Г. Антюфеев.
Рассказ фельдшера Зозули.
– Вот ведь как бывает: перепутаешь одну циферку у телефона и другая история получается,– произнёс Нестор Петрович, смачно похрустывая маленьким огурчиком после выпитой стопочки водки.
Петрович – специалист высокого класса. До всех этих буржуазно-перестроечных перемен, работая фельдшером на «скорой», брал ночные дежурства в больничке, подрабатывал в поликлинике. Потом, когда стало возможным организовать своё дело, шустренько открыл кабинет анонимного лечения от алкоголизма и прочих вредных привычек, которые столь любит современник.
Нестор Зозуля не шарлатан и не обманщик, коих развелось по всей стране несметное количество. Он – человек серьёзный. Закончил какую-то школу по психотерапии и несколько лет практикует. Успешно. Пациенты прут со всех сторон: есть аж из Москвы и Питера. Каково?! Нагрузка, конечно, большая, работа – нервная. Сколько внутренней энергии тратится! Сколько морщин и седых волос прибавилось!... Не счесть. В напряжёнке жить – тут и психотерапевт не выдюжит. Устраивает разгрузочные вечера, на которые любезно приглашает меня.
Сидя в потайной комнатке, что прячется за его кабинетом, с чувством, с доброй закусью и душевным разговором пьём водочку. Во время бесед узнаю кое–что интересное, например, что быстро поднятый с пола медицинский инструмент считается стерильным. Под воздействием стопарика Петрович «раскалывается» на всяко-разные истории из собственной практики. Если произносит: «Вот ведь как бывает…», жду повествования, превращаясь в сплошное ухо… Как сейчас.
– Ты же знаешь нашу Зосю? – продолжил созастольник. – Ей давно уже за …дцать, но выглядит довольно-таки зазывающе.
С ней вот что приключилось. Получаем как-то вызов на дом. Дело привычное. Праздник-то, если есть, быстро проходит. И уж к работе нужно готовиться, а организм трусится весь, голова ерундой всякой набита – от того и болит. От того и соображает туго. Уж если довёл себя до состояния холодца, то тут ни сто граммов не выручат, ни бутылка пива. Призывай на помощь медицину. Нас то есть. А мы приедем с готовностью и радостью: и квалификацию сохраняем, и грошики в кармане шуршат.
Так было и в тот вечер. Я вместо заболевшего диспетчера «сидел на телефоне». Раздался звонок. Явно «поддатый» голос спросил:
– Заказ можно сделать?
– Можно, – отвечаю.
– А сколько ждать придётся? А то уж невтерпёж.
– Постараемся как можно быстрее приехать. Ждите.
– Хорошо.
– А много ли выпил, любезнейший? – спрашиваю.
– Да не очень, – неуверенно ответил голос в трубке.
– Больше не пей, пожалуйста.
– Это обязательно?
– Обязательно. Иначе ни у вас, ни у нашей сотрудницы ничего не получится.
– Ладно. Не буду, – пообещал собеседник.
Я записал в журнал вызовов данные страдальца, продиктовал Зосе. Та скоренько подхватила пухленькими ручками чемоданчик со всеми необходимыми препаратами и инструментарием и скрылась за порогом. Помчалась, значит, за деньги клятву Гиппократа выполнять, хворь из бедняги выгонять. Водила нашей машины повёз по указанному адресу.
Юркнула в подъезд, поднялась по лестнице до нужной квартиры, нажала на кнопку звонка. Дверь почти тут же открылась, и перед медсестрой предстал хозяин с обнажённым торсом, в полосатых штанах да в шлёпки на босу ногу. Окинув его взглядом сверху вниз, прибывшая мысленно определила: «Наш клиент». Игривая улыбка, которой её встретил мужичок, сползла с лица:
– А других у вас нет? Помоложе.
Сестричка пожала плечами, обиженно ответив вопросом на вопрос:
– Что, не нравлюсь?
Вызывавший почесал щёку в задумчивости, проговорил неуверенно:
– Да в общем ничего… Проходи, раздевайся.
Приглашённая шагнула через порог и сходу поинтересовалась:
– Где будем работать?
– Где хочешь. Где тебе удобно. Или, может быть, любишь как-то по особенному. В темноте, например, при свечах… Можно и так…
Не удивилась предложению. На подобных визитах чего только не услышишь…
– Нет, не люблю в темноте. Предпочитаю при свете. А вот постель с жёстким матрасом не помешала бы. Не нравится мне, когда тело проваливается. Неудобно работать.
– Топаем в зал. Там есть диван. Широкий и жёсткий.
Вошли. Хозяин приглашающим жестом указал на мебель:
– Пойдёт?
– Пойдёт, – ответила, оглядываясь в поисках места, куда можно было бы поставить чемоданчик. Едва пристроила тот на кресло под стать дивану, последовал вопрос:
– И много там барахла?
– Да хватает.
– Зачем оно тебе? На всю ночь что ли собралась?
– Не знаю, на всю - не на всю, как выйдет. Иногда ведь всё быстро получается, а иногда сама мучишься, подопечного мучишь… И – ничего! Как бревно – никакой реакции. Люди-то разные. Кто, не успеешь глазом моргнуть, уже готов к «употреблению». И тогда работать –- сплошное удовольствие. Смотришь – пациент от всех манипуляций задышал свободно и, я бы даже сказала, с долей волнения. Ещё бы – жизнь светлеет, кровь – играет! Сама в такие моменты кайф ловлю… А иногда… Стараешься, пыхтишь, всё вроде бы правильно делаешь, но толку мало. Раз мало – нет и удовлетворения. Ни морального, ни физического.
– Верно: какое же удовлетворение, если не получается…
– По всякому, знаешь, бывает, – не замечая реплики, продолжила женщина. – Когда сразу после всего хочется уйти, а когда, наоборот, хочется посидеть с бедолагой, успокоить его. Хотя, если честно, некогда чаще всего: вызовов много, а нас в городе мало. Так что не могу, пока не начали, сказать, как дело пойдёт. Ночь, правда, не собираюсь здесь проводить, вижу – не тот случай. Думаю, быстрее справимся.
– Ну да, понимаю: по нормативам час-полтора на всё про всё отводится…
– Жёстких правил нет, можно больше, можно меньше времени потратить. Смотря, как вести себя будешь. Но не волнуйся: что положено, то и сделаю. Ложись на диван. Устраивайся поудобнее. Ни о чём не думай. Всё будет хорошо. Как закончим, посижу немного, понаблюдаю за тобой.
– А это обязательно? Или нравится наблюдать за мужиком «после того»…
– Нравится-не нравится… Надо. Вдруг среагируешь.
– Ещё раз? Не-е… не среагирую. Дохлый номер. Почти сразу засыпаю. Нич-чего не могу с собой поделать. Засыпаю – и всё! Так что разочарую: никакой реакции не будет. А случись – платить же надо за дополнительную услугу. Так ведь?
– Нет. Услуга уже включена в счёт оплаты. Но лучше пусть всё спокойно пройдёт. А то ведь случается, что возбудится кто-нибудь после процедуры – не остановишь. Но и на то есть свои средства. Так что, дорогой мой, перекапаемся давай, глядишь, обойдётся. Может, и укольчик не понадобится.
– Укольчик? Не нужно. Обойдусь без всяких вспомогательных средств. Ещё не в том возрасте, когда рассчитываешь только на пилюли да на уколы.
– Вот и хорошо. Хотя возраст здесь не причём. Реакции все возрасты покорны. В общем, перекапаемся, а далее – посмотрим.
– Что талдычишь: перекапаемся да перекапаемся? О чём вообще говорим? Что-то всё хуже и хуже понимаю.
– О чём? О медицинской помощи, которую необходимо оказывать таким, как ты…
– Каким это «таким»? Я – нормальный мужик! А вот ты кто такая? И откуда вообще взялась?
– Из наркологического кабинета.
– Угу. Оттуда как раз девочек присылают.
– Не знаю, откуда там кого присылают и что они делают, а меня послали помочь справиться с твоим похмельным синдромом.
– Каким синдромом? Я, что, хрон или какой-нибудь наркоша? Нор-рмальный одинокий мужчина с нор-рмальными мужскими запросами. Выпил. Захотелось – вызвал. Явилась тут… начала лапшу на уши вешать вместо того, чтобы заниматься се… с-своим делом.
– И занимаюсь своим делом. И не какая-нибудь...
– Ясно-понятно.
– Что ясно?
– Что не «ночная бабочка»…
– Та-ак. Стоп-стоп. Бабочка-не бабочка, дело второе, а первое… Необходимо успокоиться. И разобраться. Твой адрес? – указала на бумагу.
– Мой.
– Делал вызов?
– Да. Но ещё раз повторяю: де-евочку заказывал.
– Заладил: «девочку, девочку…»
– Но если так и было. Правда.
– Теперь мне ничего не понятно… Ты сделал заказ, его приняли. Приезжаю, а тут такое городиться…
Мужчина, можно сказать, уже протрезвел и безо всяких лекарств и препаратов. Понял, что эта пухленькая барышня не разыгрывает, не смеётся, но… Но всё равно что-то здесь было не то… Взглядом нашёл фирменный бланк, который бросила на диван пришедшая. Взял, прочитал фамилию, адрес один раз, второй… Всё верно. Медленно, по слогам, стал перечитывать значащееся на талоне и … громко рассмеялся. Зося удивлённо глянула на него. Начал смеяться громче, тыча пальцем в документ, силясь что-то сказать. Чуть успокоившись, произнёс:
– Дорогуша, я просто ошибся номером. Перепутал цифру и… Вместо крали прибыла сестричка. Во ситуация, да? Воистину, и смех, и грех…
Ему вовсе не медик нужен был, чтобы яд-отраву из селезёнки-печени выгонять да желудок от скверны очистить. От выпитого «разобрало» и потянуло на другое… Фирм, контор, заведений теперь у нас на любой вкус и на любое желание – лишь бы в кошельке шелестело. Вот и решил пригласить на вечер красотку по вызову. Да ошибся. К нам позвонил.
– Они до-олго хохотали… Хорошо, что оказались людьми, умеющими ценить юмор, умеющими посмеяться над собой, – завершил рассказ Петрович, налив ещё по одной. – Ну, давай выпьем за то, чтобы перепутанные цифры не привели к путанице в голове.
И мы, чокнувшись, выпили.
х. Качалин,
ноябрь-декабрь 2004 г.