Было у отца три сына: Иван, Василий и Илья – начало, как в сказке, но дальнейшие события отнюдь не сказочные.
Крестьянин Семен имел в деревне Гаище семь десятин земли, среди которых две десятины были неудобицей: лес, каменица, луг. Когда сыновья выросли, с отцом остался жить и работать на земле Иван, а Василий и Илья должны были уйти из отчего дома и искать свое счастье на стороне, так как земли было мало и делить ее на всех не имело смысла.
Иван был исключительно одаренным человеком: без единого гвоздя сложил просторный амбар, построил дом, был талантливым музыкантом – играл на скрипке и гармони, охотился и рыбачил. Последнее увлечение и стало причиной его раннего ухода из жизни: на рыбалке в холодное время года упал в ледяную воду, простудился, заболел пневмонией и умер молодым, оставив сына Петра.
Василий, после службы в армии пошел работать кондуктором на Либаво-Роменскую железную дорогу и, прослужив там несколько лет, стал готовиться к экзамену на начальника станции, который успешно сдал и получил аттестат, однако, в назначении на должность ему было отказано – крестьянский сын, а надо было иметь дворянское звание. Решил попробовать себя на службе в полиции и стал урядником в городе Столбцы. Снял там квартиру, встретил свою любовь, женился, появились дети.
В 1911 году из Минского острога был освобожден и вернулся на родину под Столбцы поэт Якуб Колас, отбывший срок за революционную деятельность. Он хотел учительствовать, а ему, как неблагонадежному, власть этого не разрешала. Якуб Колас обратился к Василию за помощью и тот поручился за него, что позволило поэту в дальнейшем работать учителем в школе. С этой поры у Василия с семьей и родственниками поэта сложились дружеские отношения и племянница Якуба Коласа, по прозвищу Сазониха, была даже крестной матерью младшей дочери Василия.
Служа в полиции, Василий старался не препятствовать революционной деятельности, поскольку в душе сочувствовал ей, однако, служил добросовестно и имел награды за службу. Платили уряднику неплохо, что позволило приобрести землю и дом в Столбцах, и семья уже собиралась туда переезжать, но тут грянула революция. Жена уговаривала Василия остаться в Столбцах, но он решил ехать в Гаище, на родину отца.
Ко времени их приезда Семена уже не было в живых и за домом присматривала его сестра, проживавшая в доме мужа в этой же деревне. Вернулся в Гаище и Илья, который тоже служил в полиции в деревне Лошица под Минском. Усадьба Семена представляла собой дом, разделенный на две половины, амбар, сарай, сад и пять десятин пахоты, которую братья должны были поделить. Землю размерили на две равные половины и Василий предоставил право выбора младшему брату. Тот несколько раз менял свое решение, опасаясь обмануться, пока, наконец, определился. Каждый из братьев разобрал свою половину отцовского дома и стал возводить отдельный, собственный дом. На время строительства семья Василия разместилась в доме погибшего Ивана, так как его сын Петр служил в армии, а вдова Ивана вышла замуж за другого человека и жила в его доме.
Строился дом медленно, поскольку земли было недостаточно, чтобы с нее кормить семью и надо было зарабатывать на жизнь на стороне, на что уходило все дневное время. Василий занимал целый ряд должностей, в том числе секретаря Старосельского исполкома, волостного агента по ликвидации безграмотности, но оплата за эту работу была копеечная – из бедности не вылезали.
Так они жили до 1926 года, когда возвратившийся из армии сын Ивана – Петр, женился и ушел жить в примы. Освободились его две десятины земли, граничившие с землей Василия, который написал заявление в Заславскую земельную комиссию о передаче ему этой земли и вопрос был решен в его пользу. Наконец, семья вздохнула с облегчением – выбрались из бедноты. Завели две коровы, лошадь, овец, свиней, другую живность. Достаток брата вызывал черную зависть у Ильи, вынужденного арендовать дополнительный участок земли в другой деревне и часть урожая отдавать арендодателю. Ему не терпелось забрать себе землю брата, для чего он написал донос в НКВД, рассчитывая, что брата с семьей вышлют из Гаища, а земля достанется ему.
Однажды вечером, когда после дневных трудовых хлопот вся семья Василия сидела вместе при свете лучины и девушки-сестры напевали популярные «Бублики»: «Ночь надвигается, фонарь качается и свет врывается в ночную мглу… А я не мытая, тряпьем покрытая, стою забытая здесь – на углу», в дом вошли сотрудники НКВД, произвели обыск, забрали Василия, его награды и документы. Следствие длилось месяц. Жена Василия не сидела сложа руки, а через Сазониху – племянницу Якуба Коласа, связалась с ним и попросила помочь. Поэт, используя свой авторитет и всенародное признание, пошел в управление НКВД и поручился за благонадежность Василия, так же, как тот поручился за него пятнадцать лет назад. Долг платежом красен.
Ближе к концу следствия Илью вызвали в Минск для проведения очной ставки с братом.
- Откуда, Илья Семенович, у вас все эти сведения, изложенные вами в наш адрес? – спросил следователь.
- Вы же сами, Василий Семенович, мне все это рассказывали, - выпалил Илья, повернувшись к Василию, будто это не его родной брат, а совершенно чужой человек…
Вскоре Василия отпустили, вернув все награды из драгметаллов, которые в последующие голодные годы здорово выручали семью. А через год к Василию в дом стал захаживать оперуполномоченный НКВД Перегудов. Придет, посидит, поговорит с хозяином и уходит, а в последний приход сообщил, что Особым совещанием решено его выселить сроком на три года, по статье 58-13 УК, как участника подавления революции 1905-06 годов. Не спасло даже поручительство великого поэта. Сослали его в Томскую область, Нарымский край, село Тымск. Оттуда он уже не вернулся…
Семья осталась без кормильца и землю пришлось обрабатывать тринадцатилетнему сыну. Тяжело ему пришлось, когда один не мог справиться с молодой, норовистой лошадью, а обработать надо было почти пять гектаров земли. Помимо непосильной физической нагрузки, выпавшей на долю подростка, семью всячески третировали морально: оповестили о подготовке к высылке. В начале весны люди распродали все свое имущество и семена, сидели на чемоданах, а спустя месяц сельсовет дает команду сеяться, а чем, если семян уже нет, да и сроки сева вышли. После этого познали голод. Затем сельсовет довел задание заготовить энное количество кубометров шахтной стойки для Донбасса. Мальчишка и с этим справился, наравне с взрослыми мужиками.В начале лета в Заславле выпускников седьмого класса набирали на курсы учителей младших классов. Парнишка подал заявление и его зачислили, стал ходить на занятия, а потом вызвал его директор.
- Заходи, сынок. Присядь и послушай, что я тебе зачитаю: «…сын врага народа не имеет морального права учить и воспитывать детей…» При всем моем желании, ничем не могу тебе помочь в этой ситуации. Мы тебя отчислим, - сказал директор, глубоко интеллигентный человек, с сожалением глядя на худенького паренька и показывая ему письмо на бланке Старосельского сельсовета.
Очередной удар судьбы подросток принял с достоинством и ни слова не сказав, вышел из кабинета. Спасением для семьи стала объявленная коллективизация и они, одними из первых, вступили в колхоз «Красный пограничник».
Не зря говорится: «Не рой другому яму – сам в нее попадешь». Спустя четыре года Илья был арестован и осужден по статье 72 УК – антисоветская агитация, отсидел десять лет, работал на строительстве Беломорско – Балтийского канала. Вернулся оттуда тихим, морально сломленным человеком. Долг платежом красен.