Плыли облака...

 
 Славка Деев, задрав голову к небу, сидел на облезлой скамейке в городском парке. Только в раннем детстве он испытывал  такое чувство – абсолютно безмятежного счастья. Высоко-высоко, в громаде бледно-синего пространства плыли  своим непредсказуемым и никому неведомым путём идеально белые пушистые облака. Величественная красота августовского неба кружащей голову волной уносила его прямо в детство. Облака, как пароходы, шли с разной скоростью: одни отставали, другие догоняли, они сходились и расходились, меняли форму, темнели и светлели, то напоминая профили человеческих лиц, то принимая обличье животных или уж вовсе диковинных зверей и неведомых птиц. Он впервые за всё лето испытал чувство полного покоя.
 Думалось о том, что эти облака были всегда – когда не было  на земле его, не было других людей, зверей и птиц. И когда все мы покинем эту благословенную землю, они также будут плыть по небу, никому не приметные, никому не подвластные. Почему мы так редко смотрим вверх? Почему мы не замечаем красоту, когда она становится привычной? А может быть он и видит это всё сегодня именно потому, что детство кончилось?  В июне закончил школу, в августе поступил в автодорожный техникум. Через неделю уедет в другой город и начнёт самостоятельную взрослую жизнь. На стипендию, конечно, не зажируешь. Подрабатывать придётся. Мать «доить» он не собирается – не так уж много она зарабатывает.

Подошёл дружок его закадычный – Федька Долгих. Вместе ездили поступать в областной центр. Только Фёдор поступил в художественное училище. У него талант – природу акварелью рисует. Из пиджака выпирают на волю лопатки  – вот-вот порвут. Грудь – как у старого воробья колено. На шею Федька повязал цветной платок – это он принадлежность к богеме показывает. За невероятную худобу и высокий рост – при сильном ветре покачивает – Федьку наградили прозвищем «Железный Феликс».
 
- Привет, Злодеев! – Это он так Славу Деева по-дружески зовёт. – Куда бросим кости?
- Всё равно. В киношку сходим, а?
- Вы пошляк, Злодеев! Только что в нашей жизни произошло архиважнейшее событие – мы поступили в лучшие учебные заведения Советского Союза. Не обмыть это дело – будет просто преступлением.
- Какое обмыть? У меня тридцать копеек всего…
- Ну что ж, у меня рубль. Жалкая бумажка, экономить – тяжкий грех. Давай, хотя бы по пиву.

Зашли в кафе – взяли две бутылки «Жигулёвского». Долго сидели, говорили «за жизнь». Если Федька выбрал училище согласно призванию и совершенно отчётливо представлял своё будущее, то Славка поступил в автодорожный, что называется, наобум. Конечно, машины ему нравились. Ну и что с того? Ему и лошади нравились, и самолёты… Главное, он не представлял, где и кем он будет работать после техникума. Оптимист Долгих советовал:
- Не парься, Слава! После техникума ещё армия, а там видно будет.

В кино они всё-таки сходили. А на следующий день договорились пойти подработать на кондитерскую фабрику. Там всегда нужны рабочие для загрузки готовой продукции – ящиков с пряниками и конфетами.  До первого сентября ещё неделя – надоест баклуши бить.

Вечером, когда Славка сказал маме, что завтра они идут на «кондитерку», она намерение ребят подработать одобрила и подсказала:
- У нас тоже временные работники требуются – на малярные работы. Директор ещё вчера говорил.

Мама у Славки работала в бухгалтерии подсобного хозяйства арматурного завода. Подсобное хозяйство занималось выращиванием свиней, а потому в городе было известно под названием «Свиносовхоз».
На следующий день парни, справедливо решив, что кондитерка от них никуда не денется, а в свиносовхозе халтуру упускать не стоит, приехали в подсобное хозяйство, прихватив с собой паспорта.
 
Славкина мама привела их к директору. Тот вызвал мастера и распорядился:
- Вот, Николай Фотеич, возьми студентов и покажи фронт работ.
Мастер Фотеич –  морщинистый мужик лет пятидесяти, был в очках и шляпе, брюки на коленках вытянуты, поверх пиджака спецовка. От него пахло дешёвым табаком и немного свиным навозом.  Повёл работников в небольшое двухэтажное здание, что стояло недалеко от конторы.  На первом этаже там были душевые, туалеты, слесарка и комната мастеров.

- Такие дела, студенты,- сказал Николай Фотеич, затягиваясь беломориной, - покрасить, стало быть, надо туалеты и душевые. Если хорошо покрасите, тогда и колидор можно… Краска хорошая, импортная – с завода привезли. Ей тамо арматуру красят.
Выдав кисти, валики и две десятилитровых банки краски, напутствовал:
- Хочите два дня красьте, а можете – так за день. Всё равно за работу вам полагается двадцать рублей. Это без колидора, конечно.

Решили начать с туалетов. Краска была стального цвета с необычным запахом. Не на олифе. Импорт, одним словом. Первое помещение покрасили довольно быстро. Потом разделились  - Фёдор пошёл красить душевую, Славка – второй туалет.
Работа продвигалась легко  и быстро, краска ложилась ровно. Пахла она совсем не противно, вроде как цветами. Она не была однотонной – Слава явно видел проступащие на стене замысловатые узоры. И вскоре даже стал различать забавные человеческие лица, как тогда в облачном небе. Пройдя валиком по верху стены, он понял, что потолок тоже надо красить. С такой замечательной светло-серой краской он будет как небо в искристых облаках. Перетащив стремянку, Деев принялся возить валиком по потолку. И тут он услышал голоса из соседнего помещения. Ему стало интересно, кто это там разговаривает?

Вышел, спросил у Фёдора:
- С кем это ты тут разговариваешь?
- Сейчас ни с кем, - Федька вдохновенно работал кистью. – Краска просто волшебная!
- Да, да, удивительная краска…
- Не удивительная, а волшебная. Это мне Сальвадор Дали сказал.
- Так значит ты, всё-таки, разговаривал?
- Нет, он просто подсказывает. Коридор, говорит, надо красить сегодня…
- Это правильно! Я тоже так считаю.

Они принялись в два валика грунтовать стены коридора. Славка не знал, кто такой Дали. Но если Федька к нему прислушивается, значит, он маляр опытный – ерунду говорить не будет. На стенах стали мелькать человечки в военной форме, с лицами, похожими на химер. Наконец, Деев заметил кота. Кот был огромный, серого цвета. Он отмахивал хвостом в сторону и ворчал:
- Зачем здесь красишь? Зачем?
Кот был в чёрной шляпе. Она явно была в цветовой дисгармонии с его шкурой. Славка провёл валиком по шляпе. Но у него почему-то правая рука поменялась местами с левой. Шляпа  упала на пол…
 
На следующий день он проснулся поздно. Дико болела голова и тошнило. Прочитал записку, что мама написала, и выпил таблетки. Целый день провалялся в постели и без конца пил холодную воду. По телу как будто насекомые бегали.

Вечером пришла мама:
- Ну, Слава, натворили вы с Федькой дел! Всё, что могли уляпали. Почему вы окна-то не открыли, вы же совсем одурели…
- Подумаешь, коридор покрасили!
- Какой коридор? Всё в краске – и полы, и потолки. Зачем вы зашли в комнату мастеров? У Николая Фотеича на стуле пиджак висел – его дружок твой Федька покрасил в полоску… А когда Фотеич зашёл и стал делать замечания, ты у него шляпу стал красить прямо на голове! Он теперь хочет, чтоб вы ущерб оплатили. И ему, и подсобному хозяйству за испорченные стены и потолки.
- Да ладно, мам, вот очухаюсь после этой краски. Сходим, договоримся и отработаем.
- Нет уж, с этой краской вы больше работать не будете!

Через три дня Славка и  Фёдор работали уже на кондитерке. Загружали машины ящиками с пряниками. В перекурах вспоминали халтуру на покраске и хохотали до слёз. Кстати, все претензии Николая Фотеича по возмещению ущерба директор «Свиносовхоза» развеял, как дым. Он спросил мастера, провёл ли тот инструктаж по технике безопасности со студентами и заглянул ли в их паспорта – обоим ведь ещё не было восемнадцати. Так что пришлось Фотеичу составить наряд и выплатить обещанные двадцать рублей.

Фёдор потом картину нарисовал: два маляра в невероятные узоры расписывают стену, а рядом стоит Сальвадор Дали и подсказывает. А Славка с тех пор решил вести дневник. Он купил за сорок четыре копейки коричневую общую тетрадь. Вечером сел за письменный стол. Написал на первой странице дату: 26 августа 1975 года. Далее вывел: «По небу плыли облака…» и задумался.