НЕОЧЕВИДНОЕ ВЕРОЯТНО
Мнения и сомнения
Евреи, евреи, кругом одни евреи...
А. Лаэртский
Выживает не самый сильный и не самый умный, а тот, кто лучше всех приспосабливается к изменениям.
Ч. Дарвин
Профессор физики Семён Александрович Вассерман был взволнован заявлением Давида о том, что он хочет жениться на Сусанне Арутюнян, враче кардиологического отделения. На той самой женщине, которая выхаживала его после инфаркта. Да, он признаёт – она внимательный, хороший врач. Но его смущало, что, Сусанна эта лет на двадцать младше сына! Ей двадцать пять, а ему почти сорок. Неужели среди ровесников она не могла найти себе достойного парня?! Вспомнил, как загорелись её глаза, когда она увидела на его пальце старинный фамильный перстень. Сделан он был известным в своё время одесским ювелиром. Тогда подумал, что девушка понимает толк в прекрасном. Но почему-то это вызвало у него и неприятные ощущения: «Неужели завидует?» Впрочем, вряд ли. Молодая, эффектная, но никаких украшений не носит, не красится, что в её возрасте уж очень необычно. И что она нашла в его сыне?! Небогат. Был женат. Квартиру оставил жене и сыну. А с кем она живёт? Кто её родители? Ещё его смущало, что она не еврейка! Нет, он не националист, но в прошлом ему доводилось сталкиваться с «прелестями» антисемитизма. Забыть он этого не мог. Чтобы в школе получить пятёрку, должен был знать на шестёрку. В институт готовился по учебникам высшей школы, но поехал поступать в другой город, потому что ректор вуза, куда собирался поначалу идти, заявил, что у него будет учиться столько же евреев, сколько их работает в шахтах!
Сложное было время. Отец, филолог и журналист, беседуя с ним, любил приводить отрывки стихотворений в подтверждение своих мыслей.
– А знаешь, что писал Николай Бердяев? – спрашивал он. – Нет? Вот послушай!
Темна Россия и забита:
Тираны, войны, недород...
К чему клеймо антисемита
Тебе, страдающий народ?
К чему свирепствовать, Россия,
От хижины и до дворца?
К тому ли звал тебя Мессия?
Поводыря нет у слепца?
Опомнись: нет великих наций…
Эти же мысли высказывал Владимир Высоцкий. Помнишь?
Зачем мне считаться шпаной и бандитом –
Не лучше ль податься мне в антисемиты:
На их стороне хоть и нету законов, –
Поддержка и энтузиазм миллионов...
Отец читал ему стихи, а он всё удивлялся: как это можно запомнить?! При доказательстве теоремы или в решении задачи по физике ему помогает логика. А здесь что?!
Да…Чтобы излечить заразу антисемитизма, нужны годы и годы серьёзных усилий, нужна политическая воля. Нужна вакцина, которую ещё не придумали. Зловредный вирус этот уж очень живуч. Но как же летит время! В начале двадцатого века мы были просто жидами, потом стали заговорщиками, космополитами, врачами-убийцами, врагами народа, а теперь – русскоязычное население!
Семён Александрович снова и снова повторял про себя: «Не ведали, что творили. Прощаю! Но помнить буду!» Он приходил в ужас, когда думал о том, что и черноокая Сусанна, как и первая жена Давида голубоглазая Зинаида, когда-нибудь бросит сгоряча: «Жидовская морда! И чего я только с тобой связалась!?» Не зря любимый его артист Валентин Гафт сравнивал жизнь в России с хождением по минному полю и с горечью написал как-то:
Россия, где мне аплодируют,
Где мой отец и брат убит,
Здесь мне подонки вслед скандируют
Знакомое до боли: «жид»!
Вот и он считал, что должен, как сапёр, обезвредить ради сына минное поле, предупредить возможный взрыв. Если не он, то кто?!
Обо всём этом Семён Александрович думал бессонными ночами после того как сын заявил, что женится. Сам удивлялся, и откуда у него эта тревога? Никогда не был националистом. Дружил с людьми и никогда не интересовался, какой они национальности. Прекрасно знал, что среди русской интеллигенции много людей, начисто лишенных комплекса антисемитизма. Римский-Корсаков и Глазунов (которого называли «отцом иудеев» за то, что помогал евреям устроиться на жительство в Москве и на учёбу в Московскую консерваторию), Горький, Евтушенко, Шостакович, Пётр и Сергей Капицы... Всех не перечислить. Но были и антисемиты, которые владели властью и влияли на малообразованное население. Политику государственного антисемитизма проводил Александр III. При нём начался исход евреев из России и в Европе появилось более двух миллионов беженцев. Это бегство продолжается и сейчас, о чём писала Римма Казакова:
Уезжают русские евреи,
покидают отчий небосвод,
потому-то душу, видно, греет
апокалиптический исход.
Уезжают, расстаются с нами,
с той землей, где их любовь и пот.
После войны думали, что народы больше не допустят фашизма. Но сегодня в Украине открыто маршируют в факельном шествии нацисты в эсэсовской форме, открыто раздаются возгласы: «Гитлер был прав!», а на прилавках книжных магазинов Европы появилась «Main Kampf».
Врачи предупреждают, что при снижении сопротивляемости организма могут возникнуть и злокачественные опухоли. Но болеть могут не только люди, но и государства. Если ослаб иммунитет против фашизма, возникает рецидив заболевания.
Глобализация сделала народы взаимозависимыми, а люди продолжают сторониться чужаков, людей другой культуры, традиций. Европу наводнили мусульмане. Несомненно, есть среди них и зомбированные выродки. Но некоторые суры из Корана отличает веротерпимость, даже симпатия к иудеям и христианам: «Нет в религии принуждения», «Поистине исповедующие христианство, иудеи, а также сабии, уверовавшие в Аллаха и в судный день, – над ними нет ни страха, ни печали».
Семён Александрович не мог успокоиться. Всё ходил по кабинету, зашёл в лабораторию. Из головы не выходила мысль: как предупредить, как спасти сына от очередного необдуманного шага? Сусанна... Что у неё за семья? Внешность обманчива. Не было бы гнили в её стержне. Не хотелось бы, чтобы Давид снова налетел на антисемитку… Нужно поговорить с сыном.
И снова вспомнил строки Валентина Гафта:
Мне надоело быть безбожником.
Пора найти дорогу в Храм.
Мне надоело быть заложником
У страха с свинством пополам.
Семён Александрович открыл верхний ящик стола и достал пачку сигарет. Закурил, нарушая график. Подумал о том, что сын не может, не имеет права не учитывать возможность повторения истории, случившейся у него с первой женой. Правда, много позже он говорил, что даже не думал о том, что Зина антисемитка.
Часа в три позвонил другу, с которым хотел поделиться своими тревогами. «Может, он что-нибудь предложит? Скорее, просто поплачусь в жилетку, как это бывало уже не раз, станет легче».
Михаил Львович Коган был историком, заведовал кафедрой, но разные специальности не мешали им находить общие темы для разговоров. Оба любили преферанс и шахматы, анекдоты и комедии Рязанова и Гайдая. Оба считали Россию своей Родиной и не думали никуда переезжать. Оба следили за тем, что творилось в мире, и всегда имели своё мнение. Правда, мнения у них не всегда совпадали, и тогда они доказывали свою правоту, горячась и громко крича друг на друга. Уж поспорить они любили оба и никогда не стеснялись в выражениях.
Когда Коган услышал по телефону, что именно так взволновало друга, расхохотался.
– Кто сказал, что мудрость приходит с годами? – кричал он ему в трубку. – Я тебя умоляю! Если человек идиот, то с годами становится старым идиотом! Хочешь женить Давида на умной, красивой и богатой – придётся женить его три раза, как рекомендовал Булгаков…
Но Семёна Александровича не так просто было переубедить. Он, как обычно, начал издалека:
– Недавно я услышал такое мнение одного нашего чиновника: мол, мусульмане несчастны в любой мусульманской стране и счастливы в немусульманских странах, в Америке, в Европе. И обвиняют в этом… страны, где они счастливы! Они готовы умереть за свои убеждения, убив вместе с собой несколько «неверных». Можно шутить над католиками, папой римским, евреями, христианами, но над мусульманами – нельзя! Так вот что я тебе скажу: и над евреями шутить нельзя. Ты можешь смеяться сколько хочешь. Но меня это волнует!
– Ты прав: шутки на эти темы вообще недопустимы. Это чистой воды фанатизм, – сказал Михаил Львович. – В Торе, Библии и Коране можно найти множество цитат, утверждающих противоположные истины. Цитаты на все случаи жизни. Но если у тебя время есть, приезжай. Поговорим. Я буду дома после четырёх.
Семён Александрович сказал, что сегодня он не сможет. Перезвонит. В заключение сухо произнёс:
–Такие высказывания подстёгивают национальные и религиозные конфликты. У меня немало знакомых мусульман – прекрасных врачей, учёных. И в христианской религии, и в иудаизме огромное множество течений, в том числе и агрессивных… На днях позвоню и мы договоримся о встрече.
Через пару дней, созвонившись с другом, Семён Александрович поехал к нему на дачу, где Михаил с женой обитали с ранней весны до поздней осени.
Дача располагалась в Северном микрорайоне Ростова, у водоёма неподалёку от армянской церкви Сурб Хач (Святой Крест). Его отец много лет проработал на вертолётном заводе, получил участок в шесть соток в садовом товариществе «Чкаловец», построил небольшой дачный домик. Позже к нему пристроили ещё две комнаты и веранду. С тех пор всё лето Коганы обитали «на природе». Жена Михаила Львовича Мира Абрамовна когда-то преподавала биологию в школе. Выйдя на пенсию, целыми днями что-то опрыскивала, поливала, обрезала, окучивала.
Их дочь Соня работала врачом-хирургом. Приезжала с семьёй на выходные. Сергей, её муж, говорил: «Едем рабствовать». Он преподавал в медицинском университете и «отбывал повинность» на даче под руководством тёщи, которую уважал и называл мамой. Дети или играли, или помогали бабушке: убирали во дворе, поливали цветы… Все были при деле.
Семён Александрович понимал, как не соответствуют его взгляды на женитьбу сына тем, что исповедовал всю жизнь. Был когда-то в студенческие годы капитаном университетской команды КВН и хорошо помнил слова Станислава Ежи Леца, который говорил, что юмор это когда страшное смешно, а сатира – когда смешное страшно. Никак не мог понять, что его заставило так разволноваться? И что это: юмор или сатира? Корил себя, что на словах ратовал за интернационализм, а на деле оказался обыкновенным националистом. Разве он думал, когда влюбился в Женю, какой она национальности?! Впрочем, знал, что самобичевание – еврейская национальная черта. Евреи любят виниться, посыпать голову пеплом. «Нужно признать, – думал он, – что я последнее время мало общаюсь с Давидом. Всё времени не хватает. Работаю много. И правильно Михаил говорит, что слон тоже может работать за десятерых. Но не от большого ума!..»
Автобус долго стоял в пробке. Пассажиры волновались, а Семён Александрович спокойно смотрел в окно, снова и снова замечая, как быстро несётся время. Город стал другим. На месте заводоуправления заводов «Горизонт» и проходной вертолётного завода – магазины, торговые и развлекательные центры. Броская реклама, и всё больше на иностранных языках. И кто сейчас вспоминает Маяковского:
У советских собственная гордость:
на буржуев смотрим свысока.
Подумал, что в Библии Бог назвал евреев «народом жестоковыйным». В переводе с высокопарного библейского – это слово означает упрямство. Утешил себя: «Конечно – упрямство. Мы всегда упорствуем, гребём против течения, идём не в ногу, плывём поперёк, стараемся быть не как все, действуем вопреки очевидному».
Ехал и всё время сомневался, правильно ли сделал, что напросился в гости? Зачем отвлекать Михаила? Но привык делиться с ним своим мнением, высказывать сомнения.
День стал заметно короче. Это было время, когда люди возвращались с работы домой в «спальные» районы. И если утром они стояли в пробках, торопясь на работу, то вечером пробки возникали в обратную сторону. И это при трёх-четырёхрядном движении! Если ничего не придумать, наступит время, когда весь транспорт станет.
Именно так эта Сусанна объясняла ему механизм возникновения инфаркта и рекомендовала ежедневно принимать препараты, разжижающие кровь, чтобы обеспечить хорошее её движение, избежать пробок, предупредить повторные инфаркты. Её бы главным автоинспектором сделать, она бы быстро порядок навела…
Михаил Львович Коган, приехав с работы, обычно отдыхал. Потом в беседке или в кабинете кропал отзывы на диссертации, рецензии на книги, корпел над монографией, которую взялся писать ещё в прошлом году, готовился к лекции следующего дня. Преподавал в университете много лет, но до сих пор к двухчасовой лекции готовился обычно не менее четырёх часов. А ещё нужно было «погулять» по Интернету, послушать споры политологов, почитать последний номер научного журнала, просмотреть газеты…
Когда Семён Александрович позвонил, чтобы предупредить о своём визите, удивился. Что случилось? Давид работал с Соней в одной больнице. Развёлся и переехал жить к отцу, который после ухода из жизни жены жил один в трёхкомнатной квартире. Свою квартиру Давид оставил жене с сыном, с которым виделся по выходным.
Семёна Михаил Львович знал со студенческих лет. Тогда он был признанным всеми красавцем и весельчаком. Но с годами весёлость его куда-то улетучилась. Он погрузился в свою физику, добился неплохих результатов, видеться они стали реже. Лишь перезванивались. Иногда встречались, чтобы по студенческой привычке расписать пулечку или устроить шахматный турнир. Разговоры крутились вокруг всем надоевших тем: кризис в стране, напряжение в мире, полная девальвация таких понятий, как мораль, нравственность.
Вспомнил: кажется, Фрейд говорил, что прогресс идёт рядом с варварством, а народ, никогда не знавший жажды истины, требует иллюзий, без которых не может жить. Вот и живут в мире иллюзий…
«Семён – националист? – с удивлением думал Михаил Львович. – Это что-то новенькое! Как в том старом анекдоте: когда один мужик купил сыну туфли и попросил его, поднимаясь по лестнице, перескакивать ступеньку, чтобы туфли меньше снашивались. Но сын перестарался, перескакивал через две ступеньки и… порвал штаны!»
Сегодня и шутки стали иными:
«Преподаватель говорит студенту:
– Экзамен придёте сдавать в следующем семестре. Все билеты проданы!»
Или такая:
«Интересно, а у тех, кто не берёт взяток, в кабинете тоже есть портрет Президента?
– Ну, ты даёшь! Откуда же у них свой кабинет?»
Было около шести, когда пришёл Семён Александрович. Высокий, худой, с седой головой, грустными карими глазами и выразительным носом, напоминающим клюв орла.
Михаил Львович встретил его у калитки. Они обнялись, и он повёл друга в беседку.
– Дома душно. Лучше до ужина посидим на воздухе. Здесь нам никто не будет мешать.
– Я пришёл к тебе…
– Я пришёл к тебе с приветом рассказать, что солнце встало… – улыбнулся Михаил Львович. – Неужели Давид повёл эту Сусанну в загс, так и не испросив у тебя благословения?
Семён Александрович не понимал, что так развеселило Михаила Львовича.
– Я пришёл к тебе посоветоваться…
– Посоветоваться? Это что-то новенькое. Раньше я не слышал, чтобы ты с кем-то советовался. Привык сам принимать решения. Не ты ли говорил, что беседа мудреца и идиота – это всегда беседа двух идиотов. Или тебя тоже интересует, почему Россия так рада, что Трамп стал президентом США? Это сегодня всех интересует.
– И почему же?
– Думают, что он будет рассматривать Россию как мощный противовес Китаю не только экономически, но и в качестве барьера его территориальной экспансии. Будет способствовать экономическому росту России, так как это мощный стабилизирующий фактор в мире и громадный рынок сбыта для США. Считают, что Трамп рассматривает Россию как друга и союзницу Америки.
Михаил Львович замолчал, а Семён Александрович после некоторого раздумья спросил:
– И в чём они неправы?
– Очень возможно, что он поведёт абсолютно иную политику. Для того чтобы сокрушить Россию, цена нефти должна быть доведена до двадцати долларов за баррель на несколько лет. Это Америке совсем не трудно сделать, если разрешить (запрещенную Обамой перед уходом) разработку заполярной нефти, провести нефте- и газопроводы из Канады в Техас, построить по всей Европе мощные терминалы для приёма нефти и газа из США и начать разработку сланцевого газа. Трамп, наконец, может рекомендовать не покупать нефть и не использовать систему Swift в России, после чего банковская система наша рухнет в течение месяца.
Сегодняшняя зависимость России от решений Трампа не имеет прецедента со времён Адама и Евы. Отсюда и не имеющий аналогов интерес к тому, что в отношении России будет он делать и говорить.
Вот такие пироги с котятами. Как поведёт себя Трамп – одному Богу известно. Но я надеюсь, ты не об этом хотел спросить у меня.
Семён Александрович улыбнулся.
– Наконец-то стало понятно, за что Обама получил Нобелевскую премию мира. Не за Ливию и не за Ирак, не за Сирию и не за Украину, а за то, что мирно отдал власть Трампу. Если есть безнадёжные дураки, то должны быть и надёжные.
– С тобой не буду спорить. Но коль пришёл советоваться, нужно выпить коньячку. Ты не на машине, а я никуда не собираюсь ехать.
– Но я хочу с тобой серьёзно поговорить. Какой коньяк?! – воскликнул Семён Александрович.
– Ай, брось! Я тебе в коньяк добавлю овсяных хлопьев и много не дам, чтобы ты не перебил аппетит. Мира там готовит в связи с твоим приходом праздничный ужин!
– Кстати, знаешь ли ты особенности кухни разных народов? – спросил с улыбкой Семён Александрович.
– Я поездил по миру. Был во многих странах, – ответил Михаил Львович. – На Украине…
– Сейчас принято говорить: «в Украине».
– Кем принято? Так вот: на Украине известно сало в шоколаде. В Грузии всё засыпают киндзой, заливают киндзмараули, добавляют сулугуни. Французы любят соусы и возятся с ними больше, чем с чем-либо. В Италии собирают все остатки еды из холодильника, разогревают, посыпают моцареллой. Подают с макаронами в красном соусе. В Китае жарят всё, что растёт во дворе, на обочинах дорог. Причём делают это на большом огне с горой специй. В Японии всё, что живёт и растёт в море, подают почти в сыром виде. В Греции дешёвые продукты нарезают кубиками и гордо повторяют: «Натур продукт». В Румынии проще всего: украдут курицу и кастрюлю, и обед готов!
– А что, в твоём списке нет ни русских, ни евреев?
Семён Александрович достал сигареты, закурил.
– Почему же нет? У меня список большой. У нас готовят что угодно, лишь бы получилась закусь.
– А у евреев?
– Еврейская кухня наиболее практична. Они просто идут в гости!
– У меня смягчающие обстоятельства: я пришёл к еврею!
Друзья расположились в беседке за круглым столом. Михаил Львович ждал, что скажет Семён. Тот был взволнован и молчал, словно думал: говорить или не говорить.
– Понимаешь, какое дело? – тихо начал Семён Александрович. – Давид мой надумал жениться.
– Я уже слышал это от тебя по телефону. Никак не пойму: ты ему завидуешь? Вот, ёлки-палки, а я уж Бог знает о чём подумал! Этому радоваться надо! Но ты прав. Многие пропадают без вести при переходе от слов к делу. Как понимать это: «надумал»? И к чему эта мелодрама?
– Я помню: мелодрама – это когда контур тела обводят мелом. Но я серьёзно взволнован.
– Значит, погуляем на свадьбе. Не понимаю, в чём проблема? Ну, случилось в его жизни такое: развёлся. Мало ли чего не бывает. Его Зиночка была акулой, пираньей, ядовитой змеёй. Это было видно сразу. Но жизнь продолжается... Теперь он опытнее и не станет принимать слабость за доброту, грубость за силу, а подлость за умение жить. Или ты не доверяешь сыну? Соня говорит, что он прекрасный хирург и иной раз принимает решения и делает то, что мало кто мог бы.
Семён Александрович закурил. Подумал: «Может, я действительно дую на воду? Чего всполошился? В конце концов это его жизнь!»
– А проблема в том, – сказал он, выпуская облако дыма, – что она на двадцать лет моложе его.
– Это лучше, чем если бы она была на двадцать лет старше его, – улыбнулся Михаил Львович.
– Но главная проблема: Сусанна… армянка! Я не националист, ты это знаешь. Среди физиков антисемиты встречаются редко. Но очень боюсь, чтобы когда-нибудь и она не обозвала его пархатым.
– Я думаю, частота встречаемости антисемитов не зависит от специальности. Шафаревич – математик и ярый антисемит. Георгий Свиридов – композитор и тоже антисемит.
Михаил Львович ожидал всего, но не этого националистического выпада старого друга. Конечно, такие опасения могли возникнуть. Мало ли больных?! В Государственной Думе обвинили недавно «выходцев из местечек» в том, что это они в 1917 году совершили «переворот», захватили власть и установили «диктатуру жидов»! А на возмущение, выраженное другими депутатами, Председатель сказал, что всё было неправильно понято.
– Один умник говорил, что людей на земле не так много. Основная масса – биороботы, запрограммированные кем-то, – усмехнулся Коган. – Но кто, с какой целью вложил в поганый их рот зловонную антисемитскую ложь? Пробный шар? Прощупывание настроений общества? Ведь никакой официальной реакции не последовало. Неужели хотят спустить этот пассаж на тормозах?! Это выступление не могло быть самодеятельностью! Разжигать национализм в России, в которой живёт столько разных народов, – преступление.
Нужно быть слепым, чтобы не разглядеть в другом человеке националиста. А если не увидел – следует лечиться у окулиста. Давид – опытный врач. Он заметил бы антисемитизм. Любовь?! Она не могла бы возникнуть у него, будь эта Сусанна антисемиткой! Не мальчик уже…
После недолгого молчания тихо добавил:
– У евреев много недостатков. Истинных и мнимых. Тех, что приписывают им антисемиты, и тех, что они сами вменяют себе с не меньшей щедростью. А государственный антисемитизм имеет нередко целью свалить вину за провал в политике, отвлечь внимание… Вспомни недавнее прошлое, когда раскрутили «дело врачей». Тогда у нас изгнали из медицинского института многих прекрасных врачей, кандидатов и докторов наук. Я всё прекрасно помню.
Михаил Львович видел, что Семён сильно расстроен, и всё ещё не понимал причины. Неужели из-за женитьбы сына?!
– Много лет назад, – так же тихо ответил Семён Александрович, – я был свидетелем, как мой аспирант толкнул девушку и она упала с пятиметровой скалы. Они о чём-то спорили, и она назвала его жидом. Лаборатория, где мы работали, располагалась в горах. Красота неописуемая! Работай и отдыхай! А здесь такое ЧП. Это счастье, что та антисемитка не разбилась насмерть. Дело было в сентябре на высоте примерно в две тысячи метров над уровнем моря. Влажный холодный ветер пронизывал до дрожи. Парень бросился к ней. Она сломала ногу, получила сотрясение мозга. Её отвёзли в больницу. Вот и боюсь…
Короче, что мне сказать сыну? Его избранница – хороший врач-кардиолог. Меня лечила, когда умудрился подхватить инфаркт…
– Умудряются подхватить гонорею или сифилис. Инфаркт он подхватил!.. И что ты должен ему говорить? Он что, просил благословления? Мальчик давно вышел из детского возраста.
– Но я так хотел, чтобы во второй раз он проявил осторожность в выборе спутницы жизни, женился на еврейке. Давид – талантливый врач, и мне хотелось, чтобы ему повезло с женой. Ведь, как говорил Жванецкий, какая женщина будет возле него, так и сложится его жизнь.
– Мне кажется, это утверждение спорно. Правильнее говорить, что оба влияют друг на друга. Какая она, эта Сусанна?
Семён Александрович не мог ответить на этот вопрос.
– Молчание лучший способ ответа на глупые вопросы, – кивнул Михаил Львович. – Если бы я тебя не знал, подумал бы, что у тебя поехала крыша и ты стал националистом, а значит, у тебя одна извилина, и та – прямая. Мозги, конечно, не видно, но когда их не хватает – заметно!
– Кончай ругаться! Ты обещал коньяк…
– Будет тебе и коньяк, и к коньяку, – ответил Михаил Львович, продолжая сидеть. – Ну и что, что она армянка? Наша Сонечка замужем за Сергеем, русским парнем. Он мне как сын. Лучшего мужа для своей дочери я бы иметь не хотел. Какое вообще имеет значение, какой национальности избранница Давида?! Что, среди евреев мало прохвостов и сволочей?! Правда, никто такой статистикой не занимался, но уверяю тебя – и среди нас есть разные люди. К тому же есть мнение, что армяне и евреи – разные ветви одного народа.
Семён Александрович посмотрел на входящего в беседку огромного рыжего кота. Он подошёл к Михаилу Львовичу и запрыгнул к нему на колени.
– Есть мнение… а у меня сомнения. Я всё это понимаю, – кивнул Семён Александрович. – Ты мне ещё прочитай лекцию о том, что время меняет всё на земле. Умирают и рождаются новые страны и народы. Это я физик, а не ты!
– Ты не физик. К твоему сведению, народ представляет собой совокупность людей, которые могут быть разными по происхождению, но которых объединяет язык, представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, то есть мораль, культура, наконец, история. Какая разница, армянка она или японка?! Ты до сих пор не понял, что «общность предка» – это миф! Сегодня вымершие народы, потерянные колена евреев и прочая чепуха – не что иное как результат многовекового генетического смешения различных по происхождению популяций человека. Если попробовать взглянуть на мир в иной временной сетке, скажем, с промежутками времени в сотню лет, можно увидеть много интересного.
Семёну Александровичу надоели эти общие слова.
– Да понимаю я это! – воскликнул он. – Меняется карта мира, возникают новые континенты и океаны, народы и страны. Но есть генная зависимость, предрасположенность, если хочешь, которая передаётся по наследству. Здесь генетика смыкается с историей. У родителей-алкоголиков дети имеют больший шанс стать алкоголиками. Люди не меняются! Если человек заражён вирусом антисемитизма, его так просто не вылечишь. Ты спроси у Миры. Уж она это должна знать лучше нас с тобой. Она – биолог. Этот зловредный вирус влияет на наследственность. Кстати, знаешь ли ты, что исландские учёные доказали, что «умные гены» постепенно вымирают, уступая тем, что отвечают за умение быстро находить информацию.
– Но антисемиты не вымирают…
– Антисемитизм передаётся по наследству! Говорят о воспитании. Пусть так. Знаешь: был такой поэт – Юрий Солодкин. Он писал:
История рождается из Торы,
Меняется со временем фасад,
А люди остаются, как повторы
Того, что было много лет назад.
Так что нечего мне здесь лекции читать!
– Нет уж, послушай! – сказал Михаил Львович, с укором глядя на Семёна Александровича. – Но такой разговор нельзя вести «на сухую». Посиди, я сейчас принесу коньячок. Из Армении привёз. Будет чем смочить горло. Расширит сосуды. Может, тогда соображать станешь лучше.
Михаил Львович сбросил рыжего кота с колен и пошёл в дом. Пока он отсутствовал, Семён Александрович вышел из беседки и стал срывать чёрные ягоды тутового дерева, пачкая пальцы чернильным соком шелковицы.
Через несколько минут на столе появился армянский коньяк, фрукты, шоколад.
– Ничего нового, – улыбнулся Семён Александрович. – Жара ушла. Можно и согреться.
– За месяц, что был в Армении, успел привыкнуть к армянской кухне, научил Миру готовить некоторые блюда. Ты посмотри, что за коньяк я привёз! «Арарат»! Возраст с коньяком обходится примерно так же, как с человеком, – он его насыщает вдумчивостью, которой тебе явно ещё не хватает. Скажу больше, у меня создалось впечатление, что способность думать ты с возрастом теряешь, – сказал Михаил Львович, разливая коньяк в бокалы.
– Ну и злой же ты! – Семён Александрович чокнулся с другом и медленно, чтобы ощутить запах и терпкий вкус напитка, выпил коньяк. – Говорят, Черчилль пил исключительно армянский коньяк. Но ты прав: мне полегчало от него. Спасибо!
– Черчилль любил обычный трёхзвёздочный. А это – марочный. Кстати, по-армянски «спасибо» – «шнорхакалутюн».
– Как ты ловко выговорил это слово?! – удивился Семён Александрович. – Шнорха… остальное забыл.
– Не трудись! В Армении часто вместо «спасибо» говорят «мерси». Раньше говорили: «Мерси, Наполеон!»
– При чём здесь Наполеон? – не понял Семён Александрович.
– Имелся в виду внук Бонапарта, принц Французской Империи, генерал-лейтенант Луи Наполеон, командующий Кавказской кавалерийской дивизии, предупредивший турецкую резню армян в тысяча девятьсот пятом году. С тех пор, уже позабыв о первопричине, они и говорят:
«Мерси».
– Пусть будет мерси! – примиряюще произнёс разомлевший от коньяка Семён Александрович. – Но на чём мы остановились? Мне и семидесяти ещё нет, а уже бывает, теряю нить разговора. Я, конечно, понимаю, что все мои опасения глупы. Может быть, это уже бред преследования, повышенная чувствительность, но лгать не хочу. Вдруг и эта его Сусанна когда-нибудь назовёт Давида жидом.
– Любая правда – это лишь грань истины, – спокойно ответил Михаил Львович. – А говорили мы о том, что мир меняется.
– Меняется, и не всегда к лучшему, – грустно заметил Семён Александрович. – Рождение нового государства – это следствие огромных политических движений, сопровождаемых гибелью людей, крушением старых представлений… Вспомни, что происходило два-три века назад во Франции, в Северной Америке, а у нас в семнадцатом году или сегодня на Украине…
– И всё это отражается в новых легендах и сказаниях, – кивнул Михаил Львович, снова наливая коньяк в бокалы. – Люди стремились каким-то образом возвеличить значимость этого события, старались представить его так, чтобы все поверили в значимость новых взглядов на природу вещей, на происходящие события. И лозунги тогда бросались в народ уж очень заманчивые: «Равенство», «Братство» или «Мир народам», «Земля крестьянам», «Заводы рабочим!»… Так было и у евреев, которые до сих пор утверждают, что их предок встретил не кого-нибудь, а Бога, сделавшего его потомков Своим народом, вручившего им Заповеди, чтобы они распространили их среди других народов.
– Ветхий Завет – это же наша Тора, – буркнул Семён Александрович, взял бокал, чокнулся и выпил. – Но легче одурачить людей, чем убедить их в том, что они одурачены. Сила правителей держится на невежестве народа. Как и родительская власть, кстати говоря.
– Ну что же ты всё время хочешь быть поводырём своего сына?! Не маленький давно. Скоро полтинник будет.
– До полтинника ему ещё пять лет жить.
– Какая разница?! Вспомни: он хотел поступать в лётное училище. Мечтал летать. Ты его толкал в медицину. Он прыгал с парашютом в спортивной секции. Ты его водил к знакомому химику на дополнительные занятия...
– И что? Получился хороший врач!
– Хороший. Но не благодаря, а вопреки. Армяне считают себя первыми жителями Земли после Потопа, когда Ной со своим семейством вышел из Ковчега и спустился с горы Арарат. Но ведь и евреи тоже убеждены, что Ной один из праотцов нашего народа. «Ар» на иврите означает «горы». Армения – значит горная страна.
Армяне прослеживают себя от Хайка, сына Торгома, праправнука Яфета, сына Ноя! И евреи считают, что являются потомками Ноя.
– Я тоже удивлялся схожести армян и евреев, – кивнул Семён Александрович. – Оба эти народа подвергались гонениям, геноциду. Оба рассеяны по миру и сверкают бриллиантами своих гениальных представителей в различных сферах деятельности. Помнишь, в нашей команде был Сурик Азарян. Остроумнейший парень. Сейчас живёт в Штатах.
– Да! – улыбнулся Михаил Львович, вспоминая Сурика. – Деловые качества, талант, чувство юмора… Не зря говорят: «где армянин прошёл, еврею делать нечего». Даже существует выражение: «армяне – это евреи Востока».
К беседке подошла Мира Абрамовна, седая, со следами былой красоты женщина.
– Привет, Сёма! Давно тебя не видела. Через полчаса будем ужинать. Закрутилась. Обрезала малину. Не буду вам мешать.
Потом, увидев на столе бутылку коньяка, с укором посмотрела на мужа:
– У тебя же вчера сердце болело! А ты коньяк хлещешь.
– Коньяк сосуды расширяет, – отмахнулся Михаил Львович и, дождавшись, когда жена ушла, продолжил: – Были две точки зрения, как сохранить еврейский народ. Мнение царя Вавилона Нимрода – рассеять по миру, растворить в других народах.
Михаил Львович наполнил бокалы, кивнул другу и отпил коньяку, продолжая свою лекцию.
– В отличие от Нимрода, известный вавилонский мудрец Авраам придерживался другого мнения. Он утверждал, что в соответствии с законом природы человечеству суждено стать единым целым. Это утверждение было обоснованным. Для того чтобы подольше сохранить себя – единственного и неповторимого, нужно жить в боксе, не слышать и не говорить с другими народами, не читать их книг, не смотреть на их женщин… При жизни на чужбине и придумали правила проживания в гетто, традиции, обычаи… Но это может лишь замедлить естественный процесс. Нужно понимать, что ассимиляция – естественный процесс, как бы к ней ни относились.
– Каждый народ хочет представить себя умным или умелым, – добавил Семён Александрович. – Мы сейчас наклюкаемся с тобой. А мне ещё домой час добираться. Это у нас, у евреев, какая-то болезнь. Хвастаем, гордимся своими Нобелевскими лауреатами, артистами, физиками, врачами. А чего гордиться? Как будто есть наша личная заслуга в успехах выдающихся соплеменников.
– Согласен. Нет в том наших заслуг. И всё же я горжусь успехами своего народа, – упрямо сказал Михаил Львович. – Конечно, что-то зависит от врождённых качеств, но всё же основное – среда, воспитание…
– В том, что у меня глаза печальные и нос длинный, нет моей личной заслуги. Всё, что ты сказал, – весьма спорно. Это твоё мнение. Гений – явление штучное, – громко произнёс Семён Александрович. – Никогда не понимал, как можно этим гордиться. Каждый народ имеет право на своих подлецов и воров. Но всем это в той или иной мере прощается. Только не евреям.
– Здесь не последнюю роль сыграли правители, желающие отвлечь народ, найти врага, чтобы объяснить провалы в политике. Так было везде и всегда.
Михаил Львович, увидев вышедшую из дома жену, замолчал.
Подойдя к веранде, она спросила Семёна Александровича, как он относится к долме с виноградными листьями, готовить которую её научил Михаил, когда приехал из Армении.
– Нормально отношусь. Но вечером стараюсь не переедать.
– Попробуешь, потом, если сможешь, прекратишь. Но это маловероятно. Вкус обалденный!
Когда Мира Абрамовна ушла, Михаил Львович, став серьёзным, сказал:
– Никто не может объяснить, почему так много Нобелевских лауреатов именно среди евреев. Но мы не об этом. Еврейская история Армении началась задолго до возникновения современной Армении. На месте распавшейся империи Александра Македонского образовались два армянских царства. Но в начале второго века до новой эры римляне разгромили их, и возникли: Великая Армения, Малая Армения и армянское княжество, именуемое Софеной.
Семён Александрович с интересом слушал друга. С юности не интересовался ничем, кроме квантовой механики и оптики. Не понимал, как могут археологи получать удовольствие, роясь в свалке, именуемой раскопками?!
– Легенда гласит, – продолжил Михаил Львович, – что армянский царь Храчеай выпросил у вавилонского царя Навуходоносора еврейского пленника, мудреца по имени Шамбат, привёл его в Армению…
– Начало многообещающее. Не проще было бы сказать: «Жили-были дед да баба у самого синего моря»?! Легенды очень далеки от Истины. Не ты ли когда-то утверждал, что мнение одного учёного, даже очень крупного, авторитетного, – это лишь его точка зрения, его, если хочешь, мнение, его правда? Она лишь грань Истины.
– А ты слушай и не перебивай! Так вот: от этого Шамбата ведёт своё происхождение род Багратуни. Мудрый еврей был осыпан почестями за прежнюю самоотверженную помощь, оказанную царю, за верность и мужество. Царь дал его роду право возлагать короны на Аршакидов и назначил его начальником над десятками тысяч воинов. И даже когда один из его сыновей отклонил предложение оставить иудаизм, царь сохранил ему его положение…
– Покладистые были тогда цари, – усмехнулся Семён Александрович. – Сейчас попробуй возрази, ослушайся. Тут же вылетишь из кресла как пробка, а то и дело заведут. Жизнь понять всё равно что книгу по квантовой физике читать, да ещё и на китайском языке.
Михаил Львович взглянул на друга и продолжил свою лекцию:
– Род Багратуни владел огромной территорией, включая гору Арарат, где, по преданию, находились остатки Ноева ковчега, сумел объединить несколько соперничавших друг с другом феодальных княжеств и стал властителем всей Армении. Он дал ещё одну царственную ветвь – грузинскую. Таковы исторические факты и пирожки с котятами.
– Но, по теории вероятности, продолжаться это долго не могло. Потомки того Шабтая рано или поздно должны были отказаться от своего еврейства, раствориться в армянском народе, – заметил Семён Александрович.
– Ты прав. Царь Аршак потребовал от сыновей Баграта поклонения идолам. Двое из них мужественно приняли смерть за веру. Другие же изменили иудейской вере, традициям, законам.
Эту легенду подтверждает и грузинская летопись – «Житие Грузии». В ней говорится, что семеро братьев бежали из плена Навуходоносора и пришли к армянской царице Ракаэл, приняли христианство и остались жить в Армении. Один из них и был родоначальником грузинских Багратионов.
– Из этого следует, что в древности евреи были правителями Армении и Грузии? – спросил с удивлением Семён Александрович. После коньяка ему хотелось курить, и он, несмотря на то, что выбился из графика и сегодня выкурил уже три сигареты, достал пачку.
– Тогда не было ещё жёсткого деления людей по национальностям, – ответил Михаил Львович.
– Это для меня новость. Не знал. Впрочем, чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, что знаю очень мало. Не грузи меня, я не сухогруз, а танкер. Наливай...
Михаил Львович снова плеснул в бокалы коньяк, чтобы ярче ощущался его запах.
Семён Александрович бросил в рот карамельку. Шоколад он не любил.
– По преданиям, – продолжал Михаил Львович, увидев, с каким интересом слушает его друг, – феодальные роды Аматуни, Мамиконян также восходят к еврейским предкам.
– Ещё немножко, и ты станешь утверждать, что сам Господь Бог – еврей! Не кажется ли тебе это подозрительным? Нет ли в этом нашего еврейского снобизма, желания причислить к евреям всех мало-мальски значительных людей? Слышал я, что и Колумб, открывший Америку, был крещёным евреем. И Добрыня Никитич, один из трёх богатырей на картине Васнецова, был евреем. Не перебор ли? Так у тебя получится, что все живущие на земле люди произошли от евреев!
Михаил Львович недовольно произнёс:
– Не говори глупости. Я говорил не о том, что кто-то произошёл от евреев. Речь идёт о том, что люди, живущие рядом, перенимали друг у друга традиции, язык, культуру... Влияли друг на друга и постепенно становились одним народом. Это и есть многовековое генетическое смешение различных популяций человека, о которой говорил известный генетик Левон Епископосян в своей книге «Когда генетика и история сталкиваются». Это генетическое смешение и привыкли называть ассимиляцией, против которой так борются маленькие народы. Боятся её. Но бороться с нею, как и с ветряными мельницами, бесполезно.
– Ты прав. – Семён Александрович потушил сигарету и посмотрел на друга. – А евреи склонны всех выдающихся людей причислять к своему народу. Неужели ты, историк, веришь этим легендам, былинам, сказаниям?!
– Тем не менее, и Америку открыл крещёный еврей Колумб, и Русь крестил человек, чьей матерью была иудейка.
В средние века Киевской Русью правила княгиня Ольга. Её отцом был тот самый «вещий Олег», который собирался «отмстить неразумным хазарам». Да не успел, ушёл в мир иной от укуса змеи. Муж Ольги, князь Игорь, погиб в стычке с древлянами, после чего она стала единоличной правительницей Киевской Руси. Сыном Ольги был Святослав Игоревич, при котором был разгромлен и перестал существовать Хазарский каганат, а внуком – Владимир Святославович – креститель Руси.
В результате одного из удачных походов против хазар к Киеву отошла часть их владений, включавшая в числе других город Любеч (ныне он в Черниговской области Украины). «Повесть временных лет» упоминает одного из жителей Любеча, еврея Малку Любечанина. Обрати внимание: человека называли по месту проживания. Тогда и фамилий не было. Говорили: Пётр Рязанский или Димитрий Донской. Этот еврей удостоился упоминания в летописи из-за своих детей: дочери Малки и сына Товия. Видимо, отец дал им хорошее по тем временам образование, иначе бы княгиня Ольга не взяла их к себе на службу. Малку она сделала ключницей (домоправительницей) и милостивицей (ответственной за раздачу милостыни), а Товия приставила сначала воспитателем к сыну, а затем и к внуку.
Малка получила ласкательное имя Малуша, а имя Товия перевели на русский язык. Товий происходит от древнееврейского «тов» – добрый. Так Товий стал Добрыней.
В Малушку влюбился Святослав и женился на ней. Младшим сыном от их брака был Владимир. Добрыня стал воеводой у Святослава. При Владимире его назначили княжеским посадником (наместником) в Новгороде. Он по указанию Владимира и крестил новгородцев. Вот такие пироги с котятами.
Кто-то из умников даже стишок по этому поводу сочинил:
В Третьяковской галерее
На стенах одни евреи.
А из «Трёх богатырей»
Левый тоже был еврей.
– Всё это легенды, – скептически заметил Семён Александрович.
– Легенды, – кивнул Михаил Львович. – Нас всю жизнь сопровождают мифы. Недавно сестра из Израиля рассказала историю, которая вполне бы могла быть сюжетом какого-нибудь фильма. Будто в тысяча девятьсот тринадцатом году товарищи из Социалистической партии США сделали подарок Льву Троцкому – вручили американский паспорт на имя Харланда Сандерса. С его помощью он в тридцать пятом году оказался в США.
Сотрудники ФБР, задержавшие Троцкого в бостонском порту, долго беседовали с ним. Они были не в восторге от желания знаменитого большевика найти убежище в их стране. Не хотели ухудшать и без того плохие отношения с СССР. Но в то же время понимали, что можно использовать его как непримиримого оппонента и противника Сталина.
В итоге между американским правительством и опальным большевиком было заключено почти джентльменское соглашение. Троцкому разрешали жить в США, а в обмен тот отказывался от любых видов политической деятельности в стране. Нарушение означало бы немедленную депортацию.
Для отвода глаз Троцкий оформил вид на жительство в Мексике и через некоторое время начал регулярно проводить там отпуск – в своем небольшом доме в Койоакане.
В США Троцкий открыл небольшой ресторанчик – ему были нужны деньги, а общепит был несложным способом остаться на плаву. Тогда ещё не воровали так, как это делают сегодня.
Собственно, за гордым словом «ресторан» скрывалась маленькая забегаловка в Кентукки, купленная за бесценок у разорившегося владельца. Поначалу Троцкий готовил сам – денег на наём персонала не было.
Уже через несколько месяцев он понял, что «ресторан» не приносит прибыли. Ему пришла в голову необычная идея – что, если применить коммунистическую теорию в бизнесе, дополнив её его собственной доктриной «перманентной революции»? Власти США запретили Троцкому заниматься политикой, но они ничего не сказали про бизнес. Лев Давидович принялся за дело.
Троцкий решил использовать опыт развития компартии. Все сотрудники носили униформу, регулярно проводились «партсобрания», на стену почёта вешался портрет лучшего работника месяца, которому выдавалась именная грамота.
Фирменным цветом ресторанов стал, разумеется, красный. Как и любой большевик, Троцкий обожал аббревиатуры, поэтому свою империю он остроумно назвал KFC – K for Communist («К» значит «Коммунист»).
Никто в США, разумеется, не знал изнанки KFC – для всех окружающих это была просто сеть закусочных «Жареные цыплята из Кентукки», которой управлял чудаковатый, но добродушный дядюшка Сандерс.
Несколько раз в год Троцкий ездил в Мексику, где писал политические воззвания, критиковал Сталина и работал над мемуарами. О его двойной жизни знали лишь члены семьи.
Неудачное покушение весной 1940 года Троцкий сначала принял за попытку владельца сети «Ямми Бургерс» свести счеты за вынужденное банкротство, но его мексиканские товарищи позже объяснили, что за ним охотятся агенты НКВД.
Используя свой капитал, а также связи в мафии (без этого в США не обходился ни один крупный бизнес – а сеть Троцкого захватывала штат за штатом), старый большевик смог выйти на Рамона Меркадера, мексиканского сотрудника советских спецслужб. За пятьдесят тысяч долларов – огромная сумма по тем временам – Меркадер согласился инсценировать убийство Троцкого.
Всё сложилось наилучшим образом. Двадцать первого августа в газетах написали, что соратнику Ленина проломили голову ледорубом. Троцкий облегчённо вздохнул. А Меркадер, ставший существенно богаче, за «успешное выполнение» задания получит звание Героя Советского Союза.
С этого момента Троцкий-Сандерс концентрируется лишь на своей империи жареных ножек и крылышек. Каждый месяц открывались новые рестораны, и всё больше было желающих стать частью франшизы, купив право на изготовление жареной курицы по секретному рецепту.
Лев Давидович сдержал своё обещание и никогда не участвовал в американской политике – даже не ходил на выборы. В то же время он искренне сочувствовал страдающему от дискриминации чёрному населению США, поэтому регулярно устраивал благотворительную раздачу жареной курятины в негритянских кварталах и выделял деньги в различные афроамериканские фонды. Именно поэтому даже сейчас KFC – самый популярный у негров фаст-фуд.
Во время знаменитого визита Хрущёва Троцкий отправил ему приглашение посетить «самый передовой ресторан США», но Никита Сергеевич не проявил интереса, чем сильно задел самолюбие «дядюшки Сандерса».
В 1964 году Троцкий решил выйти в отставку. Ему было восемьдесят пять, он чувствовал, что устал руководить. Всю жизнь он чем-то управлял: революционерами, дивизиями, промышленностью, ресторанами.
На склоне лет ему захотелось покоя. Бывший большевистский вождь оказался отличным бизнесменом – он заработал несколько сотен миллионов долларов за четверть века и почти удвоил эту сумму, продав свою легендарную компанию. Скончался он в 1980 году, когда ему было сто два года, окружённый бессчётным количеством детей, внуков и правнуков.
Как тебе нравится этом остросюжетный триллер?
– Я всегда восторгался твоими способностями к сочинительству, – сказал Семён Александрович. – Тебе бы книги писать. Куда интереснее, чем рыться в грязи раскопок. Но ты же не можешь всерьёз принять эту легенду?!
– А разве Библия не является сборником легенд? Сочинили сказки, в которые верят люди. Назвали свои сказки Истиной, забыв, что это лишь их мнение об истине. Боря Вольфсон, ты его знаешь, по этому поводу написал:
И побрели апостолы по миру,
рассказывая сказку о любви.
И, знаете, им кое-кто поверил,
да так, что жить попробовал без злобы,
как в этой сказке – с миром и любовью.
Вот в них-то он, пожалуй, и воскрес.
Но никакие страшилки не смогут описать того, что происходило за последние сто лет. Абсурд. Фильм ужасов. Зверства в лагерях ГУЛАГа, потопленные в море баржи с инакомыслящими, расстрелы на месте без суда и следствия, голод и миллионы сирот…
– На месте без суда?! – переспросил Семён Александрович. – Впрочем, любая смена власти всегда сопровождалась уничтожением противников. То же происходит сегодня на Украине.
– Что в этом удивительного?
– Ты прав. Так было всегда. Но мы живём в двадцать первом веке! Знакомы с историей, которая должна бы учить. А Ежов вызвал Блюхера – и в кабинете убил. Гражданская война и уничтожение инакомыслящих, централизация власти до такой степени, что парикмахерская на одно кресло считалась государственным предприятием!
Он снова закурил и грустно посмотрел на друга.
Михаил Львович некоторое время молчал. Понимал, что аргументы Семёна Александровича весомые. Потом тихо заметил:
– Но ведь было и хорошее: бесплатная медицина, обязательное среднее образование, сельское хозяйство и промышленный рост, электростанции и заводы…
– Правда, четверть народа за все эти прелести лежала в земле, треть – сидела в лагерях, строили все эти чудеса экономики, Днепрогэс, Беломорканал… Валили лес, изобретали и создавали авиацию, тяжёлую промышленность, железные дороги, атомную мощь страны. А чего же не строить? Бесплатная рабочая сила!
Михаил Львович давно не видел друга таким возбуждённым.
– Но самое интересное, – продолжил Семён Александрович, – те, кто не сидел – всё равно были не свободны. В сельской местности даже паспортов не было. Дед мне рассказывал, что поехать из села на учёбу было проблематично. Жили они тогда в небольшом еврейском селе с тёплым названием Доброе под Николаевом. Чтобы председатель сельсовета дал разрешение поехать на учёбу, его отец бесплатно пошил председателю сельсовета костюм из своего материала. Всем селянам стали выдавать паспорта только в 1974 году!
Михаил Львович взглянул на друга и тихо произнёс:
– Видоизменённое крепостничество! Как говорил мой хороший знакомый: «полстраны сидит, полстраны сажает».
– А депортации?! – продолжал горячиться Семён Александрович. – А ложь и лицемерие чиновников и партийных лидеров! При этом прекрасные лозунги и страшная реальность, и гражданская война, безжалостная, с газами и сжиганием людей в топках паровозов, коллективной ответственностью за «преступление» родственника или односельчанина.
Михаил Львович помолчал. О чём говорить? Об этом уже столько сказано и написано, что они ничего добавить не смогут. Потом грустно резюмировал:
– Уничтожали образованный и умных, умелых и успешных. Середняки, кулаки… Сколько врали про жизнь крестьян. Их ненавидели, потому что они были собственниками. Имели нахальство иметь иное мнение. Вот и уничтожили их «как класс», отобрали землю, организовали колхозы, которые легче было грабить.
– Но мы отклонились от темы. Я говорил о своих опасениях.
Михаил Львович вспомнил, с какой глупой тревогой пришёл его старый друг.
– Интернационализм и государственный антисемитизм, – сказал он. – Депортации народов. А что творили с интеллигенцией, великими учёными, религиозными деятелями?! Разрушали церкви, превращая их в склады. Уничтожали священников. Такого не позволяли себе даже варвары и фашисты! Тайный сговор с другим таким же людоедом в конце концов привёл к тому, что сегодня происходит на Украине. Оправдать можно всё, но отрицать просто глупо: завоевали Прибалтику, Западную Украину и Белоруссию, Молдавию… А ещё была Финляндия, Япония… А потом Афганистан и прочие места, где оставляли мы в земле своих людей. Таковы реалии.
Я считаю, хорошо, что мы это осознали. Поняли, наконец, что хорошо, а что плохо. И не нужно сожалеть о прошлом. Его нужно помнить. Покаяться и помнить. Не забывать! Учитывать, учиться на нём. Я еврей в двадцатом поколении, но гордиться мне нечем. Можно гордиться своим народом, успехами страны, но я, к сожалению, пока ничего особенного не совершил, и мне гордиться нечем. Но для меня интернационализм – не лозунг, а цель жизни и вера в то, что рано или поздно люди это поймут. Мне вспомнились строки стихотворения, которое мне прислал в письме профессор Фесенко. Оно переведено с армянского и по-русски звучит так:
Когда евреев унижают,
я – еврей;
Когда армян –
абрек, взращённый на Кавказе.
Тронь азиатов –
честь Большой и Малой Азий
во мне взыграет.
Презираю дикарей,
народы мерящих
пещерным взглядом узким.
Лягни Россию кто –
немедля стану русским.
Иной морали не приму –
умру скорей!
– И кто автор этих строк? – спросил Семён Александрович.
– Анэс Зарифьян. Они мне напоминают строки Евгения Евтушенко:
Еврейской крови нет в крови моей,
Но ненавистен злобой заскорузлой
Я всем антисемитам, как еврей,
И потому – я настоящий русский!
– Всякий раз ты меня удивляешь своей эрудицией, – сказал Семён Александрович. – Но любишь свои доказательства подкреплять стихами. К чему бы это? Чтобы гипнотизировать собеседника?
– И этот человек был у нас капитаном команды КВН! А ты не обратил внимания, что в фильмах Рязанова огромное количество не только фоновой музыки, но и песен. И песен со смыслом. На слова Ахмадулиной, самого Рязанова. Эти песни убеждают зрителя в том, что говорит режиссёр. Мне кажется, и стихи исполняют ту же роль. В нескольких научных работах я цитирую стихи. Мне говорили – журнал не примет. Принял! И столько отзывов! Очень важна не только суть работы, но и форма её представления читателям. Бывает, простые истины так запутывают наукообразными терминами и формулами, что мало кто понимает автора. А бывает и наоборот. Я предпочитаю второй вариант.
Кстати, знаешь ли ты, что литургия армянской церкви напоминает тот мелодический лад, что звучал в Иерусалимском храме. Армянское слово «шаракан» (песенник, песнопения) легко свести к ивритскому слову «шар» – «издавать соразмерные звуки, петь, прославлять». И вообще все христианские мелодии, как утверждал Владимир Стасов, стоят на еврейском фундаменте. Вот такие пироги с котятами.
К сожалению, мы часто выражаем своё мнение, но оно мало кого интересует. Не понимают, что знакомство с чужим мнением – это лучший повод для того, чтобы выразить своё.
Подавляющее большинство российской интеллигенции ориентировалось на высокие моральные ценности и стремление к свободе. От Пушкина, Герцена, Тургенева, Толстого до наших уже современников Сахарова, Окуджавы, Галича, Высоцкого... Какие славные имена в этом списке!
Семён Александрович встал.
– Пошли в ваш сад. Хочу посмотреть, что изменилось с тех пор как я здесь был в последний раз.
– Построил душевую. Теперь, когда жарко, становлюсь под душ. Пошли.
Жужжали пчёлы, пели птицы, а аромат цветов кружил голову. За Михаилом Львовичем следовал огромный рыжий кот.
– Здесь действительно здорово! Поставить под тем орехом кресло – и никакого Кисловодска не нужно.
– Какие проблемы? Кресло я тебе дам, и за аренду брать не буду.
– А что ты думаешь? Возьму и как-нибудь приеду на воскресенье. Уж очень хорошо здесь у вас. Интересно, – вернулся Семён Александрович к прежней теме: – А что евреи переняли у других народов?
– Многое переняли. Но не об этом речь! Приняв христианство как государственную религию, армяне до тысяча пятьдесят четвёртого года исповедовали иудеохристианство. Это хотя бы ты знаешь?!
– У меня уже голова кружится от всего, что ты наговорил. Ещё немного, и я стану благодарить Бога, что Давид женится на Сусанне.
Друзья вернулись в беседку, и Семён Александрович снова потянулся к сигаретам.
– Слушай, Сёма, – сказал, прищурив глаза, Михаил Львович, гладя вскочившего ему на колени кота, – не много ли ты куришь? Не ты ли мне говорил о научной работе, которая доказывает…
– Я. Только говорить легче, чем следовать правилам. Помнишь, как в анекдоте, когда к Господу пришёл Моисей и попросил Закон для своего народа. Тот сказал, что Он успел написать всего лишь десять Заповедей. Моисей воскликнул: «Ой, хватит нам и десяти! Мы и их не выполним...» В конце концов Бог сказал ему: «Иди к народу, и начинайте соблюдать!» – «Минуточку, так что это, только для нас?! – воскликнул Моисей. – Ты же говорил – для всех!» – «Для всех. Но спрашивать буду с вас!» – ответил Бог.
Понимаешь, решение Давида выбило меня из колеи. Он воспитывался в еврейской семье. Сусанна – в армянской. Разные традиции, разные…
– Не говори глупости. Если бы невестой Давида была еврейка, но с Западной Украины, у неё были бы тоже отличные от его воспитание, привычки. Некоторые армянские обычаи те же, что и у евреев. Убой скота, ограничения в питании, наконец, соблюдение Святой субботы. Так, например, поступают армяне-пакарадонцы. Они христиане, но не едят свинину, соблюдают Шаббат.
Остававшихся в иудаизме почти всех переселяли в Иран. А принявшие христианство ассимилировались и стали армянами. Генотип – это набор генов организма. Фенотип – внешние проявления этих генов, набор признаков организма, то, что можно увидеть, посчитать, измерить, описать.
В современном русском языке существует берущее начало из греческого языка и культуры разделение понятий «еврей» и «иудей», обозначающих соответственно этническую принадлежность евреев и религиозную составляющую иудаизма.
Еврей – это человек с определенным набором генов. Иудеями же могут быть и не евреи. Вот такие пироги с котятами! С тех пор прошло много веков, и как определить, что в потомках тех евреев армянское, а что еврейское? Да и нужно ли это делать?! Не глупость ли это?! Помнишь, как у Маяковского:
…Книгу переворошив,
намотай себе на ус –
все работы хороши,
выбирай
на вкус!
Михаил Львович замолчал. Сбросив кота с колен, вдруг спросил:
– Кстати, Давид ходит в синагогу, носит кипу?
– К сожалению, Давид атеист, – ответил Семён Александрович. – Вера – дар Божий! Ему этого не дано, как и мне, грешному. Лукавить в этом вопросе нельзя.
– Ты прав. Можно носить кипу, ходить в синагогу или в церковь, но быть далёким от настоящей веры. Чтобы верить, по-моему, совсем не обязательно ходить в синагогу или церковь. Молиться можно и дома. Бог в каждом из нас. И вера есть, или её нет, вне зависимости от того, ходишь ли ты в синагогу или церковь.
– В этом мы с тобой совпадаем, – согласился Семён Александрович.
– Персидский шах уводил лишь тех, кто не изменил своей вере. Пленники привозились из Армении в Ан-тиохию и там выкупались местными евреями.
– Это был персидский бизнес?
Михаил Львович с удивлением взглянул на друга.
– Евреи были товаром, который охотно выкупали еврейские общины, полагавшие, что таким образом они исполняют божью заповедь. Кстати, часто и греки, и сирийцы ассимилировались в армянском народе.
– Так, может, предки этой Сусанны – сирийцы или греки? – улыбнулся Семён Александрович.
– Какая разница? Выбрось всё это из головы. Была бы она хорошим человеком. Истина на дне бокала, – сказал Михаил Львович, плеснув немного коньяка в бокалы. – Так выпьем, чтобы узреть её!
– Сусанна – прекрасный врач. Я же говорил: меня после инфаркта именно она на ноги поставила.
– Кстати, армянские диаспоры, издревле существующие в Бейруте, Дамаске, Алеппо, Тегеране, до сих пор не смешиваются с местным населением. И их те ненавидят так же, как евреев. Можно предположить, что само слово «армянин» произошло от слова «арамей». Арамейский язык, на котором разговаривал и Иисус Христос, был языком древних евреев. А словом «ашкеназ» Библия называет Армению, а Арарат – еврейское слово.
– Я не филолог, – скептически заметил Семён Александрович, – но мне кажется, что эти твои филологические выводы некорректны.
– Но ты же не можешь отбросить факт, что курды, например, говорят на арамейском языке… – Михаил Львович посмотрел на часы. – Ну, что, идём ужинать?
– Одну минуту. Ты говорил, что сегодня можно провести исследование и определить, у кого какие предки?
– Именно так. В Армении евреев насильственно крестил византийский император армянского происхождения Маврикий. Так многие евреи стали армянами. И Рождество Христово армяне празднуют двадцать пятого декабря. Это объясняют тем, что их обратили в христианство из язычников, а не из «обрезанных». Язычники праздновали восход солнца в этот день. Те же, кто обратился в христианство из числа «обрезанных», Рождество празднуют шестого седьмого января. Этих в Армении больше.
– Это очень интересно. Может, предложить провести генетическое исследование?
– Не делай глупости! Или у тебя уже совсем крышу снесло?! Ты её этим обидишь. По крайней мере, я бы обиделся. Была бы она хорошим человеком. Мало ли разводов в еврейских семьях?! Мы – такие же, как все! Всё зависит от того, насколько люди любят друг друга.
Семён Александрович на минуту замолчал, размышляя над последними словами друга. Потом тихо произнёс:
– Мне кажется, что к слову «любовь» нельзя добавлять слова «очень», «сильно». Любовь – она или есть, или её нет. Но ты прав. Меня заносит.
– Чтобы совсем уже тебя утешить, скажу ещё, что имя Сусанна имеет древнееврейское происхождение. Шошана в переводе означает «белая лилия» или же просто «лилия». А в православных святцах имя Сусанна значится как Сосанна и Шушаника.
Семён Александрович внимательно посмотрел на друга. Он последнее время сильно сдал. Волос на голове осталось – всего-ничего. Под глазами мешки. На лице морщины. Видимо, и ему непросто достаётся его профессорство. Слышал, что он спорил с каким-то чиновником, утверждающим, что казачество – национальность. Ему посоветовали забыть об этой теме. Даже не говорить о ней. Сегодня этого требует международное положение. Впрочем, может, так и рождаются новые нации? Ведь не было раньше украинцев. Была Святая Русь. На окраинах её жили беглые крепостные крестьяне-бунтари. Потом эти окраины стали называть Малороссией. Малая Русь, позднее Малоро;ссия, – название византийского происхождения, употреблявшееся для обозначения земель Галицко-Волынского княжества, а с
XVI века всех земель Юго-Западной Руси. В происхождении украинского и белорусского народов заметен генетический след поляков и литовцев.
– Ты же знаешь, – сказал Михаил Львович, – что национальный символ Армении, гора Арарат, находится на территории Турции? Печальная история... Написал же армянский поэт:
Мы уже видели обратную сторону Луны,
но увидят ли армяне другую сторону Арарата?
Недавно я приехал из экспедиции в Армению. С того места, где мы расположились, был виден Арарат. Душа там поёт и голова кружится!
После поездки в Армению Мандельштам стал звать Ахматову не Анной, а Ануш. «Ануш», что по-армянски значит «чтобы не сильно пьянеть». Какой там воздух! От всего этого и пьянеешь! У меня возникла стойкая ассоциация Армении с мёдом. Там вкусно жить. Впрочем, и люди трудолюбивы как пчёлы.
Каждый раз уезжаю из Армении с тоской. Мне так хочется там остаться. Что-то притягивает к тем местам. Там я чувствую себя моложе, словно сбросил лет двадцать. Я еврей в двадцатом колене, но даже в Израиле мне не было так хорошо, как в Армении!
Мне доводилось бывать и на Тянь-Шане, и на Памире, но так, как в горах Армении, я себя нигде не чувствовал.
Семён Александрович улыбнулся.
– Ещё немного, и ты запоёшь:
…Ай, джан Ереван,
Родина моя!
А Михаил Львович продолжал:
– Антисемит может быть любой национальности. Так что перестань вибрировать!
– Перестал. Умеешь ты успокаивать.
– А как ты думал?! История это тебе не физика! Здесь многое можно пощупать руками, реконструировать, получить при раскопках, расшифровать в надписях на могильных плитах.
– Неочевидное стало для меня вероятным! Но если нас так много среди всех народов и мы такие умные, почему же нас так ненавидят?! – воскликнул Семён Александрович.
Михаил Львович погладил вальяжного пушистого кота, снова запрыгнувшего к нему на колени. Сказал:
– Почему-почему? Не знаю! Здесь может быть всё: и боязнь конкуренции, и зависть…
– Тревожно у меня на душе. Хорошо помню стихи Всеволода Емелина:
Я жизнь свою завил в кольцо,
Хоть голову клади на рельсы.
Я так любил одно лицо
Национальности еврейской.
Но всё прошло в конце концов.
В конце концов я тоже гордый.
Я это самое лицо
В лицо назвал жидовской мордой.
Чтобы добраться до источника, нужно плыть против течения. Но ты мне скажи правду…
– Говорить правду легко и приятно, – ответил Михаил Львович, – а слушать – тяжело и противно. Ты готов выслушать её? Тогда слушай и не перебивай.
– За тем и пришёл.
– Армяне и евреи очень близкие народы по менталитету, по душе… по судьбе. И твоя Сусанна должна об этом знать.
– Мало ли среди евреев националистов и даже антисемитов,– кивнул Семён Александрович. – Помнишь, как писал Губерман?
Еврейского характера загадочность
не гений совместила со злодейством,
а жертвенно хрустальную порядочность
с таким же неуёмным прохиндейством.
– Поселения евреев, – продолжал Михаил Львович, – уже в древности имелись во всех крупных городах Армении. Их старались переселять в свои города и сёла все, кто их завоёвывал.
Ассирия, захватившая контроль над Израилем и Урарту (Арменией) в седьмом веке до новой эры, депор-тировала евреев Самарии в Армению. Потом Вавилон покорил Ассирию и тоже стал переселять евреев на свои земли. Но когда царь Иудеи, кстати, получивший её из рук вавилонского правителя, восстал против своего благодетеля, Навуходоносор вновь захватил Иерусалим, разрушил до основания храм Соломона, многих жителей убил, а оставшихся в живых угнал в рабство. Часть угнанных евреев попало и в Урарту. Таковы пироги с котятами.
Семён Александрович погасил сигарету и посмотрел на приятеля.
– Ты хотел меня успокоить? Тебе это почти удалось. Что с того, что Сусанна армянка? Да и что в нас еврейского? Языка не знаем, обычаев не придерживаемся.
– Душа у нас еврейская, – бросил Михаил Львович. – Когда-то Илья Эренбург писал:
Во мне рождает изумленье
И ваша стойкость, и терпенье,
И необычная судьба,
Судьба скитальца и раба…
Подсознательное стремление к справедливости… Только я ведь не о том. Если даже армяне – те же евреи, это не гарантирует твоему Давиду безоблачного неба над головой и счастья. Есть хорошие люди и плохие. И его Сусанна может быть прекрасной женщиной, но может быть и стервой. И это не зависит ни от её генов, ни от записи в паспорте…
– Сейчас национальность не отмечают, – буркнул Семён Александрович. – И всё же меня утешило, что армяне и евреи – близкие по гено- и фенотипу народы. Ты прекрасный психотерапевт.
– Я не Вольф Мессинг, не Гарри Гудини и тебя не гипнотизирую. Просто немного просвещаю и включаю твои заплывшие жирком мозги! У тебя эклер, а у меня склероз. А ты, хоть и профессор физики, и в прошлом был у нас капитаном команды КВН, но сейчас выглядишь идиотом и националистом, что меня, честно признаюсь, очень удивляет.
– Как ты всё это держишь в памяти?! – удивился Семён Александрович. – Я, конечно, понимаю, что можно путём приёмов исторической эквилибристики доказать, что все народы родственники. Ведь все мы, как утверждает Библия, от Адама и Евы. Но знаю, как сильно иной раз отличаются друг от друга однояйцовые близнецы, люди даже одной национальности, воспитанные в одинаковых условиях.
– А знаешь ли ты, – вдруг вспомнив что-то, громко спросил Михаил Львович, – что девяносто девять и девять десятых процента ДНК человека полностью совпадают у всех людей планеты. Однако, как говорит генетик из Еревана Левон Епископосян, малейшие различия, вызванные мутациями и переходящие от предыдущих поколений к последующим, дают возможность «прочитать» генетическую историю человека. Родство армянского и еврейского народов косвенно подтверждают и данные современных генетических исследований. Так что против науки не попрёшь! Вот такие пироги с котятами.
– Ну и что?! – воскликнул Семён Александрович. – Слышал, что и евреи могут быть антисемитами. Потомок нескольких поколений раввинов по отцу и матери Карл Маркс был крещён из Мордехая в Карла в семилетнем возрасте. С юных лет проявил себя ярым антисемитом. В статье «К еврейскому вопросу» он писал, что мировая основа еврейства – корысть.
– Слишком легко мы иных обвиняем в антисемитизме! Стоит что-то сказать нелицеприятное о евреях, как тут же становишься антисемитом. Но ты прав: всё зависит не от национальности, а от воспитания, культуры… Армения в древности была большой и сильной страной, – задумчиво проговорил Михаил Львович. – Армянские цари разрешали евреям исповедовать свою веру, заниматься промыслами и торговлей. Это способствовало благополучию еврейских общин.
– Я слышал, то же делали и правители других стран древности, стараясь пленить и поселить евреев в своих городах, растворить в своём народе. Это была стратегия на ослабление сопротивления их правлению путем устранения культурной элиты. Вспомни новейшую историю, когда большевики выселяли цвет россиян: учёных, философов, деятелей культуры – всех, кто мог влиять на общественное мнение.
– Ты прав. Депортируемых тщательно отбирали. Крестьянам и другим простым людям было разрешено остаться в Иудее. Депортация еврейской элиты вошла в историю как Вавилонский плен.
Михаил Львович снова наполнил бокалы, заметив:
– Алкоголь, как и чай, не решает проблем. Только время лечит.
– Лечит, – кивнул Семён Александрович. – Главное теперь – дожить до конца лечения.
– Древний армянский историк писал, что до христи-анства армяне праздновали Субботу, то есть начало субботы в вечер пятницы. В Талмуде упоминают армянский город Низбис, где даже существовала иешива, школа по изучению Торы, и служил раввин Яков Армянин.
Позже этих людей стали называть зоками, христианизированными евреями. Они идентифицируют себя с армянским этносом, но среди остального армянского населения принято считать их «армянскими евреями». Считалось почётным показать своё происхождение от древних ветхозаветных персонажей.
Зоками были основоположник армянской национальной музыки Арам Арутюнович Мерангулян, композитор Арам Ильич Хачатурян, выдающаяся художница Гаянэ Хачатурян…
– Арам Хачатурян? – удивился Семён Александ-рович.
– И академики Иосиф и Леон Орбели, и… впрочем, всех не перечесть. Да и нужно ли это делать? Это великие представители армянского народа, предки которых, вероятно, были евреями.
В Армении находили надгробия, на которых со-держались тексты на древнееврейском и арамейском языках.
А надпись на стене одной армянской церкви гласит, что земля, на которой она установлена, была приобретена у евреев. Вот такие пироги с котятами.
– Знает ли это Сусанна? – задумчиво произнёс Семён Александрович.
Михаил Львович поднял бокал.
– Тебе нужно будет рассказать ей об этом. Впрочем, может, и не стоит. Давай просто выпьем за счастье молодых. Пусть никогда им не придётся обсуждать эти темы.
– Они, как и все врачи, зациклены только на своей профессии.
Михаил Львович встал, приглашая приятеля войти в дом, где Мира Абрамовна ждала их к ужину.
– Несомненно, – сказал Семён Александрович, следуя за приятелем, – такие же родственные связи друг с другом можно было бы найти у многих народов, но это лишь подтверждает мысль о том, что этот процесс естественен и бороться с ним – пустая трата времени. Разумнее было бы направить силы на то, чтобы ассимилировались самые лучшие свойства, традиции народов. Взаимопроникновение культур – естественный ход истории, и его остановить нельзя.
– Это, я думаю, и происходит.
– Кстати, не знаешь ли ты, почему ни США, ни Израиль не признают геноцида армян турками?
– Они объясняют это тем, – ответил Михаил Львович, – что геноцидом является факт истребления одного народа другим, независимо от политических или религиозных взглядов. Но в Турции резня была инициирована турецкими евреями – «новыми турками», или «младотурками», как их называли. По их мнению, это можно назвать зверством, варварством, преступлением перед человечностью, но не геноцидом. Гены же у младотурок и армян одинаковые. Я же считаю, что геноцид был! Ведь они проводили идею резни армян, считая себя турками.
– Там, среди тех, кого уничтожали, были ещё и греки, и другие христиане, – заметил Семён Александрович.
– Ну и что? Фашисты уничтожали не только евреев, но и цыган, и политических оппонентов. Но когда говорят о Холокосте, имеют в виду уничтожение евреев. Почему ни США, ни Израиль не признали геноцида армян турками? Здесь вмешалась политика. Они не хотят ссориться с Турцией. Но всё ещё остаются вопросы, на которые трудно ответить.
– Вопросы? – удивился Семён Александрович. – Мне казалось, что у тебя их нет.
– Увы! Вопросов больше, чем ответов. Например, почему именно в Армении, по преданию, живёт Вечный Жид? Почему армян называют армянами, то есть арамеями? Армянский царь Арташес Первый делал надписи на межевых камнях на арамейском языке. Утверждают, что раньше церковные службы в Армении шли на армейском языке. А ведь арамейский язык был языком и евреев. На нём говорил Иисус Христос. Писалась Библия…
Впрочем, идём ужинать!