Странное все же существо человек. Даже живя в дерьме, видя, что в дерьме этом он максимум через десяток минут барахтанья утонет, он первым делом не ищет как из всего этого выбраться, а пускается в философию: что первично, - то, что ума у нас не хватает, и потому мы в дерьме, или то, что мы в дерьме, и потому мозги у нас наперекосяк?
«Потом маршал провел рукой по лицу, как бы снимая усталость, и сказал тихо:
– Классик Никитич, вопрос о том, что первично и что вторично, обсуждению не подлежит. Первичное вторично, а вторичное первично. Вы можете сослаться на Маркса и на тех, кто вас в свое время учил, что материя первична, а сознание вторично, но эти же ваши учителя сами себе противоречили. Требовали от людей сознательности, а от материального вознаграждения [им] уклонялись. Теория противоречила практике».
Владимир Войнович. «Москва 2042».
А вот отрывок из книги Даниила Андреева «Роза мира».
«… о примате сознания или бытия. «Сознание определяет бытие», формулировали идеалистические школы. На следующем, безрелигиозном этапе культуры эта формула была вывернута наизнанку, но материал ее сохранился в неприкосновенности.
А материал состоял в противопоставлении двух членов и поэтому новая формула унаследовала примитивизм своей предшественницы.
Вопрос сложнее, чем эти формулы. И, вместе с тем, он проще, чем громоздкие сооружения посылок и выводов, напластовавшиеся в XVIII и XIX веках для того, чтобы извлечь столь скромный результат.
«Бытие определяет сознание»... «Сознание определяет бытие»...
Чье бытие? Чье сознание? Отдельной конкретной личности? Человечества? Мира? Живой сознающей материи? Как все спутано, как нечетко».
А вот из великолепной статьи «Отсутствие нового человека» Владислава Иноземцева, который попытается вас убедить, что наша горячо любимая Родина отдает концы потому, что мы, ее насельники, сплошь фуфло и инвалиды умственного труда. И ведь так убедительно пишет, шельмец! Если бы я не видел этих же русских в Европе, ей-ей бы поверил. Ну вот, сами судите:
«Одной из важнейших задач советской власти всегда считалось воспитание «нового человека» — такого, который бы оптимально соответствовал потребностям этой власти. Насколько задача была решена, мы оценивать не будем. Куда важнее сейчас понять, существуют ли в российском человеке те элементы «новизны», которые необходимы для превращения нашей страны если не в одного из лидеров глобального прогресса, то, по крайней мере, в общество, не стоящее ему поперек дороги.
Современная экономика требует некоторых черт человеческого поведения, которые легко могут быть перечислены. Это индивидуализм и стремление добиваться всего своим трудом; приоритет делания над умствованием; достижение каждодневных результатов, которые по прошествии времени складываются в значительные достижения; следование принятым законам и нормам и их изменение цивилизованным путем; наконец, постоянное сомнение в оптимальности сложившейся системы и вытекающее отсюда стремление к инновациям — социальным и технологическим.
В России практически ни одно из этих качеств сегодня не в чести.
Россия — это общество, которое сложилось как совокупность людей, защищающихся от собственного государства, а оно само сформировалось в традициях обороны от внешнего мира. Все это обусловливает, если так можно сказать, «двойной паралич» в жизни современной России: с одной стороны, население проявляет изобретательность и активность не в том, чтобы влиять на государство и реформировать его для собственного блага, а в том, чтобы максимально избегать его воздействия на свою повседневную жизнь. С другой стороны, государство стремится не предлагать что-то миру, а защищаться от его влияния, даже в тех случаях, когда оно выглядит заведомо позитивным. Между тем этот «оборонительный» тип сознания, присущий и имперской России, и Советскому Союзу, раз за разом приводил страну в исторические тупики — и не стоит сомневаться, что приведет туда вновь. Несмотря на то что все успешные модернизации (в Японии, Южной Корее, Китае, Арабских Эмиратах и т. д.) прошли под флагом экспортно ориентированной индустриализации, мы сейчас только и слышим, что об импортозамещении — стратегии, обанкротившейся в Латинской Америке и Африке еще на рубеже 1970-х и 1980-х годов.
Россия — это общество, в котором люди, стремящиеся либо обособиться от пагубного влияния государства, либо дать ему по минимуму, а потребовать по максимуму, эксплицитно идентифицируют себя с государством, создавая самый большой, но и самый убогий миф нашего времени. Это «государственничество» для того, чтобы выжить, опирается на крайне неэффективную фискальную систему: так как граждане, формально восторгающиеся властью и страной, не хотят с ними делиться, российская экономика живет на косвенных налогах и на таможенных платежах, в то время как минимальное число граждан реально осознают, какого масштаба налоги (а общий уровень налоговой нагрузки в России (36,2% ВВП) на 2,1% выше, чем в среднем по странам-членам ОЭСР) они платят. Россия сегодня живет не потому, что граждане чувствуют свою аффилированность с государством, а потому, что большинство из них пребывают в счастливом неведении относительно того, во сколько оно им обходится. Отсюда — минимальный запрос на повышение эффективности, прозрачности, подотчетности, т. е. всего того, что и делает современную экономику такой, какой она является.
Россия — это общество, которое стремится компенсировать свою «оборонительную» идеологию склонностью к апологии «больших проектов» и девальвации «малых дел». Зачем нам новые булочные или красивые лужайки, если есть реконструкция БАМа, тоннель под Беринговым проливом, проект ГЛОНАСС, мост в Крым, олимпийский Сочи и тому подобное? В результате частная инициатива уходит на второй план, каждодневные усилия кажутся малозначительными, но в то же время грандиозные проекты либо не реализуются, либо остаются незаметными для большинства. Следствием становится апатия, неготовность к самостоятельным шагам и поиск некоего субститута реальности, которым оказывается пропаганда или имитационные мероприятия. Величие России обосновывается не столько реальными результатами, сколько массированной фальсификацией фактов о жизни наших потенциальных конкурентов и соперников (большего нигилизма в отношении наших главных партнеров, будь то ЕС или США, невозможно увидеть ни в одной стране). Но жизнь по принципу Ф. Бэкона («я не сделал ничего великого; я только то, что казалось великим, сделал малым») может потрафить властям, но не изменить экономические балансы в современном мире, сырьевым придатком которого остается Россия.
Россия — это общество, где «защитный» индивидуализм делает коррупцию нормой жизни. Каждому частному лицу или предпринимателю намного проще (и, что особенно важно, экономически выгоднее) «решать вопросы» келейно, не предпринимая коллективных действий и не оспаривая тех или иных шагов власти. Это давняя российская традиция, и в современной России не предпринимается ровным счетом ничего, чтобы переломить ее, скорее наоборот. По мере того как коллективные действия все более девальвируются, качество государства снижается и оно перестает быть арбитром между отдельными гражданами, становясь самостоятельным — и самым значимым — игроком. Следствием этого оказывается то, что власти начинают руководствоваться не тем, что законно, а что — нет, а тем, что, по их мнению, хорошо, а что плохо. Вся риторика прав человека в России сегодня ведется без каких-либо отсылок к закону: критикуется в основном не то, что незаконно, а то, что кажется некоторым «аморальным». Однако апелляция к «традиционным» ценностям и осуждение отступления от традиции — это верный путь к экономической катастрофе, так как собственность и вытекающие из нее экономические принципы имеют легалистские, а не нравственные основания. В современном мире инноваций и интеллекта справедливо как раз не равенство, а дифференциация и разнообразие — но Россия уверенно идет против этой тенденции.
Все современные общества родились из общинных или сословных структур, которые сначала распались на индивидуализированные сообщества, а затем выстроили снизу свои коллективные идентичности. Организованность успешных и богатых государств — это организованность, продиктованная экономической целесообразностью. Законы этих стран — это нормы, которые позволяют максимально раскрепостить творческий потенциал индивидов. Их «низкие» по нашим меркам темпы роста скрывают за собой значительные социальные сдвиги и постоянное накопление человеческого капитала, который в значительной, если не в основной, мере формируется в противостоянии общества и государства.
Сегодня в России постоянно обсуждают, какими мерами можно добиться возобновления экономического роста. На мой взгляд, манипулирование процентными ставками или наращивание государственных инвестиций — это меры, которые уже не принесут значимых результатов. Проникнутая внутренней отчужденностью, этатистская и безынициативная модель нашей экономики нежизнеспособна. Да, мы можем стать новой Венесуэлой, но никогда — новой Бразилией. Важнейшая задача, которая стоит сегодня перед Россией — это позволить нашим гражданам стать самими собой, ощутить себя силой, понять, что именно от них зависят перспективы страны. Такое «переформатирование» общества разрушит нынешнюю российскую власть, но его отсутствие рано или поздно разрушит не только власть, но и всю Россию. Потому что «новый человек», адекватный современному обществу, — это человек, который живет не для государства, но для себя. Только такие люди и могут построить экономику, конкурентную в XXI веке».
https://snob.ru/
selected/entry/85068
Так что же первично: «переформатирование» общества или «географическая оптимизация»? С одной стороны, как я неоднократно писал, такие задачи я лично привык решать методом мысленного «экстремального эксперимента», когда условия доводятся до крайности, и вычисляется результат. Представьте себе, что все русские, татары и иже с нами вдруг вымерли бы, и наши привольные просторы заполнились бы китайцами, или, еще лучше, американцами, - что тогда? Сразу Россия стала бы Америкой? Отнюдь.
Но вот если бы предварительно боженька покривил Земную ось так, что в Тикси расцвели каштаны, то да, эксперимент окончился бы полным триумфом, несомненно. Бывшие американцы с мозгами up-to-date максимум за пяток лет создали бы на месте нашего унылого экс-зимовья США-2.
А с другой стороны, если бы столь же волшебным образом мы, русские, уверовавши в мудрые тезисы Иноземцева, обрели все до единого положительные качества тех, кого наиболее задвинутые из нас называют «пиндосами», приобрели бы «индивидуализм и стремление добиваться всего своим трудом; приоритет делания над умствованием; достижения каждодневных результатов, которые по прошествии времени складываются в значительные достижения; следование принятым законам и нормам и их изменение цивилизованным путем; постоянное сомнение в оптимальности сложившейся системы и вытекающее отсюда стремление к инновациям — социальным и технологическим». А в Тикси по-прежнему среднегодовая температура осталась -50, так что белые медведи мерзнут, - что бы, там «построили экспортно ориентированную экономику, конкурентную в XXI веке»? Ни хрена подобного!
Попробуем несколько иную экстремальную задачу: Боженька таки покривил Земную ось так, что «где полюс был, там тропики», а мы как были охломонами, «государственниками», так и остались с «оборонительным» типом сознания. Что в этом случае?
-Это получилось бы копия то, что ныне происходит на Украине. Климат не Тикси, а «расцвета XXI века» что-то не заметно. Впрочем, на протяжении одной человеческой жизни и смешно такого ожидать, Моисей не зря водил евреев по пустыне до тех пор, пока не умрет последний раб!
Иноземцев прямо не говорит, что наша ментальность рабская, а это именно так! Хохлы распродадут свою вполне пригодную для жизни Родину, деньги прожрут и пропьют, и… разбредутся по свету (не буду обижать аналогиями евреев). По крайней мере, процентов 70. Где сразу же станут нормальными людьми. Видел я таких хохлов в Германии. Станут успешными людьми, не сомневайтесь.
Но… земля не резиновая, да и Родина манит, - поколения через два начнут возвращаться, и постепенно создадут новую, европейскую Украину. То же, пусть и с бОльшим скрипом, случится и с нами, если мы проведем «географическую оптимизацию», и сконцентрируемся в «зоне, пригодной для жизни человека».
Так что же первично? Кстати, «переформатирование» общества по Иноземцеву на территории «зимовья» вообще невозможно: вы «переформатируете», а окружающая действительность их назад, а она сильнее вас. И получится как в том анекдоте про сумасшедшего, возомнившего себя ячменным зерном: «я-то знаю, что я не зерно, а петух-то не знает»! Даже эмиграция не поможет, - не вернутся эмигранты! Потому что они-то точно считать научатся, и для них подсчитать себестоимость электродвигателя в Кагалыме труда не составит. И предпочтут они жить «в тесноте, да не в обиде».
Так что, первично все же бытие, а не сознание. По крайней мере, в данном случае. В других утверждать не берусь, и Карлу Марксу бы не советовал, - жизнь – она много умнее нас, и в наше «прокрустово ложе» не укладывается.
Валентин Спицин.