Говорят, что первой заповедью, которую Иисус Христос принес на землю,
была заповедь «Не бойся», но первосвященники посчитали ее неудобной.
_______________________________________________________________
Усталый путник, облаченный в монашеские одежды, в солнечный день присел в тень дерева, чтобы отдохнуть и немного подкрепиться. Вскоре он увидел большую, необычайно красивую, почти волшебную бабочку, порхающую от цветка к цветку. Секунда – и она уже сидела на льняной тряпочке, на которой перед человеком были разложены ломоть хлеба и несколько яблок и стоял кувшин с водой.
Мужчина сдержанно улыбнулся своей нечаянной сотрапезнице и сказал:
– Приветствую тебя, красавица. Хочешь составить одинокому монаху компанию?
Бабочка перелетела на яблоко.
– Я очень рад. Угощайся, чем Бог послал.
Бабочка пошевелила тонкими усиками.
– Не хочешь? Ты сыта? Напилась цветочного нектара?
Та взмахнула крыльями и очутилась на его неприкрытой голове.
Путник замер, боясь спугнуть ее, и закрыл глаза, стараясь почувствовать, как бабочка шевелит кончики его волос своими лапками.
– Какая ты смелая, не боишься, что я тебя прихлопну своей рукой?
Бабочка в ответ слетела с его головы, вновь опустившись на яблоко. Она сложила крылья и тихонько ответила:
– Ты этого не сделаешь, ты – добрый.
– Откуда ты знаешь? – удивился монах. Ему ни разу раньше не приходилось разговаривать с бабочками.
– По голосу и словам, – ответила бабочка.
– Интересно… А что ты еще знаешь обо мне.. по голосу и словам?
– Что ты устал, что давно идешь, что спешишь… Куда ты идешь? – полюбопытствовала она.
– Я паломник, иду в монастырь принять причастие у святых мощей. – Бабочка внимательно слушала. – По-твоему – вкусить сладостного нектара. Только это пища не для тела, а для души.
– Для души? А зачем так далеко идти, чтобы напитать свою душу?
– Бог оставил для людей духовную пищу в определенных местах, в храмах и монастырях. Но их много по всей земле.
– Твой Бог добр, а мой добрее, он развеял пищу повсюду.
Монах по-отечески улыбнулся:
– Бог един, душа моя, ты пока просто этого не понимаешь.
– Конечно, я же всего лишь бабочка, и даже не человек... И ты голоден, и идешь туда, чтобы стать сытым?
– Можно и так сказать. Но прежде всего я иду туда, чтобы принести господу свои молитвы.
– А что такое «молитвы»?
– Как тебе объяснить… Это когда говоришь «спасибо», благодаришь его за то, что он тебе дает.
– Да-да, я знаю! – замахала крыльями бабочка. – Это так приятно, когда тебе говорят «спасибо»! Твой Бог должен быть счастлив, что такие добрые люди его благодарят.
Монах задумался:
– Наверное, счастлив. Я не знаю. Он никогда не говорил об этом.
– А разве надо об этом говорить, просто так этого не видно? Я, когда счастлива, танцую, летаю над цветами, поднимаюсь высоко в небо. Все это видят, и все знают, что я счастлива.
– К сожалению, людям не дано увидеть Бога, и не дано увидеть, рад он или гневается. Хотя иногда кажется, что он нам показывает это через людское счастье или несчастье.
– Странный у тебя Бог, слишком сложный для меня… Значит, ты хочешь добраться до монастыря, прикоснуться к святым мощам, молиться, чтобы благодарить. Хочешь напитаться духовной пищей… Как много у тебя желаний! А у меня нет желаний, я ничего не хочу.
– Как так? Разве ты летаешь от цветка к цветку не потому, что хочешь пить нектар?
– Нет, я летаю, потому что цветы зовут меня. Им нужно, чтобы кто-то освободил их от тяжести. Знаешь, это очень трудно, стоять на ветру, когда у тебя бутон полон нектара.
– Откуда ты знаешь? Ведь ты же не цветок.
– Как откуда? Они мне говорят об этом! Я им верю. И всегда помогаю.
– Ты, наверное, несчастлива, исполняя чужие желания, не имея своих? – пожалел бабочку монах.
– Что ты! Наоборот, летая от цветка к цветку, я думаю о них, я вижу их красоту, знаю их характер. Я их люблю! Скажи, много ли ты заметишь в другом человеке, если тебе будет что-то от него нужно для себя?
Путник нахмурился:
– Да, пожалуй, мало что замечу, кроме того, что он сделает или не сделает для меня.
– Конечно, а ведь красота есть в каждом цветке! Цвет, аромат! Ты знаешь, ведь все цветы разные! – бабочка вспорхнула с яблока и закружилась невдалеке. – Вот этот слаб, его стебелек погрызла гусеница, а у этого огромные тычинки, гораздо больше, чем у других, у этого лепестки подсыхают, поэтому не такие яркие… Они все разные, но все говорят «спасибо», когда им помогаешь. Мне нравится слышать эти слова больше, чем насыщать свой желудок, хотя это и происходит само собой. Если ты помогаешь другим, не может быть так, чтобы тебе в ответ не помогли. Ты не останешься голодным.
– Хорошо тебе говорить так, ты – бабочка, а не человек.
– Ты боишься остаться голодным? Боишься умереть?
– Да, пожалуй, я боюсь, – честно ответил монах. – Хотя, я боюсь меньше, чем другие люди. Мне очень мало надо для нужд своего тела. Немного хлеба, воды. И мой Бог посылает мне эту малость. Другим надо больше, и они боятся сильнее.
– А я не боюсь, и тебя не боюсь, – закружилась перед его глазами бабочка.
Путник замахал руками, отгоняя ее от лица.
– Но ведь я же не как все, бывают люди злые и просто глупые, они тебя поймают и раздавят, и им даже невдомек будет, что они сделали что-то нехорошее!
– Ну и что? Если бы я боялась всех людей, я бы не поговорила и с тобой. Но общаясь, я научилась различать добро и зло. И потом, лучше я буду смелой, много успею и буду раздавлена, чем навсегда останусь трусливым насекомым, которое ничего в своей жизни не видело и не сделало, и однажды в зимнюю стужу навеки усну. Ты знаешь, что бабочкин век очень короткий?
– Знаю. Человеческий тоже не длинен…
– Так почему же ты спешишь в монастырь, а не жить?
– Это и есть моя жизнь.
– Твоя жизнь – это маленький страх? Что ж, я тебя понимаю, некоторые цветы мне тоже говорили о страхе. Они боятся, что их сорвут, боятся, что осенью они засохнут, а они не успеют пожить, почувствовать как это бывает – когда распускается бутон, как к тебе прилетает пчела, чтобы нектар превратить в мёд, не узнают, как это бывает, когда опадают лепестки, как зреют семена…
– Нет-нет, – перебил ее монах, – я живу не для этого! Ты не поняла! Я отрешен от мирских желаний! Я служу Богу!
– Зачем? Бог просил тебя служить ему?
– Просил?.. Нет, меня не просил, ты опять не понимаешь, – монах совсем запутался в своих объяснениях. – Бог сказал, что я должен верить в него, что должен его любить. И я люблю его! Я люблю его творения, этот мир, я тебя люблю!
– Какая странная у тебя любовь! Ты любишь того, кого никогда не видел. Любишь мир, который видишь только из-под своего черного капюшона. И любишь меня, которую почти не знаешь...
Под раскидистым кленом повисла долгая пауза.
– Боюсь… Неужели просто боюсь? – недоуменно поднял глаза на бабочку монах после молчания.
– А ты не бойся, попробуй! Это не страшно! Вот сейчас, прямо сейчас забудь про свои желания! Да-да, про все желания! Смотри на меня, смотри за моим полетом. Если!.. ты!.. меня!.. любишь!..
Бабочка начала порхать и кружиться перед мужчиной. Ее танец был легок и радостен. Монах с удовольствием смотрел только ему предназначенное представление. Это было красиво, очень красиво. Потом бабочка приземлилась ему на ладонь и раскрыла крылья. Их узор был прекрасен. Монах вдруг увидел тоненькие черные жилки на цветном фоне почти прозрачных лепестков, крохотные черные капельки на них. Рисунок, почему-то, оказался разным на разных крыльях, и паломник удивился этому. Он считал, что крылья у бабочек обязательно должны быть окрашены одинаково. Усики тоже шевелились как-то несимметрично. И вообще, бабочка была вся такая нежная, слабая и беззащитная, что ему тут же захотелось что-нибудь сделать для нее. Свободной рукой он аккуратно отломил немножко хлеба от ломтя и положил перед бабочкой. Она немедленно взяла крошку передними лапками и стала то ли грызть ее, то ли лизать. Что там у них, у насекомых, во рту?
Наблюдая за бабочкой, мужчина искренне заулыбался.
– Спасибо тебе, красавица! – прошептал он ей. – Теперь лети к другим, тебя, наверняка, уже ждут.
– И тебе спасибо!
– За что? – удивился путник.
– Ты так и не понял? За то, что поговорил со мной. У тебя мягкие волосы, и ты такой хороший! Удачи тебе в пути! И не забывай: когда отдаешь – обязательно получаешь!
И бабочка улетела, а путник собрал свои пожитки и решил не идти в монастырь. Теперь он знал точно, что Бог есть, он везде и один для всех живущих на земле.