ПРОЛОГ
Холодные струи дождя безжалостно хлестали намертво засевшую в грязи раскисшей дороги карету. Молнии сверкали, периодически высвечивая испуганные женские лица, и как будто соревновались в том, которая из них ударит ближе.
— Мама, кажется, начинается, — простонала бледная девушка, откидываясь на подушки.
— Потерпи, девочка моя. Это от испуга, срок ещё не пришёл, Нори, — миловидная дама средних лет вытирала бисеринки пота со лба дочери и тихо молилась о том, чтобы кучер быстрее вернулся с подмогой.
— Больно, мама. Помоги.
Катарина Милл уродилась магиней, но в своё время предпочла карьере семью. И пожалела она о давно принятом решении лишь теперь, когда единственной дочери требовалась не мать, а целительница. Конечно, вбиваемые годами учёбы знания никуда не делись, но в таком естественном процессе как роды нельзя действовать, не имея достаточного опыта. Зачем она поддалась на уговоры бедняжки и согласилась поехать навесить её младшего брата?! Торин был настоящей гордостью семьи и являлся адептом Высшей школы некромантии и личеведения, а Нори всегда мечтала постигать науку именно там, вот и использовала любой предлог, чтобы посетить знаменитое учебное заведение. Дочь даже замуж вышла за некроманта вопреки совету родителей искать супруга не исходя из рода занятий, а хотя бы по такой глупости как материальная обеспеченность или, по крайней мере, любовь. Нори же была влюблена в науку некромантии и считала, что муж должен разделять её интересы. В своё время она прилежно училась, но в Высшую школу поступить так и не смогла, не добрав всего один балл. Расстроилась молодая магиня настолько сильно, что супругу удалось улучить момент и немного отвлечь свою половину от учебников. В результате чего и должен был скоро появиться на свет ещё один маг — продолжатель дела родителей и уже, можно сказать, династии некромантов.
Открылась дверца кареты и перемазанный в грязи кучер доложил хозяйке.
— Здесь рядом деревня, сейчас староста на санях приедет и заберёт молодую госпожу. Они уже к зиме готовятся, а тут вместо снега гроза с дождём. Не к добру такие перемены погоды.
— Глупости не болтай. Узнал, лекарь или повитуха здесь имеются?
— Как не быть, говорят, лучшая знахарка на всю округу в этой деревне живёт, городская вроде целительница. Там уже всё готовят, что положено в таких случаях.
— Хорошо, — кивнула Катарина. — Она и вправду рожает, на целых две луны раньше срока. Если бы знать, если бы… Нори, девочка моя, только не молчи, ты лучше кричи, если больно.
Добротный деревянный дом был пропитан запахом свежести и совсем не походил на жилище безграмотной знахарки, более напоминая небольшую лечебницу. Госпожа Милл оглядела полки с книгами, не обнаружила никаких признаков традиционных для шарлатанов предметов и выдохнула с облегчением. Похоже, им повезло и в этом забытом всеми богами захолустье живёт дипломированный специалист.
Так и вышло, причём роды принимала бывшая сокурсница Катарины. После учёбы лучшая выпускница курса не слишком успешно практиковала в родном городе, где имелось чрезмерно много конкурентов, и в итоге уехала за большой любовью — вслед за страстно позвавшим крепким и настойчивым парнем. Но личная жизнь у школьной подруги не задалась и та потеряла веру в любовь до гроба после того, как выяснилась непостоянная природа её избранника. Пришлось магине осесть в том месте, где на неё нашло озарение. Но обиды она не простила и на глазах у всей деревни отправила изменника кататься верхом на скончавшейся несколько недель назад корове. Местное население прониклось нетрадиционными методами нравственного воспитания, а следом и уважением. Волшебнице вскоре было предложено занять вакантное место знахарки со всеми вытекающими. Дом построили, деньгами не обидели, да и с продуктами проблем не было. Только вот с замужеством никак не складывалось, поскольку надо было сделать сложный выбор между местным дворянином небольшой руки и, собственно, старостой. Между приказами подать горячей воды или чистое полотенце, магиня жаловалась давней подруге, что первый вроде бы по всем статьям подходит, но сердце трепещет лишь при виде простого деревенского, но жутко привлекательного мужика.
Вскоре женские разговоры были прерваны криком здорового младенца мужеского пола. Положив тёплый комочек плачущего счастья на грудь матери, принявшая уже многие роды магиня выдохнула и присела на лавку. Потом выглянула в окно и нахмурилась.
— Гроза кончилась, а небо странно очистилось. Посмотри, Катарина, только одно созвездие видно.
— Нам что с того? — отмахнулась счастливая женщина, радуясь нормально прошедшим родам и здоровому внуку.
— Рождённый под созвездием Змееносца маг будет обладать невиданной силой, но счастье своё сможет обрести лишь с той, что родилась под теми же звёздами. А в наших краях Змееносец проявляется лишь раз в тринадцать лет.
— Совсем ты превратилась в глупую бабу, если веришь в эти сказки, — не выдержала и нагрубила школьной подруге Катарина.
— Никогда я ещё не видела такого знамения — только одно созвездие на небе, как будто оно сожрало все остальные. Нелёгкой будет судьба мальчика и той, что ему предназначена, — покачала головой знахарка, не обращая внимания на госпожу Милл и повинуясь тому чувству, что возникает лишь тогда, когда просыпаются её совсем слабые задатки пророчицы.
И только молодая мать прислушалась к её словам, целуя младенца в сморщенный лобик и молясь, чтобы предсказанное не сбылось лишь в части тяжёлой судьбы.
ГЛАВА 1
Очнулась я в лесу. Было темно, сыро и страшно. Никогда не любила подобного сочетания, как мне кажется. Только вот беда — не помню, кто я, откуда и каким образом оказалась в этом месте. И, тем более, не знаю, что теперь делать. Для начала выползла из лужи, всё же я не лягушка.
Ночью вроде бы надо спать и я решила не вставать, дабы не стать поздним ужином для какой-нибудь зверюки. Рассказывай потом, что на ночь есть вредно, кто ж меня слушать будет, если я даже не могу объяснить — а почему, собственно. Подгребла под себя чего-то сухого, обозвав это постелью и закрыла глаза, настраиваясь на приятное. Не помогло. Долго ворочалась на жёстком покрывале из сухих веток, каких-то шишек и травы, пытаясь устроиться удобнее или хотя бы так, чтобы в бок ничего не впивалось. И конечно, вновь попробовала сосредоточиться на чём-нибудь способствующем засыпанию, но только голова от напряжения и попыток хоть что-то вспомнить разболелась. А вскоре пришлось смириться с тем, что некоторые слова тоже лучше забыть, чтобы не страдать от неоправданных надежд. Села и задумалась о своей горькой судьбинушке, забросившей меня в такое непригодное для жизни место, где и фантазии разгуляться особенно негде, поскольку не видно ничего.
Как выяснилось, жалость к себе может развлекать совсем недолго, в отличие от собственной глупости, поэтому пришлось встать и пойти туда, где просветы между деревьями казались более явными. Если о таком вообще можно говорить ночью, когда видишь только самые крупные препятствия, а остальные замечаешь, приложившись к ним или споткнувшись. Предпочитая видеть только хорошее, я старательно не замечала ссадин и прочих неприятных мелочей, которые в свою очередь совсем не собирались отвечать мне взаимностью, отзываясь зудом и болью в повреждённых конечностях. В этой неравной борьбе проигравшей стороной оказалась я, просто уступив количеству обрушившихся на меня неприятностей в виде израненных рук и отбитых пальцев ног.
Мои страдания вскоре обещали закончиться, так как даже сквозь залитые слезами глаза я разглядела мерцающий огонёк костра. Радостно ломанувшись через возникшее препятствие в виде невысокого, но очень колючего кустарника, я шумно обнаружила своё стремление составить компанию беседующим людям. Но увидев меня, ступившую в освещённую не очень большим пламенем зону, они отчего-то не спешили с приветствиями и предложением к ним присоединиться. Буквально через пару мгновений несколько мужчин так и вовсе с дикими криками разбежались в стороны, позабыв не только правила хорошего тона, но и свои вещи.
Неужели я настолько плохо выгляжу? Может, я ведьма или оборотень… А что я о них знаю? Практически ничего, если не считать тех историй, что мне рассказывала на ночь бабушка. Вот, прогресс налицо — я уже вспомнила, что у меня бабушка есть. Правда, ни имени, ни того, как она выглядит, я, порывшись в крохах всплывшей памяти, не обнаружила. Но судьба, ко мне, видимо, смягчилась, и подкинула других находок. Погуляв по брошенному лагерю, я нашла немного хлеба и сыра, сразу же угостившись и послав мою благодарность в лесную темноту сбежавшим хозяевам. Потом в одном из мешков обнаружилось нечто, похожее на женскую одежду, в виде штанов с пристёгивающейся юбкой, сапог и рубахи прямого свободного кроя. В такое счастье трудно было поверить, но я собралась и сделала это. А именно — отошла немного от костра, скинула своё грязное и порванное платье, когда-то бывшее светлым, и примерила вещи. Штаны и рубаха оказались немного велики, но юбка всё это с успехом прикрывала. Затянув потуже пояс, я поискала ещё флагу с водой, очень уж пить захотелось ото всех волнений или слишком солёного сыра. И в этот раз мои изыскания увенчались успехом, правда, внутри ёмкости вместо воды оказалось вино, но тоже неплохо. Согревшись изнутри и снаружи, я решила больше не мешать застенчивым мужчинам. Перед тем, как уйти, я громко пообещала обязательно когда-нибудь их найти и отблагодарить за всё хорошее по мере возможности. На этом посчитала свой недолгий, но весьма продуктивный визит оконченным и покинула лагерь.
Утро встретила на широкой дороге, которая внезапно появилась в лесу, а теперь вывела меня из оного. Чувствовала я себя очень неплохо и даже бодро, поэтому шагала уверенно, надеясь только на лучшее. Тем более, что к тому и предпосылки были, мало того, что одеждой обзавелась, так ещё посчастливилось хищников в ночном лесу не встретить. Разве это не везение? А вот долго скучать от одиночества мне было не суждено, вскоре послышался цокот копыт по редким камням, встречающимся на дороге, и скрип колёс телеги.
— Здравья желаю, путница, — поравнялся со мной и немного притормозил свою меланхоличную кобылу крестьянин, судя по его внешнему виду и грузу, горкой возвышающемуся на телеге.
— И тебе не хворать, селянин, — улыбнулась.
— Не местная, что ль? Оно и видно, «селянин», слово какое ненашенское.
— Вот иду себе, никого не трогаю, а за помощь благодарна буду, — поддержала беседу, не отрицая и не подтверждая предположение мужика.
— В святилище, поди, идёшь. Туда много баб ходит молить богов, кто о своём здоровье, а кто о близких печалится. Садись рядом-то, вдвоём всё веселее путь коротать.
Пренебрегать столь щедрым предложением не стала, уже порядком устав. Да и ночные приключения давали о себе знать, может, и надо кому помолиться, чтобы тело болеть перестало. Хотя, с другой стороны — зачем богов отвлекать на такие мелочи, к ним, наверное, с куда более серьёзными проблемами обращаются. Мужичок дождался, когда я устроюсь рядом с ним, и пустил свою невозмутимую лошадь бежать веселее.
— А ты не молиться идёшь, — наконец, довольный своей наблюдательностью выдал он, накручивая один ус на палец.
— Чего так?
— Слишком весёлая. Я часто этой дорогой езжу, в святом месте тоже люди живут, им не только духовная пища надобна. А у меня сестра там в жрицах ходит, вот и поспособствовала, значит, моему трудоустройству. Поручения я жреческие да постояльцев выполняю. Ну, и свой товар сбываю, как же без этого. Это я к чему? А, обычно, бедолаги ревут весь путь, особливо, если спросить их о чём. Никогда ещё у меня такой улыбчивой попутчицы не было.
— Так, может, я просто забыла свои горести. И всем помогают в святом месте? — меня, конечно, заинтересовал этот момент с практической точки зрения, может, и память восстановится, кто знает…
Крестьянин усмехнулся и посмотрел на меня с хитрым прищуром.
— Откуда ж мне знать. Руки и ноги новые не отрастают, это точно. Но, поговаривают, что бездетные бабы беременеют часто после визита в наши места. Однако и ничего плохого не случается с теми, кто здесь молится, попробовать-то оно не грех.
— Это ты верно говоришь, — кивнула, соглашаясь с добрым возницей. — А долго нам добираться?
— Это, смотря, как ехать. С разговором-то точно сподручнее и веселее, а, значит, и быстрее. Как ты здесь в такую рань одна оказалась, путница? Не видел я чего-то обозов по дороге, только охотников перепуганных. Ты ночью, ведь, через лес должна была идти, ничего не заметила?
— Как, как… Шла и пришла. А чего там ночью разглядеть можно, хорошо, что с дороги не сбилась, — немного покривила душой.
— Дык, охотники эти сказывали, что опять вдова белая в наших краях объявилась. Прямо к костру и пришла, но в этот раз никого заполучить ей не удалось. Кричала там что-то страшное, найти всех обещала, а потом растаяла, только платье её и осталось.
У меня начали появляться совсем не смутные подозрения по поводу личности этой непонятной особы. Только вот, почему я сразу вдова, да ещё белая?! Нельзя уж ночью к мужикам на огонёк заглянуть, как сразу заклеймят! Безобразие! Озвучила свой вопрос о столь странном сочетании в названии подвида местных дам, но без перехода на свою скромную личность. Возница мне всё разъяснил.
— Белая, потому как в платье подвенечном. Ищет себе жениха, стало быть. А как находит, так и брачная ночь у них происходит, значит. Только вот тот мужик, которого она увлекла, больше ни на что годен не будет, все соки из него выпивает. И, дык, неженатых как-то определяет, зараза!
— Чего-то я не поняла. Если жертва живой остаётся, то почему вдова?
— Разве ж то мужик опосля неё?! Чёрная вдова хотя бы не издевается, убила и всё, а эта всю жисть мучиться заставляет. Во как!
Странная логика, но им, в смысле мужикам, виднее. Однако, у них эта вдова ещё и не одна, оказывается! Весело живут, а теперь и я с ними буду. Получается, ночью мне повезло и охотники все были холостые, если так дружно разбежались… Хм, а вдруг я и правда, того — она?! Не помню ничего, в платье была белом, у них здесь, может, этого достаточно для определения принадлежности к свадебным нарядам… Возможно, меня заколдовали, а теперь я как-то расколдовалась и снова стала нормальной? Нет, не верится мне что-то, не тянуло меня к тем пугливым ребяткам вот ни разу и я уже ночью себя вполне осознавала. Значит, этот вариант пока можем смело отбрасывать.
Мужичок периодически хитро на меня посматривал, усмехался в шикарные усы, как будто мысли мои читал, но вопросов не задавал, позволяя спокойно обдумывать ситуацию. Много времени это мероприятие занять не могло ввиду отсутствия информации для осмысления, поэтому я вновь решила поболтать.
— А у вас тут только вдовы промышляют или ещё какие интересные личности имеются?
— Как не быть, где люди, там и нечисть с нежитью появляется. Чего им в пустынях-то делать? — бодро ответствовал мужик, подгоняя почти заснувшую кобылу кнутом. — У нас в округе ещё тихо, благодаря монахам, что ходят и изгоняют всю эту пакость. Но бывает и упырь какой заглянет ноченькой тёмной, и оборотни леса наши жалуют. Но ты не боись, днём никто из исчадий этих не высовывается.
Задумалась. Наличие вампиров и прочей гадости меня почему-то не удивило, вероятно, благодаря стараниям бабушки-сказочницы, а вот борцы с ними весьма занятные. М-да, интересные у них тут монахи — боевые. Не словом же и водой святой они упырей упокаивают, в самом деле…
— Днём, значит, не опасно путешествовать. Это замечательно, конечно. И часто приходится хм… процедуры по изгнанию всех этих представителей нежити с нечистью проводить?
— По-разному бывает. Сейчас вот только начало лета, а скоро наступит самая пора. По зиме даже упыри не любят на мороз вылезать, спят наверное. И сырость не особо уважают, здоровьем, видать, слабоваты. Сначала то в одном месте, то в другом безобразничают, но редко. А уж когда ягодно-грибной срок придёт, там уж девок одних в лес нельзя отпускать. Да и ребятам молодым на реке к вечеру лучше не появляться, шибко русалки лютуют. Дык мы привычные уже, талисманы заговорённые монахами носим опять же. Во, — мой возница достал из-за пазухи кругляшок и с довольным лицом его продемонстрировал.
— Помогает? — недоверчиво повертела в руках амулет, болтающийся на плетёном шнурке, разве что на зуб его не попробовав.
— Не мешает точно, — кажется, обиделся мой собеседник и убрал свой оберег обратно за ворот рубахи.
— А расскажи мне про монахов этих. Святые люди, наверное, — примирительно улыбнулась усачу.
Мужик мне в попутчики попался хороший, незлобный и необидчивый, поскольку снова заулыбался и заговорщически подмигнул.
— Не святее нашего. И мясо уважают, и вино, а уж до баб охочи… Всегда вдовицы радуются их приезду. Монахами их кличут потому, как в монастыре живут, что в самой Ледяной пустоши стоит, а с виду да повадками обычные мужики. Только тем и странные, что смысл бытия для них в убиении тех тварей, которые любят жизни людские губить. Бросаются в бой с радостью такой, будто ничего не боятся. Поговаривают, что они, могёт быть, и бессмертные. Только я так разумею, брешут. Мне и сеструха сказывала, лечат они их часто, а значит, обычные они, из плоти и крови.
Угу, получается, святые места, к которым я сейчас направляюсь, сами по себе и воинствующие спасатели к ним никакого отношения не имеют. Кто же они такие на самом деле? Теперь ещё и пустошь какая-то Ледяная с монастырём объявилась… Интересно это всё и, пожалуй, не меньше, чем то, кто же, собственно, я такая. Ладно, будем считать, что странница, которой для начала выздороветь не помешало бы, а потом уже с местными необычностями разбираться. Это я всё настолько забыла, что не ориентируюсь абсолютно ни в чём, или я откуда-то издалека? Молчать я, конечно, была в не в силах, меня так и распирало от любопытства и вопросов, которыми я могла бы вызвать нездоровые подозрения в отношении себя. Пусть на нежить я и не походила, хотя бы потому, что спокойно вышла к людям днём, но всё же. А вот продолжить беседу так и не удалось, к моему неудовольствию мы уже прибыли к пункту назначения.
Кобылка облегчённо замерла у чахлого островка прошлогодней травы и сделала вид, что смертельно голодна. А, может, так оно и было. Её хозяин, деловито насвистывая, спрыгнул с телеги, перевязал поводья, набросив их на торчащее прямо из земли приспособление, и взял на закорки один из своих мешков. Я с интересом осматривалась, пока плелась за разговорчивым селянином по весьма утоптанной дорожке в сторону длинного деревянного дома. Отдать невысокому мужичку должное, он умудрялся давать мне пространные пояснения, даже кряхтя под тяжестью ноши.
— Это, стало быть, дом, где пришлые живут. А за ним пригорок, видишь? Так это самое святое место в наших краях и есть. Чегой-то сегодня зерно тяжелее, чем седмицу назад. Там вход в пещеру, где отшельник живёт, ему еду и питьё оставляют, он ночами забирает. А иногда выходит и днём, так этого уже, почитай, год не случалось. Но раз дары принимает, значится, живой ещё.
— Так он один здесь, святой-то ваш? А жрицы чьи?
Мужичок рассмеялся, а потом и вовсе закашлялся от моих слов, бедняга.
— Жрицы бывают токмо у богов, не знаешь что ли?! Холм этот сыздавна святым был, здесь и алтарь есть божественный, тут и жрицы, они в доме, что на той стороне стоит, живут. А отшельники… Они то есть, то нет их. Откуда берутся никто не знает, но привыкли мы к ним. Если помирает один, то вскоре обязательно следующий придёт. Как-то так… Ох, еле дотащил тяжесть эту, — выдохнул в усы мой сопровождающий, сгрузив мешок на ступени дома. — А там ещё с дюжину таких же. Эй, мамочка Доож, выходи гостей встречать!
Вскоре после этого довольно грубого окрика распахнулась дверь и на улицу вышла весьма обширных размеров женщина. И я даже сразу поняла, почему усач назвал её «мамочка». Именно это слово я мысленно и крикнула, когда её увидела.
— Фрол, это опять ты?! Мы ещё всё то, что ты в прошлый раз привёз, не съели. Скоро жрицы запретят нам столько денег тебе отдавать, — низким грудным голосом ответила Доож.
— Не запретят, знают они, что я только половину цены беру. И всё из-за любви к тебе, моя красавица, — подбоченился усач.
— Вся твоя любовь в том, чтобы я твои мешки таскала, — спустилась по ступеням женщина и подошла ко мне. — Новенькая?
Да вроде не старенькая, во всяком случае, для себя так только сегодня родилась. Но великанша мне понравилась, сразу было видно, что душа у неё такая же большая, как и рост. Мы разговорились, пока она помогала Фролу мешки с телеги переносить, и я решила остаться пока в этом доме, где, оказывается, всегда есть место для таких бродяг, как я.
ГЛАВА 2
Добротный дом был наполнен не менее радушными женщинами, чем великанша Доож, хотя и обладали они более скромными размерами, что не могло не радовать. А то я уже начала себе казаться недорослем. Одна из хозяюшек, как раз накрывающих большой стол к завтраку, едва встретившись со мной в дверях, сразу заохала и, бубня что-то скороговоркой, потащила обалдевшую путницу, как выяснилось, в умывальню. Над вёдрами с горячей водой курился пар и чудесно пахло свежестью и травами.
— Тяжко тебе, видать пришлось, если грын-травой натираться пришлось, — наконец, членораздельно произнесла моя сопровождающая.
— Чем? — поинтересовалась, уже скидывая с себя одежду и с вожделением протягивая руки к мочалке.
Тело, как будто только и ждало команды, зачесалось и потребовало немедленно смыть всю ту грязь, которая на меня налипла, пока я ночью в лесу развлекалась.
— Грын-трава, что в чащах самых глухих растёт, нечистую силу отпугивает. У тебя, вон личико всё ею перемазано, цвет она имеет особый — как небо предгрозовое.
М-да, это с таким чудищем Фрол ехал и даже виду не подал… Выдержка у мужика нечеловеческая или у них тут это в порядке вещей? Вполне возможно, он потому и не удивился, что я одна через лес идти не побоялась и, что важнее, невредимая из него вышла.
— Значит, работает травка. Через лес ночью пробиралась, никто не напал. Можно даже сказать, наоборот — разбегались. Она смывается? Не хочется перемазанной ходить, людей пугать.
— Сейчас настой специальный принесу, снова белоликой красавицей станешь. Если на трапезу утреннюю хочешь успеть, лучше не задерживайся, потом все к жрицам уходим.
Мне дважды повторять не надо. Смешала горячую воду с холодной и с энтузиазмом принялась делать из себя ту самую белоликую. По поводу красавицы не уверена, но кожа аж скрипела от чистоты. Очень вовремя вернулась добрая женщина, протянула мне кувшинчик с чем-то неимоверно пахучим и чистую свободную рубаху. Личико своё намазала, стараясь не дышать, да уж, воняет этот настой похлеще навоза давешней кобылки, надеюсь, хотя бы работает. Смыла и ещё раз повторила процедуру, только после этого облачившись в чистый наряд.
Не знаю, кем я была раньше, но при виде еды ощутила себя голодным волком. Обычным или оборотнем пока было непонятно, но кажется, даже рыкнула пару раз, когда кто-то неосторожно руку к моему блюду протянул. Всегда бы так завтракать! Разваристое мясо кусками отходило от кости и сочилось жиром, стекающим по моим загребущим рукам. Схваченный самый большой ломоть румяного хлеба сводил с ума ароматом и быстро уменьшался в размерах. И всё это запивалось горячим душистым отваром, немного сладковатым и кислым одновременно. Никогда в жизни так не наедалась, такое точно не забыла бы!
— Ох, спасибо, бабоньки, — поблагодарила, облокачиваясь на стену, так вовремя оказавшуюся за спиной, как знала, не стала садиться на лавку с другой стороны, где и опереться не на что было бы.
— Это тебе оборотня лесного благодарить надо, что хряка вчерась задрал, — ответствовала Доож, доедая свою порцию.
Что-то это мясо мне не на пользу пошло, поднявшись обратно и встав комом в горле.
— А оно, часом, не заразное?
— Кто же его знает, теперь полнолуния ждать надобно. И правда, девки, не подумавши мы на мясо-то позарились, — состроила серьёзную мину Доож, а затем расхохоталась. — Ты чего, оно ж уже варёное! Зараза оборотническая, она только если в кровь тебе попадёт, тогда опасная. Грын-траву искать не побоялась, а от одних слов об оборотне едва без чувств не падаешь. Али было с тобой чего?
Если бы я знала… С тех самых пор, как очнулась, никак не могу понять, кем я себя ощущаю в этом мире. Чувствую, что вокруг вроде бы всё ненастоящее, не такое, как я привыкла, а объяснить толком даже себе ничего не могу. Не помню не только имени своего, но и даже, как выгляжу, не знаю. И при этом кажусь себе тоже ненастоящей, хотя понятия не имею, какая я должна быть. И как вот это всё рассказать? Ещё за ненормальную примут, а оно мне не надо. Поэтому решила быть краткой.
— Что-то точно было, если я память потеряла, а толком сказать не могу. Может, помогут мне жрицы всё вспомнить, а?
— Ох, ты ж горемычная, — горестно покачала головой Доож. — Ни роду, ни племени не помнить, это ж совсем без корней остаться. А они нас и защищают, и сил придают беды житейские принимать. Хорошо, что ты к нам пришла, у нас и жрицы сильные, и отшельник, опять же.
— Он же не выходит, мне Фрол рассказывал. До отшельника этого и не добраться никак. И вообще страшно как-то, что я там вспомню…
На этой не совсем оптимистичной ноте в беседу решила вмешаться хрупкая женщина с длиннющей косой, которая, казалась, была толще своей хозяйки.
— Отшельник потому и не выходит, что надобности в том нет. Коли жрицы не помогут, обязательно покажется. Так оно завсегда бывает, я здесь, почитай, седьмой годок. Как пришла о здоровье батеньки богов молить, так и не отлучаюсь.
Мне тоже семь лет ждать, пока лечение поможет?! Хм, я надеялась на более быстрый результат, но обижать отзывчивых женщин недоверием не стала, может, там случай слишком запущенный… Завтрак закончился и после того, как миски были вымыты, а хлебные крошки собраны и отданы поселенцам птичьего двора, мы все направились к жрицам. Поверх рубахи мне велели надеть вышитое, но короткое платье до колен из более плотного материала, а на голову повязали платок, постоянно сползающий на глаза и вообще неудобный. Но, не мне, только что здесь появившейся, нарушать сложившиеся порядки, можно и потерпеть чуток, как говорят местные барышни.
После ночных «гуляний» новая прогулка уже не вдохновляла, очень хотелось прилечь под какой-нибудь тенистый кустик на мягкую травушку и наверстать упущенное, то есть банально выспаться. Но мои спутницы подобных устремлений не разделяли и на корню пресекали любые попытки к бегству. А они были, неоднократные. В первый раз меня увлекла необычная бабочка, за которой я увязалась и оторвалась от коллектива дружно шагающих в обход холма женщин. Потом мне стало жарко и захотелось уединиться в тени небольшой пещеры, но и оттуда я была бесцеремонно извлечена. Оказалось, что покусилась я на жилище того самого отшельника, который является последней инстанцией для страждущих и не получивших помощи стараниями жриц. Ещё мне захотелось цветочков нарвать, чтобы не с пустыми руками идти, и так далее.
Солнце припекало уже довольно ощутимо и я порадовалась, что удалось сменить позаимствованный у пугливых ребят наряд на более лёгкий. Выглядела я теперь совершенно обычно и не выделялась среди женщин, идущих по прекрасно утоптанной тропинке. Хотя нет, отличалась. Как я ни старалась, мне не удалось изобразить на своём лице такую же одухотворённость, какой они прямо-таки светились. Может, причина жары вовсе не в солнце, а в них? Оставив тщетные попытки слиться с местными дамами в их вере в могущество жриц, я придирчиво рассматривала окрестности, выискивая отличия. На самом деле, обе стороны холма были схожи как близнецы. На обратной от той, с которой мы пришли, виднелись строения, аналогичные только что покинутым нами. Из-за этого казалось, что мы каким-то непостижимым образом вернулись обратно. Вокруг мы не обходили точно, поэтому вполне логично напрашивался вывод о типовой застройке. Но тропинка не привела нас в дом, она огибала жилые помещения и уводила куда-то в лесок, что не могло не радовать — там и тень есть, и шансы найти укромный уголок для сна повыше, чем на прекрасно просматривающейся равнине.
Оказаться в прохладе, как я заметила, были рады все участницы нашего похода, но старались этого не показывать, сохраняя серьёзную сосредоточенность. И суровый настрой моих спутниц резко контрастировал с радостными улыбками встречающей стороны. На поляне кружились в странном танце несколько девушек, ещё двое сидели на поваленном дереве и пели что-то очень весёлое. Я никаких песен пока не знаю, но залихватское настроение этой оценила сразу.
Как только наша делегация вышла из-под тени могучих деревьев, одна из жриц, одетая в белый свободный сарафан и с зелёным венком на голове, петь перестала, поднялась и подошла к нам. Все женщины дружно поклонились, доставая пальцами рук до земли, а я оказалась не готова к таким физическим упражнениям и просто кивнула. Жрица внимательно на меня посмотрела, одна её бровь изогнулась, а улыбка стала ещё шире. Не спрашивая ни у кого и ничего о том, откуда я такая непочтительная взялась, девушка поинтересовалась сразу у меня.
— А, может, и не надо ничего вспоминать? Иногда боги даруют разуму свободу, освобождая его от лишнего.
Ого, а жрицы действительно не просто так погулять да песни в лесу попеть вышли, что-то умеют! Только вот почему хитрый прищур советчицы мне кажется таким знакомым? Подумала было, что это память так стремительно возвращается, но потом уловила в жрице схожие черты с моим провожатым — Фролом. Ну, всё правильно, он говорил, что его сестра одна из них!
— А если это происки врагов? А у богов на меня совсем другие планы? — решила не сдаваться так быстро, видимо, спорить люблю.
— Дело твоё, коли вспомнить хочешь. Мы лишь проводники силы, дарованной нам богами, а не толкователи их воли. Проходи в круг и ложись на землю.
Ура, не вспомню, так хоть отдохну. В этот раз спорить не стала, прошла, со всеми поздоровалась и улеглась в самом центре, сразу закрыв глаза. Но моим надеждам на сладкий сон в неурочное время и в этот раз сбыться было не суждено. Как только вновь зазвучала песня, теперь уже возвышенно-грустная, у меня по телу дружно прошлись сотни маленьких ножек или иголочек, понять было трудно, несколько необычное ощущение. Пришлось приоткрыть глаза, чтобы рассмотреть себя и заодно окружающих. На себе никаких насекомых или посторонних предметов, способных производить столь ощутимое физическое воздействие, не заметила. А вокруг происходило нечто весьма странное. Я оказалась как будто в центре огромной паутины, лучи которой проходили сквозь жриц и соединялись между собой. Как только круг замыкался, образовывались новые и тянулись уже к пришедшим со мной женщинам, стоящими на примерно равном расстоянии друг от друга следующим за жрицами рядом. По окончании плетения до этого совсем тоненькие ниточки налились светом и даже начали пульсировать в такт звучащей мелодии.
И всё! Меня окутало нечто белое, но не пушистое, а колючее и пугающее. Захотелось вскочить или, по крайней мере, крикнуть, а в итоге осознать, что тело меня больше не слушается. Ну а потом и сознание отправилось куда-то погулять, оставив меня пусть в небытии, но в покое.
Сколько длился сеанс издевательства, я не знаю, но вроде бы долго, так как солнце к тому моменту, когда я очнулась, перевалило на другую сторону высокого неба. Жрицы больше не пели, никакой паутины тоже не наблюдалось, а я всё так же лежала на земле. Женщины тихо беседовали, сбившись в небольшие группки, и не обращали на меня ни малейшего внимания, как будто это в порядке вещей — посреди поляны валяться без сознания. Если для того, чтобы вспомнить собственное имя, нужно семь лет подвергаться такому, нет уж, увольте. Мне и как есть хорошо! Покряхтела, привлекая внимание, и поднялась, ощущая, как подрагивают руки и ноги. Ко мне почти сразу подошла Доож и поддержала, чтобы я не рухнула обратно.
— Ты молодец, быстро в себя пришла. Обычно приходится до вечерней зорьки ждать. Правда, такой молебен редко устраивают, но к тебе особливо девы божественные прониклись. Помогло хоть?
Хороший вопрос! Заглянув поглубже внутрь своей головы, я увидела там лишь ту же пустоту, что и до жреческих песнопений. Только теперь она ещё и злорадно поблёскивала призрачной надеждой на воспоминания, чтобы потом стать ещё гуще и мрачнее. Расстроившись окончательно, отрицательно помотала головой. К нам подплыла, по-прежнему хитро улыбающаяся сестра Фрола и погладила меня по руке.
— Всему своё время. Бывает, воспоминания возвращаются и сами, без посторонней помощи. Мы использовали так много силы, что могу с уверенностью сказать, ни один служитель богов не сможет вернуть тебе память, если нам с сёстрами это не удалось. Но, скажу и ещё кое-что. Тебе дали шанс начать жизнь заново, иди вперёд, не оглядываясь назад. Только от тебя зависит, каким будет финал.
Никто из подобных им не сможет помочь — не очень это радует. Да, надо учиться у жриц красиво прикрывать туманными фразами свои неудачи. Тем более, что мне теперь все стороны жизни заново осваивать придётся, так почему не с этого начать?!
— Благодарю за помощь делом и советом. Может, перед тем, как я отправлюсь в путь, отметим мой день рождения? С него же, обычно, жизнь начинается, — не удержалась и подмигнула сестре Фрола, может, это и кощунство моей стороны, но слишком уж у неё лицо несерьёзное.
— А и правда! — воскликнула она и пару раз хлопнула в ладоши, привлекая внимание остальных. — Сегодня ночью мы проводим в новую жизнь нашу гостью! Устроим самый большой костёр, чтобы его огонь грел её холодными ночами, а искры освещали путь. Пусть он будет долгим и удачным!
Ага, не очень-то искорки и светят, между прочим. А меня, похоже, спроваживают в спешном порядке. Ну и ладно, ночь переночуем, сил наберёмся и… куда-нибудь отправимся. В крайнем случае, попробую с отшельником поговорить. Где он живёт, я теперь знаю, а мимо бдительных, но доверчивых женщин уж как-нибудь проберусь. В общем, мило улыбнулась жрице и отправилась в обратный путь вместе со всеми. Нам ещё к празднику проводов меня готовиться, будь он неладен!
ГЛАВА 3
Моя вторая ночь. И последняя среди необычных, иногда несуразных, но очень добрых женщин, как я успела понять, пока мы общались в ожидании наступления темноты. Как-то я слишком быстро привязалась к великанше Доож и даже сестра Фрола, эта хитро… хитроглазая жрица, мне понравилась. Было в них что-то такое — искреннее, заставляющее верить в светлое и доброе, хотя я пока и плохого не видела, но всё же. Завтракали мы пусть и плотно, но на обед у нас было только общение со жрицами, поэтому перед воплощением своих планов по поводу отшельника, я решила принять участие в вечернем мероприятии в полной мере. Кому нужна будет моя память, если я от голода умру?!
Со вздохом сняла выданное утром облачение, переодевшись в своё, честно украденное. При свете дня очищенная одежда выглядела вполне качественной и дорогой, что даже удивительно с учётом истории её появления у меня. Откуда у охотников такая хорошая женская одежда? Зачем понадобилось тащить точно не нужные им самим вещи в лес? Ответа я, наверное, никогда не узнаю, но спасибо мужикам ещё раз. Только вот добротная одежда из плотного материала на дневной жаре обещала мне не самые приятные моменты.
— Доож, а можно мне оставить себе ваши рубаху и платье? Они более подходят к погоде, — обратилась к ловко лепящей пирожки женщине.
— Скажешь тоже, «можно-нельзя», здесь ничего моего или чьего-нибудь нет. Всё люди приносят или присылают с Фролом. Много ли надо тем, кто сюда приходит? Жрицы отправляют в город для больниц всякие целебные разности, так за это им из городской казны денежку платят. Вот на это и продукты закупаются, которые сами добыть не можем. Бери, чего надобно, для этого приют этот и создан, чтобы страждущим помогать. Завсегда и всем рады служительницы богов наших.
— А мне показалось, что жрицам не слишком понравилось бы, останься я здесь подольше, — только и хмыкнула я.
Доож поставила пирожки в печь, а потом обернулась ко мне, чтобы погрозить пальцем.
— Даже не вздумай обиду таить! Если они тебя отправляют куда-то, значит, на то важные причины у них имеются. На моей памяти это первый случай, — женщина подошла и наклонилась ко мне. — Пока ты в беспамятстве была, они между собой советовались и спорили. Сначала хотели тебя отправить в храм, где жриц обучают, а потом решили, что это не твой путь. Но если разговоры такие были, знамо, сила в тебе есть, которую боги даруют. А что с этим знанием делать, сама решай, то уже не моего ума дело.
Информация, достойная того, чтобы её обдумать в спокойной обстановке, однако. Сила? Во мне? И что бы это значило? Эх, у кого бы узнать, кто такие эти жрицы на самом деле и с чем их едят. Нет, я не с гастрономическими целями интересуюсь, да только кажется мне, что они не те, за кого себя выдают. Эта хитринка в глазах, загадочные танцы и пресловутая сила. Может, и правда в этот их храм наведаться да разузнать там, что да как? Смысл в этом был, тем более, что другой цели предстоящего путешествия всё равно у меня пока не имелось. Оставалась надежда, что визит к отшельнику даст сколько-нибудь значимые результаты, уходить-то всё равно придётся. А сила, это, наверное, хорошо…
С трудом дотащив до местного кострища корзину с пирожками и прочей снедью, я застыла в изумлении. На самой вершине холма, который мы сегодня с успехом обходили вокруг, было сложено несколько огромных деревьев. По мне, так они будут гореть пару дней точно. Я бы сомневалась, если бы не видела, какие дровишки кидают в печь и сколько они прогорают. А потом ещё и выяснилось, что данное место и есть местное святилище. Это идущие сзади решили обозначить, куда меня, собственно привели. Если так, то где алтарь? Я точно помню, мне о нём говорили!
Со всеми этими мыслями о больших кострах и алтарях, у меня закрались сомнения в доброте местного населения. А если тут жертвы приносят?! Не знаю, откуда, но я уверена, что именно так обычно всё и происходит. Ничего не подозревающего человека приводят и потом… Конечно, силой наверх тащить — умаешься, а так жертва своими ножками дотопала. Удобно.
— Чего мнёшься? — поднявшись, легонько подтолкнула застрявшую на одном месте меня Доож. — Нравится? Только по большим праздникам мы сюда приходим. Видать, непростая ты, если жрицы опять силу свою чудесную тратили на то, чтобы брёвна из лесу сюда сами прилетели.
— Сами?! А я и удивляюсь, кто способен такую тяжесть таскать. Чего-то алтаря вашего не видно.
На месте действия появились жрицы, конечно, со своей стороны холма. И одна мне ответила, не переставая улыбаться.
— Он появится, когда надобно будет. Не беспокойся.
В ответ на эту радостную реплику и свои мысли, я поёжилась, не смотря на ещё сохранившееся дневное тепло. Ага, этот алтарь как и отшельник у них, всё-то появляется, когда надо… И вовсе не об этом я беспокоюсь, а о себе. Похоже, мои мысли отражались на лице, так как захихикали все жрицы, не перестающие подниматься одна за другой.
— Ой, сколько же их? — случайно спросила вслух и сразу же получила ответ от Доож, решившей забрать у меня из рук корзину.
— Две дюжины. Такая честь, что тебя славить все пришли. Кто же ты такая?
— Сама хотела бы знать, — ошарашенно ответила, наблюдая за тем, как нескончаемая вереница из женщин в одинаковых белых сарафанах опоясывает кострище.
— У тебе даже имени нет, — кивнула великанша. — Но никто тебе его не даст, само должно прийти, коли уж сбежало.
— И как это? — переключилась на Доож, оторвав взгляд от хоровода.
— Поймёшь сама. Когда имечко своё услышишь, сразу и опознаешь. Иди, потанцуй с ними, то не просто веселье, а со смыслом.
Меня и впрямь как будто потянуло к огню, но я не могла поддаться искушению, дел на сегодня намечено много. Во-первых, уже почти все продукты были извлечены из корзин и распространяли аппетитные ароматы, маня разнообразием. Во-вторых, так пока и не появившийся отшельник, попасть к которому я могу только сегодня, потому как уже завтра утром меня, благословя, отправят в даль неизведанную. Вдруг, он просто шумных компаний не любит? Или, может, дневного света не выносит и ждёт глубокой ночи, чтобы явить народу свой лик и исцелить страждущую меня? В общем, мужественно отказалась от возможности влиться в круг танцующих, чтобы отдать должное пирожкам Доож, закусывая их сыром и запивая по-настоящему божественным квасом. В смысле, готовили его сами жрицы и, надо сказать, они точно знают в этом толк — забористый получился напиток.
В момент, когда пламя костра одарило небо искрами звёзд, я уже чувствовала приятную лёгкость во всём теле и недвусмысленное желание куда-нибудь удалиться. Мои устремления никого не удивили ввиду просто огромного количестве поглощённого и выпитого. А я, воспользовалась ситуацией, чтобы навестить скрытного отшельник, так и не пожелавшего выйти и мне помочь. Найти пещеру удалось не с первой попытки, да ещё и спуск с холма оказался весьма весёлым. Прокатившись на пятой точке до подножия холма, потёрла пострадавшее место и поняла, что обратно мне в таком состоянии уже точно не забраться.
Сначала я пыталась влезть в нору какого-то животного, возмущённым писком повергнувшего меня в бегство. Удивительно, но днём мне не показалось, что весь холм изрыт, а теперь я постоянно натыкалась на какие-то норы. Или это была одна и та же? Неважно, потому как до искомой пещеры я-таки добралась, уже почти возненавидев отшельника, решившего поселиться в таком неудобном месте.
Расставив руки в стороны, я медленно продвигалась вглубь земляного коридора, нащупывая его осыпающиеся от моих прикосновений стены. Это даже хорошо, что темно, представляю, как я сейчас выгляжу! Хм, а как этот старичок внутри холма живёт без света? Вот и я думаю, что никак — должен быть у него способ осветить помещение, иначе бы народ говорил о слепом отшельнике. Как я поняла из разговоров женщин, они всем прозвища придумывают, вот только со мной пока не определились. Ничего, я уверена, что потом моё пребывание в святом месте будет разукрашено такими подробностями, которые и меня удивят, если вдруг услышать доведётся.
Вскоре моё терпение или нежелание возвращаться, не добившись желаемого, было вознаграждено едва слышимой музыкой, вполне приятной на мой забытый вкус. И ещё я упёрлась во что-то очень твёрдое и холодное, видимо, бывшее дверью, так как располагалось оно поперёк дороги. Постучала кулаком, послушала и снова постучала. Ни-че-го. Пришлось уже долбить ногами, чего уж стесняться, не обратно же идти, так и не пообщавшись. Может, он там в самом деле слепой да глухой и не по собственной прихоти отшельником стал, а от злых людей решил укрыться?! Мысль появилась и стыдливо исчезла, придавленная аргументом в виде рассказа Фрола. Он же сообщил, что эти отшельники явление постоянное и привычное, так что нечего выдумывать тут всякое.
Уже отчаявшись дождаться, когда меня впустят, я продолжала долбить несчастную дверь просто из вредности. И моя настойчивость была не напрасной, раздался лязг и я, не успев прекратить уже начатое движение, лягнула ногой кого-то явно более мягкого, чем дверь. Раздалось приглушённое «ой», а я рухнула на спину, потеряв опору.
Привыкнув к свету, вопреки моим ожиданиям, всё же наличествующим в подземном жилище, я принялась оглядываться. Уютное помещение, в котором вполне можно жить, всё было уставлено шкафами с книгами и странными приспособлениями. И ещё пахло чем-то неприятно резким, явно не цветами.
— Ты кто, новый вид подземной живности? — возник прямо перед моим лицом мужчина средних лет и даже без бороды.
— Девица-краса, отшельника навестить пришла! — обиделась я на столь бесцеремонное обращение с гостями и, ведь, даже никто подняться не помог.
— Скорее уж, девица, ты страшна. Подкоп рыла, а потом решила дверь мне вынести?!
Мужчина явно был очень зол, но оно и понятно — дышать таким воздухом совсем не в радость, а с проветриванием здесь точно есть проблемы.
— Здравствуйте, между прочим! — решила подняться сама с жёсткого и местами неровного пола. — Ничего я такого не хотела, открывать надо, когда стучат.
— А если я занят? У меня эксперимент сорвался, к которому я готовился аж с зимы! Чего заявилась, опять разнарядку прислали что ли? Надо кого-то излечить?
Дядечка, кажется, немного успокоился, потому как говорить стал тише и вообще отошёл от меня, делая какие-то пассы руками. Сразу воздух посвежел, как будто только что гроза прошла, став слегка влажным и каким-то вкусным.
— А как это? — поразилась я столь быстрому изменению, даже вверх посмотрела, но никакой трубы там не обнаружила.
Мужчина вернулся и вновь на меня внимательно посмотрел, удивившись, кажется, даже сильнее, чем я.
— Ты учёбу вообще закончила или как?
— Я не помню ничего, потому и пришла. Жрицы помочь не смогли, вот я и решила…
Договорить мне не дали, дядечка, он же, по всей видимости, отшельник, схватился за голову.
— Жрицы… Она называет их жрицами! Что творится в этом мире?! Хотел спокойно поработать и вот на тебе! Скажи, зачем мне надо было забираться в такую глушь, чтобы и здесь заниматься теми одарёнными, которых инспекторы пропустили?! Нигде покоя нет! И чего из вас магия так и прёт, когда не просят, ты мне скажи?! Я просто хочу спокойно работать над своими идеями, наконец!
Лично я ничего не поняла из этой очень эмоциональной речи. И, конечно, ответить ничего кроме нейтрального «угу» не могла. Но, кажется, этого никто и не ждал, меня провели в центр оказавшейся довольно обширной, но слишком уж загромождённой всяким разным комнаты, и усадили на высокий неудобный стул без спинки.
— Я к отшельнику, если что, — только и успела сказать, как мужик недовольно цыкнул и больше ни одного звука из моего рта вырваться не смогло.
Он ходил вокруг меня, бурчал себе под нос что-то странное, сам с собой спорил и ерошил обеими руками свою и так находящуюся в беспорядке шевелюру.
— Так-так… И почему они меня не вызвали, несносные девчонки?! Недоучки! Им бы только развлекаться! Никак не пойму, в чём же заковыка… Из другого мира? Нет, тело пропитано нашей магией! Переселили душу? А зачем? Никаких следов некромантского ритуала… Не понимаю! А ты чего молчишь?! Откуда взялась и зачем пришла? А, ну да.
Одно движение рукой и я вновь обрела голос.
— Что это такое?! Я не позволю так с собой обращаться! Я за помощью шла, а тут…
Маг скривился и я снова перестала издавать звуки. Видимо, не любит он общения, отшельник, что и говорить. И почему я решила, будто он старый должен быть?! Эх, надо было как-то иначе беседу строить и долго мне теперь так? Не хватало вдобавок к памяти ещё и голос потерять. Что-то не везёт мне и с чего бы это, не пойму. Пока я предавалась мрачным размышлениям и рассматривала вариант бегства из негостеприимного подземелья, мужик взял в руки какую-то склянку с прозрачной жидкостью и протянул её мне.
— На-ка, выпей.
Ага, вот прям так сразу и буду я отраву глотать, размечтался! Произнести вслух я, конечно, этого не могла, поэтому просто отрицательно замотала головой, не скрывая своих намерений отказаться от сомнительного угощения. Но, это не устроило оказавшемся не совсем таким, каким я его представляла по рассказам, отшельника. Он грубо обхватил меня за шею, одной рукой запрокидывая голову назад, а второй, в которой всё ещё была та самая склянка, попытался мне влить в рот жидкость. Стерпеть такого обращения я не смогла, врезав локтём мужику в живот и выплюнув ему в лицо снадобье, часть которого от приложенных к освобождению усилий всё равно проглотила. Раздался звон и сосуд разлетелся в стороны светящимися искорками, а со стороны двери в это самое время раздался громкий стук. Отшельник выпрямился и махнул на меня рукой.
— Досталось же наказание! Ведь хотел как лучше. Оно мне надо с бешеными общаться?!
Я была с ним солидарна, ничего со мной делать не надо, даже общаться, а ещё лучше отпустить туда, откуда пришла. Может, это девочки, мои хорошие, решили поискать, куда это я запропастилась? Жрицы, дорогие, пусть это будете вы! Я так хочу потанцевать с вами у костра!
Мои мольбы были услышаны и за открытой отшельником дверью обнаружились три девицы сильно навеселе. Мужчина был ими отодвинут в сторону, чтобы не мешался, а они ввалились внутрь комнаты, причём одновременно и с жутким хохотом.
— Эй, заучка, ты нашу девицу часом не видел? А, вот же она!
— Стойте же, дуры окаянные! Там стекло на полу! Мало мне одной было, которая ценную тару и средства подотчётные, между прочим, переводит, так ещё и вы явились!
А дальше всё было как во сне — взлетели вверх осколки, а вместе с ними я. Началась суматоха, переходящая в потасовку. А потом вдруг все вместе мы оказались у костра и веселились в странном угаре. Я управляла огнём и, что удивительно, он меня слушался, поднимаясь до самого неба. Проводы удались!
ГЛАВА 4
Что-то гудело и мешало спать. Глаза не открывались и тело не слушалось. А ещё жутко хотелось пить и умереть. И даже не знаю, в какой последовательности. Вспоминать события, приведшие к столь печальному состоянию организма, не хотелось, голова соображать отказывалась напрочь. Но хотя бы выяснилось, что гудит именно она, а не что-то снаружи, видимо, досталось ей вчера. Перед глазами мелькали какие-то дикие картинки, напоминая скорее бред, чем реальность. Но я решила не сдаваться сумасшествию и мужественно позвала на помощь, прохрипев почти мужским голосом.
— Мамочка-а-а… До-о-ж…
Мне даже удалось открыть один глаз и разглядеть, что я всё же в доме, из которого мне вроде надо было куда-то уходить. Разбираться не хотелось, а спасительница всё не шла. Попробовала подняться сама, но перед глазами, хотя я их и не открывала, заплясали радужные круги разного размера и степени весёлости.
— Тихо, куда же ты в таком состоянии, — раздалось рядом, но точно не голосом моей любимой великанши. — Горе прям с тобой, полежи пока. Сейчас девчонки вернутся и сразу подлечим, будешь как новенькая. Всё этот надсмотрщик с его зельями, зачем ты к нему потащилась?! Ещё и тайком сбежала, а мы тебя специально к нему пускать не хотели.
— Извини, — поняла я, что со мной беседует сестра Фрола. — Знала бы, что так плохо потом будет, никуда бы не ходила. А как тебя зовут, а то всё жрица да жрица?
Глаза по-прежнему не открывались, но говорить уже стало полегче.
— Да теперь-то уж чего, сделанного не изменишь… А имена нам не положены, магини должны их скрывать.
Хм, неожиданный ответ, но зато очи мои распахнулись, с удивлением воззрившись на жрицу-магиню.
— А подробней? Какие такие магини? Кстати об именах, твой брат Фрол вроде как в курсе, да и соседи-знакомые тоже. Какой уж тут секрет?
— Истинные имена нам в Храме дают, где мастерству обучают, а потом на практику отправляют в такие вот святые места. Мне повезло, хоть с родными общаться могу через брата, а вообще жрицы должны дистанцию с населением сохранять. Для того, чтобы люди жили своей обычной жизнью, а не во всём на волшебство полагались. Поэтому и живём отдельно от тех, кто за помощью приходят. Ничего личного, понимаешь?
— Не очень. Разве жрицы не богам служат? Причём здесь магия?
— А от кого она у нас? — развеселилась, по всей вероятности, моему глупому вопросу девушка.
Жрица рассмеялась, а я зажмурилась от звона в голове. Лучше уж молчать, чем своими вопросами кого-то смешить.
— Чему вас только учат?! — добавляя мне головной боли, раздался возмущённый мужской голос. — Всё выболтают даже без пыток или эликсира правды.
— Она такая же, как и мы, всё равно узнает, — фыркнула девушка. — А ты чего ей вчера дал? Бедняжка до сих пор отойти не может.
— Поделом ей! Нечего было отвлекать. Случайно концентрат попался. На-ка, возьми противоядие.
И по голосу, и по сути беседы не трудно было догадаться, что пришёл тот самый отшельник, к которому я вчера так неудачно сходила. Решила открыть глаза и убить его укоризной, но вместо этого заулыбалась. На лице мужика красовались два одинаковых, свеженьких и ярких синяка вокруг, на мой взгляд, совершенно справедливо пострадавших глаз.
— Тебе идёт, — только и хмыкнула, понимая, что опять разозлю этого якобы отшельника, но удержаться не смогла.
— Она ещё и издевается! — всплеснул руками жреческий куратор, едва не выплеснув что-то из очередной склянки. — Нет, я умываю руки, лечите её сами.
Жрица склянку всё же взяла, мне подмигнула, потом состроила скептическую мину на лице, недоверчиво и слегка прищурившись рассматривая, целебное средство на просвет.
— Что-то оно подозрительное какое-то… Ты, часом, ничего не перепутал, как вчера? Может, ты решил избавиться от проблемы в её лице, а? — на последнем слове девушка резко придвинулась, упёршись грудью в не ожидавшего такого напора мужчину и почти ткнула ему в лицо его же склянкой.
«Отшельник» сначала слегка прогнулся назад, потом начал пятиться, явно не получая удовольствия от столь близкого зрительного и не только контакта. Потом задел табурет, уселся на него и только затем обрёл дар речи.
— Тьфу на вас, доведёте вы меня, уеду! И ещё не известно, кого вместо меня к вам пришлют. Жалеть будете!
Не известно, чем бы всё это закончилось, но в дом дружно ввалились несколько девиц, одетых весьма своеобразно. Не могу сказать, что упала в обморок от их внешнего вида, но удивилась сильно — вместо традиционных сарафанов и нижних рубах, жрицы красовались в чём-то, напоминающем мужское исподнее. Похожее я видела, когда рылась в вещах охотников. Хотя, я вроде бы тоже явилась в гости в брюках, так что рано я решила, будто тут, кроме платьев женщины ничего не носят. А «отшельник», похоже, уже снова осмелел и подошёл к девушкам, недовольно их отчитывая.
— Что-то вы не выглядите даже слегка утомлёнными. Опять болтали всё время для упражнений предназначенное?! Это практика, а не каникулы, сколько раз повторять?!
Но, мужик явно не пользовался авторитетом среди весёлых жриц, они над ним лишь похихикали, а одна так и вовсе, положив руку ему на плечо, посоветовала.
— Так взял бы и сам зарядку провёл, а то скоро в свою пещеру влезать перестанешь. Сколько набрал-то?
— Уеду! — сбросил девичью руку «отшельник» и повернулся ко мне, забрав у сестры Фрола склянку. — Вставайте в круг, болтушки, а ты пей, давай.
Пить, конечно, пришлось мне, бросила взгляд на жрицу и взяла лекарство лишь после её кивка. Оказалось даже вкусно. Убедившись, что средство принято внутрь, хмурый куратор положил мне обе свои руки на лоб. Я, конечно, возмутилось таким его поведением и хотела было сбросить их, но почувствовала явное улучшение. От головы расходилась восхитительная прохлада, уносящая с собой все болезненные ощущения и оставляющая какое-то окрыляющее чувство. Глаза сами закрылись, но даже сквозь веки я увидела ту же световую паутину, что наблюдала накануне в лесу. Неужели, это и есть та самая магия?!
На этот раз сеанс длился совсем недолго и я даже расстроилась, когда исцеляющие руки исчезли с моего лба. Открыла глаза и убедилась в том, что сияющие нити тоже пропали. Девчонки ушли приводить себя в порядок, а мне было поручено оказывать посильную помощь в подготовке завтрака. Свелось это лишь к простому перетаскиванию из большого сундука на обеденный стол стопок посуды и нарезанию хлеба, но я, тем не менее, изрядно устала.
— Скоро легче станет, твои силы восстановятся, а вчерашнее средство уже почти нейтрализовалось, — успокоил меня «отшельник», накрывать к завтраку не помогающий, но явно собирающийся на него остаться.
— Угу, помог бы лучше. Глиняные миски не самая лёгкая ноша, — скромно, но с намёком отреагировала на обещание улучшения.
— Вот так всегда! Никакой благодарности. Я, между прочим, вместо того, чтобы все свои силы на исследования бросить, на тебя их расходовал только что! — выпучил глаза мужик.
— А кого мне благодарить надо за то, что я таком состоянии оказалась?! — уже откровенно возмутилась я.
— Так ты сама! Я хотел раскрыть твою силу, чтобы посмотреть, что к чему, ну и правду узнать. Да только ты моё универсально средство всё на пол отправила, а потом началось… — жреческий куратор осторожно потрогал свои синяки.
Вот это было уже интересно, он намекает на то, что обязан мне таким «подарочком»? А почему я ничего не помню? Хотя, это как раз не удивительно.
— Чего началось? — я уселась на табурет напротив «отшельника», с неподдельным интересом заглядывая ему в глаза.
— Как будто не знаешь?! Придуриваешься или в самом деле? — недоверчиво нахохлился мужичок.
— Да я не помню ничего. Почти. А это откуда? Тоже я? А почему ты их не уберёшь, если лечить умеешь?
Стали возвращаться жрицы в уже привычном для меня облике и одна из них решила ответить за своего куратора.
— Он и в самом деле много работает, поэтому считает расходование сил на улучшение внешнего облика непозволительным расточительством. В крайнем случае, просто обезболил одним из своих экспериментальных составов. Не удивляйся, все маги с причудами.
Девушки расположились за столом, «отшельник» тоже никуда не делся, с удовольствием наворачивая кашу с таким количеством варенья, что даже мне хотелось запить, глядя на поглощаемую им сладость. Сестра Фрола, вот тоже добрая женщина, решила меня всё же просветить, как оказалось, о моих вчерашних подвигах.
— Мы обнаружили, что тебя нет, и не на шутку разволновались. Вокруг холма защитный контур был установлен, чтобы никто из посторонних и, прямо скажем, опасных внутрь проникнуть не мог, пока мы расслабляемся. О недавних подвигах оборотня слышала? Представь, как мы занервничали, изнутри круга защиту же покинуть можно запросто! Хорошо, что Доож вовремя вспомнила о твоей попытке днём в пещеру к нашему отшельнику заглянуть. Лично я думала, что это последнее место, где тебя искать надо, но, как оказалось, была не права. Увидев тебя и под воздействием волнения, мы немного пошумели, а ты…
Тут в разговор решил вмешаться куратор, понявший, что добавки каши ему не видать.
— Да уж говорила бы честно, седьмая, что пришли пьяные и бузить начали. Наказание какое-то, а не кураторство. Переведусь! Лучше уж в Ледяную пустошь подамся, там точно никто от опытов отвлекать не будет.
Жрица, которую он назвал седьмой, совсем не впечатлилась угрозой и показала мужчине язык, после чего невозмутимо продолжила.
— Так вот, мы немного возмутились тем, что он нас внутрь не пускает, а ты решила помочь нам делом. Надавала таких тумаков нашему куратору, что аж загляденье. После сказала, что устала и хочешь пить, схватила одну из склянок, понюхала, кивнула и залпом осушила. А потом уже выяснилось, что это было очередное изобретённое этим занудой средство, снимающее любые магические блоки, — девушка замолчала и многозначительно на меня посмотрела.
— Ну и что? Это же хорошо, наверное, — неуверенно произнесла и тоже замолкла, не зная, что ещё сказать.
— Как что?! — жрица вскинула руки. — Ты же повелевала вчера почти всеми стихиями! Да на такое способны только очень одарённые маги и после окончания обучения в Храме!
— Я?!
— Ладно, расскажу по порядку. Видимо, побочный эффект. После того, как ты разобралась с нашим куратором, мы все вместе решили отправиться наверх, в смысле — на вершину холма. Ты подняла руки и развела их в стороны, заставив гору разойтись. Потом налетел ветер и всех нас просто вынесло на поверхность. У нас таким манером только алтарь выезжает, но там механизм вообще-то.
Жрица долго и с подробностями рассказывала о моих подвигах, смакуя детали и восхищаясь необычностью магических методов, о которых я ни сном, ни духом не ведала. Оказывается, ещё проводя надо мной ритуал на лесной полянке, они заметили, что я как будто одарённая, но в храме, который как раз в той самой Ледяной пустоши стоит и где конкретно эти жрицы много лет проходили обучение, меня никто не видел. Есть и другие храмы, но этот ближайший, а плюс к тому, у пророчицы, которой и была сестра Фрола, случилось видение о том, что я переселенка из другого мира и должна найти того, кто меня вызвал. Правда, что за этим последует, видение сообщать не стало, но предположить не трудно — захочу вернуться на родину.
— Какой другой мир?! Вы чего, все с ума посходили?! Или это шутки такие несмешные?
Меня успокаивающе погладили по руке все, кто мог дотянуться, и сочувственно посмотрели несколько пар глаз. Не шутят… Ну что ж, если взять версию с другим миром за основу, то это хотя бы объясняет, почему мне всё кажется странным. А жрица тем временем продолжала свой рассказ.
— Мы решили отпустить тебя с миром, а как иначе, если о тебе станет известно, то всё — сначала обследование, потом учёба, а там и практика, как у нас. И не найдёшь ты того мага, которому зачем-то понадобилось тебя вытаскивать. Так что, не надо было тебе к нему идти, — указала девушка на куратора. — Но, зато мы повеселились, как никогда. Ты только расскажи, что это за заклятие такое странное «Взвейтесь кострами синие ночи»? Огненная стихия просто с ума сошла, когда ты его пропела.
— Понятия не имею, я же не помню ничего. Мага, говоришь… А я правильно поняла, что все маги проходят обучение?
Ответил мне исполнившийся важности куратор. Видимо, тема ему близкая, если не сказать больше.
— Все. Как определяется в ребёнке дар, так его сразу в Храм забирают. Бывают, конечно, разные случаи — то где-нибудь в дикой местности невыявленный найдётся, то сила проснётся в уже далёком от детства возрасте. Я тебя поначалу за одну из таких принял. Основная задача кураторов не за этими бесноватыми практикантками следить, а обеспечивать безопасность окружающих при обнаружении необученных магов. Ну, мысль твою я понял. Думаешь, что коли у нас все маги наперечёт, то и твой должен найтись легко. Даже если он и не местный, а приезжий, всё равно отметиться должен был. Но! — мужчина поднял вверх указательный палец. — Определить его очень сложно, связь ваша почему-то разорвалась. Вытащить-то он тебя смог, а дальше, видать, не по плану что-то пошло. И в отличие от этих дурёх, я считаю, что правильно ты сделала, когда ко мне пришла. Я, конечно, о тебе сообщить обязан, но уверен, что начальство найдёт устраивающий всех выход. Не дураки, небось, наверху сидят. Ладно, сидите тут, я быстро.
И с этими словами «отшельник» бодренькой рысью направился к выходу, чтобы исчезнуть и оставить нас в тишине, прерывающейся лишь вздохами. Куратор покинул дом уж очень стремительно, оставив ожидать решения моей судьбы кем-то, кого я даже не видела и, конечно, не знала, но жрицы будто бы только того и ждали.
— Может, сбежишь? Там, наверху пусть и не дураки, а очень даже мудрые люди сидят, но после того, что им этот заучка расскажет, точно захотят сами на тебя посмотреть. Тогда уж не жизнь будет, точно тебе говорю, бежать надо и быстрее, — зловещим шёпотом обратилась ко мне сестра Фрола.
— И куда? Думаешь, я такая незаметная? Да меня найдут уже завтра, если надо будет. Да и вам за меня достанется, опять же...
Однако, мои аргументы совсем не впечатлили жриц, лишь переглянувшихся и усмехнувшихся.
— Нам не привыкать! Мы ж пожизненно магини, что нам сделают?! Ну, сошлют на другое святилище, так рано или поздно всё равно переезжать придётся. Ты о себе думай лучше. Пока того мага не найдёшь, в свой мир не вернёшься, это точно. Беги!
Заявление седьмой заставило задуматься. А мне точно надо возвращаться туда, откуда я появилась? Всё же те слова жрицы о новой жизни, сказанные после ритуала на поляне, запали в голову. И почему они меня так стараются выпроводить, вот тоже не совсем понятно, даже подозрительно как-то. Подумала и решила, что если уж возникнет в том нужда, я скроюсь в любой момент, с моими-то возможностями. Правда, я так и не знаю, как ими пользоваться, но вчерашние события всех, как я поняла, впечатлили и работали на мою репутацию. Теперь-то чего торопиться? Сбежать сейчас — только разозлить тех самых умных, с которыми «отшельник» советоваться побежал. Нет, не будем торопиться, посидим в засаде и подождём, что мне за подарок судьба приготовила. К тому же, ещё один вопрос свербел не хуже прежней головной боли и не давал покоя.
— А кстати, я выгляжу обычно для вашего мира или нет? Ну, по внешности меня как-нибудь отличить можно?
Девушки переглянулись и дружно пожали плечами.
— Нормально ты выглядишь, девка как девка.
Не густо, а мне хотелось деталей. В тазике с водой я не особенно много смогла разглядеть, хотя и пыталась. Надо же знать, каким оружием владеем, когда придётся его использовать. Всё-таки разбежавшиеся от меня в лесу мужики могли стать жертвами предубеждения, приняв за белую вдову, а внешность в темноте вряд ли разглядели. Точно знаю только то, что у меня волосы длинные и светлые — вижу в косе и без специальных приспособлений.
— А глаза какие, лицо? — продолжала я пытать магинь. — Симпатичная или никуда не годная? Может, найти здесь какого-нибудь правителя и замуж быстренько выскочить, чтоб никого искать не надо было, и жить себе припеваючи. Как оно у меня в моём мире было, я же всё равно не знаю, может, и не очень, чего туда рваться?!
— Обычные, — то ли не хотела рассказывать седьмая, то ли так и не поняла моего интереса. — Не так чтобы красавица, но и не страшненькая. По внешности точно никто не догадается, что ты иномирянка. Но с замужеством, если вдруг взаправду решишь в нашем мире остаться, у тебя всё равно ничего не выйдет.
Последнюю фразу жрица произнесла несколько более жизнерадостно, чем позволяли приличия при сообщении подобной новости. Не то, чтобы я и в самом деле планировала, но обидно как-то.
— И чего это? — приосанилась я и окинула свою толстую косу за спину.
— Магиня ты, а для всего прочего населения, даром не наделённого — жрица. На таких обычно не женятся, не принято. Не смотри так сочувственно, я же не сказала, что нам вообще нельзя замуж выходить. Коли маг какой приглянется, то в Храме и обвенчают, когда сговоритесь. А как и где вы жить будете — дело ваше, только жрицей уж не бывать, прощай жизнь вольная. Мы и не торопимся, хотя ребята к нам заезжают с романическими устремлениями.
— Это те, которых монахами здесь называют? — в голове более-менее начала складываться картинка местного мироустройства.
— Они самые, — кивнула седьмая.
— Понятно-о, — протянула и сразу же усомнилась в искренности изложенной жизненной позиции жриц. — А где она ваша воля, если сидите тут и всё? По-моему, замужем так свободы даже больше — уехать можно, мир посмотреть, никаких кураторов опять же.
Девчонки дружно рассмеялись, но от смеха этого не по себе мне стало. Ох, невесёлый он был, а страшный какой-то. И потом одна мне ответила, разъяснив, что с магическими браками здесь не так.
— Вот теперь понятно, что ты не из нашенских. В Храме будущие супружники обеты приносят, навсегда свою жизнь друг с дружкой связывают. И скрепляется клятва особым способом магическим, который ставит пожизненную печать. Муж с женой после ритуала разлучиться надолго не смогут, а после смерти одного второй за ним уходит почти сразу. Правда, и сила их увеличивается, и ребёнок с гарантией сильным магом рождается. Только вот не многие на такое решаются, разве что по любви сильной. Лучше уж под кураторством, но вольной птицею жить.