Ума палата, а ключ потерян!
Человек состоит из тела, души и паспорта. А советский студент ещё и зачётки. Чем дольше студентка, красавица и комсомолка Вера Чуйченко училась в институте, том больше злилась на преподавателей.
- Злобные цербера, с завидным упорством ставящие неудовлетворительные оценки в зачётки студентов! - осуждала их она.
В институте давно работал нудный профессор, который преподавал всевозможную историю. Зачем будущим учителям математики нужна история никто не знал, но не сдавших зачёт отчисляли сразу. Фамилия у него была Ляпидус, звали Николай Павлович. За его мало эмоциональные лекции и густую шевелюру студенты дали этому громовержцу прозвище «Зевс».
- Самый придирчивый из преподов! - переговаривались студенты.
Преподаватель пенсионного возраста с большими седыми бровями и ужасным характером был непреклонен на экзаменах и поэтому требовал регулярного посещения его лекций.
- Кто пропустит хотя бы одну, - всегда грозил Ляпидус, - экзамен не сдаст!
Причём, как и многие другие «преподы», он ленился отмечать присутствие студентов на своих занятиях. Вместо этого пускал по аудитории лист бумаги, где присутствующие должны были запечатлеть свои фамилии. В конце занятий профессор оглашал своим густым баритоном сей скорбный список, а студенты, услышав фамилию, должны были откликнуться.
- Чтобы никто не ушёл раньше… - злорадствовал он.
Понятно, что всенародной любовью Николай Павлович не пользовался. Из желания подшутить кто-то из студентов однажды записал в список присутствующих вымышленного студента. Это был пик популярности великого футболиста Всеволода Боброва. Но он даже ухом не повёл.
- Та-а-к, Всеволод Бобров, - по-стариковски проскрипел «Зевс».
Все в аудитории напряглись.
- В общаге остался?
Студенты едва сдержались.
- Нет Боброва? - Ляпидус ещё пожурил хулиганов, дескать нечего дружков своих прикрывать.
Вера не любила таких преподавателей, хотя им нравилась. Она хорошо одевалась, хотя девушка, часто меняющая наряды, тут же привлекала внимание комсомольских органов:
- Много наряжается?.. Значит, мало работает!
Каблук-рюмочка женской обуви сменился на более практичную пирамидальную форму, а обрезанный носок на закруглённый. Кроме того, были очень популярны туфли на танкетке или даже платформе – довольно грубой.
- Нужно попросить папу купить мне такие! - Чуйченко совсем не слушала причитания профессора.
Так продолжалось полгода, юмористы из принципа записывали в студенты Боброва и на каждом занятии Николай Павлович зачитывал фамилию знаменитого футболиста и всё больше мрачнел, когда никто не отзывался. Перед зимней сессией он в последний раз оглашает список присутствующих:
- Бобров?
Нет ответа. Тогда Ляпидус сделал полную драматизма достойную великих актёров паузу и, торжествующе окинув взглядом аудиторию, прошипел:
- Передайте своему Боброву, што он у меня зачёт не сдаст!
Вот тут уж всё, накопившаяся за семестр студенческое веселье, излилось
неудержимым потоком и никто не в силах был этому помешать. Вера смеялась так, что растрепала причёску.
- Теперь придётся бежать в туалет, - расстроилась она последствиям.
Самыми распространенными прическами послевоенных лет у советских женщин были – валик надо лбом и пучок сзади. Часто покрытый сеткой, или валик и подкрученные марсельскими щипцами, подколотые сзади волосы.
- Выгляжу, как лахудра! - у неё на голове имелись, так называемые, бараночки из кос и корзиночка – две косички, у которых кончик одной закреплен за основание другой.
После лекции Чуйченко побежала в общежитие, нужно было готовиться к экзамену у Николая Павловича. Правда учить билеты начала в последнюю ночь перед экзаменом.
- Всё равно иначе можно всё забыть до начала экзамена… - легко оправдывалась она.
Ей мешали многочисленные кавалеры, вившиеся вокруг красавицы, особенно Черепахин. Он влюбился в неё и буквально не давал прохода.
- Витя ухаживал, дарил цветы, падал на колени, провожал меня с учёбы, в общем делал всё, чтобы быть мне противным! - брезгливо сморщилась Вера, когда ночью, копаясь на полке, обнаружила заботливо оставленную кем-то из старшего поколения пачку «бомб» по интересующему предмету.
Предмет – история ВКП(б), понятно, что номера билетов и содержание вопросов не менялись. Изучение истории, таким образом, было отложено до лучших времен, а она занялся более важным делом – изготовлением кармана для шпаргалок.
- Потом бомбы надо рассортировать, - думала опытная студентка, - пронумеровать, составить список.
Она пришила носовой платок изнутри юбки.
- Можно потом весь период обучения не спарывать, - радовалась Чуйченко, - ходить с этим карманом на экзамены, свадьбы и прочие торжественные мероприятия.
В общем, занятие до утра она себе нашла. Утром мрачная и не выспавшаяся приходит на кафедру. Ляпидус относился к ней благосклонно, поэтому сажает за стол напротив себя, причём столы сдвинуты. У тому же у него физический недостаток – косоглазие.
- Глаза смотрят в разные стороны и никогда не поймёшь – куда именно! - постоянно мучилась Вера.
В таких нечеловеческих условиях она умудрилась достать три нужные «бомбы», переписать их и спрятать. Отвечала замечательно, чесала языком как будто в самом деле всё знала. Даже добавила собственные выводы:
- Атеизм - тоже религия, но основанная на вере, что Бога нет!
Последним вопросом была работа В. И. Ленина «Как нам реорганизовать РАБКРИН». Распиналась Чуйченко по этому поводу минут десять. Пока Ляпидус не задал коварный вопрос:
- А что такое собственно этот самый РАБКРИН представляет. Или хотя бы как расшифровывается?
- Этого в «бомбе» не было… - пробормотала она, но получила честную «четвёртку».
На каникулах Черепахин пригласил её к себе домой, а жил он в соседнем городе. Посетив родителей до университета ему приходилось добираться на электричке больше часа. Пока ехали автобусом на станцию, Вера сильно замёрзла.
- То ли продуло где-то, - призналась она ухажёру, - то ли переволновалась на экзамене.
Вползли на платформу, на спине Черепахина рюкзак. Там ждал новый сюрприз.
- Народу на платформе не протолкнуться, - огляделся он, - предыдущую электричку отменили, следующая проходящая, идёт битком.
Впихнули их плотной толпой в вагон, стоят со всех сторон зажатые, и чувствует Чуйченко, что не доедет так до города.
- Просто не доеду, - побледнела она, - потеряю сознание или помру...
Смотрит на сидящих, может уступит кто, и видит, что не уступят. Это видно по лицам, все злые, взгляды отворачивают, наверно у них только что был скандал в вагоне.
- Ну что делать? - шепнула она Черепахину.
- А, была не была… - ухарски решился он.
Набрал побольше воздуха и на весь вагон завёл шарманку:
- Граждане пассажиры, простите, что я к вам обращаюсь, сами мы студенты. Три дня ничего не ели, будьте добреньки, граждане пассажиры!
Тут он сделал театральную паузу и закончил совсем уже криком:
- Уступите кто-нибудь место, моей девушке очень посидеть хочется!
Не поверите, полвагона встало. Посадил он Веру и ещё одну семью с детьми. И ещё пяток бабок под шумок сели. И лица у всех разгладились, дальше ехали с улыбками, совсем другая публика стала в вагоне.
- Вот так, главное людей с колеи сбить, они тогда опять людьми становятся! - похвастался Витя.
Вечером они поехали той же электричкой обратно в общежитие. Времена для студентов были как всегда голодные, и на покупке билетов по возможности экономили. Черепахин был из тех, кто не покупал билет принципиально.
- Своих в эту электричку обычно набивается довольно много… - успокоил он сомнения девушки. - Если у кого билет оказывался, то он по негласному правилу назначается «Александром Матросовым».
То есть бросался на амбразуру, чтобы задержать контролёра, а другие студенты по возможности линяли в те вагоны, где контроль уже прошёл.
- Зато музыка из репродуктора красивая звучит! - подумала она, слушая подряд суровую героическую «Война священная» и лирическую «Тёмная ночь».
Накануне ударили морозы, а Витя был одет в любимый и единственный свитер, так как зимнего пальто по причине бедности семьи не имел. Он так замёрз, что слинять от контролёра не удалось. Начался обычный в этих случаях диалог:
- Ваш билетик?
- Нету...
- Почему?
- Студент...
- Куда едем?
- В институт.
Потихоньку энергия на допрос у самого изрядно замёрзшего контролёра угасает и в нём проявляются человеческие чувства, заставляющие спросить:
- Парень, а почему ты в свитере?
В фантазии контролёра вероятно ярко нарисовалась картина голодной студенческой жизни, заставляющей бедного студента продать последнюю телогрейку, чтобы хоть как-то заглушить урчание голодного желудка.
- Ограбили тебя что ли? - участливо спросил он.
Ответ Черепахина едва не заставил электричку сойти с рельсов:
- А потому что без свитера мне холодно!
В итоге они благополучно добрались до места учёбы и продолжили встречаться до летней сессии. Перед экзаменом по истории ей понравился новый парень и Чуйченко снова не успела подготовиться к нему.
- Когда я впервые увидела Валентина, - она не могла думать о другом, - поняла, что в наши с Витей отношения вкралась дисгармония.
Бедный профессор как ни старался помочь милой студентке, так и не знал, за что поставить положительную оценку. Наконец, Николай Павлович спросил:
- Ну назовите мне хотя бы главного греческого бога?
В это время он подписывал зачётку какой-то девушке, которая сдала экзамен перед ней и активно жестикулировала, показывая на преподавателя, носящего прозвище «Зевс». Растерянная Вера возьми да ляпни:
- Главный греческий бог - Ляпидус.
продолжение http://www.proza.ru/2017/03/23/564