Часть 15 CУЩНОСТЬ ПОДСОЛНУХА.
«Все мы в сточной канаве, но некоторые смотрят на звезды».
(Оскар Уайльд)
Не верь, что мертвые - мертвы.
Покуда в мире есть живые,
И те, кто умер, будут жить.
(Ван Гог)
Я заканчиваю мое небольшое повествование о Ван Гоге с того, с чего начал, с ван-гоговской Моны Лизы.
Посвятив почти всю свою жизнь проповедничеству, и осуществляя то, что он проповедовал своими делами, Ван Гог, в конце концов, был отвергнут за правильное истинное понимание идеи Христа – не обещать рай на том свете, а облегчать людям жизнь на этом.
Также вел себя и его брат Тео, самоотверженно помогавший Винсенту. Они вошли в мировую культуру как пример бескорыстной дружбы и взаимного сотрудничества.
Все рисунки периода христовства выполнены в мрачных черных тонах, отражавших дух мученичества, подвижничества и страданий жизни, которые Ван Гог разделял.
В какой-то степени это было отражением пессимизма Христианства с его поклонением распятому Христу, ношением распятия на шее, упиванием его смертью в муках, истязанием себя плетками, и монастырями с их аскетизмом.
Все это было отражено в «Едоках картофеля».
Письмо 29 мая 1888:
«Мне легче совсем бросить живопись, чем видеть, как ты надрываешься ради денег.
Конечно, они нам нужны, но стоит ли приобретать их такой ценой?
Видишь ли, христианскую идею о том, что человек «должен готовиться к смерти» (по счастью, сам Христос, как мне кажется, отнюдь ее не разделял - по мнению тех, кто видит в нем лишь помешанного, он любил людей и мир больше, чем они того заслуживают), лучше выбросить из головы; разве ты не понимаешь, что самопожертвование и стремление жить для других, когда это влечет за собой форменное самоубийство, есть грубая ошибка, поскольку в таком случае мы невольно делаем наших ближних убийцами?»
Кроме гениального рассуждения о Христе в этом отрывке Ван Гог как бы предвидит скорую смерть брата, к которой он считал себя причастным.
Последние два года жизни на юге Франции отразили его переход от Христианства к язычеству, сознавал он это или нет. Он ушел от мрачных мотивов Христианства к языческому свету и к солнцу.
Ван Гог обратился в язычество. Это произошло естественно.
Ван Гог окунулся в атмосферу языческого города, с римскими постройками и яркими красками, синим небом и Ярилой-солнцем.
Из письма к Тео:
«Вечером гулял по безлюдному берегу моря. Это было не весело и не грустно - это было прекрасно.
На темной синеве неба пятна облаков, то еще более синих, чем яркий кобальт, то светлых, напоминающих голубую белизну Млечного Пути. На синем фоне - яркие звезды: зеленоватые, желтые, белые, розовые, более светлые, более похожие на драгоценные камни, чем у нас на родине и даже в Париже; их можно сравнить с опалами, изумрудами, ляпис-лазурью, рубинами, сапфирами.
Море - темный ультрамарин, берег - лиловатый и бледно-розовый, кусты на дюнах (высотой до 5 метров) - прусская синяя».
Так же как и Боттичелли, которому я посвятил много времени и написал две статьи о нем, был известен в первый период своего творчество как «мадоннеро», который нарисовал множество мадонн с ребенком Иисусом.
Однако в атмосфере Флоренции и настроений двора Лоренцо Великолепного,
Боттичелли обратился к язычеству и нарисовал "Весну" и Венеру, которые обессмертили его имя.
http://www.proza.ru/2016/05/22/1763
Разумеется, оба не порвали с христианством, что для них было невозможно. В Сан- Реми Ван Гог написал две свои работы на евангельский сюжет: копию Пьеты Делакруа с Христом, (у которого лицо Ван Гога) и Лазаря с сестрами (Лазарь тоже очень похож на Ван Гога).
http://www.proza.ru/2017/03/23/2321 (смотреть Пьету здесь)
(Когда вы читаете во всех источниках, что это копия с Делакруа, нужно иметь ввиду, что копия (литография), которой пользовался Ван Гог была не цветная. Цветовое решение принадлежит Ван Гогу).
В музее та самая женщина, с которой я завел разговор о "Подсолнухах" (в Первой части), рассказала мне, что эти две картины долго находились в запасниках музея и не выставлялись, чтобы не оскорблять чувства верующих.
Почему? - спросил я.
- Вы знаете, за что казнили Фидия, архитектора Парфенона? – спросила она.
И нашла во мне мгновенный отклик.
- За то, что он изобразил свое лицо на щите статуи Афины.
- А у Христа и Лазаря лицо Ван Гога, - сказала она...
Вспоминая этот разговор, я и назвал свою статью «Ван Гог как Иисус Христос».
Пьета Ван Гога была прощанием со всей его жизнью.
Он застрелился в поле у мольберта, как бы расстворившись в природе, которую любил и изображал с неистовством.
Из письма к Тео:
"Мне думается, изучение японского искусства неизбежно делает нас более веселыми и радостными, помогает нам вернуться к природе. Изучая искусство японцев, мы неизменно чувствуем в их вещах умного философа, мудреца, который тратит время - на что? На измерение расстояния от Земли до Луны? На анализ политики Бисмарка? Нет, просто на созерцание травинки. Но эта травинка дает ему возможность рисовать любые растения, времена года, ландшафты, животных и, наконец, человеческие фигуры. Так проходит его жизнь, и она еще слишком коротка, чтобы успеть сделать все. Разве то, чему учат нас японцы, простые, как цветы, растущие на лоне природы, не является религией почти в полном смысле слова?" (Винсент Ван Гог)
Ничто так не ассоциируется у меня с неистовым свечением солнца, красотой и яростью природы, отображенных на полотнах Ван Гога, чем языческие боги с их символом мощи природы, ее страсти и энергии.
Это все на полотнах Ван Гога последних двух лет. В этом их притягательность - в изображении жгучей сияющей крастоты мира.
Ван Гогу не удалось осуществить идеи Христа, но в одном он оказался вознагражденным, он обрел вечную жизнь.