тот дом с детства приковывал мое внимание.
он был другой, очень приятный дом с палисадником и я знала, чувствовала, все, кто там живут, друзья.
я подолгу смотрела с балкона как высокий худой мужчина с благородным лицом тургеневского охотника, чуть прихрамывая, с палочкой ходит по двору и запускает в небо голубей, размашистым свободным жестом.
жена смотрит с крыльца, все утопает в цветах, беседка увита виноградом.
под голубятней вольер, там живет красивая собака, шотландский сеттер.
он охотник.
я смотрю голодными глазами, их жизнь для меня как кино.
каждый день мне не лень смотреть на голубей и собаку, вот она носится по двору, мелькает хвост, летят длинные уши, я люблю их всех...
в палисаднике огромные, как подсолнухи георгины.
они, их георгины, и я люблю их георгины столь же страстно как и их самих.
еще сирень, она тоже особенная, персидская сирень, по ней мы гадаем перед экзаменом.
проходя мимо дома, я знаю, что они там внутри и мне тепло в этом мире.
детей их я не люблю, они какие-то суетные и не красивые, мне даже как-то холодно становится, когда к ним приходят эти ужасные холодные дети, я знаю, дети их не любят, это просто случайные дети, их в эту гармонию ветром завеяло.
я взрослею и вижу как они стареют, тускнеют как гобелен, но моя любовь от этого только сильнее, я люблю чужих родителей любовью, которая не дана мне к своим.
кто мешает эти карты...
однажды вольер опустел, но голуби по - прежнему летали над голубятней.
сеттер исчез, будто его стерли ластиком с картины.
рассказывали, что перед смертью он вбежал в дом, остановился, посмотрел на него, на нее и бросился вон из дома, - охотники умирают в лесу, он настоящий...
он убежал в свой лес и там, один, тихо околел среди дубов и орешника.
все у них было красиво, даже смерть...
мы никогда не разговаривали с ними, но, или мне это казалось, они тоже чувствовали, что я не чужая, часто муж или жена улыбались мне из-за забора и казалось, что вот-вот заговорят, пригласят посидеть с ними в тени беседки, среди запахов цветов и жужжания жирных шмелей.
я ждала этого и боялась, будто существуют в этом мире незримые силовые линии, которые нельзя переходить, лазерный коридор чувств, со свирепой сигнализацией.
мои родители не сентиментальны, точнее сентиментальны ровно настолько, чтоб исходить слезой над вымыслом, как и многие другие.
жизнь...
много лет потом я этот дом не видела, но всегда знала внутри себя, что они живы и голуби по -прежнему летают.
вдруг меня потянуло домой, желание было столь страстным и беспочвенным, что противиться ему я не могла, я приехала, искупалась и....подошла к окну.
они давно уже не выходили, говорят, оба были парализованы и муж не мог заботиться о жене, ее парализовало первой, а потом его.
но он как-то немного все же двигался. дети не часто приходили, дом из тихо остывал изнутри, ставни почти всегда были закрыты, кино кончалось.
вечерело, но меня поразила странная деталь, все окна тихого дома были освещены, я не могла спать, все стояла у окна и знала одно, я сейчас нужна им, как никогда, именно я, затем я и приехала...
был уже три ночи, а окна все горели, что там происходило в это время знал только бог и я.
да, я знала...
внезапно нахлынула такая невыносимая сонливость, что я не заметила как упала на кровать и проснулась только от жуткого воя пожарной сирены.
я могла не подходить к окну, я итак знала, что произошло, будто во сне, прийдя к ним, моя душа укрепила его руку.
раздался взрыв, пламя, выбив окно, взвилось вверх черно - красным столбом, на дом обрушились струи воды...
собралась толпа, кричали люди и пожарные, газовики перекрывали газ...
- сгорели, старики парализованные сгорели, наверное замыкание, или сигарету не потушили, забыв закрыть газ...
- да, старость...а может и к лучшему...