крепости Николай Булыгин. Разговор, в котором принимал участие помощник коменданта Тараканов, велся на английском языке, русские им владели вполне сносно.
## 19. С событий в Бостоне (штат Массачусетс) началась Американская революция, приведшая к образованию США. К тому же Бостон в начале XIX века был крупнейшим портом Северной Америки. Поэтому штатовских шкиперов нередко называли бостонцами.
— Где вы так научились английскому языку? — поинтересовался Томас Браун, закуривая свою традиционную послеобеденную трубку.
— В нашем гарнизоне есть англичанин, Джон Вильямс, с ним мы и практикуемся, — ответил комендант.
— А жены ваши, как я вижу, языком не владеют? — кивнул шкипер вслед уходящим двум молодым красивым женщинам, креолке и индеанке, которые в молчании провели весь обед.
— Вашим — нет, — коротко ответил плечистый русобородый помощник коменданта.
— А вашим? — с чуть заметной иронией поинтересовался Браун.
— Мы хорошо понимаем друг друга. Лучше, чем вы нас, а мы вас.
— Я вижу, тут у вас много индейцев, выше по склону горы — целая деревня вигвамов, — уклонился от сарказма британец.
— Да, это столичная деревня трех объединившихся племен — мака, квилеутов и якима, резиденция их верховного вождя Ютрамаки, — пояснил Булыгин. — Жена моего помощника — дочь вождя.
— Да-а, похоже, вы, русские, хорошо тут зацепились, — пыхнул трубкой шкипер. — Только знайте: индейцы коварны, им нельзя доверять.
— А мне говорили, что англичане коварны, и вам нельзя доверять, — усмехнулся Булыгин. — Так что давайте оставим эти разговоры, мистер Браун. Вы лучше скажите, куда идете. Мне надо отправить на Ситку, в Новоархангельск, несколько человек.
— Нет проблем! Хоть весь гарнизон форта! Он у вас, как я вижу, не больше двадцати человек.
— У вас хорошее зрение, мистер. Но вы не можете видеть все… — комендант на секунду запнулся и закончил: — …и всех.
Возвратившись в Новоархангельск, Тимофей Никитич первым делом крестил жену и сына, с новокрещеной Еленой Юрьевной тут же и обвенчался, благо отец Герман, последний из валаамских монахов-миссионеров, пребывал в это время на Ситке. Затем, по указанию Баранова, засел за подробный отчет об экспедиции. Трудился в поте лица целую неделю, исписал стопу бумаги, а вывод был краткий: чтобы закрепляться на новой территории и расширять ее по мере необходимости, надо увеличивать количество людей, в первую очередь россиян. Александр Андреевич, внимательно изучив отчет, написал и отправил председателю Главного правления Российско-Американской компании Михаилу Матвеевичу Булдакову обстоятельное письмо, а тот, в свою очередь, не промедлив ни дня, обратился с прошением к императору Александру Павловичу как покровителю РАК и получил высочайшую аудиенцию.
Государь принял главу Компании, акционерами которой был он сам и члены его семьи, в рабочем кабинете, на первом этаже левого крыла Зимнего дворца. На встречу пригласил графа Румянцева, канцлера и министра иностранных дел, недавно назначенного председателем Государственного совета. Значит, придает соответствующее значение моим предложениям, подумал Михаил Матвеевич, склоняя голову перед молодым царем. А предложения были предельно конкретными: во-первых, расширить в Русской Америке кораблестроение, в том числе и военное — для борьбы с морскими браконьерами и возможными посягательствами на российские владения на тихоокеанских берегах; во-вторых, разрешить Компании приобретение новых территорий для устройства на них торговых факторий и продовольственных хозяйств, дабы свести к минимуму снабжение Русской Америки из России; в-третьих, позволить Компании создавать за свой счет отряды военных волонтеров для защиты вновь приобретаемых территорий и помощи, при нужде, дружественным соседям; в-четвертых, для успешного выполнения предыдущих задач содействовать увеличению в Америке количества россиян за счет ссыльнопоселенцев и свободных добровольцев. Разумеется, все это потребует вложения значительных денежных средств, коих ни у Компании, ни у казны государственной нет, поэтому, в-пятых, необходимо привлечь деньги населения, для чего создать банк и выпустить в продажу облигации…
Белокурый стройный император рядом с седовласым министром казался еще более юным, чем был на самом деле, понимал это и недовольно хмурил рыжеватые брови, слушая доклад директора самой крупной российской компании. Он не сел во главе длинного стола для заседаний, а ходил по кабинету, останавливаясь у каждого из четырех открытых по случаю теплого вечера окон и на мгновение принимая выразительные позы, вероятно, для гуляющих по Дворцовой площади. Похоже, он еще не насладился в полной мере самодержавной властью и потому пользовался каждой минутой, чтобы показать свое величие.
Бедный мальчик, думал Михаил Матвеевич (в то время как язык механически проговаривал выученный наизусть текст), всего девятый год на троне, а уже четыре войны, гора реформ во благо народа и тут, нате вам, я со своими прожектами — какую голову надо иметь, какой ум, чтобы все это охватить и вовремя принять нужное решение! Ну да на то он и помазанник Божий, не нам, поди-ка, чета!
— Что скажете, граф? — обратился Александр Павлович к Румянцеву, когда председатель Главного правления РАК закончил свою речь, растянувшуюся на целых восемнадцать минут (Михаил Матвеевич заметил это по часам, стоявшим в углу кабинета). — А вы, Булдаков, садитесь.
Грузный Михаил Матвеевич с облегчением присел на край стула с мягким сиденьем. Румянцев приподнялся было, чтобы говорить стоя, но император небрежным жестом опустил его на место.
— Ну, что я могу сказать, государь… — протянул граф. — Я еще двадцать лет назад поддерживал основателя Компании Григория Ивановича Шелихова в его стремлении закрепить Россию на американских берегах Восточного океана, пока там не объявились конкуренты, а именно Англия, Франция и Соединенные Штаты. Сегодня обстановка усложняется: над Российско-Американской компанией нависает угроза со стороны английской Компании Гудзонова залива и Штатов, граница которых весьма приблизилась к океану после покупки у Франции Луизианы…
— Насколько я помню, — прервал министра император, — Штаты хотели купить лишь Новый Орлеан, и у них в Конгрессе многие были против покупки Луизианы. Тем более что Франция сама только-только получила Луизиану от Испании.
— Да, государь, вы совершенно правы. Но одно дело — хотеть, и совсем другое — сделать. Наполеон хотел создать в Америке новую французскую империю, поэтому и заставил Испанию уступить ему Луизиану, этот роскошный праздничный пирог, да вот роток на этот пирог оказался маловат: откусить откусил, а проглотить силенок не хватило, потому и продал его за сущие копейки — по три су за акр. А Штаты не хотели, не хотели, а потом хапнули кусок в два раза больше, чем они сами, и не поперхнулись. Боюсь, у них от такой удачи только аппетит разгорится, и начнут у Испании оттяпывать ломтик за ломтиком, вплоть до Тихого океана. Это ж такой соблазн — развернуть страну аж на два теплых океана! Не то что у России — кругом сплошные льды и снега, болота да тайга!
— Испания, государь, там и сопротивляться не сможет, — вставил Булдаков. — Позвольте мне процитировать слова из письма покойного камергера Резанова, коего вы, государь, посылали с особой миссией в те края? — Император согласно кивнул, и Михаил Матвеевич выхватил из папки лист бумаги. — Вот что он писал: «Гишпанцы весьма слабы в краю сем, и ежели б в 1798 году, когда гишпанскому двору война объявлена была, находилась компания наша в соответственных занятиях ее силам, то легко бы частию Калифорнии по тридцать первый градус северной широты до миссии Санта-Барбара воспользоваться можно было и навсегда за собою удержать лоскут сей потому, что из Мексики по самому положению природы никакой бы помощи сухим путем подать им не можно. Гишпанцы при всей плодоносной почве земли сей не пользуются ею ни мало, а подались к северу только для того, чтобы далее обеспечить границы свои...» И вот еще, ваше величество, писано им уже по возвращении из Калифорнии: «Были бы люди и способы, то без всяких важных для казны пожертвований весь этот край навсегда России упрочится может... Ежели б ранее мыслило правительство о сей части света, ежели б уважало ее как должно, ежели б беспрерывно следовало прозорливым видам Петра Великого… то утвердительно сказать можно, что Новая Калифорния никогда бы не была гишпанскою принадлежностию, ибо с 1760 года только обратили они внимание свое и предприимчивостью одних миссионеров сей лучший кряж земли навсегда себе упрочили».
— Весьма, весьма патриотично, — заметил Румянцев. — Но, что было, то прошло…
— Пройти-то прошло, ваше сиятельство, однако именно прошлое нас учит прежних ошибок не делать, на те же грабли не наступать. Баранов сегодня пишет: солдат у испанцев мало, а местное население их не поддерживает.
— Вот как? Да, в этом что-то есть, — задумчиво произнес граф, — что-то есть…
— Между прочим, испанский король и мне предлагал обменять Калифорнию, Колорадо и оставшиеся части Нью-Мексико и Техаса на два новых линейных корабля, —вдруг произнес император и внушительно посмотрел на министра.
Тот не замедлил откликнуться:
— И что вы решили, государь? — И оглянулся на Булдакова, поймав в глазах председателя отчаянную надежду. Однако ответ Александра Павловича принес ему полное разочарование.
— Меня смутила неравнозначность обмена. Появилось ощущение какого-то подвоха. Возьмут и заявят на весь мир, что Россия вынудила Испанию. Зачем нам с ними ссориться? Корабли мы им и так можем продать.
— А мы и не будем ссориться. — Глаза графа блеснули хитрецой. — В конституции Соединенных Штатов нет положения о приобретении новых территорий, а Конгресс, тем не менее, санкционировал президенту Джефферсону покупку Луизианы. У нас же ни конституции нет, ни Конгресса — все в ваших руках, ваше величество, но даже и вам не придется объясняться с Испанией, потому что приобретать земли будет частная компания и защищать их от чьих-либо поползновений будет тоже она. Вон английская Ост-Индская компания покупает и захватывает земли — в той же Индии, — ведет свои войны, и никто пикнуть не смеет против самой Англии. Вам же, государь, нужно сделать лишь несколько распоряжений, причем секретных, по предложениям господина Булдакова…
— Меня смущает пункт об увеличении количества россиян в Русской Америке, — поразмыслив, сказал Александр Павлович. — В отношении ссыльнопоселенцев возражений нет, можно и каторжан туда отправить, а вот «свободные добровольцы» — это кто такие?
— Осмелюсь заметить, ваше величество, — подался вперед Михаил Матвеевич, — каторжан туда нельзя ни в коем разе: они сразу же испортят наши отношения с аборигенами, да и попросту сбегут. Нам это надо?
Император в очередной раз остановился у окна, сложил руки на груди и пожевал губами.
— Пожалуй, вы правы. Каторжан отставим. А «свободные добровольцы»?
— Это люди среднего сословия, государь, — купцы, мещане, ремесленники, вольные хлебопашцы…
— А ну как все побегут в Америку?
— Все не побегут, государь. Дорога длинная, тяжелая, пешком не пройдешь, на колесах да по воде — денежки нужны. А денежки подъемные может дать одна лишь наша Компания — так что мы будем брать только тех, кто там пригодится.
— Кстати, о денежках, — оживился император. — Вы, Булдаков, полагаете, что в России найдется много желающих купить облигации вашего банка?
— Опыт европейских банков показывает, ваше величество, что желающих будет много. Мы выпустим облигации разного достоинства, чтобы всяк, имеющий хотя бы полтину свободных денег, мог обзавестись облигацией, чтобы получить свой процент.
Чистое белое лицо императора омрачилось.
— Вы собираетесь оплачивать проценты по облигациям из прибылей Компании? А как же акционеры? Они потеряют свои дивиденды!
— Что вы, ваше величество! Как можно! Если вы утвердите наши предложения, это позволит значительно увеличить прибыли Компании — и по добыче пушнины, и по сохранению ее, и по прямой торговле. Мы сможем остановить хищническое уничтожение морского зверя, которого становится все меньше и меньше. Все меры вкупе принесут двести, а то и триста процентов к тому, что имеем сегодня, и часть этих средств, причем не сразу, а года через два-три, можно будет пустить на выплаты по облигациям…
— Ну, хорошо, хорошо, я понял, — раздражаясь от обилия экономических подробностей, остановил Михаила Матвеевича император. — Что вам еще нужно помимо уже сказанного? Ведь вам наверняка что-то нужно еще?
— Им нужно то, чего они не смогут сами произвести в тех краях, — ответил за Булдакова граф Румянцев. — По крайней мере, пока не могут. В первую очередь оружие: пушки, ружья, пистолеты, ну и, разумеется, порох, ядра, свинец для пуль. Далее — станки и инструменты: пилы там, топоры всякие разные… Железо, стекло… Это надо доставлять отсюда на кораблях.
— Да, — подхватил глава Компании, — наши кругосветники, Крузенштерн и Лисянский, доставили кое-что необходимое, спасибо им!
— Это нам с графом спасибо, — брюзгливо сказал Александр Павлович. — Это мы оплатили их кругосветное плавание: я — «Надежду» Крузенштерна, а граф Румянцев — «Неву» Лисянского.
— Разумеется, ваше величество, разумеется, огромное вам спасибо, — заторопился Булдаков. — Но ведь и Компания не осталась в стороне…
— Хорошо, не будем считаться. Я принимаю ваши предложения. — Император сел за стол, подтянул к себе кожаную папку с бумагами и начал подписывать.
— Простите, ваше величество, еще одна маленькая просьба… — остановил его Булдаков.
— Ну что еще?!
— Соблаговолите поставить завтрашнее число — четвертое сентября.
— Это еще зачем?
— Да, действительно? — заинтересовался и Румянцев.
— Я верю в нумерологию, ваше величество. Сумма цифр завтрашнего числа даст «пятерку», а она в нашем предприятии приносит удачу. Ваш батюшка подписал указ о создании Компании восьмого июля тысяча семьсот девяносто девятого года — по нумерологии также «пятерка» — потому и Компания процвела.
— Вот как?! — удивился император. — Весьма, весьма любопытно. Граф, может быть, и наши действия согласовывать с нумерологией? А что там сулит «пятерка»? — обратился он к Михаилу Матвеевичу.
— Она умеет хорошо управлять, очень находчива в извлечении максимальной полезности из любого начинания и быстро приспосабливается к переменам. Как раз то, ваше величество, о чем мы сегодня говорим.
— Превосходно! — Император вернулся к бумагам. — Разрешаю: строить корабли, приобретать территории… охраняйте их сами… выпускать облигации, принимать свободных добровольцев и ссыльнопоселенцев — за ваш счет. Доставка всего необходимого в Америку — тоже за ваш счет, без ущемления интересов акционеров. При максимальной секретности. В случае чего — отвечает Компания, мы и Россия — ни при чем. Да, и постарайтесь развивать производство всего необходимого там, у себя, чтобы не гонять с железом и стеклом корабли вокруг света. Они нам и тут нужны: война не за горами.
Александр Павлович начертал последнее распоряжение в левом верхнем углу бумаги, поставил дату — «4 сентября 1810 года» — и расписался с замысловатым росчерком в конце имени. Он и предположить не мог, что этот росчерк изменит судьбу империи.
Интерлюдия вторая
Август 2019 года
Гавайи. Атолл Мокупапапа
Тимофей Никитич очнулся и огляделся.
Солнце находилось слева от него; оно стояло невысоко, подтверждая показания часов на руке: время еще раннее. Сам Тараканов висел на стропах парашюта, зацепившегося за вершину кокосовой пальмы, и довольно сильный утренний бриз весело раскачивал его на высоте примерно десяти метров над землей. Песчано-каменистая почва внизу не вызывала желания обр;зать стропы и всеми своими ста килограммами припасть к ней, родимой. Хотя… какая она родимая со всеми этими пальмами на берегу сине-зеленого океана, равномерно шумевшего неподалеку, где-то за спиной, и столь же равномерно качающимися перед глазами джунглями, в которых наверняка водились неприятности? Родимая земля, она далеко, на Аляске, с ее низкорослыми березами и пихтами, сосновым и кедровым стлаником, замшелыми валунами; с ее скалистыми вершинами, круглый год сияющими льдом и снегом, с чистейшей воды бурными реками, с потрясающе голубыми озерами…
Тараканов вздохнул, понимая неуместность ностальгических воспоминаний, и с тоской посмотрел вверх — купол парашюта аккуратно накрыл макушку пальмы; дерево, как ему и полагается, стояло немного в наклон, и Тимофей висел на хороших качелях. Вот только траектория качания была метра на два, а то и на три, от ствола, и развернуть ее так, чтобы приблизиться к стволу, казалось, не представляется возможным. Подняться по стропам к вершине пальмы? Можно, конечно, попробовать, однако какое-то шестое чувство подсказывало Генеральному инспектору, что попытка будет неудачной.
ПОИСК, без сомнения, комплекс замечательный, сработал как положено, раскрыв парашют на нужной высоте, но куда же он его занес, и что, вообще, случилось с дирижаблем? Не рухнул ли он со всеми пассажирами в океан, и какова судьба инспекторской команды? Разумеется, нынешние дирижабли по безопасности не чета тем цеппелинам, что взрывались и горели сто лет назад, из-за чего от них в конце концов и отказались, но — чем черт не шутит! — вдруг бомба оказалась настолько мощной, что разнесла весь пассажирский салон? В том, что это была именно бомба, Тимофей Никитич перестал сомневаться после минутного размышления: в этом отсеке просто нечему взрываться, да и в двигательном — тоже, поскольку двойной ходовой запас горючего надежно хранится в чреве лайнера. Не сомневался он и в том, кто устроил теракт, — конечно, штатовские американцы: они после нескольких неудачных военных попыток выйти к Тихому океану страшно обозлены на Россию и главным образом — на РАК, поскольку именно отряды спецназа Компании приходили на помощь индейской федеративной империи Орегона и Калифорнии, подвергавшейся агрессии Соединенных Штатов. Дед Тимофея Никитича, командовавший объединенными силами в первой кампании, которая была частью Мировой войны, устроенной коалицией «четырех обиженных» — Германии, Англии, Франции и США — вкупе с их союзниками против Российской империи, которая тоже, в общем-то, сражалась не в одиночку, смеясь рассказывал внукам о том, как драпали, бросая технику, янки и томми20, после залпов реактивных минометов «Цесаревич»…
## 20. Томми — прозвище английского солдата.
Да что мне в голову лезет всякая ерунда? — рассердился на себя Тимофей Никитич. С бомбой и штатниками будет еще время разобраться. Тут из передряги выбираться надо, а он устроил себе пикник на качелях. Его, конечно, найдут по вживленному в левое плечо чипу, но когда еще придут на помощь!
Захотелось пить, и он вспомнил, что в комплекте ПОИСКа есть фляжка с водой. Однако рюкзачок с фляжкой и разными причиндалами первой необходимости находился на спине, под парашютной упряжью, чтобы добраться до него, следовало расстегнуть пряжки и, естественно, свалиться на землю, а это, как уже было сказано, не сулило ничего хорошего.
И как быть? Не висеть же до прилета спасательного экраноплана.
Генеральный инспектор попытался придать «качелям» боковой импульс, в результате начал выписывать «восьмерки», но амплитуда колебаний все-таки уменьшилась, и это вдохновило его на дальнейшие упражнения. К тому же ветер стал ослабевать, и вскоре стих окончательно. Тимофей Никитич удвоил усилия, добавляя размаха боковой качке, и в какой-то момент коснулся ствола пальмы. При очередном сближении он оттолкнулся от ствола ногами, резко увеличив амплитуду, а дальше уже было делом техники: через пару секунд он сидел на стволе верхом, вцепившись в него руками и ногами. Небольшое перемещение вверх ослабило натяжение строп и стало возможным расстегнуть пряжки парашютной сбруи. Освобожденная от тяжести человека, она тут же улетела вверх и повисла, подобно лианам, под распрямившейся верхушкой пальмы.
М-да-а, покачал головой Тараканов, глядя ей вслед, вот вам наглядное подтверждение, что я имею вес не только в Российско-Американской компании.
Теперь надо было аккуратно спускаться, стараясь не потерять равновесия. Сучков у пальмы нет, но твердая кора, грубая, в причудливых наплывах и желобках, запросто могла порвать элегантные брюки Генерального инспектора. Пиджака он и так уже лишился. По его предположению, ПОИСК, взрывоподобно выбрасывая парашют, порвал его в клочья, которые тут же унесло ветром, а вот брюки терять было крайне нежелательно: вдруг на экраноплане окажутся женщины, а он — человек холостой…
Все-таки мысль материальна. Не успел Тимофей Никитич ее додумать, как неожиданный окрик: «Эй, что вы там делаете?!» — именно женский и на русском языке! — заставил его вздрогнуть и отпрянуть от спасительного ствола. Руки сорвались, ноги в мягких мокасинах — тоже, масса тела, умноженная на ускорение силы тяжести, мгновенно увлекла вниз, и Генеральный инспектор всемогущей Компании тривиально грохнулся с приличной высоты на не самую мягкую подстилку из песка и камней.
Редкостное везение — дважды за полсуток потерять сознание и оба раза благополучно очнуться. Но — как случилось, так случилось.
Тимофей Никитич открыл глаза и увидел перед самым носом крупного жука с глянцевой сине-зеленой спинкой — тот как раз преодолевал песчаный барханчик перед щелью между камнями; щель, наверное, вела в его апартаменты. Голова Тимофея Никитича прильнула щекой к плоскому булыжнику, а руки были раскинуты в стороны.
Славный у меня видок в глазах посторонних, отстраненно подумал Тараканов, особенно, если эти посторонние — женщины…
Женщины?! Ну да, кричала-то женщина!
С женщинами у Тимофея были особые отношения. В свои сорок (уже с «хвостиком») лет он ни разу не был женат. Всем говорил, что пока не встретил ту, единственную, которой с радостью отдаст свое сердце, что для этого он и одевается модно, поскольку женщины в первую очередь обращают внимание на то, как одет мужчина, а потом на все остальное, в общем, бла-бла-бла… И говорил так убежденно, что и сам себе верил, но на самом-то деле он до холодного пота боялся показаться смешным в глазах слабого пола. Причиной такой фобии стал случай из студенческой юности, когда четверокурсник Тараканов приехал с однокурсницей, которую считал своей невестой, на отдых в крымский Симеиз. Непоседа девица потащила его на верхушку скалы Дива и с минуту, раскинув руки, красовалась на «носу» этой самой Дивы на 60-метровой высоте над морем. Но, когда она предложила то же самое сделать Тимофею, он смог приблизиться к краю «носа» только на четвереньках. Весь день она издевалась над ним, а вечером Тимофей собрал вещи и на попутке уехал в Симферополь, откуда улетел домой. «Невеста» потом каким-то образом узнала, что у Тимофея элементарная акрофобия, то бишь прирожденная боязнь высоты, вызывающая головокружение, и пыталась попросить прощения, но «жених» отказался с ней разговаривать. От акрофобии он избавился, служа в спецвойсках, с женщинами же вел себя как джентльмен в третьем поколении.
А тут предстал в таком непрезентабельном виде!
Тимофей Никитич сделал попытку вскочить, но сумел лишь подтянуть руки и ноги и приподнять свою «пятую точку» — резкая боль в голове остановила слишком резвое движение и заставила бережно опустить свою тушку на прежнее место. Хорошо, что не застонал, — вот была бы стыдоба!
Кто-то крепко и в то же время осторожно взял его за плечо и перевернул на спину. Перед глазами на фоне голубого марева возникло миловидное женское лицо в обрамлении золотистых завитков волос. Должно быть, та, которая кричала, вяло подумал он.
— Кто вы? — спросил мелодичный (а какой же мог быть еще!) голос, совсем не похожий на тот, что сбросил его с пальмы. Тот был повелительный и даже гневный, что и заставило Генерального инспектора отпрянуть от ствола, как нашкодившего мальчишку.
— Сначала позвольте ответить на первый вопрос, — прохрипел Тараканов и попытался улыбнуться. Получилось криво.
— Я уже знаю ответ. — А вот у незнакомки улыбка получилась очень даже приятной. — Я не сразу заметила парашют, извините. Вы, очевидно, с рейсового дирижабля? С ним что-то случилось — я заметила вспышку в небе?
— Думаю, теракт. Помогите, пожалуйста.
Превозмогая боль и тошноту, Тимофей Никитич сел, а затем и поднялся на ноги. Мысленно просканировал организм: кажется, все в порядке, за исключением головы, удар по которой он получил еще в дирижабле. Сотрясение мозга, вроде бы легкое, — пройдет. Все проходит, как сказал древний мудрец.
Отряхнув песок с брюк, Тимофей Никитич выпрямился и беглым взглядом окинул незнакомку: легкие кроссовки, стройные загорелые ноги, спортивные трусы и майка с логотипом РАК (значит, «свой», вернее «своя»), небольшая красивая грудь, изящная шея, стрижка «под мальчика» и милое курносое лицо с сияющими карими глазами. Ничего не скажешь плохого, кроме хорошего. Наверное, занималась утренней пробежкой.
— Теперь перейдем к вашему следующему вопросу…
— Вы можете идти? — беспардонно остановила она его церемониальные потуги. — Попробуйте.
Генеральный инспектор попробовал, и, хотя ноги вели себя как деревянные, у него получилось. Они пошли рядом; всякий раз, как он спотыкался или оступался, она пыталась его поддержать, но он уклонялся: спасибо, я сам.
— Так вот, в отношении вашего второго вопроса — кто я, — вернулся Тараканов на выбранную церемониальную дорожку. Назвал должность и себя и добавил: — Все это можно проверить по ИДОЛу21, если где-нибудь поблизости таковой имеется. ИК не нужен, клона у меня пока что нет.
\
## 21. ИДентификатор Оригинальной Личности по вживленному чипу. ИК — Идентификатор Клона.
— У нас есть и ИДОЛ, и ИК, самые новейшие модели, им чипы не нужны, — небрежно сказала девушка и вдруг спохватилась: — Ой, простите, я такая невежливая: себя-то не назвала. Сандра Корнеева, — протянула она узкую ладонь, крепко пожала руку пострадавшего и уточнила: — Доктор Корнеева.
— О-о, доктор, надо же! Очень приятно. А где это — у вас? Если не секрет.
— У нас — в НИИПМ. Расшифровывать не буду. До проверки по ИДОЛу вашего допуска.
— Ну, судя по майке, ваш НИИ в структуре Компании?
— Можно и так сказать, поскольку Компания финансирует наши исследования. А вообще, наш институт в структуре инновационной зоны Благо-Хэй.
— Если не ошибаюсь, это — российско-китайский проект? Иннозона на базе городов Благовещенск и Хэйхэ? — Сандра кивнула, подтверждая. — Но это — закрытая зона, туда не каждый может попасть. Как же ваш институт оказался за тридевять земель от нее?
— Здесь — специфические условия.
— А-а, понимаю. Чистота атмосферы и тому подобное…
— Не только. Здесь — аномальный район, типа Бермудского треугольника.
— О как! Вот это я, что называется, попал! И, кажется, начинаю догадываться, что означает аббревиатура ПМ.
— Догадывайтесь на здоровье, а мы пришли.
За узорной решеткой ограды, увитой цветущим розово-сиреневым плющом, за огромными листьями бананов виднелся двухэтажный коттедж, стены которого покрывал тот же плющ. Для Тараканова, привыкшего к скромной зелени Аляски, такое роскошество флоры показалось пошловатым.
— Это и есть ваш НИИПМ? — с нескрываемым сарказмом спросил он. — Не тесновато?
— Мне — достаточно. — Сандра пропустила сарказм мимо ушей. — Я здесь живу. А институт в километре отсюда, за холмом, на берегу лагуны. — Она приложила руку к столбику ограды, и узорная секция отошла в сторону, открывая проход на дорожку, посыпанную белым песком. — Вас надо привести в порядок. Проходите, Тимофей Никитич.
— Вы же меня еще не проверили, — говорил Тараканов, идя следом за доктором Корнеевой. — А вдруг я американский террорист, подорвавший дирижабль, и теперь нацелился на ваш институт? Не боитесь?
— Не боюсь, — ответила она, не оборачиваясь. — ИДОЛ проверил и мне сообщил. — Сандра коснулась пальцем левого уха, и Тараканов понял, что там у нее «жучок» коммуникатора.
— А что с дирижаблем, с пассажирами — вам не сообщили? У меня там пять молодых людей…
— Дирижабль дошел до Гонолулу. По пассажирам идет проверка. Выбросило несколько человек. Кажется, кто-то еще попал к нам. У нас датчики по всему острову — что-то или кого-то засекли. Экраноплан из Гонолулу уже вышел.
— А я пока буду под домашним арестом на вашей вилле?
— Почему? — удивилась девушка. — С допуском у вас порядок, так что, при желании, можете побывать в институте.
— Ну, теперь-то вы можете дать полную расшифровку вашей аббревиатуры?
— Пожалуйста, — улыбнулась она. Они уже поднимались по невысокой лестнице в дом. — Только держитесь за перила. На всякий случай, чтобы не упасть. Так вот, НИИПМ — это научно-исследовательский институт параллельных миров.
Генеральный инспектор не упал, хотя и пошатнулся.
— И наша Компания финансирует эту ерунду?! — потрясенно остановился он, не дошагнув до верхней ступеньки.
— И неплохо финансирует, — засмеялась Сандра. — Потому что не все считают, что это — ерунда. Ну, что ж вы остановились? Идемте. Примете душ, позавтракаете… — Она открыла стеклянную дверь и пошла по коридору, не оглядываясь.
— Но это же чистой воды шарлатанство! — бормотал Тараканов, ковыляя следом. — Какая-то фантастика! Даже фэнтези!
— Вы разбираетесь в фантастике и фэнтези? — Хозяйка открыла дверь и жестом пригласила незваного гостя. — А имя Хью Эверетта вам о чем-нибудь говорит?
Тимофей Никитич вошел в сверкающую кафелем комнату, машинально роясь в памяти в поисках имени Эверетта. Не найдя даже намека на искомую информацию, он окинул равнодушным взглядом экзотические цветы на стенных панно, низкий деревянный стол в окружении деревянных лавок посреди комнаты и спросил, как можно нейтральнее:
— А кто это? Какой-нибудь фантаст?
— Н-ну, шестьдесят лет назад многие считали его фантастом. — Сандра показала на двери, удачно скрытые кафельными зарослями. — Там весь комплекс — сауна, русская парная, душ, бассейн — на ваш выбор. Халаты, к сожалению, только женские, а одежду для вас, — она окинула его измеряющим взглядом, — я сейчас закажу. Пока моетесь, ее доставят со склада. Легкого пара! — И уже на выходе добавила: — А Хью Эверетт первым математически доказал, что параллельные миры — не выдумка фантастов, что они реальны, и Вселенная на самом деле — Мультиверсум.
С тем и ушла, оставив гостя с буквально разинутым ртом, по крайней мере — с отпавшей челюстью. Он-то хотел попросить доктора Корнееву еще раз связаться с Гонолулу и выяснить судьбу его команды, а оказался втянутым в дурацкий разговор о каком-то Мультиверсуме, черт бы его побрал вместе с Хью Эвереттом!
Прогрев пострадавшие кости в сауне, стены которой были отделаны красноватой древесиной, похоже, ценной породы, и пропарившись с духовитым паром в русской баньке, поплескавшись в прохладной воде бассейна и приняв в заключение контрастный душ, Тараканов вышел в кафельный «предбанник» другим человеком. Вернее сказать, тем, кем он являлся в нормальной жизни — бодрым подтянутым Генеральным инспектором Компании.
Светлый льняной костюм, оказавшийся как раз по фигуре (однако у доктора Корнеевой глаз-алмаз!), и белые парусиновые туфли, такие легкие, что почти не ощущались на ногах, добавили ему бодрости и уверенности в себе. Еще бы толику положительной информации о товарищах!..
Запах отличного кофе привел в кухню-столовую, где на круглом столе красовался завтрак в виде лепешки омлета с зеленью на термостатической сковородке, хрустящих тостиков, сливочного масла и порционного джема в фольге. Рядом лежала записка: «Приятного аппетита! Я ушла на работу. Если появится желание познакомиться с институтом, идите по дорожке вправо от калитки. Там увидите. С.К.»
Перекусив, Тимофей бегло осмотрел коттедж. Ничего особенного, таких и на Аляске хватает; климат, правда, другой, соответственно, и бытовые устройства отличаются, а в целом то же самое — максимум комфорта для проживающих.
Сандра явно жила одна. Скорее всего, не замужем, потому что в ее возрасте (а интересно, какой у нее возраст? Где-то около тридцати, не больше), так вот, в ее возрасте долгая разлука с мужем категорически противопоказана. Ну, какой-нибудь милый друг наверняка в институте имеется. Тут Тараканов неожиданно для себя вздохнул с довольно ощутимым сожалением. Вздохнул и выругался: куда лезешь, идиот, твое какое дело?!
И верно: чего душу травить? Сам не монах, поди, так что на чужой каравай рот не разевай.
А все-таки… Эххх!
Ладно, пойдем лучше в институт, посмотрим на миры — как они там запараллелены. Надо же, Мультиверсум!
Тимофей Никитич засмеялся и легко зашагал по дорожке вправо от калитки.
Гл. 10 http://www.proza.ru/2017/03/17/1891
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:
Глава 1 http://www.proza.ru/2016/03/20/1617
Глава 2 http://www.proza.ru/2016/03/20/1639
Глава 3 http://www.proza.ru/2016/03/20/1643
Глава 4 http://www.proza.ru/2016/03/30/1270
Глава 5 http://www.proza.ru/2017/03/04/127
Глава 6 http://www.proza.ru/2017/03/04/136
Глава 7 http://www.proza.ru/2017/03/04/139
Глава 8 http://www.proza.ru/2017/03/12/2036